Пьяные приключения помощников кузнеца

На следующее утро Юнхо довольно поздно вышел из своей спальни: солнце уже давно стояло над полянами, видневшимися из окон, и снизу раздавался знакомый до боли кузнечный шум. Юнхо жизни без него не смыслил и ничего не знал, кроме него. Спустившись к Чонхо и Минги, он увидел, что гоблин занят за рабочим столом, а дитя солнца, с которым они веселились до глубокой ночи, уже вовсю орудует молотом. На скрип лестницы оба повернулись; Минги бросил улыбающееся «доброе утро», а хозяин уставился на Юнхо такими глазами, что тот поспешил подойти, зная, что для него уже приготовлен разговор. — Что это было вчера? — тихо процедил Чонхо, макнув перо в чернильницу и продолжая писать строчку на незнакомом эльфу языке. — У твоего братца я уже спросил, теперь хочу послушать тебя. — Мы… поехали на рыцарский турнир. Искать заказы, пока ты болен. — И какая сука вас об этом просила? Чонхо поднял глаза, в которых плавали гоблинские желтинки. Юнхо отметил, что их с Минги хозяина можно было даже назвать красивым — насколько красивыми могли быть эти горбатые зелёные существа. Юнхо наблюдал за тем, как злость в чужих глазах вспыхивает и снова гаснет, и едва ли понимал что несёт, не особо вслушиваясь в вопросы даже. Он заметил у Минги краснеющую ссадину на виске — она, возможно, была не одна и как ничто другое показывала, каким образом Чонхо расспрашивал второго эльфа. — Он уже привёл меня в спальню утром и показывал твои уши, — проворчал гоблин, недовольно оглядывая свои записи в книге. — Я разрешил сегодня не будить тебя, потому что толку от тебя теперь в кузнице мало, но не думай, что тебе разрешится бездельничать. Твои руки стали слабее, но они у тебя всё ещё есть. Юнхо пожалел о том, что не отрубил их вчера каким-нибудь топором — эльфийские косточки наверняка бы раздробились от первого же несильного удара. — Вы взяли заказ на связку ключей, так? Что ж, спасибо. Пойди и начни-ка её делать — уж с ключами-то, я думаю, ты справишься. Своей недоброй усмешкой Чонхо как бы говорил: «Расколдовав себя, ты сделал только хуже, потому что никто не освободит тебя от тяжёлой работы, а Минги ты не бросишь, хоть сам теперь и свободен». Юнхо, делать нечего, начал ковать ключи по образцу, который дал Чонхо; Минги в это время работал над оружием. Юнхо ощутил, насколько его тело изменилось. Если прошлым сильным рукам было словно не страшно ничего, то эти руки наутро ломило так, будто он вчера целый день носил на себе Минги, хотя всего пару раз поднял молот. Минги порывался ему помочь, но у него самого было море работы, поэтому Юнхо не хотел лишний раз его беспокоить. Теперь беззаботные вечера с бутылкой сладкого эля могли ему только сниться — они действительно снились ему, когда он изнеможённый приплетался к кровати, тихо благодаря Минги за то, что тому наконец удалось выпросить у Чонхо отдых для него. Юнхо не чувствовал вкуса ужина и обеда и не помнил, когда в последний раз целовался. Кажется, губы Минги находили по ночам его лоб, но и то лишь за тем, чтобы пожелать спокойной ночи, — он боялся отнять у Юнхо даже минуту драгоценного отдыха. Примерно через неделю связка ключей наконец была готова; эльф держал её в своих тонких пальцах и с удивлением замечал, что они теперь тоже похожи на какие-то фигурные ключи. Чонхо уехал на рынок, оставив их работать — так иногда бывало, когда его особенно бесили лица этих двоих. Отправив заказ Уёну, Юнхо собирался провести целых полдня валяясь с Минги на поляне. Долгожданные полдня! Эльфы наконец расцеловали друг друга сидя в тени деревьев и только тогда поняли, насколько сильно ждали этого момента. Они уже неделю знали, что любят друг друга, но не могли ни поговорить об этом, ни даже отследить любовь эту в чужих глазах, потому что возможности не было посмотреть в них! А теперь Минги пьяно улыбался, хотя они ни капли алкоголя не глотнули — пиздить бутылки средь бела дня было бы уже совсем безобразным поступком. Юнхо всматривался в чужую улыбку и понимал, что хочет питаться ей на завтрак, обед и ужин вместо горелых булок и пересоленого мяса и запивать эту вкуснятину голосом Минги, рассыпчатым, будто песок, будто спелое яблоко. Да и он сам… тоже был довольно спелым. Рука Юнхо сама собой ложилась на его бедро и сжимала, пока Минги целовал его, переплетая их языки и выбивая из груди глухие стоны. Но в этот раз Минги не хотел близости. Нет, он слишком скучал по простому присутствию Юнхо и даже не думал просить большего, хотя обычно вёл себя, как самый настоящий ненасытный гоблин. Или это плохое сравнение?.. Может быть, как маленький избалованный ребёнок? Юнхо определённо избаловал его, потому что сейчас Минги лежал у него на груди и жевал травинку, глядя в небо. Прошло немного времени, и он уснул. Юнхо усмехнулся, глядя на умиротворённое лицо — неужели этот чудик настолько устал за полдня, что не придумал ничего лучше, чем задремать? Закрыв глаза, Юнхо стал слушать песни ветра, чтобы уснуть тоже, как вдруг рядом с ним приземлился какой-то листок. Юнхо аккуратно переложил Минги, успешно сохранив его сон, и, повернувшись, увидел на траве письмо. На конверте было выведено: «Дражайшим помощникам кузнеца от колдуна Чон Уёна». Юнхо покосился на второго эльфа — тот продолжал тихо посапывать, еле заметно улыбаясь бликам солнца — и бесшумно открыл конверт. Вот что было в письме: «Здравствуйте, любимые Чон Юнхо (уж прости, друг мой, но мне пришлось прийти к тебе в сон и узнать твоё настоящее имя, чтобы отправить письмо таким образом — не вашему хозяину, а вам напрямую) и его брат, имя которого на его счастье для меня неизвестно! Я получил ваши ключи, и они показались мне столь прекрасными, что я тут же поспешил отблагодарить вас этим письмом. Надеюсь, оно не сильно вас напугало! Если наша дружба укрепится, будьте готовы получать такие. У меня для вас есть новость, которую я собирался огласить, получив свой заказ. Недавно один ревнивый красавец (его зовут Пак Сонхва — предупреждаю вас о его странной натуре на случай, если вы когда-нибудь встретите его) попросил меня создать связь между ним и его возлюбленным, одним остряком Ким Хонджуном. Не подумайте, что я отнимаю ваше время, рассказывая о своей повседневной работе — видите ли, эта связь точь-в-точь, что и ваша. Уж не буду говорить, стал ли я соглашаться на заказ этого дворянина, а то боюсь, вы перестанете уважать меня (чёрт побери, Сан только что сказал, что я придурок и выдал себя — это правда?). Теперь я знаю больше о привязках. Я узнал, что против них работает не только собачий винегар. Боюсь, вам легче от прочитанного не станет, друзья мои, но я посчитал, что вам нужно знать это. Как я уже сказал, есть ещё средство, освобождающее от подобной страшной связи, — это отвар с солёной блохой. Вы можете подумать, что вот оно, нужное вам лекарство, но спешу вас расстроить (верю, что вы не разозлитесь на меня за то, что я не подготовил вас к этой правде): далеко не каждому колдуну за всю жизнь его удаётся приготовить хоть один такой отвар. Увы, его ингредиенты совсем уж редкие — особенно солёная блоха. Говорят, некоторые безумцы умудряются солить их сами, но я знаю лишь одно место, где можно найти таких, и это Драконья пещера. Уж поверьте, я никогда не рискну сунуть нос туда, каким хорошим бы ни был мой телохранитель, как вы назвали моего Сана (он только что сказал, что сможет спасти меня, в каком бы месте мы не оказались, — давайте вместе сделаем вид, что это правда, чтобы он немного погордился собой). Есть, правда, ещё один способ избавиться от вашей привязки, но пишу его так, чтобы напрасно растратить свои чернила, потому что знаю, что вы на такое не пойдёте. Связь пропадает в том случае, если обрывается жизнь Хозяина, то есть лица, на которое делали привязку. Вашего обожаемого кузнеца». Далее следовали ещё десятки слов, безупречно выведенных чернилами, но Юнхо уже потерял терпение, которого и так не было почти. Он совсем не привык читать и мало что разобрал в завитках речи, хотя улавливал примерную суть. Отвар из солёной блохи и собачий винегар, значит. Или убийство Хозяина. Снова поглядев на очаровательно растянувшегося на траве Минги, Юнхо разорвал письмо и конверт на мелкие кусочки и отправил танцевать по ветру — те слились с листьями и пылинками, став частью природы вокруг. Юнхо положил руку на упругое бедро Минги, а сам уместился у него на пояснице. Так они проспали до самого вечера.