«Как бы далеко ты не бежал — я тебя догоню. От меня тебе не скрыться».
Рука крепко держит руль и плавно скользит на повороте. Серебристая шевроле камаро останавливается у небольшой кофейни, в которой делают просто замечательный кофе. Но сегодня Чимин заезжает туда не для того, чтобы заказать свой любимый бодрящий напиток. Хосок попросил купить бабл ти. Он уже на работе, а Чимин не торопится. Пак еще от вчерашнего не отошел, а ему предстоит увидеться с Юнги, но хорошо, что у него сегодня сеанс групповой терапии, а это значит, что Чимин в мнимой безопасности. Но надолго ли это? Парень выходит из машины и направляется к небольшому, но довольно уютному зданию, которое внутри все обделано в очень приятных, теплых, пастельных тонах, но только касса отличается от воздушного уголка спокойствия. Она выполнена в грубом стиле, который на фоне спокойствия тонов сильно выделяется. В глаза бросается обделка в виде кирпичей и множество плакатов и постеров рок-групп. Чимину это дизайнерское решение кажется не очень уместным. Но это всего лишь дело стиля. Колокольчик на входе оповещает о приходе нового клиента, и на кассе Пак замечает молодую девушку в белой кепке с логотипом кофейни, а из-под головного убора виден длинный хвост. Чимин подходит ближе и рассматривает сверху небольшие телевизоры, по которым крутят различные вкусы кофе, чая и десертов. — Добро пожаловать! Что желаете заказать? — девушка мило улыбается и смотрит из-под козырька. Чимин опускает взгляд и мило улыбается в ответ. — Здравствуйте. Мне один бабл ти со вкусом кофе и маракуйя. Девушка что-то забивает в компьютер и снова смотрит на Чимина. — Добавки нужны? Чимин немного теряется. Он впервые заказывает подобный новомодный напиток. Но ничего не может поделать с тем, что его друг хочет быть на волне со всеми, следит за трендами и очень любит пить и есть все странное. Под «странным» Чимин имеет в виду все то, что раньше сам не пробовал. — А какие есть? — спрашивает Чимин, неловко улыбаясь. — Можно добавить мороженое, сырный крем, крошку печения и кусочки фруктов. Последнее, кстати, идеально подойдет к маракуйе. — Да, давайте так, — кивает Чимин. — А с кофе оставьте без изменений. Девушка снова отвлекается и что-то забивает в компьютер. Чимин очень надеется, что не выглядит нелепо. Все-таки Холли была права — он выходец из каменного века. — Вы впервые здесь? — интересуется девушка, а Чимин понимает, что все-таки выглядит нелепо. Вопрос звучит так, словно она пораженно глупостью Пака, но он надеется, что ему это всего лишь кажется. — Нет, просто впервые заказываю бабл ти. Я не особо разбираюсь в нем, — неловко смеется Чимин и чешет шею. Девушка кивает и улыбается все так же приветливо и без капли пренебрежения, как показалось Паку. — Первым покупателям бабл ти положен десерт. Можете выбрать, — она протягивает небольшой листочек, на котором написаны различные десерты, а у Чимина от названий текут слюнки. Выбирать долго не приходится. — Тирамису, — тыкает в список. — Хорошо, — пальцы быстро бегают по клавиатуре. — Ваш заказ будет готов через десять минут, — и протягивает небольшой листок с номером заказа, который тут же высветился на табло рядом с кассой. — Спасибо, — Чимин кивает и отходит от кассы, пропуская очередь. Минутка позора закончилась, и теперь Чимин может спокойно постоять в стороне и подождать свой заказ. Чимин сегодня одет совсем просто. Белая футболка с небольшим узором, как у героев американских фильмов, с синим рукавом. Поверх надета кремовая короткая кофта мелкой вязки с пуговицами цвета коры дерева. Ее рукава такие длинные, что Чимину приходится их немного закатать, иначе будут видны только пальцы. На концах и в районе рукавов она немного заужена. Длинные светлые джинсы клеш, из-под которых выглядывает только носки больших белых кроссовок, что делают его немного выше за счет объемной подошвы. Весь образ выглядит довольно гармонично, и Чимину нравится, как он вписывается в интерьер милой кофейни. Не хватает только очков, которые лежат в футляре в машине. Посетители сидят за столиками и мило общаются. Здесь даже дети сидят с родителями, и подростки о чем-то спорят. Чимин бы тут точно зависал, если бы вернулся в подростковые года, но сейчас он предпочитает небольшие кафе и кофейни, выдержанные в строгих тонах. Чимину следовало бы просто постоять в сторонке в ожидании заказа, позалипать в телефоне, но вместо этого он смотрит за окно и думает лишь об одном конкретном человеке, о котором думать не хочется вовсе. Но мозг только подкидывает ему мысли, связанные с Мин Юнги. Чимин решил, что больше не будет давать Юнги то, что он так хочет. Они будут просто пациент и психолог. Никаких отношений. Но Чимина к нему тянет магнитом. Паку хочется не ласки, тепла и крепких объятий, а страсти, жаркого секса и грубости. Хочется с Юнги. Не с кем-то другим, а именно с ним. Чимин уверен, что в Юнги нет ни капли той нежности, о которой пишут в дешевых бульварных романах. Он просто не способен на нежность. В его глазах только страсть и огонь, дикое пламя, которое заставляет гореть изнутри. Чимин не хочет романтики, свиданий под луной, долгих ночных прогулок и нежной любви. Он в этом не нуждается, точнее, хочет себя в этом убедить. Ему двадцать четыре и мечтать о великой, крепкой любви не в его возрасте. В его возрасте люди семьи заводят и воспитывают детей, а он работает в клинике, где лечит зависимых и душевнобольных. Возможно, Пак Чимин тоже душевнобольной и зависимый. Чимин стоит и смотрит на проезжающие машины, а в голове только вчерашний сеанс. Чимин хотел спросить у Юнги не только про семью, но и про его отношения с дядей, но не удалось поговорить. Юнги повернул разговор в свое русло, которое течет по другому течению. Сегодня наедине поговорить не удастся. Пак одновременно и рад и расстроен. Расстроен тем, что эта информация и правда может помочь, ведь именно дядя, Ким Намджун, спихнул его в эту клинику на лечение. И что-то Чимину подсказывает, что их отношения далеко не сахар. А рад тому, что не придется находиться с Юнги в одной комнате снова. Прошлый раз закончился не очень удачно. Чимин признает, что его возбуждает Юнги, его голос, внешность, манера речи и даже нахальство. Но все остальное в этом человеке отталкивает. Ему сложно держать с ним беседу. Она всегда сводится к теме, что Мин хочет его трахнуть. И Чимину это очень льстит, но просто так даваться ему он не собирается. Пак вспоминает его дыхание, руки, голос и язык, скользящий на ухо, и губы, которые оттягивали мочку. Он вспоминал все это перед сном и ложился с мыслью, что хочет снова ощутить все те чувства, которые просыпаются в радиусе пары метров рядом с Мин Юнги. Чимин думает о том, что хочет переспать с Юнги и побывать во всех позах и поверхностях с ним. Такое зверское желание давно не просыпалось в нем, а теперь оно внутри и разгорается сильнее рядом с Юнги и затихает, стоит ему отойти на приличное расстояние. — Ваш заказ готов. Из мыслей выбивает голос девушки, которая ставит на стол бумажный пакетик с чаем и десертом внутри. Чимин быстро расплачивается и берет пакет за ручки. — Спасибо, — кивает он и мягко улыбается. Обслуживание здесь на уровне. — Всего вам хорошего! Приходите еще! Чимин покидает кофейню и садится за руль. Пакет он кладет на переднее сидение и пристегивается, а в мыслях до сих пор сцена, как Юнги его слегка придушивает в ванной, прижимая к стеклу душевой кабины, и входит в него глубокими толчками. — Ах, хватит! — Чимин трясет головой в надежде, что хотя бы так прогонит эти ненужные мысли из своей головы, но не помогает. Легким движением он вставляет ключ и заводит шевроле. И так же легко уезжает с улицы. Он направляется в клинику и молится, чтобы не увидеть там Юнги сразу. Чимин едет под веселую летнюю музыку, но в голове теперь мысли, как Юнги вжимает его в шезлонг под палящим солнцем, а его стоны заполняют весь пляж. Чертов Мин Юнги.***
— Вот, как и просил, твой бабл ти, — Чимин ставит на стол напитки и небольшую коробочку, в которой находится лакомый кусочек тирамису. — Надо же, ты все-таки купил, — удивляется Хосок, двигая к себе стаканчик, и распечатывает трубочку. — Я думал, ты психанешь от перенагрузки мозга новой информацией и купишь обычный чай, — тихо посмеивается. Чимин прошел в столовую без халата и сейчас чувствует себя белой вороной, хотя вокруг много белых ворон. Он чувствует себя немного неловко без привычного атрибута, но Хосок написал, что ждет свой напиток и не потерпит опозданий. Поэтому из машины Пак сразу же направился к другу, который успел занять любимое место у окна. — Надо было попросить положить тебе нафталиновые шарики, — Чимин садится рядом и берет свой напиток. Он быстро справляется с оберткой трубочки, вот только теперь перед ним стоит проблема — ему никак не вставить трубочку. Он тыкает ей по пластмассовой крышке, но не может попасть. Хосок следит за этим цирком и выхватывает недовольно трубочку и стакан. И одним движением вставляет ее. — С меткостью у тебя проблемы, — Хосок подпирает кулаком голову и смотрит скучающе на друга, медленно попивая свой напиток. — Зато у тебя проблем нет, — недовольно бурчит Пак, делая первый глоток. Хосок замечает маленькую коробочку рядом с другом и косится на нее. — А это что? — указывает стаканчиком на коробочку Чон. Чимин оставляет напиток и открывает коробочку, видя большой кусочек тирамису, улыбка на его лице появляется сама собой. — А мне? — Хосок удивленно смотрит на кусочек торта, а у самого слюна скапливается. — Это моральная компенсация за твои подколы, — пластмассовой вилочкой берет маленький кусочек. — Я тоже хочу, — фыркает обиженно Чон и смотрит в окно, лишь бы не на друга, который аппетитно поедает его любимый торт. — Обойдешься, — отрезает Чимин и продолжает, как ни в чем не бывало, есть тирамису. — Какие у тебя планы на вечер? — спрашивает Хосок, не выдержав минутного молчания. — Если опять собираешься меня куда-то позвать, то у меня загруженный вечер, — предупреждает Чимин, тыкнув в его сторону вилкой и продолжив уминать торт. — Пошли в клуб, — Хосок не спрашивает, он напирает. — Нет, — строго отрезает Пак. По интонации и тяжелому взгляду Хосок понимает, что друг не намерен идти на уступки. — Почему? — Потому что. — Ты до сих пор не избавился от своего страха? — чуть более мягко спрашивает Чон и без былого напора. Вилка замирает на полпути ко рту, и Чимин смотрит перед собой, потупив взгляд. Хосок понимает, что сковырнул старую рану, которая успела зарасти корочкой, но такие раны всегда кровоточат дольше и больнее. Полностью зажить не могут и оставляют шрамы. — Чимин… — Я сказал «нет», — смотрит тяжелым взглядом на друга. — Что тебе непонятно? Хосок молча смотрит на друга минуту. — Понял. Тебе стоит проработать свои проблемы, Чимин. Иначе в будущем они тебя найдут, — отпивает из трубочки Хосок. Чимин ничего не отвечает, но Чону не нужно это, чтобы понять, что Чимин не смирился со своим прошлым, от которого стремительно бежит и старается спрятаться. Хотя все улики о его прошлой жизни были подчищены, но Чимину все равно везде слышатся его отголоски. Но они только в его голове. Пак поднимает взгляд в тот самый момент, когда в дверях столовой появляется Юнги. Чимин чуть вилку не роняет. Он стоит и не двигается, оглядывая, как хищник, территорию и останавливается взглядом на определенном столике, на конкретном человеке. Чимин чувствует этот взгляд и гулко сглатывает, стараясь слиться с белыми халатами, вот только рыжую копну волос никуда не деть. Чимин вжимается в спинку стула и старается не дышать лишний раз. Он чувствует приближение хищника. От него не деться. Пак мог бы прямо сейчас встать из-за стола и убежать, но он знает, что его поймают. Бежать некуда — его везде нагонят. Хосок чувствует напряжение друга и поворачивает голову в сторону выхода. Он видит Юнги и хмыкает, возвращая взгляд на Пака. — Это к тебе, — и взяв стаканчик с чаем, уходит прочь. — Хосок. — Чимин округляет глаза и вытягивает руку. — Хосок! Но друг уже покидает столовую, оставляя Пака один на один со своим искусителем, сладким грехом. Юнги видит рыжую макушку и с хитрой улыбкой направляется к самому дальнему столику у окна. — Привет, — улыбчиво садится за стол Мин. — Привет, — сухо отвечает Пак. Чимин чувствует на себе сканирующий взгляд, который его медленно раздевает. И пока его нагло рассматривают, Чимин делает абсолютно тоже самое. Волосы Юнги торчат, как у кукушонка, но видно, что тот старался их уложить. Растянутая белая футболка оголяет острые ключицы, в которых Пак видит ложбинки. Он бы хотел провести по ним языком, а после ногтями, оставляя красную дорожку полос. Серые спортивные штаны с белыми лямками, которые виднеются из-под футболки, и больничные тапочки. Даже в столь домашнем образе Юнги выглядит притягательно и сексуально. Им нельзя находиться так близко, тем более за столом, который хоть как-то их разделяет. Это слишком хрупкая стена, которая может в любой момент пасть. — Я соскучился, док, — Юнги наклоняется ближе, опираясь на сложенные на столе руки. Чимин вжимается в спинку стула и старается держать спокойное лицо. — Нечем себя занять? Сегодня ты скучать не будешь. У тебя сеанс групповой терапии, — спускает с небес на землю Пак. Юнги сводит недовольно брови к переносице. — Я не пойду. — Юнги, прошу, не упрямься, — вздыхает Чимин устало и закатывает глаза. — Зачем мне сидеть в кругу наркоманов и выслушивать их проблемы? — Юнги складывает руки на груди. — Может друзей себе так найдешь, — хмыкает Пак. Юнги снова наклоняется, почти на стол лезет, только чтобы разглядеть Чимина. Сам Пак смотрит на него спокойно, но внутри сгорает от желания прикоснуться к его губам, которые тот растягивает в притворной улыбке. — Ты так и не ответил на мой вчерашний вопрос. Его голос звучит так тихо и низко, что у Чимина зрачки увеличиваются, а волосы на затылке шевелятся. — Какой? — сглатывает Чимин. — У тебя кто-нибудь есть? — шепот проходится по всему телу парня. Чимин чувствует, как медленно прирастает к стулу и не может с него двинуться, а открыть рот кажется и вовсе невозможным. Этот блондин парализует его тело, заставляя подчиняться ему. Чимину хочется плюнуть ему в лицо, но понимает, что этим только разозлит зверя. Чимин еще не понимает, что вне зависимости от ответа, Юнги добьется своей цели, и Пак окажется под ним со сладостными криками. — Нет. Рыжий не видит, как на лице Мина расцветает улыбка кровавыми шипами роз. Пак держит с ним зрительный контакт и только нервно ерзает, стараясь поднять все свое существо со стула и покинуть столовую, как можно скорее. — Так будет еще проще, — улыбается Юнги, наблюдая за расширенными глазами цвета горького шоколада. — Если думаешь, что я дамся тебе, то ошибаешься, — выжимает каждое слово Чимин, а его дыхание учащается, и он не знает: от недовольства или возбуждения. — Я не буду ничего делать. Ты сам попросишь меня трахнуть тебя. Чимин стискивает зубы и щурит глаза. Вцепиться бы в его бледную кожу и вырвать глотку, но Чимин не обладает такой силой, чтобы тягаться с Юнги. Если Чимин давит умственно, то Юнги своей аурой. Опасной, но чертовски привлекательной. — Только в твоих влажных мечтах, — ухмыляется Чимин и сам уже тянется навстречу. Ему начинает нравиться эта игра. — Только честно… Сколько раз ты меня мысленно трахнул? — За это утро раз тридцать точно, — честно отвечает Юнги, играя бровями. — Не надоело? — Чимин склоняет голову, а между их губами расстояние с спичку. — Никогда. Оба, как по щелчку, отстраняются, занимая привычное положение. Чимин возвращается к своему торту и чаю, а Юнги облизывает губы, ощутив их сладкий вкус. Оказывается, это все из-за торта. Но Мин уверен, что их настоящий вкус слаще любого торта в мире. Юнги следит за тем, как на губах остается крем, но Чимин его намеренно слизывает, двигая губами так маняще. Мин ощущает себя извращенцем, смотря за тем, как сексуально ест Чимин. Это лучше любой рекламы, в которой экран намеренно приближают, чтобы зритель увидел, как девушка облизывает ложку. Это не идет ни в какое сравнение с тем, как это делает Пак Чимин. — Любишь сладкое? — спокойно спрашивает Юнги, склонив лениво голову. Он ни на секунду не отвлекается от созерцания прекрасного, сексуального, запретного. Чимин поднимает взгляд, откладывая уже пустую коробочку десерта. — Да. А ты? — в руках оказывает чай, и Чимин отпивает, смачивая губы. Юнги мысленно делает пометку в голове. Теперь и фантазировать можно шире. — Я люблю острое, — подмигивает Мин. — Оно и видно. Любитель острых ощущений, — Чимин закатывает глаза и проводит языком по внутренней стороне губы. — О чем можем еще поболтать? Мы так хорошо начали. Я хочу продолжить. Чимин только открывает рот, чтобы возразить, что сидеть с ним тут он не намерен, но ощущает, как носков его обуви касается что-то. Взгляд падает на стол, и Чимин замечает ноги Юнги в опасной близости. Парень тут же сводит бедра вместе, а Юнги хмыкает. — Не бойся. Я же сказал, что ничего с тобой делать не буду, а я свои обещания держу, — в завершении он хищно облизывается. Чимин почему-то не верит ни одному слову, когда чувствует, как его нога скользит медленно по лодыжке. Но как только он это замечает и опускает взгляд под стол, поползновения заканчиваются, а взгляд Юнги не выражает ничего, словно он не делал того, что было секунду назад. — Трахнуть меня хочешь? — спрашивает Пак, играясь с трубочкой пальцами, перемешивая шарики в стакане. — Очень. И не раз. — Брось эту затею, иначе твой детородный орган окажется у тебя в тарелке на завтрак. — Сам отрежешь или друга попросишь? — ухмыляется, а Чимину хочется вмазать этому наглому мерзавцу. А потом и себе хорошенько, потому что допускает мысль о их сексе. От этих мыслей противно и приятно. — Ты этого не узнаешь, дорогой, — недовольно щурит глаза Чимин, демонстративно хмыкнув. Юнги до безумия нравится эта сучья натура. Он готов за ней наблюдать часами, сутками. Чимин решает довести Юнги. Язык касается кончика трубочки и начинает играться, в то время как карие глаза направлены прямо на Юнги, как дуло оружия, а Мин не двигается. Он смотрит на пухлые губы и язык, который провоцирует его и вставляет покруче любого ЛСД. Медовые глаза направлены на губы Пака, и тот замечает внимание. Довольная улыбка ложится на губы, и Чимин продолжает махинации, водя по трубочке языком круговыми движениями. Воображение Юнги подкидывает соответствующие картинки. Игнорировать это не получается. На месте трубочки парень представляет свой член, и то, с какой пошлой улыбкой и диким взглядом Чимин его посасывает и точно также водит языком по головке. — Возбуждает, не так ли? — мягкий, тихий шепот, как мурчание, ласкает слух, и Юнги облизывает быстро губы, роняя восхищенный вздох. — Черт, прекрати это, — возбужденно произносит Юнги, а его взгляд мутнеет. — И не подумаю, — хмыкает Пак. Только язык вновь касается трубочки, как Чимин ощущает ногу, раздвигающую его бедра. На этот раз Чимин не опускает взгляд и понимает, что делает Юнги. — В эту игру могут играть двое, малыш, — самодовольно произносит Мин. Юнги двигает ногой и оказывается рядом с ширинкой. Сопротивления не встречает, что говорит о согласии Пака. Он хмыкает и начинает пальцами массировать пах и слышит первый тяжелый вздох. — Возбуждает, не так ли? — возвращает ему его же слова Юнги. Чимин вмиг жалеет, что затеял эту игру, и сжимает рукой бедный стаканчик с чаем, который под его напором деформируется. Юнги это лишь забавляет. — Тебя слишком легко возбудить. Либо ты чувствителен в постели, либо девственник, либо давно не было секса. Второй вариант я откидываю сразу. Чимину сейчас не до разговор, он держится изо всех сил, чтобы не сорваться и не пойти на поводу долбанных инстинктов, которые кричат рыжему послушно принять, что дают. Но разум вторит остановиться, прекратить идти на поводу этих неправильных желаний. — Чимин… — Заткнись, — выговаривает сквозь плотно стиснутые зубы Пак, а его лицо моментально вспыхивает краской. — Значит, первое. Юнги не знает, что Чимин в себе совмещает сразу два. Его легко возбудить, и в постели он очень чувствителен. Его тело — одна сплошная эрогенная зона. Чувствителен неравно неженка. Чимин не терпит ласки в постели. Он предпочитает страсть, безумие и бесконтрольное удовольствие. Долгие прелюдии не для него. Или, быть может, в его жизни не было человека, который бы показал ему, что такое чувственный секс. Юнги его точно выдать не сможет. Черти в его глазах говорят обратное. А еще последний секс у него был полгода назад. Случайный секс в отеле с молодым горячим латиноамериканцем, принесшим чашечку кофе, последнее, что помнит Пак. После этого он не вступал в половые связи и не брал привычку на случайный секс. Беспорядочные половые связи не вызывают у него приятных чувств, а эскорт услуги — доверия. И каждый раз при виде клуба у него случались рвотные позывы, поэтому он решил, что обойдется без секса. Но вот появился Мин Юнги, который хочет его, как грязное животное, а Чимин хочет его не меньше. — Еще слово, и я сломаю тебе эту ногу, — Чимин вбирает воздух и громко выдыхает. Как же хорошо, что их никто не видит и не замечает, иначе Чимну было бы очень стыдно, что его прилюдно соблазняют и лапают бессовестно. Юнги молчит и продолжает ногой мять ширинку рыжего. Чимину, кажется, еще немного и он позорно спустит в штаны просто от того, что Юнги его трогает там. — Хватит, — сколько уходит самообладания, чтобы голос звучал строго и стойко. — Останови меня. Ты ведь можешь прекратить все это, но ты не делаешь этого, — с напускным спокойствием говорит Мин. «Потому что не хочу этого.» И вот пальцы ног касаются молнии, и его как током прошибает. Чимин подскакивает на стуле и скидывает ногу, начиная собираться. — Ты куда? Я только начал! — обиженно произносит Мин, следя, как спешно собирается Пак. — А я закончил. Чимин берет с собой стаканчик, так и не допитого чая, и выбрасывает его в мусорку, скорее убираясь из столовой. Ему срочно нужно в туалет, иначе он сорвется и вернется начистить Юнги лицо. Юнги же сидит за столом и смотрит на пустое место. — Жаль, я только начал, — ехидная улыбка змеей на лицо ползет.***
Чимин проводит в туалете минут десять. Холодная вода брызжет в лицо, но это не остужает щеки и не дает сил вернуться в кабинет, продолжать работу. Все мысли сейчас об этом наглом засранце, который посмел играться с Чимином, так еще и так нечестно. Чимин до сих пор ощущает фантомные прикосновения на ширинке. Если бы он был сейчас дома, а не в уборной, то точно бы дрочил на эти воспоминания. Пак ощущает себя школьником, который возбуждается по щелчку от картинки в пошлом журнале. Вот только у парня такого не было. Ни разу. А сейчас ворвался Юнги, который ломает прежний уклад жизни, заставляя Чимина ходить по натянутому канату с палкой в руках, на одном конце желание поддаться искушению, а на втором желание вмазать посильнее с локтя. Выбор не из легких. Чимин не может выбирать между потребностями и устоями в голове. Здесь он проигрывает. Если Юнги еще раз вытворит такое, он ведь не сможет сдержаться. Он и сейчас висел на волоске, чтобы не раздвинуть ноги шире и принять его. Взглянув на себя в зеркало и увидев розовые щеки и увеличенные зрачки, Чимин берет бумажное полотенце и усиленно трет лицо, стараясь стереть ненавистный румянец. — Чертов Мин Юнги! — шипит змеем Пак и выходит из уборной, пуская за собой клубы дыма. Чимин решает нагрузить себя работой, чтобы вытравить мысли о Юнги из головы. Если бы можно было вынуть их из головы, то он бы давно так и сделал, вот только нет такого способа. Вот и приходится сидеть и страдать о наглом блондине с кошачьим прищуром. Чимин сидит за рабочим столом, на котором работает маленький вентилятор, и он помогает остудить пыл. Но стоит вентилятору повернуться в другую сторону, как все мысли тут же возвращаются в его голову в двойном объеме. Так Пак сидит от силы два часа и решает проведать пациентов. С многими их них Чимин работает несколько месяцев и знает их достаточно хорошо, в отличие от них самих. Пак никому не рассказывал про семью, как это было с Юнги. Вот только проблема в том, что никто и не интересовался его жизнью, прошлым и даже вкусовыми предпочтениями. И пускай вчера Юнги сделал вид, что ему все равно на отношения Чимина с родителями, но сегодня он смотрел иначе, словно на дне его глаз проснулось любопытство. Чимин спускается по лестнице на первый этаж и видит дверь в зал для совместных сеансов групповой терапии. Юнги сейчас как раз должен быть здесь. Чимин не может подавить в себе любопытство и приоткрывает дверь шире, заглядывая одним глазком. Просторный зал, а посередине стоят стулья в кругу, на которых сидят остальные пациенты. Чимин знает парочку, кто-то из них находится под лечением Хосока. Чимин бегло разглядывает всех присутствующих и останавливает взгляд на Юнги, который сидит как раз лицом к нему. Он восседает на стуле так, словно он здесь властелин. Закинутая на колено лодыжка и замок на животе говорят о том, что ему здесь скучно, неинтересно. Кто-то из пациентов рассказывает свою историю, а Юнги даже не делает вид, что слушает, он просто смотрит куда-то в пол. Чимин уже хочет уходить, но ловит на себе взгляд медовых глаз и замирает, держа ладонь на ручке двери. У Юнги необъяснимая сила владеть его телом. Он знает его лучше, чем сам Пак, и это пугает и возбуждает. Юнги смотрит на дверь и видит рыжую копну волос и карие глаза, а в груди сердце кричит о том, что с этим парнишкой нужно поиграть. Просто так его отпустить ни в коем случае нельзя. Это кощунственно. Юнги облизывает губы, не спуская глаз с Чимина, и видит, как дергается его кадык. Его и правда очень легко возбудить. Даже усилий прикладывать не приходится. Чимин стоит и держится за дверь, а под ногами земля медленно осыпается, но он от куска дерева не отлипает, словно без него жить не может. Он загипнотизирован Юнги и тем, как сочно он облизывает губы, похожие на сладкую вату. На них имеется пара ранок, все из-за того, что Юнги их часто кусает. И сейчас он делает то же самое, а Чимин выдыхает резко, выдавая себя в руки блондину. Тот ухмыляется ожидаемой реакции и хлопает по бедру, приглашая скрасить его тоску. И одними губами шепчет, а Чимин по буквами распознает: — Иди ко мне, малыш. У Чимина от его слов в голове бесконечная загрузка, но он старается сделать шаг назад, отступить, вот только все пути к отступлению перекрыты, а позади выжженная земля, на нее ступать опасно, она радиоактивна. А рядом с Юнги не лучше — зыбучие пески. Они засасывают и возвращают к своему хозяину. Юнги наклоняется ближе, готовится встать, и в этот момент Чимин резко отстраняется и хлопает дверью, заставляя всех обернуться на хлопок. И только один Юнги ухмыляется, зная, что загнал Чимина в ловушку. Чимин убегает в кабинет к Хосоку и ударяет руками по столу, пугая друга, который от испуга роняет ручку. — Я согласен! Поехали после работы в клуб. Мне без разницы, в какой, мне нужно напиться! Хосок смотрит на возбужденного и взбудораженного друга, но ничего не говорит, только моргает понятливо и смотрит вслед уходящему огоньку безумия.***
— Так… Ты скажешь мне, почему передумал? — Хочу развеяться. Чимин сидит на пассажирском сидении по праву сторону от Хосока и скучающе смотрит в окно на проезжающие мимо машины, фары которых освещают темные улицы ночного города. — Ты ненавидишь клубы. Они напоминают тебе о… — Хосок включает поворотник. — Да, — перебивает Чимин, подперев правой рукой голову. — Я просто хочу отдохнуть. Чимин прибрал свои рыжие волосы, уложил их и подвел чутка глаза, а губы покрыл легким блеском, выделяющим форму его пухлых малиновых губ. На нем черные узкие джинсы, выделяющие округлость задницы и бедер, белая футболка, поверх которой черная кожанка с молниями на карманах. Пак особо не наряжался, но в итоге выглядит так, словно готовился к этому выходу несколько лет. На деле же он бы предпочел больше никогда не появляться в клубах. Слишком много воспоминаний и последние из них не самые хорошие. Хосок одет во все черное, он поправляет волосы в зеркале, пока они стоят в небольшой пробке. — Это из-за Юнги? — осторожно спрашивает Хосок, повернув голову в сторону друга. — Нет, — и отворачивается снова к окну. — Тогда, что случилось? Что ты так резко срываешься в ненавистное тебе место? — Чон не отступает. И Чимин бы сейчас рассказал, что в его мыслях один человек, который ворвался так резко и вытравляет все остальные мысли. Они знакомы слишком мало, чтобы Чимин мог о нем так много думать. Но ничего поделать с собой он не может. Юнги проникает с каждой клеточкой все глубже и заставляет думать только о нем одном, желать его не меньше. А Чимин борется с этими ненавистными мыслями. Он не позволит никому разбить себе сердце и вытереть о себя ноги. Он не даст себе разбиться. Пока Юнги не засел слишком глубоко, Чимин вытравит его из своей головы. — Хосок, давай без твоих разговоров? Мне сейчас не до них. Я хочу развеяться и выпить. А завтра посмотреть в глаза своему ночному кошмару, который над ним издеваться продолжит. — Это меня и напрягает, — вздыхает Чон, но больше не лезет в душу. Спустя час они оказываются у какого-то клуба с яркой вывеской и толпой на входе. Двое охранников, точнее две горы мышц, проверяют удостоверения личности, чтобы убедиться, что в клуб не проникнет мелочь, и пропускает внутрь, откуда доносятся радостные крики. Чимин стоит в очереди и поправляет волосы, смотря в маленькое зеркало в руках, и чмокает губами, поправив и макияж заодно. — Ты собираешься кого-то подцепить? — оборачивается Хосок, стоящий позади. — Кто знает, — Чимин с громким хлопком закрывает зеркальце и убирает в карман. — Выглядишь так, словно собрался всю ночь трахаться с кем попало, — закатывает глаза Хосок. — Я не пойму, ты завидуешь? — Скорее соболезную тому, кто ляжет с тобой в постель. Воздержание в полгода. Да ты точно будешь ненасытен, — хмыкает Хосок. Чимин на его слова только закатывает глаза. — Мне просто хочется выпить и повеселиться. Я не собираюсь нажираться. — Я запомню эти слова. Подходит их очередь, и парни показывают, что они уже взрослые дяди, и без препятствий проходят в клуб. Яркие неоновые цвета заполнили пространство, а софиты на потолке вертятся во все стороны, показывая самый страшный сон эпилептика. На полу находится самая настоящая танцплощадка с маленькими квадратиками, как на диско-шаре. На сцене диджей со своей аппаратурой крутит треки, под которые толпа веселится и отрывается по полной. Чимин смотрит на это безумие и поднимает уголки губ в подобии улыбки. Давно он не был в клубах. Хосок проходит к барной стойке с каменным лицом, морщась, лишь когда задевает пьяных личностей. — Одну пина колада, — подзывает к себе бармена, — без алкоголя. Бармен улыбается и кивает, удаляясь с шейкером в руках, попутно принимая остальные заказы. — Без алкоголя? — удивленно спрашивает Пак. — Я за рулем. — Какой смысл ехать в клуб, если не пьешь? — брови парня сдвигаются к переносице от непонимания и недовольства. — Кто-то из нас должен быть трезвым, чтобы унести твою пьяную тушу. Хосок удобнее устраивается за стойкой и поглядывает на танцпол. — Я не собираюсь нажираться, — недовольно оглядывает его Пак. — А я пить. Еще вопросы будут? — Музыку сюда приехал послушать? — дразнит Пак, присаживаясь на его колени, чтобы сделать заказ. — Да. В машине нужно обновить плейлист, — Хосок приобнимает его за талию, чтобы тот не слетел и не упал своей шикарной, обтянутой джинсами, задницей на пол. — Порой ты бываешь невыносим, — Чимин стучит пальцами на столу. — Именно поэтому мы с тобой и дружим. Бармен отдает Хосоку коктейль, и тот кивает, забирая свой напиток. — Лонг-Айленд, — с улыбкой протягивает Чимин. — Пак, ты с крепкого решил начать? — хлопает его по бедру Хосок, смотря вслед уходящему бармену. — Градус понижать нельзя, — Чимин элегантно закидывает ножку. — И ты решил сразу бахнуть. Что уж сразу не чистый спирт. Это можно и у нас в клинике накатить. — Спокойно, Хосок, — стучит по колену, как послушного зверька, — я знаю, что делаю. — Мне верится с трудом, — хмыкает Чон. Спустя меньше пяти минут на столе красуется коктейль Чимина, который он выпивает без трубочки, не морщась, под пораженный взгляд Чона. — Я танцевать, — вскакивает Чимин, но его руку перехватывают. — Чимин, может, все-таки поговорим? — спокойно предлагает Хосок. — Я тебя не слышу, — и выдергивает руку, направляясь в толпу. Хосок смотрит на покачивающиеся бедра и вздыхает. Чимин проходит ближе и сразу же вливается в толпу. Но настроения танцевать нет, либо алкоголь еще не ударил в голову, чтобы поднять его и отпустить в свободное плавание. Он хочет вернуться обратно к Хосоку, но видит знакомое лицо и замирает на месте. — Юнги? — щурит глаза, рассматривая паренька рядом с колонной. Чимину кажется, что это Юнги, но подойти к нему он не может. Слишком рискованно. Пак успокаивает себя тем, что Юнги сейчас в клинике, скорее всего уже спит. Он пытается всеми способами убедить себя в том, что парень в паре шагов от него не причина срыва в клуб. Пак не слышит больше музыки и не замечает, как рядом прыгают люди в такт музыке. Его сердце стучит быстрее и перекрывает крики толпы и басы. Он смотрит на парня, а его дыхание учащается. Вот только тело не двигается само, пока его не толкают, и он летит на этого парня. — С вами все в порядке? — незнакомец ловит его за плечи и смотрит взволнованно. Чимин поднимает глаза, и музыка возвращается, а звук сердца утихает. Это не Юнги. — Да, простите, я перепутал вас с одним знакомым, — Чимин выпрямляется и неловко улыбается. — Бывает. Лучше не пить много. Чимин улыбается и быстро уходит, снимая натянутую улыбку, стоит только показать этому парню спину. Пак не понимает, как мог вообще спутать его с Юнги, ведь тот брюнет. А светлые пряди и кошачьи глаза Мина он не спутает ни с чем. Он возвращается к стойке и смотрит перед собой потерянно. — Чимин, пока ты трезвый, давай поговорим. Пак не смотрит в сторону друга и делает заказ на несколько горячих шотов. Он выпивает их, не глядя. И снова уносится в толпу, уже готовый для танцев. Алкоголь ударил в голову. Он не чувствует ничего, даже тяжесть головы не ощущается, хотя головокружение приходит слишком быстро. И вокруг начинает все кружиться, но Чимин списывает все это на представление клуба, а не на пьяный, помутневший рассудок. Чимин еще несколько раз возвращается к стойке, озвучивая заказы. — Мохито. Спустя меньше десяти минут. — Негрони. Не прошла и половина песни. — Спритц. Чимин начал понижать градус. — Джин-тоник. Хосок хватает его за руку, но уже поздно. Еще один напиток оказался в Чимине. — Сангрия. Чимин снова уносится на танцпол и не возвращается. Его плавные движения бедер привлекают мужское внимание, а смазливое личико делает только хуже. К нему начинают липнуть мужчины, которых оттаскивает Хосок, говоря, что он пьян, но этим и привлекает больше внимания. — Грязные, похотливые ублюдки, — недовольно шипит Чон. Чимин отталкивает Хосока и уходит вглубь клуба, чтобы Чон не смог его найти. Он танцует не под музыку, виляет бедрами, задрав руки в потолок. Хосок сдается и решает просто пересесть на другое место, наблюдать за Чимином, чтобы он случайно не пошел по рукам. Тут такое не редкость. Музыка сменяется на более плавную, и Чимин решает сделать передышку, прислоняясь к колонне. Его рыжие мокрые волосы торчат во все стороны, и Пак на скорую руку их приглаживает, но внезапно ощущает руки на своей талии. — Скучаешь? Высокий мулат прижимает Чимина к колонне и упирается одной рукой рядом с шеей. Чимин не соображает, что происходит, но льнет в большие и теплые руки. От парня не исходит запах алкоголя, что говорит о его трезвости, что нельзя сказать о Чимине, который в стельку пьяный. У него перед глазами калейдоскоп. — Теперь нет, — пьяно улыбается Чимин. Его руки змеей обвивают шею мулата, а тот лишь улыбается, приближаясь к манящим губам. — Ты выглядишь сексуально, — шепчет на ухо мужчина. Чимин выгибается в спине и сводит брови к переносице, сдерживая блаженный стон. — Как насчет одного коктейля? — Я уже выпил достаточно. В меня больше не влезет, — глупо хихикает Чимин. Он только успевает вздохнуть, как в его пухлые губы впиваются чужие. Чимин не успевает среагировать и лишь льнет ближе. Ему не хватало этого. Он пришел сюда ради этого. Поцелуй. Неважно с кем, но близости не хватает. Не хватает рук, сжимающих его ягодицы, и языка в его рту. Чимин виснет безвольной куклой в руках незнакомца и дает себя целовать. Он зарывается одной рукой в его короткие волосы и сжимает их в кулаке, прижимая мужчину ближе к себе, старается протолкнуть язык, как можно глубже. Ткань джинс начинает трещать под смуглыми руками, а Чимин постанывает в поцелуй, успевая только двигать невпопад языком. Чмокающие звуки возбуждают пьяный разум. Рассудок мутнеет, и мысли вылетают из головы. Сейчас работают только инстинкты, и они требуют отдаться этому мулату. Но Чимин успевает вздрогнуть, ощутив, как на его языке смыкаются губы, а вторая рука пробирается под футболку. — Юнги… — протяжно стонет Пак, абсолютно не соображая. Парень даже не обращает внимания на то, что его назвали чужим именем. Он продолжает настойчиво целовать Чимина, залезая ему в штаны, и сжимает мягкие ягодицы, как получает кулак в челюсть. Чимин тут же прижимается к колонне, чуть по ней не скатывается, как его ловит Хосок и раздраженно смотрит на мулата. — Значит, ты Юнги? — утирает кровь с губы парень, хмыкнув. — А ты мог бы и сказать, что занят, малыш. Хосок не понимает, что здесь вообще творится, и почему его принимают за Юнги, который здесь ну никаким боком ни к месту. Чон решает с этим разобраться позже, а сейчас держит Чимина за талию и прижимает его голову к своей шее, чтобы тот не свалился. — Мы уходим, — говорит Чон, направляясь на выход. — Не-е-ет, — тянет Чимин протяжно, что у Хосока уши закладывает. — Это не вопрос, Чимин. Мы уходим, — строго повторяет друг. — Я заебался следить за тобой. Ты свое выпил. — Я еще хочу. Чимина шатает из стороны в сторону, но Хосоку удается его вывести на свежий воздух. — Тебе достаточно, — Хосок достает сигарету и прикуривает. — Ты злой, — бурчит Чимин, прислоняясь спиной к ауди. — Как тебе угодно, — равнодушно бросает Чон, закатив глаза. Хосок качает головой. Спорить и объяснять сейчас что-то Чимину бесполезно. Со стенкой и то диалог конструктивнее будет. — Мне что-то нехорошо, — бурчит Пак. — Да что ты, правда? — наигранно удивленно спрашивает Хосок, выпуская дым в другую сторону, чтобы на Пака не попало. — По тебе и не скажешь. Чимин наклоняется к машине, как вдруг из него выходит наружу все то, что он успел выпить, но Хосок вовремя хватает его за шею и разворачивает в другую сторону, на тротуар. — Только попробуй мне машину облевать. Я тебя сам напою и на аттракционы пущу, — зло шипит Хосок, держа друга за шею. Сигарету приходится потушить, а Хосок успел сделать только две затяжки. — Поехали домой. И держи при себе свои внутренности, иначе я выкину тебя на проезжей части. Хосок помогает уместить тушу друга на заднее сидение, и сам садится, отъезжая от клуба.***
Вечереет. Юнги прогуливается по крылу клиники. Весь персонал уже давно уехал по домам, и в клинике остались только санитары и сестры. Мин проходится по первому этажу и видит горящий свет в кабинете. Его любопытство никогда не играло с ним злых шуток, но сегодня обязательно сыграет. Юнги тянет ручку и проходит в светлое помещение с искусственным отвратительным желтым освещением. На него с порога сразу смотрит санитар, приспуская маску. — Псих или сумасшедший? — бесцветно спрашивает тот. Юнги хмурит брови, пренебрежительно оглядывая помещение, и решает ничего не отвечать. — Ты чего тут забыл? Комендантский час давно начался. — Не спится, вот и гуляю, — Юнги пинает ножку койки и присаживается на твердую обивку. Юнги оглядывает кабинет. На небольшом столике с лампой стоят ампулы и разные склянки, как в фильмах из лабораторий. Много старых папок, похожих на изжившие себя истории болезни, даже края этих толстых тетрадей загибаются. Рядом со столом находится стеклянный шкаф, в котором множество лекарственных препаратов, и среди множества упаковок глаз блондина цепляет одна конкретная. — Димедрол? — щурит глаза и смотрит на таблетки. Санитар прослеживает за его взглядом. — Да. Ну и что с того? — А что у вас еще есть интересного? Юнги здесь даже становится уютно, он умещает руки под бедрами и сводит плечи к подбородку. — Смотреть можно, употреблять — нельзя. Юнги проходится по полкам и замечает еще несколько упаковок таблеток и ампул. Юнги замечает странную закономерность — все препараты содержат малую долю наркотика и при частом употреблении и большой дозе могут вызвать зависимость. Аптечная наркомания. — Промедол, трамадол, морфин, — перечисляет Юнги, лениво склонив голову. — Хочешь чего-то? — так, к слову, спрашивает санитар. Юнги удивленно приподнимает брови и смотрит пораженно. — А можно? — А ты хочешь? Юнги без раздумий кивает. Нет, он не хочет. Ему надо. Жизненно необходимо. — Выбирай любую, но одну. Юнги встает и подходит к заветному стеклянному шкафчику, уверенно тыкает пальцем в одну конкретную упаковку таблеток. — Амитриптилин? — спрашивает санитар, взглянув на Юнги. — Да. — Расслабиться хочешь? — хмыкает мужчина, встав из-за стола с маленьким ключиком. Юнги не отвечает, а лишь стоит в ожидании, когда ему дадут упаковку. Но ему вручают всего одну таблетку, от которой даже в голову не даст. — Мы не в детском саду, можешь не мелочиться. Юнги берет серебристый блистер и вываливает сразу пять таблеток, проглатывает их разом, даже не запивая. Как они поперек горла не встали — неизвестно. Юнги не благодарит и покидает странный кабинет под безразличный взгляд санитара. Он не хочет думать, что за это ему прилетит, и что, возможно, влетит и самому Паку. Они знали, что такое ломка, и как она проявляется, но не действовали, не принимали никаких мер. А Юнги просто не может отказать себе в удовольствии. Он не думает сейчас ни о чем другом, кроме своего лечащего врача. Завтра он увидит его милую мордашку и сможет понаблюдать за его реакцией. Юнги на ватных ногах добирается до своей палаты и плюхается на постель. Только одинокий ночник сбоку освещает темную комнату с незашторенными окнами. От таблеток по телу разливается что-то теплое и очень приятное, словно он находится посередине моря и качается по маленьким волнам. Настолько приятно ему еще никогда не было. Зрачки расширяются, а перед глазами появляются яркие круги и треугольники, словно кто-то выдвигает их перед глазами. Все становится сразу таким ярким и цветастым, что Юнги несколько раз моргает, чтобы сбросить эту поволоку. Но лучше бы он продолжил смотреть на наркотическое представление, потому что все сразу пропадает, а перед глазами он. Пак Чимин. Перед глазами стоит он в том же, в чем и был сегодня. Пак смотрит совсем не так, как это было пару часов назад. Его взгляд мягкий, а губы трогает улыбка такая приятная, что сам Юнги тянется к его губам, но ощущает только пустоту, которая разбивается о пальцы. Юнги медленно моргает, а Чимин наклоняется. — Поцелуй меня. Юнги смотрит на него пару секунд и примыкает к губам, о которых мечтал весь день, вот только не ощущает тепла или отдачи. Только холод, а когда распахивает глаза, то чудный образ психолога пропадает. — Постой! — Юнги резко садится на постель, стараясь поймать исчезающий силуэт. Но Чимина больше нет, и Юнги, покачиваясь, смотрит в стену, пока перед глазами скачут кони из парка аттракционов и летают воздушные шары. Он хочет вернуть Чимина, но того и след простыл. — Ты лучшая галлюцинация в моей жизни. И падает на постель, смотря на личное представление, но без главного героя.