my best 2.

— Эпистат, извините. - как ошпаренные, они тут же забрыкались. Амен поднялся, пытаясь сохранить невозмутимый вид, а сам слегка пнул ногой Эву, чтобы она лежала тише воды. — Что ты хотел, Реммао? - мужчина, стоявший напротив него удивлённо взглянул на Амена. — Вы в порядке? — Абсолютно. Я слушаю. — Я искал свой кувшин, а у меня оказался ваш.. я приношу извинения. - наставник Эвтиды неловко поставил на траву кувшин. — Разве твой кувшин синий? — Да. Там ещё золотая рыбка нарисована. Амен неловко взял кувшин, покрутил, после чего подошёл к Реммао и поменялся с ним. На удивление, вода в кувшине наставника была наполовину ещё полная. Когда эпистат убедился, что Реммао ушел, он начал возвращаться. — Эва, представляешь, как нелов.. - он оглянул погнувшуюся траву, и пустой отпечаток от тела Эвтиды на земле. От той силы, с которой Амен сжимал хрупкую вещь в руке, раздался лёгкий треск. Зубы крепко сжались, не давая издать ни единого звука. Эва ушла, не издав даже шороха. Мужчина не согнулся, не упал, а лишь неподвижно стоял и смотрел вдаль. Она стояла далеко, обернувшись на него, прижав ладони к груди. Волосы прилипали к ее лицу, закрывая покрасневшие от слез глаза. Ткань, висевшая на ней, поддавалась порыву ветра, позволяя ей слиться между деревьев. Она действительно проиграла. Невозмутимость и холод во взгляде эпистата, и она, готовая броситься обратно к нему в объятия. Доверие, которое она ему оставило между ребер давило на глотку мужчине. Его блеклые глаза последний раз прочитали в ее слезах слова, которые никто не произнесет в слух, сердце на секунду остановилось заводя привычный ритм. — Беги так, словно за тобой идёт Анубис. Беги, моя непокорная. - Эве хватило лишь прочитать его слова по губам, после чего она скрылась за деревьями. В ту ночь Амен не сомкнул глаз. Он смотрел в окно, глядя как в доме Эвы загорается свет. Как ее волосы мелькают. Он усмехался, каждый раз, когда видел ее силуэт. Понимал, что ей нужно было собраться, чтобы уйти отсюда далеко и навсегда. Когда его глаза поймали ее взгляд на улице, она накрылась той самой накидкой, которую он отобрал у нее. — Чертовка. - мысли в слух. В этот раз они оба смотрели друг на друга как на чужих. Не мельтешила, убежала только пятки сверкали. Следующие дни была объявлена ее пропажа. Поиски длились долго, и с каждыми пройдеными сутками эпистат ощущал утрату. Он скучал по ее выходкам, по ее шуткам, характеру. Знал, что со временем отпустит, но сейчас было очень тяжело. Вел себя так, словно встал не с той ноги. И лишь приближенные Эвтиды вели себя чрезвычайно уверенно. Неделя за неделей. Месяц и два дня. Месяц и три недели. Три месяца и десять дней. Любишь - отпусти. Жаркая погода слегка меняла градус, становясь более свежей. В один из таких дней Амен как ни в чем не бывало нёс с колодца воду в своем кувшине. Он собрал всех своих приближенных, после чего уселся за стол и поставил кувшин на него. — Сегодня ещё одна казнь, в этот раз девочка Дия. Подруга Эвтиды, помнишь ее? — Не с теми водилась значит. - упоминание ее имени вызывало теперь лишь непонятные чувства. — Жалко ее, молодая такая. — Эвтида все ещё числится без вести пропавшей? — Да, эпистат. Он угрюмо кивнул. — Усильте слежку за Реммао и ещё одним его учеником. - в эту секунду в дом вошёл Ливий и Исман. — Как дела с хворью? — Никаких успехов.. - брат Эвтиды то, что теплило какую-то часть души Амена. — Тех, кого мы лечим, хватает ненадолго, но мы заметили, что их выживаемость растет. Кажется, вырабатывается иммунитет. — После стольких месяцев это не удивительно. Оно и к лучшему. Но, нужно стараться лучше. Вы наши лучшие лечебники, у вас даже самый маленький прогресс невероятный успех. — Эпистат.. Эвтида.. - шатен устало сел за стол. — Никаких успехов, Исман. - Амен снова сжал кувшин. — Я молюсь, чтобы с ней все было хорошо. — Мы все молимся. - шепотом, вспоминая последнюю встречу с ней. После долгих и важных разговоров дом опустел, оставляя Амена наедине с самим собой. Горло сушило, и он решил немного отпить воды из кувшина. Но тут же чьи-то ладони жестоко бьют его по лицу, а нога опрокидывает стул, заставляя эпистата перевернуться на спину. Простонав от лёгкой боли, он открыл глаза, глядя как девушка в накидке пьет его воду из кувшина, после чего выливает остатки в окно. — У нас что, дефицит воды, твою мать?! - агрессия тут же заполнила его с ног до головы. — Ой, извини, что-то в горле пересохло. - глаза альбиноса тут же распахнулись в удивлении. — Повтори. — Тебе что, медведь на ухо наступил, эпистат? - девушка была полностью укрыта в балахон, были видны лишь ее глаза. Амен не терял ни секунды, тут же поднялся, подходя к ней, хватая за запястье. Он по глазам увидел знакомую усмешку от его действия. — Накажете меня? — Эва.. - Амен неловко приспустил второй рукой ткань с ее лица, оголяя губы. — Какого хрена ты тут забыла?! - шипение. — Соскучилась. - ядовито выплюнула она, и по телу эпистата разлилась волна удовольствия от ее колкостей. Но уговор есть уговор. — Мы же договаривались, дура. Уходи отсюда! Что за глупые сцены ты мне устраиваешь?! Если нас сейчас засекут, тебя тут же отправят в яму, не должна ты быть в моем доме! Дию казнят, они знают, что ты была постоянно с ней, ты в подозрении! - дверь его дома распахнулась, и вошёл Тизиан. То что произошло дальше и так ясно. Но на удивление всем, Эва даже не сопротивлялась. Ночью Амен выловил минуту, чтобы пройтись к яме. — Какого зерна, Эвтида? - ругался, как отец. — Ну мимо проходила, решила повидаться. — В своей черной тряпке, и случайно зашла именно ко мне, да?! — Ну за то смотри, меня сразу же наказали. Не то что ваше пустословие. - она усмехнулась, злобно смотря на меня. — Тебя казнят через неделю.. — Я умру раньше. - она произнесла это так тихо, что эпистат сначала не расслышал. — Не слышал значит? Ну и отлично. - затем она посмотрела на него с теплотой в глазах. — Эвтида, ты под моим надзором, давай я просто выпущу тебя, уйду вслед за тобой, изменю имидж, построю другую жизнь.. - Амен пытался сделать все, чтобы она снова сбежала. Но их уговор.. она вернулась. — Хочешь спасти две задницы, но даже так, получится лишь одну. - усмехнулась. — Непокорная. Вечно не слушаешь меня! — И что? Не старайся, уже поздно, эпистат. - эти слова как-то странно прозвучали в голове Амена, заставив отстраниться от решетки. — Этим днём я проиграла уже дважды. - она слегка подмигнула, после чего укуталась в свою ткань, сжав ладонями плечи. Три дня он наведывался к ней по ночам, пытаясь поговорить. Но Эва была сама не своя. Дия, что сидела по соседству, смотрела на нее через стену как на предателя. Эва была постоянно отвернута от нее спиной. На четвертый день Эвтида была снова полностью в балахоне, оставила открытыми лишь глаза. Слов произносила намного меньше. На пятый день, когда Амен уже действительно решился выпустить ее, и сам пойти прочь, ведь знал, какая цена у его поступка, он заметил, что ее белок глаз стал краснеть. Голос стал ломаным. Она практически не шевелилась, не пила воду, а небольшие тарелки с едой оставляла там же, где они лежали. На шестой день он открыл дверь в яму, спустился к ней. — Не подходи. - голос практически пропал. — Я прошу тебя.. не подходи. — Эва, что с тобой происходит? - как маленький ребенок, он присел на корточки перед ней, боясь опускать ткань с ее лица. — Уходи.. я.. — Эвтида, скажи мне что с тобой происходит?! - он попытался коснуться ее, и вынудил Эвтиду оттолкнуть из последних сил его назад, тем самым оголяя свою руку из под ткани. Она была вся в пятнах. Язвы были по всей руке, некоторые места расчесаны до крови, а ногти обломались. Амен на секунду попятился назад, ошарашенно глядя ей в глаза. Ее взгляд был заплаканным, но смотрела она на него все с той же теплотой. — Не гуляй по ночам, это настораживает на плохие мысли. - пошутила она, издав подобие смешка. Амену словно язык отрезали. Он почувствовал, как по его телу пробегается холодок, кровь перестала циркулировать и сердце снова прекратило биться. Дыхание застряло в глотке комом. Все опустилось к желудку, а затем начало проситься обратно. — Кувшин с водой, помнишь? - она говорила тихо, стараясь не напрягать связки. — Взгляд Дии, который она не отрывает от стены, помнишь? Взгляд, словно я предала семью. Презрение. — Нет.. не говори мне.. — Твой личный колодец, из которого ты наливал воду в кувшин, был наполнен водой с общей реки. Я не могу сказать кто это был, прости. Я общалась, тесно поддерживала связь с этим человеком, хотела его отговорить.. но, поняла, что не выходит. Я пыталась смириться с твоей смертью, но поняла, что мне легче смириться со своей. Я не смогла далеко уйти.. не смогла отпустить тебя. Мне потребовалось несколько часов, чтобы слить хотя бы половину из колодца, но ты пришел раньше. Я думала успею.. не смогла. - Эва не скрывая своих слез начала стягивать из последних своих сил ткань. Обнаженная, лишь в повязке на груди, на желанных местах, опиралась на стену и была покрыта кровоточащими язвами. На спине было множество волдырей, ее шея была как место боя. Исцарапана настолько сильно от чесотки и прочих ощущений, что остались бы шрамы. Ее ребра выпирали, все бедра были в крови. Амен затаил дыхание, все что опустилось к желудку просто пропало. Его тело отказывалось его слушаться, припадая всем чем можно к ее телу. Как дикий зверь, учуявший запах крови, он прижал ее к себе. — Уходи.. я заражу тебя.. - она не могла больше поднять рук, все силы ушли в ее истерику. Он слушал, как слезы текли по ее щекам, как содранное горло издавало вой боли, как ее кости ломались от каждого его прикосновения, и вспоминал тот вечер. Трогал ее волосы, которые выпадали при малейшем прикосновении, касался ладонью щек, проводил по ее губам большим пальцем, и ошарашенно снова смотрел на ее тело. Чувство опустошения сменилось чувством очередной потери, он понял, что может ее потерять снова. — Амен.. не трогай мою кровь, не надо трогать то, что может сделать тебя таким же.. - не слышал. — Я помогу тебе. - не слышал. Не хотел слышать. Амен побежал в сторону дома Ливия, поднимая на уши и Исмана, который тоже не знал об этом. Взвинченные мужчины понесли хрупкое тело к траве, Ливий бегал за водой на другой конец, где стоял другой колодец, после чего они втроем стали оттирать то, что было возможно. Исман, почувствовав то, как его родной человек уходит в другой мир на его глазах, взял всю аптечку из дома, стараясь обеззаразить все раны. — Эвтида смотри на меня! Не закрывай глаза! - руки тряслись у всех. Амен держал зрительный контакт с ней, стараясь не обрывать его. Каждая минута была на счету. Волдыри на спине лопались со скоростью света, обеззараживающие средства лились рекой. — Пей! - Ливий поднес бутылек с жгучей жидкостью к губам Эвы. — Что ты ей даёшь? — Поверь мне, любая зараза от этой хрени пропадет! - жгучая настойка полилась в горло, сжигая желудок Эвы сильнее, на что она взревела от боли. Все внутри нее сжалось, она начала задыхаться. Вслед пошла вода, они поливали ее так, словно крестили снова. Она пыталась поймать хотя бы каплю ртом, но сейчас этого было нельзя делать. Ее кости дробились, ноги и руки опухали, синяки появлялись от мягчайшего прикосновения. Она была как хрустальная куколка. — Эвтида.. - Амен прижал ее к себе. - Смотри на меня, пожалуйста, не закрывай глаза. - она не могла вдохнуть воздуха, шатенке драло горло, опухали гланды, не давая глазам держаться открытыми. - Прошу тебя, Эвтида. Прошу. Я на колени перед тобой встану, только живи. Я убью каждого, кто сделал это, убью любого, у кого в мыслях была эта глупость. Только живи.. — Эви, живи! - Исман упал на колени, прижимаясь к хрустальному телу. — Живи.. - Ливий трясущимися руками вливал остатки воды ей в рот. Надежда троих, любая мольба. Они шептали ей что-то на уши, в небо, делали все, лишь бы их услышали сверху. Амен впервые в жизни заплакал, чувствуя как ее тело холодеет. Его шепот усиливался, мольба становилась чётче, надежда усиливалась. — Если есть магия, прошу.. - Исман рыдал навзрыд, стараясь держать Эву в сознании. — Глупая девчонка. - Ливий ругался на нее, на себя, продолжая вливать ей по немного настойки. Пока бьётся ее сердце, его сердце билось в такт. Пока она дышит, он дышит вместе с ней. Пока она в сознании, он не потеряет свой рассудок. Если бы он только мог ее отпустить, он в ту же секунду бы отменил казнь, она бы ушла, и он отрекся от своего звания. Но он хотел, чтобы она была рядом. Хотел ее увидеть все эти месяцы. Это не она его не отпустила, а он не смог. Амен не смог, и поплатился за это. Но ведь Бог простит, даст второй шанс? Она холодела все сильнее, тепла троих не хватало, даже костра, разведённого рядом, просто не хватало. Эва бледнела. В какой-то момент сердце Амена стало биться тише, он отсчитывал пульс девушки, который со временем утихал. Провел свободным пальцем по ее губам, не стыдясь, поцеловав их на виду у Исмана и Ливия. Поцеловал лёд. Его дыхание сперло. Грудную клетку сдавило. — Нет.. Эвтида. Эва! - слеза эпистата упала на ее щеку, она дернула ресницами. — Люблю. - она не подала голоса, Амену становилось труднее дышать. Пока она дышит.. но Амен перестал дышать. Пока сердце бьётся.. но его сердце замедлило ритм в тысячу раз. Пока он чувствует ее тепло.. но в руках держит хрупкий кусок льда. Пока она в сознании.. но Амен чувствует, глядя в ее мертвые глаза, как его рассудок пошатнулся. Исман зарылся своими руками в волосы, издав истерический вой, наполненный жуткой болью. Ливий отпустил ладонь Эвы, отсчитав последние удары ее пульса, и закрыл ладонями свои глаза. Все вокруг приобрело серый оттенок. Мир остановился. Амен смотрел в ее глаза, и понимал, что больше не может пробраться туда, куда раньше. Его сдавливало огромной глыбой льда, все вокруг было покрыто им. Он замерзал в ее глазах, его буквально теперь вытясняло оттуда. — Время три пятьдесят семь, господин, сегодня ночью.. умерла Эвтида. - его ударило как громом. — Выпейте, прошу вас.. вы поцеловали ее. Нужно начинать лечение сразу же. - Исман протянул настойку. Амен смотрел на него, словно псих. Покрутил у себя в руках бутылек, после чего еле заметно кивнул. Сказал, что выпьет дома, взял на руки труп, и понес его в сторону деревни. Каждый шаг давался с трудом, Амена косило. Но от держался до последнего, опрокидывая ее на свою кровать. Он снова не спал. Не спал до того момента, пока не прошли похороны. Два дня. Три дня. Четыре. Пять. А бутылка с настойкой все так же и стоит. И я, эпистат Амен, пишу это из последних сил, чувствуя дыхание Эвы на себе. Чувствуя ее сердцебиение. Я люблю тебя, моя Непокорная Неферут.