my best 2.

На лицо Эвы падали капли воды с волос эпистата, делая всю картину на ее лице размазней. Он не стеснялся, делал ещё хуже, превращая это в подобие глины. Запутывал волосы в траве, щекотал ей ноздри кончиком ее же волос, и ещё никогда так не смеялся. Его басистый смех развеялся по ветру, пронесся где-то между деревьев возле реки, и унесся в пустыню. Настолько ему было весело. Чувство первой победы, или чувство, которое настигает нас ещё в самом раннем периоде? Когда что-то порхает в животе, когда губы немеют, щеки болят от улыбки, а уши полыхают. Его ладонь не остановилась на волосах и лице, прошлась по ложбинке груди, унеслась на бедра, оголенный живот. Все было мокрое, грязное, липкое и даже зеленоватое от травы. — Прикончу! Даже не сомневайтесь, можете не спать сегодня ночью! А если даже меня поймают, я уйду в загробный мир со спокойной душой, зная, что я вас в аду не встречу! — Непокорная, поверь мне, ты меня ещё там на троне увидишь. - эпистат подмигнул, продолжая делать свое дело. Эвтида пыталась скинуть его ногами, перевернуться, извивалась под ним как змея, но ничего не выходило. Румянец на щеках выступил под слоем грязи, когда его рука перешла на бедра. Грязь стала чуть суше, отчего ощущения были более четкими, и она забрыкалась снова из всех сил. — Эпистат! Прекратите! — Попроси по хорошему, и я подумаю. — Только лишь подумаете?! - взвывая от прикосновений, Эва откинула свою голову. — Скажешь что проиграла, отпущу сразу же. — Исфет! Вы дьявол во плоти, хуже чем я в сто раз! — Ой, какие мы нежные! - передразил. — Вы что, меня копируете?! — Со стороны бы себя видела, поняла, кто из нас бес. — Я?! Я сам божий одуванчик! — С каких пор черномаги стали божьими одуванчиками? - в этот момент детская игра приобрела очень напряжённый оттенок. Эва тут же поблекла. Амен остановился, пристально сверля ее глазами. Ее взгляд стал распахнутым, удивлённым, она выдала себя лишь одним лицом. Амен не добивался этого, но желал знать правду. Хотя раньше это было наоборот. Он добивался. Но с каждым проигрышем в его же игре все мутнело, все его принципы как-то рушились незаметно для него, а эта информация отошла на второй план. И наконец-таки он смог вытащить из нее то, что нужно ему было в самую первую встречу. Эва отвела глаза, сомкнула губы, пытаясь восстановить свой рассудок и ответить что-то колкое, но вышло лишь: — Нет доказательств. - тихо, буквально шепотом. — Мне они больше и не нужны. - она мельком взглянула на него. — Тогда что вы хотите от меня? — Того же, что я уже просил. Скажи это. — И вы просто отпустите меня? Или дадите фору? - горькая усмешка, глаза налились слезами. — Скажи что ты проиграла, и ты сможешь уйти отсюда. С нашего лагеря. Раз и навсегда. - шатенка внезапно оживилась, но в ее взгляде читалось недоумение. — Это шутка какая-то? Отпустите? Черномага? Амен усмехнулся, когда она сама признала то, кем является, и жалостливо оглядел ее. — Черт! - выругалась Эва, ударившись головой об землю. — Отпущу. — К чему такая щедрость? Пытаешься голову мне задурить, Амен? - она впервые назвала его по имени, отчего он непроизвольно нахмурился. — Есть свои причины для этого. Так что, ты согласна? - Эва хмуро смотрела на него в ответ, борясь со своим характером. Она сомкнула губы, прикрыла глаза, глубоко вдохнула, злясь от того, что эта сделка портит ее самооценку. Эва была готова даже умереть, лишь бы не говорить этого такому засранцу, как Амен. Ведь это дорогого стоит. — Я скажу, если скажите причину. - и снова хитрость. — Тебе это действительно нужно? - в этот момент Амен поднял взгляд в небо, покрытое оранжевой пеленой, сменяющейся теменью. — Да, мне интересно. — Я могу тебе сказать, а могу сделать, как предпочитаешь? — Невиданная щедрость! Тебя подменили? — Просто понял то, что нужно было понять ещё в первой игре. - он горько усмехнулся, и по взгляду Эвы понял, что одних слов ей будет недостаточно. — Не дергайся. - Амен отпустил ее руки, и она тут же приподнялась на локтях, разминая шею. Эпистат долго смотрел в ее глаза, пытался в тьме разглядеть подсказку, стоит ли ему делать то, что он задумал? В этом и суть шоколадных глаз, утонуть, и не выбраться, как из лабиринта. Единственное зеркало, которое не может отразить душу, не может поддаться никаким ключам. Эва плотно закрывала все на замки, закрыла все окна, спряталась где-то в углу, укутывая свои желания под свою одежду. Мужская ладонь аккуратно легла на затылок Эвы, как тогда, в ее доме. Он пробрался через грязные волосы чуть дальше, крепко сжимая их, заставляя девушку откинуть голову. То что он сделал тут с ней, не остановило, а лишь добавило каких-то красок. Ему было все равно, потому что это сделал он. Его руками была налеплена вся эта грязь на произведение искусства - на Эвтиду. Испортил ли? Он нагнулся к ней, заставляя столкнуться их лбами. Перевел ладонь на ее щеку, надавливая большим пальцем на скулы и заставляя ее рвано выдохнуть. — Я запомнил твое дыхание в тот день. Оно не изменилось. - усмешка. — Я буду прав, если скажу, что ты хотела этого тогда, и хочешь этого сейчас? — Вы, эпистат, очень много придумываете себе. Какая же наглая самовлюблённость. - но ее неровное дыхание не скрылось. — И это говоришь мне ты. - с каждым словом их губы становились ближе, дыхание сбивалось сильнее, а сердца начали стучать в ритм быстрее. — Твое наказание. — Это не наказание, эпистат, это моё поощрение. - Эва не дала ему сказать больше не слова, давая ему ответ на то, что он хотел узнать через ее глаза. Грязь сразу же отпечаталась на лице Амена, во рту стоял вкус земли, но это того стоило. Это стоило ее губ, огрубевших, но все ещё таких мягких. Это стоило того танца между ними. Эва спохватилась за спину, обвивая ладонями плечи альбиноса, в этот раз размазывая там далеко не масло. Касалась его волос, протяжно водила ладонями по шее, укрывая себя им. Амен словно с цепи сорвался, сильно сжимая ее талию, прижимая ее к себе, углубляя поцелуй настолько, насколько было возможно. Позволил себе поцеловать ее шею, когда она откидывала голову, шумно вздыхая и постанывая. Позволил себе оставить множество горячих поцелуев на ее ложбинке. Ладонью он проводил по ее спине, надавливая в нужное место, ощущая как ее изгибы меняются, как она подставляет свои открытые места для новых ощущений. Эва утонула в нем, позволяя Амену спасти ее из тех лабиринтов, в которые она сама себя загнала, не позволяя никому взглянуть что происходит у нее внутри. Оба грязные, пылающие, целовались как будто бы в последний раз. Эвтида не считала себя в тот момент чем-то испорченным, она вспоминала те минуты, когда он пачкал ее так, словно сделал ее только лучше. Это привело к тому, что происходит сейчас. Он позволил раскрыться, позволил показать истинную красоту, спрятанную за маской черномага. Его руки грубо сжали ее бедра, губы уже хаотично ловили губы Эвы, лишь бы не отрываться. Все происходило быстро, но ничья ладонь не позволила коснуться одежды, или чего-то более откровенного. Все остановилось на этом поцелуе. Амен запечатал это воспоминание под замок, зарекнулся сам себе, что никогда не позволит ему пропасть из своего головы. Любишь - отпусти. Эвтида знала, ещё тогда, у нее дома, что не просто играет с эпистатом. Она понимала что с ней происходит, но так же понимала, что между ними огромная стена, которая не разрушится, пока закон о черномагах в силе. Ее принципы, ее жизнь встала на первое место, но она навсегда запомнит чувство, пробудившееся в ней сегодня. Этим вечером. Они оба будут вспоминать это. Вспоминать как это все произошло, как они впервые встретились, сколько игр пережили, сколько было намеков, и сколько раз трескались их мечты и принципы об друг-друга. Сколько они стояли бок о бок, переживали тяжёлые моменты вместе, даже если думали, что они порознь. Желание убить всех черномагов разбилось о ту, что им являлась. — Я проиграла, Амен, я проиграла, мой эпистат. Сдаюсь, падаю перед тобой на колени. - на одном выдохе произнесла она, впившись с новой силой в его губы. Эвтида убила в себе всю ненависть, оставляя лишь факты. Она должна уйти, не навредив Амену. Не давая ни одного намека, что между ними что-то было, чтобы ему не отрубили голову. Уйти, даже если этот поцелуй дал невероятно сильную надежду на их взаимоотношения. Отпустить.