Предательство крови

      На Кипящих островах наступил поздний вечер. Солнце уже успело скрыться за горизонтом и уступить своё место бледно-голубой луне. Небо поменяло свой оттенок с мятно-зелёного на тёмно-синий. На нём зажглись сотни звёзд. Многие ведьмы и демоны уже давно закончили свои дела и начинали готовиться ко сну. Однако кое-кому сейчас было совсем не до сна.       Калеб Клауторн сидел на краю своей кровати в спальне и задумчиво смотрел в пол. Его до сих пор не покидали неприятные мысли о произошедшем сегодня. Он испытывал чувство вины за то, что он так сильно поссорился с братом и, возможно, потерял его навсегда. Калеб весь день не мог найти себе места из-за этого и почти не разговаривал с женой, погружённый в свои мысли.       Даже сейчас, когда Эвелин расчёсывала волосы и надевала свою любимую ночнушку, Калеб ни разу не посмотрел на свою жену, хотя обычно глаз от неё отрывал, словно влюблённый мальчишка. Девушка подсела к своему мужу и нежно спросила его:       – Калеб, с тобой всё хорошо? Ты весь день ходишь такой подавленный, что мне больно смотреть на тебя.       – Да не переживай ты так, Эвелин, – отмахнулся мужчина, в голосе которого всё ещё чувствовалась досада, – Я просто….       – Понятно, – сказала ведьма, – Всё ещё паришься из-за Филиппа. Знаешь, мне кажется, он этого не стоит, – мужчина удивился и посмотрел на неё с явным недоумением.       – Почему ты так говоришь? – спросил он.       – Ну, посмотри сам, – ответила Эвелин, – Твой брат винит тебя в том, что ты решил остаться в мире демонов, хотя в этом нет ничего плохого. Это твой выбор и ты не должен винить себя за это, – она взяла его на руку, – Ты меня, конечно, извини, милый, но я думаю, что твоя мечта о совместной жизни с Филиппом на Кипящих островах неосуществима. Твой брат уже совсем зациклился на своей ненависти к ведьмам и как будто бы ничего кроме неё не видит. Я думаю, жить с таким фанатиком спокойно просто не получится.       – Эх, наверное, ты права, дорогая, – расстроенно вздохнул Калеб, – Но я всё равно очень волнуюсь за него. Как бы он не сотворил что-нибудь плохое, или ужасное, или…       – Так! Ну-ка всё! – преврала его Эвелин, – Давай, выбрасывай эти дурные мысли из головы и успокаивайся! – потребовала она, а после, залезши на кровать,  крепко прижалась к мужу. Девушка приблизилась к его правому уху и начала его нежно целовать, – Не волнуйся, мальчик мой. Я помогу тебе, – промурлыкала она горячим шёпотом.       – Эвелин… Что… Ты делаешь? – засмущался Калеб.       – Все лишь помогаю тебе снять напряжение, – нежно прошептала жена, – Расслабься. Всё будет хорошо, – она начала уже обжигать щёку мужчины своими поцелуями.       – Ай, – вздрогнул Калеб, – Дорогая… Я всё ещё… Не уверен, что…       – Молчать, человек! – властно промурлыкала девушка, схватившая мужа за колено, – Я лучше знаю, что тебе нужно. Так что не пытайся сопротивляться.       – Ох, Эвелин, – воодушевлённо вздохнул Калеб, запрыгнув на кровать, – Ты всегда умела меня подбодрить! – после этих слов он страстно поцеловал Эвелин, а та схватилась за одеяло и накинула его на обоих.       Спустя пару часов, когда время ушло за полночь, Эвелин уже крепко и сладко спала, в то время как Калеб всё ещё лежал с открытыми глазами. Конечно, его страстная жена смогла отвлечь его от гнетущего беспокойства, но оно, к сожалению, снова вернулось. Только теперь Калеба беспокоило уже не чувство вины за расставание с братом, а странное чувство волнения, страха того, что младший брат может сотворить что-то ужасное. Ведь Филипп, надо признать, ещё с юности был довольно злопамятным и мстительным.       Калебу уже начинало казаться, что возле их дома кто-то ходит, так как он начал слышать какие-то шаги и ещё ему показалось, что возле окна их спальни промелькнула чья-то тень. Более того, ему начал слышаться странный скрежет, словно по стенам дома кто-то что-то вырезал ножом или другим острым предметом. Калебу стало не по себе. Ему казалось, что в любую секунду что-то произойдёт. Его волнение вот-вот могло перерасти в панику.        Мужчина отбросил от себя одеяло и аккуратно встал с кровати.       – Калеб, – сонливо простонала Эвелин, – Ты чего?       – Ничего-ничего, любовь моя, – нервно прошептал он, – Мне просто… Не спится что-то. Пойду, яблочной крови выпью, – Эвелин лишь неразборчиво что-то промычала и перевернулась на другой бок.       Придя на кухню, Калеб решил не зажигать свечу, ибо лунного света вполне хватало, чтобы сориентироваться. Подойдя к полке, мужчина опять услышал чьи-то шаги и какой-то скрежет по стенам дома, только теперь уже более чётко. Его сердце снова начало биться быстрее, его снова одолело волнение. Калеб быстро достал бутылку яблочной крови, налил её себе в кружку и уже собрался выпить, чтобы успокоиться. Вдруг он посмотрел в сторону окна и замер. В окне он увидел тёмный силуэт, который, к его большому страху, имел крайне знакомые очертания.       «Филипп!?» – с испугом подумал Калеб про себя.       И это действительно был Филипп. Заметив брата, Уиттебейн тут же отбежал от окна и принялся быстро и судорожно вырезать на стенах дома глифы огня, при этом соединяя их всех одной линией. Он делал это специально для того, чтобы при активации одного глифа сразу же активировались все остальные.       Калеб в панике выбежал на улицу, попутно схватив с кухни нож, чтобы защититься, если что, и судорожно принялся беглым взглядом осматриваться вокруг.       – Филипп, ты где? – громко спросил он вслух. Его охватил страх, дыхание участилось, – А ну покажись! Хватит прятаться! – внезапно он заметил, что на стене дома действительно что-то вырезано.       Приглядевшись, мужчина увидел небольшой круг со странным, незнакомым для него узором, от которого в обе стороны вела линия. Подойдя к соседней стене, Калеб, хоть и с трудом, но смог разглядеть, что вся эта стена была разрезана этими узорами. Ведомый одновременно и страхом, и любопытством, Клауторн тут же пошёл к следующей стене, желая узнать, чем эти узоры заканчиваются. И в этот же момент Филипп, стоявший возле окна в спальню, закончил вырезать свои глифы и, объединив начало и конец линии в единое целое, нажал на первый глиф.       За считанные секунды все глифы, соединённые единой линией, засветились слабым бело-оранжевым цветом. Заметив это, Калеб от неожиданности вздрогнул и отошёл на полшага, не зная, что будет дальше. В эту же секунду глифы вспыхнули ярким пламенем. Багровый свет начал озарять местность и заставил Калеба замереть в ужасе. Всего за несколько секунд огонь охватил все стены дома, от плинтуса до крыши, и продолжал взвиваться вверх. Буйные языки пламени безжалостно пожирали каждую доску. Крыша, как назло сделанная из соломы, вспыхнула ещё быстрее, чем стены. В небо резко поднялся большой стол дыма, настолько чёрного, что его можно было легко разглядеть даже среди ночного неба.       Калеба охватил самый настоящий страх. Ему было трудно дышать, его ноги подкашивались, ему хотелось бежать как можно быстрее. Но он недолго смотрел на эту ужасающую картину, ибо там, в горящем доме, находилась его любимая Эвелин. Мужчина быстро забежал в дом, чтобы спасти её.       Внутри всё так же сильно горело и полыхало, стреляло и искрилось. Пламя беспощадно обжигало Калебу лицо, а дым не давал ему дышать. Несмотря на это, он за считанные секунды добрался до спальни, где увидел свою уже вставшую и до смерти напуганную жену.       – Калеб! – дрожащим от страха голосом воскликнула Эвелин, обняв своего мужа, – Что происходит!!?       – Нет времени объяснить! – задыхаясь от дыма, ответил мужчина, – Надо бежать отсюда, иначе, – его внезапно прервал громкий треск сверху. Оттуда с грохотом упали две сгоревшие обуглившиеся деревянные балки: одна прямо на кровать, друга в метре от супругов. Они с ужасом поняли, что её чуть-чуть и крыша рухнет. С большим трудом, но они смогли выбежать из дома, беспощадно пожираемого ярко-багровым пламенем. Однако перед ними встала ещё одна жуткая картина.       Оказалось, что огонь уже успел расползтись, и трава вблизи дома тоже вовсю горела и полыхала. Эвелин чувствовала, что от страха её сердце вот-вот выпрыгнет. В панике она растерянно посмотрела на мужа и взяла его за руку.       – Что нам делать, Калеб!? – спросила она так, словно у неё был ком в горле от страха и отчаяния.       – Не бойся, Эвелин, – сказал мужчина, пытаясь хоть как-то успокоить, – Сейчас главное это, – но он снова не успел договорить, ибо с крыши снова обрушилась горящая балка. И к величайшему ужасу Калеба, при падении она очень сильно ударила по голове девушки так, что она упала на землю без сознания.       Вот тут-то Калеба и охватила настоящая паника. Он упал на колени перед своей женой и начал пытаться вернуть её в чувства.       – Эвелин! Эвелин! – кричал он в отчаянии. На его лице появились слёзы, – Пожалуйста, Эвелин! Очнись! – но она не приходила в себя. Калеб уже собрался взвалить жену себе на плечи и быстро покинуть это место, как вдруг его прервал жуткий, пронизывающий до глубины, надменный и знакомый голос:       – В чём дело, Калеб? – по телу мужчины пробежали мурашки. Он повернул голову и увидел стоящего позади извивающихся языков пламени своего брата Филиппа. Его взгляд был всё также холодным и отрешённым, однако на его лице застыла надменная зловещая улыбка, – Твоя женушка так не вовремя решила прилечь? – эта издёвка по-настоящему разъярила Калеба.       – Филипп, что ты устроил!? – злобно воскликнул Клауторн, – Почему ты так поступаешь!? Мы же братья!! – от этого слова Уиттебейн вновь пронзил Калеба своим полным ненависти и гнева взглядом.       – Никакой ты мне не брат! – с отвращением ответил он, – Ты предатель. Ты предал своего брата! Предал свой род! Предал свою веру! И ради чего!? Ради мира дьявольских отродий!? Ради жизни с дьявольским отродьем!?       – Филипп, это безумие! – сердито вскрикнул старший брат, – Ты сошёл с ума из-за своей ненависти! Ты, – он почувствовал ужасную душевную боль от того, во что превратился его некогда любимый брат, – Ты уже не человек. Ты монстр!       – Нет, Калеб, – произнёс Филипп, – Это ты монстр, раз связал свою жизнь с монстрами. Ты не достоин того, чтобы называться человеком. А значит, – он достал из своего пальто тот самый нож и крепко сжал его в руке, – Ты не достоин жить!       Калеб ошарашенно осмотрел на своего озлобленного брата, который был готов прямо сейчас его убить. В панике мужчина вспомнил, что в его кармане тоже есть нож, и тут же достал его, пригрозив Уиттебейну:       – Филипп, не делай этого! Если ты нападёшь, ничем хорошим это не кончится! Кто-то из нас погибнет! – по голосу Калеба было понятно, что он был готов действительно убить брата, хоть он и до последнего не желал этого.       – Да, – зловеще процедил охотник на ведьм, – И это будешь ты! – крикнув эти слова, Филипп яростно набросился на Калеба.       Подбегая к противнику, Филипп высоко замахнулся ножом, надеясь пырнуть его прямо в голову, но Калеб быстро увернулся. Уиттебейн попытался резко вонзить нож брату в грудь один раз, другой, третий. Но Калебу каждый раз удавалось отразить его атаку в самый последний момент. Разъярённый Филипп снова замахнулся ножом, но в последнюю секунду Калеб крепко схватил руку брата и со всей силой ударил ногой ему по животу. Воспользовавшись слабостью противника, Клауторн выхватил его нож и бросил далеко в сторону, а после сильно толкнул Филиппа руками в грудь так, что тот упал на землю.       Калеб сурово посмотрел на брата и уже собрался ударить ножом, чтобы раз и навсегда покончить с этим безумием. Однако Филипп стремительно пнул своему противнику по ноге и, резко вскочив на ноги, принялся наносить ему жестокие и сильные удары. Сначала в грудь, потом в живот, затем в плечо, потом по лицу. В каждый удар он вбирал всю накопившуюся ярость и жажду мести. Когда Калеб уже начал шататься от боли, Филипп ловко выхватил из его руки нож и, как следует замахнувшись ногой, ударил ей по лицу брата. Тот отлетел на несколько шагов и упал прямо в паре метров от бушующего пламени.       Пока упавший противник приходил в себя, Уиттебейн быстро подбежал к нему. Сев на туловище брата и обхватив коленями, он вновь замахнулся ножом для решающего удара и со всей силой устремил его в брата. Но в последний момент Калеб смог своими руками остановить нож в считанных сантиметрах от лица. Взгляды братьев встретились.       Калеб испуганно и умоляюще посмотрел в глаза Филиппа, переполненные гневом и злостью. Он словно мысленно просил его остановиться и не делать этого. Внезапно перед глазами Уиттебейна буквально пронеслась вся жизнь. В его голове тут же промелькнули все те приятные воспоминания о детстве, проведённые вместе с братом. Самые яркие случаи их совместной охоты на ведьм. И тот злополучный день. В голове Филиппа вновь эхом пронеслись слова Калеба и чувство ужасной боли, чувство предательства и жажда отомстить вновь захватили его разум.       – Прощай, Калеб, – с горечью прошептал он, зажмурив глаза. Как бы Калеб не пытался сопротивляться, но сила брата всё равно взяла вверх.       Он резко вонзил нож в верхнюю часть груди брата и со всей силой надавил на него. Калеб открыл рот от боли, он корчился, ему прервало дыхание. Спустя пару секунд Филипп вытащил из тела окровавленный нож, от чего Калеб громко закричал от адской боли. Но не успел он что-либо сообразить, как Уиттебейн снова вонзил в него клинок, только теперь уже в область живота и с ещё большей силой. Калеб вздёрнул голову и выкрикнул что-то нечленораздельное, после чего его голова с застывшим лицом чудовищной боли и неподдельного страха, повалилась на землю. Его руки, что ещё секунду назад крепко держались за траву, потеряли свою хватку и окоченели. Он перестал дышать. Калеб умер.       Выдернув из тела брата нож, почти полностью покрытый свежей кровью, Филипп Уиттебейн, шатаясь и тяжело вздыхая, встал с брата и отошёл на шаг в сторону. Смотря на уже мёртвое бездыханное тело брата, из ран которого ещё истекала кровь, Уиттебейн почувствовал горькое сожаление, что ему пришлось так прервать жизнь единственного дорогого ему человека. Но в то же время он испытывал некое успокоение, облегчение от того, что он избавил себя и человеческий род от этого гнусного предателя.       Внезапно мужчина понял, что его столь сильное желание прикончить Эвелин, не покидавшее его с самого момента их встречи, внезапно покинуло его. Вспомнив, как она была счастлива в присутствии Калеба и какая между ними была любовь, Филипп понял, что для этой гадкой твари жизнь без любимого мужа будет куда более худшей участью, чем смерть. Эта мысль вызвала у него лёгкую ухмылку.       И только он отбросил окровавленный нож в сторону и собрался уходить, как Эвелин, всё это время лежавшая без сознания, наконец-то пришла в себя. Увидев лежащий на земле труп Калеба, она до глубины души ужаснулась, так, что снова чуть не упала в обморок. Увидев после Филиппа, она сразу поняла, что случилось, и её сердце наполнилось яростью к убийце мужа.       – Ах ты мерзкий подлый маньяк! – злобно прокричала Эвелин и тут же создала большой яркий круг заклинания. Почувствовав опасность, исходившую от разъярённой ведьмы, Уиттебейн тут же бросился бежать. Ведьма выстрелила в него мощным потоком магии, но он смог увернуться. Взбежав на небольшой пригорок, находившийся возле теперь уже бывшего дома, Филипп злобно посмотрел на ведьму.       – Будь ты проклята, Эвелин Клауторн! – гневно воскликнул он, – Однажды и твой род познает всю горечь кровного предательства! Попомни мои слова!       – Это ты сейчас познаешь всю горечь смерти! – проорала переполненная гневом и злостью девушка и снова выстрелила в убийцу потоком магии, однако её враг уже успел убежать.       Упустив убийцу, Эвелин перевела взгляд на мужа, что бездыханно валялся на горящей земле. Эвелин почувствовала такую боль, будто ей в сердце вонзили острый кол. На её глазах появились горькие слёзы. Она присела к мужу на колени и взяла его безжизненную руку. Она нежно поцеловала её своими дрожащими губами и от переполнившей её душевной боли принялась горько плакать. Её уже не волновали ни пожар, ни дым, ни сгоревший дом. Сейчас для неё это всё были мелочи, ибо она только что лишилась главного в своей жизни – своего любимого мужа Калеба.