Бог и Его Проклятие

      Сугуру не спал. Он пытался, переодевшись в любимую футболку с шортами, полчаса простояв в душе, намывая волосы, а после долго расчесывая их сначала массажной расческой, а после вычесывая отдельные пряди гребешком. Выпил чай из успокаивающих трав, Секо его лично рекомендовала, а это о чем-то да говорит, закинул в рот пару рисовых шариков. А после лег в кровать.       Повалялся на спине, повернулся на бок, пролежал почти час с закрытыми глазами. И сел в кровати. Со всем прискорбием необходимо было признать - спать Сугуру не хотел.       А спали ли вообще проклятия?       Обычно нет - Сугуру, после того как узнал о своих силах, много времени провел за изучением книг из шаманских библиотек и наблюдения за теми проклятиями, что он уже успел поглотить. Но назвать его обычным проклятием язык не поворачивался. Гето сейчас скорее был чем-то вроде Ремен Сукуны. Спал ли тот?       Сугуру не знал. Да и не хотел. Но мысль о том, что он больше никогда не сможет заснуть вызывала отвращение к телу и ночи. Ему было чертовски необходимо поспать, даже если сон подарит только кошмары. Сугуру сгорбился в кровати, одной рукой сжимая от обиды одеяло, а другую положив на свой живот, под тонкой кожей которого разверзлась пугающая своей пустотой бездна. Она была тиха и неподвижна. Но этот стазис причинял лишь тупую боль, не шокирующую и лишающую рассудка, а такую, какую легко было игнорировать до поры до времени. Боль напоминала голод, и это раздражало до зубного скрежета.       Он поел перед сном, что тебе еще надо, чертов желудок?!       Кажется, ему теперь нужно нечто иное как пища - догадался Сугуру. Но тогда что? Предположение зависло на краю сознания, нежеланное, но единственно возможное. И было отвергнуто. Он не какая-то зловредная тварь или паразит и не нуждается в подобном - убеждал себя Гето, сидя в кровати и обессиленно наблюдая, как заходило солнце и опускалась ночь. И все было откровенно хреново.       С одной стороны новая природа, принимать которую он не желал, с другой стороны грядущая нервотрепка за благородный по сути своей поступок. Сплошная несправедливость, думать о которой совсем не хотелось. Не зная, как отрешиться от нее, Сугуру просто поднялся с кровати, схватил почти пустую пачку сигарет с одной из полок, и поплелся по коридору к своему любимому месту для курения.       Это была терраса в заброшенной части общежития с видом на небольшой и поросший сорняками сад, в котором прекрасно чувствовали себя колонии муравьев. Порой, не желая особо о чем-то думать, но нуждаясь в том, чтобы занять руки чем-то, Сугуру развлекался, утаскивая у муравьев их груз и кладя его подальше, чтобы после наблюдать, как муравьи бегут за ним, заново поднимают и утаскивают в свое подземное царство. Было что-то приятное в их неизменном трудолюбии. Хотя, Сатору вряд ли подобное позабавило бы или согрело - думал Гето, уже сидя на холодном деревянном полу и вдыхая дым. Его друг был вообще довольно добрым человеком. Подобрее уж многих, хотя по нему и не скажешь.       Сугуру выдохнул, смотря на серые завитки, быстро растворяющиеся в еще не остывшем ночном воздухе, и с легкими грустью и удивлением покосился на сигарету в своих руках. “Ничего не чувствую” - это было так непривычно. Прям как вчерашнее поражение.       Несмотря на погруженность в собственную меланхолию, Сугуру сразу же уловил чужую энергию, еще когда та была далеко. Передвигаясь довольно бодро для того, кто должен отдыхать в постели, к нему спешил Сатору, будто почувствовав, что про него недавно думали. Гето лишь чуть повернул голову в его сторону, показывая, что заметил пришествие. Мимолетом он подметил светло-розовую толстовку с рисунком смеющейся клубнички - ее Секо с Сатору купили назло Сугуру, который отчего-то с ужасом поглядывал на эту зубастую и румянощекую ягоду, когда они были в парке аттракционов. - Не против? - тихо спросил Сатору, голой стопой ведя рядом с бедром Сугуру. - Садись, - предложил тот, не сильно махая головой, и поднял пачку сигарет, протягивая ее Сатору, - Будешь? - из пачки мелькнул край последней сигареты. - Неа, - быстро бросили, плюхаясь на указанное место.       На улице царила тишина, даже дыхание парней не было слышно. Только грудь Годжо медленно и невысоко вздымалась. Небо заволокли тучи, сквозь которые не было видно ни звезд, ни луну. Хотя, из токийского колледжа никогда не были видны звезды, как бы студенты ни старались их разглядеть. Для Сугуру это было очевидно и привычно - он вырос пусть и не в столь уж большом, но довольно развитом в технологическом плане городке. Для Сатору это был признак человеческого безумия - настроить кучу бесполезных вещей, чтобы утратить еще одну часть настоящей реальности.       Об этой стороне вопроса Сугуру не задумывался, пока не встретил Сатору. - Что с Рико? - разрушил он молчание, кладя руку с сигаретой на колено, с прискорбием понимая, что отныне курить стало бесполезно. - Эти старикашки собирались поместить ее в какую-то VIP-комнату для всяких важных гостей, - с недовольством заворчал Сатору, - о которой я, между прочим, впервые слышу! - а это уже с возмущением и следующим за ним более тихим и наигранно обиженным, - Разве не я самая важная и крутая персона? Почему ее никогда не предлагали мне? - Сугуру умиленно улыбнулся этому и повернулся к Сатору, смотря на его надутое лицо, с глазами скрытыми за пушистой маской для сна лаймового цвета.       Долгое время молчавшая холодная энергия Сатору всколыхнулась в Сугуру, уже привычно обвила ядро, поощряя, как бы говоря: “правильно, все правильно, так и надо”. А Сатору тем временем продолжал говорить, - Поэтому я утащил ее в твою комнату. Туда старикашки точно не пойдут. - В мою комнату, - повторил Сугуру, - разве она не закрыта? - Закрыта. - И как же ты ее открыл? - вопрос с усмешкой. - Взломал, - совершенно невинно ответил этот засранец, даже сквозь маску смотря на Гето своими шестью честными глазами, будто и не замечая, как поразил Сугуру этими словами.       “У меня не друг, а паразитирующая сволочь, нагло изничтожающая мое личное пространство, желая сожрать заживо,” - драматично пронеслось в его голове. “За это и любишь,” - довольно протянула чужая энергия. Сугуру мысленно согласился, прикрывая глаза и поворачивая голову в сад. Он и правду любит Сатору. До смерти любит.       Все шесть глаз Сатору смотрели куда угодно, но не на Сугуру, его энергия обвивала лишь собственное тело Годжо, не разрастаясь и не подавляя. Гето обвила тишина, спокойная, не тревожимая никем. Мирный вид сидящего рядом друга помогал успокоиться, сделать вдох и выдох без напряжения, не потому что надо, а потому что захотелось. Это были приятные мгновения, которые хотелось бы продлить подольше.       Сатору думал также. Весь прошедший день был на грани кошмара - почти пришедшая смерть сначала за ним, потом за Сугуру и Рико, таки доставшая Курои. А потом еще нервотрепка со стариками, в середине которой Сугуру оставил его одного. Годжо не злился, нет, но… Обидно было. Ведь обычно Сугуру разбирался с формальной частью вопроса, успокаивал старших. Не сказать что Сатору это не умел - Сатору все умел, просто не все пробовал - просто не любил. Да и не только Годжо же красоваться своими талантами.       Сатору поднял руку, теребя пальцами край маски для сна. Перед человеческой парой глаз стояла темнота, успокаивающая. Перед проклятыми глазами, что никогда не закрывались, раскинулся небольшой сад, в котором они видели белые контуры черных растений, различали все камушки, каждый листик - эти глаза были способны точно подсчитать количество насекомых вокруг парней. Везде, в воздухе, в воде, в земле, в органике и неорганике текло нечто, порождающее после проклятую энергию - мешанина лиловых и синих рек, сгустки золотисто-белого, постоянные в своем движении и изменчивости.       Таким видел мир Сатору, закрывая человеческие глаза. А может и не совсем таким. На самом деле, это описание немного неверное, но лучшего он так и не смог подобрать для Сугуру. Возможно, однажды.       Сатору медленно потянул за край маски, стаскивая ее с глаз на лоб, чтобы посмотреть своими человеческими глазами на Сугуру. В ночной тьме он видел распущенные чуть взлохмаченные волосы, узкие, так прикрытые, что казались и вовсе закрытыми, глаза, свободную футболку и шорты темных оттенков. С расслабленной позой и легкой улыбкой на губах, его друг сейчас был так непохож на себя днем. На того, кто на мгновение напугал чем-то чужеродным, неизвестным и неестественным в себе. - Эй, Сугуру, ты как себя чувствуешь? - спросил Сатору.       Его мозг еще не до конца понял, что столь ужасное успели уловить шесть глаз, какая перемена до боли задела сердце. Но это не повод молчать, ожидая, когда монстр сам вылезет, или обманываться, будто все по-прежнему. - М? - Гето полуобернулся в сторону друга, приподнял брови, задумавшись. А после успокаивающе улыбнулся, отвечая, - Сейчас я в порядке, не переживай. Шея побаливает, но это пройдет, сам понимаешь.       Сатору во время разговора внимательно следит. Глаза сосредотачиваются на лице Гето, на его глазах, на движении рук - как одна из них поднимается к горлу и трет бинты, что почти целиком скрыли шею. В голове мелькают воспоминания о теле, лежащем на полу в собственной крови. О глубоких ранах не совместимых с жизнью. Сатору опускает свой взгляд на пол, где его рука лежит неподалеку от руки Сугуру, всем лицом кривясь. Эти воспоминания, картины, которые они несут с собой, невыносимы для него. Невыносимы своей неправильностью, несовместимостью со всеми его надеждами и стремлениями на будущее. Кошмарно тяжелы сулящим обещанием быть сильнейшим. - Сатору, - рука Сугуру медленно движется к его, кончиками пальцев касаясь чужих, - не стоит волноваться. Тодзи был неожиданностью, но мы справились. Остались знакомые старейшины, но разве можно их считать за угрозу? Давай, - Сугуру поднялся, протягивая руку, чтобы помочь встать, - пойдем отдохнем. Завтра нас ждет сложный день, - Сатору поднимает руку, позволяя потянуть себя вверх, - Но бояться нечего. Мы ведь сильнейшие.       Сугуру говорит это, тяня губы в привычной улыбке. Он сам не считает свои слова правдой, на языке остается сладко-горький привкус от них, вокруг ядра обвиваются мерзкие чувства, которые можно только презирать. Сатору этого не знает, шесть глаз ничего не видят. Но кожа чувствует холод рук Сугуру. - Сугуру, у тебя руки, как у мертвеца.       Ранним утром в дверь Сугуру раздается стук. - Йо, - слышит Гето унылый голос, открывая дверь.       За ней оказывается Секо, бледная, с легкими синяками под глазами - она полночи не спала. Энергия девушки дрожит по телу, течет, бьет током, бодря ее. Все от усталости - понимает Сугуру. - Утро, - улыбается он, отходя в сторону, пропуская внутрь. - Что, ничего больше не скажешь? - Нет смысла, - Секо на это только хмыкает недоверчиво, но ничего больше не говорит. Пока не садится на ковер, зовя за собой. - Снимай бинты.       Сугуру слушается. Медленно опускается напротив, снимает футболку и начинает разматывать бинты. Сначала шея, потом грудь. Обнажается загорелая кожа, мускулы груди и живота, темная засохшая кровь пачкает их, стягивает, оставляя неприятные ощущения. Ран нет. Шрамов тоже.       Секо удивленно смотрит на это, проводит рукой по гладкой коже, попутно бормоча хриплым голосом. - А ты когда успел выучить обратную технику? - Это Сатору, - простой ответ вполне устраивает ее, тут же поднимающуюся, собирающуюся уйти. - Видно, я вам больше не нужна. - Не глупи, - одергивает Гето, вставая следом и провожая. Он почти не чувствует мягкость ковра под стопами, не слышит сильный запах кофе и табака, окруживший Секо. Зато улавливает слабый, из-за усталости, запах эмоций. И кривит носом. Как же все непривычно, как неправильно, - Куда же мы без тебя.       Секо останавливается. Оглядывается через плечо и внимательно смотрит на Сугуру. Вспоминает взволнованного Сатору из вчера, его отбивающую дробь ногу, готовность подорваться и сорваться в любой миг. Гето из вчера, на которого она накладывала бинты, был пустым и не замечал ни черта. Гето из сегодня, с абсолютно здоровым телом, намеренно спокойный, отлично контролирует себя как и всегда. Она не беспокоится - работа у шаманов такая, здесь уж ничего не поделаешь. - Далеко, - кривит Секо уголки губ в улыбке и уходит.       Сатору она точно не нужна, а Сугуру и подавно. - Ты как? - нежным и спокойным голосом спрашивает Гето.       Рико медленно открывает глаза. Морщится от пробирающегося сквозь светлые занавески солнечного света, переворачивается на бок, пытаясь спрятать лицо в подушке. Сугуру наблюдает за ее тонким телом, калачиком свернувшимся под одеялом, за вялой энергией, текущей в ее сознании, не желающей разбежаться по спящему телу. Он наблюдает как медленно, шаг за шагом, Аманаи вспоминает все, что произошло. И просыпается. Она открывает рот, пытаясь что-то сказать, но тут же замолкает. Подтягивает колени к лицу и целиком прячется под одеялом, начиная мелко-мелко подрагивать.       Гето просто сидит рядом. Пустота грызет его желудок и лишает разум мыслей - это от горя, говорит он себе. Это от шока. Это сочувствие, сострадание, отчаянное, неспособное исполниться, желание помочь.       Это ло…       Дверь с грохотом распахивается. - Кто тут все еще спит! - на пороге, конечно же, Годжо Сатору. - Дай мне нормально погоревать! - кричит в ответ Рико и, не вылезая из под одеяла, запускает в Годжо подушку. Тот уворачивается, но из комнаты таки выходит. А внимание девушки переключается на Гето, которого она пинает в бедро, надрывным голосом требуя, - И ты тоже свали!       Сугуру дает себя пнуть, вставая с кровати и уходя, закрывая за собой комнату. А после строго смотрит на замявшегося и потирающего себе затылок Годжо. И вздыхает. Этот засранец неисправим. Гето открывает рот, но тут же закрывает. Его отвлекает смутно знакомая энергия, что двигается в их сторону. - Годжо! Гето! - из-за угла появляется Яга, отвратительно бодрый и полный сил, - Идем, надо поговорить.       Сенсей ругает их, но ни один не слушает.       Гето щурит глаза, смотрит чуть мимо его лица. Во рту копится слюна, заставляя порой сглатывать, а вокруг Яги крутятся и слабо вихрятся гнев с беспокойством. И очень хочется отвести глаза к окну, улыбнуться спокойно, показать - плевать мне на твои слова, мышцеголовый. Чем сильнее сенсей ворчит, тем сильнее хочется его поддеть, спровоцировать. Сугуру складывает руки вместе на груди, прекрасно понимая бесполезность этой идеи - Яга даже сейчас скуп на слова, говоря лишь необходимое, провокация заставит его скорее замолчать и начать осторожничать, нежели распалит. А жаль.       Сенсей тяжко вздыхает и на мгновение замолкает.       Годжо только тогда переводит взгляд на него. На синяки под глазами и морщины на лбу - много же беспокойств у их несчастного препода. Сатору, ни капельки не смущаясь, готов добавлять новые, он и сегодня мог бы еще парочку добавить. Но не будет, добрый ведь. Вместо этого он краем глаза смотрит на Сугуру, на чистую кожу его шеи, на спокойное выражение лица и явно о чем-то задумавшиеся глаза. Все такое привычное и успокаивающее, что Годжо почти не замечает, как вчерашний страх отступает. Почти. Он не может так просто отпустить однажды зародившееся подозрение, потому не отпускает и страх, цепляется за него, крепче притягивает к сердцу. - Ну, и какие у вас планы? - наконец заканчивает Яга свой монолог. - А что нам остается? Только создать замену барьерам мастера Тенгена, - безразлично пожимает плечами Сугуру, будто не говорит про что-то невозможное. - Вы двое серьезно? - шокировано выдыхает сенсей. - А почему бы нет? - ухмыляется Сатору, - Мы же сильнейшие. И умнейшие. И талантливейшие. И… - Да, я понял, - перебивает Яга. И снова вздыхает, прежде чем сказать следующее, - Мы не можем вернуть Аманаи Рико к прошлой жизни так просто. Но и что делать с ней, никто не знает. Так что ответственность за девочку ложится теперь на вас. - Как скажите, сенсей. - Боже, вы двое, - напоследок лишь шепчет он себе под нос, уходя.       И испытывает сильную тягу уволиться.       Аманаи нельзя вернуть обратно в старую жизнь, как из-за финансовой составляющей, так и из соображений ее безопасности. Но девушку нельзя зачислить в техникум как шамана, как из-за возраста, так и из-за того, что она и не имеет проклятой техники. - Я могу обеспечить ей безбедную жизнь, - говорит Годжо, но проблему это не решает. - Нельзя исключать вариант того, что старейшины захотят заново провести ритуал в секрете от нас, - Гето даже кажется это наиболее вероятным.       И тогда вариантов остается немного. - Вы издеваетесь?! - возмущенно кричит Рико, когда идею доносят до нее. - Не волнуйся, - встревает Секо, - ты всегда можешь сбежать тусоваться со мной.       Очевидно, она предпочтет не проводить сутки напролет с Гето и Годжо.       Сугуру захлопывает книгу и устало откидывается на спинку стула. Сглатывает слюну, смотря в потолок - на завтрак была острая рыба, в обед он объелся рисом с овощами, вместо ужина весь вечер ел онигири из автомата - все это обычное питание, обычно устраивающее его желудок, сегодня никак не могло утолить голод. Голод, от которого должна бы заболеть голова - как обычно. Но вместо этого мутнеет зрение: четкие контуры размываются, оставляя только течение проклятой энергии, яркой и соблазнительной. Это сильно мешает читать, но Гето упрямо не обращает внимание на свои чувства. Встает, убирает книгу на полку, достает другую.       Рядом сидит Сатору, нашедший что-то любопытное в своем трактате и пока остановившийся на нем. Переливающиеся синим и голубым глаза, виднеющиеся из под очков, бегают по тексту. Сугуру на мгновение засматривается на них - на силу, бурлящую внутри - прежде чем садится обратно на свое место и начинает проверять еще одну книгу.       Они решили проверить всю имеющуюся теорию, прежде чем приступать к практической части и созданию новых техник. Все-таки у Сатору было не так много знаний, да и Гето только поверхностно был ознакомлен с барьерами. - Сугуру, - внезапно позвал Сатору, отрывая от чтения. - Да? - При создании территории используются же барьерные техники? - В теории, да, - Гето поднимает лицо от книги, - Ты уже научился ее использовать? - Неа. Просто подумал, что умение создавать территорию может как-то помочь.       Интересно, а проклятия могут использовать территорию? Мелькнувшую мысль Сугуру быстро отбросил в сторону. Ему не обязательно учиться - проверять - использованию территории, не каждый шаман ведь может ее создавать. Лучше вернуться к чтению - они и так провели в библиотеке уже пол утомительных дня - затягивать работу не хотелось.       Гето только-только сосредотачивается на своей книге, когда в библиотеку внезапно врывается Яга с миссией. - Серьезно, сенсей, - бурчит Сатору, - скоро наступит ночь, а мы еще от вчерашнего не оправились. - Ничего не поделаешь, таков приказ начальства, - хмурится Яга. И добавляет, - По данным это лишь парочка трехранговых проклятий. Возьмите с собой Аманаи.       Сугуру переглядывается с Сатору. - Чур ты ее на руках будешь таскать. - Еще чего. - Это еще что за глухомань? - сонно бормочет Рико, выбираясь из машины, где она сладко спала последний час.       Солнце зашло за горизонт, бросив напоследок последние лучи на журчащую речушку, и наступила тьма. Лишь фонарики рассеивали ее. Уличных фонарей в здешних краях не было, как и нормальной забетонированной дороги. Машина остановилась посреди поля, оставив далеко за собой широкий деревянный мостик, в темноте и не видный. Перед машиной сужалась полная ям и острых камней дорога. Еще дальше виднелись деревья вперемешку с невысокими домиками.       Гето не нужно было смотреть, чтобы узнать, что там, дальше. Он чувствовал чужую энергию. Она ползла по земле, извивалась, лениво потягивалась и звала, безостановочно звала, сама не зная что. Потребовалась вся сила воли, чтобы не ответить, не дать ногам понестись за чужим зовом. Сугуру светит фонариком в ноги, видя размытые человеческие ноги Сатору и Рико, по которым струятся тонкие ручейки чувств и эмоций. Энергия Рико вяла, полна неподъемной усталости, в которой тонут почти незаметные капли страха - такие яркие и быстрые. Такие дразнящие. А Сатору кутается в космос так, что на него даже смотреть больно. Сугуру и не смотрит. - Проблема в кладбище, что находится за деревней, - начинает рассказывать сопровождающий их ассистент, - Кладбище довольно старое, появилось примерно пару столетий назад. За ним ухаживала одна молодая девушка вместе со своей бабушкой, однако месяц назад они пропали. Жители деревни организовали свои поиски, но через неделю прекратили их, из-за начавшихся других исчезновений. Всего десять человек, общего между ними только то, что все посещали кладбище довольно часто. Мы предполагаем, что это дело рук одного трехрангового или нескольких четырехранговых. На этом все. - Благодарю, Каминоя-сан, - улыбается Сугуру, отчаянно не смотря в сторону деревни, в отличии от Сатору, внимательно уставившегося на нее. - Эй, Сугуру - тянет он не оборачиваясь, - Я там и один справлюсь, оставайся здесь с Рико.       Небо - черное безлунное полотно, Каминоя-сан подобен старому рисунку, потерявшему краски в прошедших годах, а Годжо сбоку чуть ли не сияет силой и красотой - ослепительный ублюдок. Слух ласкает далекое жалобное и агрессивное многоголосие, полное слабости и безутешности, от которого язык невольно облизывает пересохшие губы, а горло сглатывает накопившуюся слюну. Чертовы проклятия. Сугуру упрямо смотрит себе под ноги, боясь соблазнов. Прикрывает глаза и отвечает. - Без проблем.       Рико переминается с ноги на ногу и трет глаза, наблюдая как Сатору уходит. На ее пальцах ног цветочными кольцами распускаются беспокойство и чувство вины. Несчастная. Гето мог бы ей помочь. Нужно просто подойти ближе, присесть, нежно взять в свои руки маленькие тоненькие стопы, провести языком…       Небеса, нет. Что за извращения, Сугуру?!       Он откусывает себе язык, с лишающей на мгновение всех чувств и мыслей болью ощущает, как тот сразу начинает срастаться заново, пусть и забрызгав весь рот перед этим какой-то холодной и тухлой жижей. А после заставляет себя взять в руки и не думать о всякой гадости ненормальной. Это неправильно и так отвратительно.       Сугуру отбрасывает все мысли о проклятиях и себе, обходит машину и опирается на нее спиной, смотря на далекие огни мегаполиса. - Рико, как тебе вид? - М? - она встает рядом с ним, смотрит на высокие здания и несущиеся машины, окруженные тьмой. И неуверенно говорит, - Это… красиво? - Или, по крайней мере, не уныло, как полузаброшенная старая деревушка, - пытается пошутить Гето, но, несмотря на ровный тон и спокойное лицо, что-то ощущается кривым. А Рико все равно улыбается. Слабо, скорее из чувства, что должна, но улыбается. И Сугуру чувствует, как улыбка на его лице становится искренней. - Надеюсь Сатору там не скучает один. - Думаю, немного скуки ему пойдет на пользу. Ему стоит немного сбавить обороты, пока мы все не отстали совсем. - Он вообще умеет останавливаться?       Сугуру не может не раскрыть широко глаза, с удивлением подумав о сказанном собой и девушкой. Может ли Сатору Годжо перестать расти? Ответ… - Нет, никак и никогда, - от него отчего-то горчит.       Рико мычит в ответ. Гето замолкает. Они оба не в состоянии поддержать разговор как следует, да и не хотят. Повисает тишина, без мыслей и без времени, погружающая не в покой - в стазис. Сатору разрушает ее, когда возвращается, но никто и не скажет точно, когда он возвращается.       Хотя нет, Каминоя-сан говорит по пути обратно в техникум. Полчаса. Действительно, быстро. - Не спится?       Шоко лежит на кровати на животе, пододвинувшаяся к краю, свесившаяся по грудь. Она уставшая, с бешено бьющимся сердцем и энергией, разгоняющими кровь и мысли, не давая им покоя и сна. Сугуру лежит на спине на футоне, видит ее сверху вниз. Поднимает подбородок, чтобы лучше рассмотреть. Он чувствует себя голодным и бессильным, пустота внутри расширяется, будто стремясь сожрать его. - А сама?       У них обоих лица без эмоций, глаза темные и безразличные. Гето думает, что никогда еще не понимал свою одноклассницу так хорошо, как сейчас. - Эх, завидую этим двоим. Дрыхнут так сладко без задних ног, - наигранно ноет Шоко. Спящий Сатору выбирает именно это время, чтобы перевернуться и кинуть свою руку на живот Сугуру. Шоко улыбается на это, прежде чем предложить, - Выйдем, покурим?       Сугуру задумывается, смотря в темный потолок. Вместо светлой штукатурки он видит пляску фиолетовых и черных цветов, что туманом окутала всю комнату и почти добралась до самого пола. Он хочет привычно ответить да, но… - Нет, спасибо, - натягивает он улыбку.       Это так бессмысленно.       Девушка медленно поднимается и выходит, покидает комнату. Сугуру еще долго лежит на месте и не двигается. Луна, скрытая густыми тучами, медленно движется по небу, ведя за собой ночь - полночь, до утра еще далеко. Время мучительно тянется, рядом спят два человека.       Как бессмысленно.       Сугуру не выдерживает бездействия, поднимается, с удивлением смотрит на постель - Шоко уже вернулась и обратно заснула, а он и не заметил. Гето выходит из своей спальни, тащится по общежитию техникума, половицы скрипят под босыми ногами, пальцы проводят по стенам, помогая удерживаться в прямом состоянии, когда голод скручивает все тело. Сугуру доходит до библиотеки, включает в ней фонарик и принимается за чтение - его и Сатору еще ждет очень много книг.       В голодном аду, полу-апатичном состоянии Рико и непокое Сатору проходят бесконечные три дня Гето. Он смиряется с отсутствием сна, находит плюсы и чувствует, как вместе с голодом растет унижение. Боль от задетой гордости увеличивается с каждым разом, с которым Годжо уходит на задание для двоих в одиночку, оставляя Гето позади. На четвертый день терпение кончается. - Сатору, - говорит Гето, - Давай сегодня я схожу.       Сатору поворачивается в удивлении. Космос, ранее просто окутывающий, стал больше напоминать броню, за которой не видно ни белоснежных небрежно уложенных волос, ни завораживающих ярко-голубых глаз, ни сантиметра светлой и чистой кожи. За переливами бесконечности Сугуру в какой-то момент теряет облик своего друга.       “Годжо-семпай, вы точно высыпаетесь?” - спросил сегодня утром Хайбара. Никто не удивился его вопросу, очевидно, все, кроме Гето, видели, насколько устал Годжо. - Я истратил весь свой арсенал проклятий, пора бы его пополнить, - добавляет Сугуру, когда замечает, как Сатору собирается возразить.       И он соглашается. Ведь это логично, чертовски логично, и Сатору Годжо, при всей своей экстравагантности и особенности, всегда и во всем подчинялся логике. Поэтому Сугуру в одиночку заходит в заброшенное здание с выбитыми стеклами в окнах и противно скрипящими входными дверями. Бывшая больница - ныне логово пары проклятий второго ранга, что для него не представляли проблемы. Главное, сначала найти пропавших здесь подростков и, если они живы, притащить к ассистенту, дабы избавиться от проблем с заложниками.       Гето идет по грязному полу, перешагивает через валяющуюся разорванную куртку и ножку каталки, мимо поломанных или перевернутых скамеек и разгромленной стойки регистрации, доходя до лестницы. Он чувствует их - три двухранговые проклятия, сбившиеся в кучу на самом верхнем этаже. Меж ними шесть маленьких огоньков, дрожащих, замерших в ужасе. Их сосут. Проклятия их сосут, медленно, услаждая себя до такого экстаза, что он льется до самого нижнего этажа.       Губы пересыхают, ноги вязнут и поднять их становится тяжело. Гето дрожит, дрожит от жажды, дрожит от отвращения. Он хмурится от злости и поднимается, резкими движениями топча и разрывая вязкую чужую энергию. Эта гадость ему не нужна.       Проклятия прекращают сосать, поднимаются из своей кучи, чувствуют его приближение. Они заинтересовываются и покидают своих жертв, тянутся вниз, на встречу Гето. Он поднимается на третий этаж. Их головы, длинные со сплюснутыми носами, невидящими глазами и искусанными усами, высовываются с четвертого. Проклятия нюхают и слушают, прежде чем отчаянно завыть. Они не понимают. Они чувствуют, что Сугуру тоже проклятие, но не понимают, слаб ли он – можно ли его съесть, силен ли он - нужно ли от него бежать.       Парень замирает, вспоминая, как подобное уже происходило. Когда он только поступил в техникум и имел небольшой арсенал совсем хилых проклятий, другие проклятия часто принимали его за своего и не боялись, доверчиво подбирались поближе, не ожидая ловушки его рук.       Сугуру вспоминает это и решает использовать старую схему. Он сковывает собственные эмоции, свертывает их в клубочек у сердца, пряча. И протягивает руки, улыбаясь. Манит к себе. Проклятия трутся друг о друга головами, думают. А после медленно высовывают свои коротенькие непропорциональные тела. Они подползают, подставляют подбородки, чтобы их почесали. И в незаметный любым, кроме шести, глазам миг теряют свою жизнь. Три проклятия сворачиваются в три неоднородных шарика. С глухим стуком ударившегося о землю тела они падают на пол и катятся по нему, останавливаясь об носки ботинок Сугуру.       Он удивленно смотрит на свои руки, только сейчас задумываясь - а ведь Сугуру мог потерять свои способности, став проклятием. Что же, хорошо, что этого не произошло. Иначе нынешняя ситуация обернулась бы крайне неловким образом.       Теперь он смотрит на шары. Слюна накапливается, а нос не может не вдыхать глубже, наслаждаясь чудесным запахом ужасов и страданий. Хрустящие кости как чипсы, соленые слезы как сладкая газировка, быстросохнущая кровь как лучший соус к любому блюду. Сугуру осторожно приседает и дрожащими руками берет один из шаров, завороженный собственными действиями. Боль от пустоты в его желудке в предвкушении становится горчинкой, от которой сладость лишь вкуснее.       Руки подносят шар к губам. Рот широко раскрывается - челюсти хрустят, ломаясь при этом. Длинный и широкий язык высовывается, обхватывает шар и погружает его внутрь, в глотку. Глоток. И он рыдает от наслаждения. Полная чувств и эмоций энергия разливается внутри его пустой оболочки, волнами бьется об ее края, и в нутре вспыхивает дикое желание.       Еще. Ему нужно еще.       С невероятной скоростью одна рука хватает второй шар, а другая третий. Они оба летят в пасть Гето, исчезают где-то внутри его тела, перевариваются в образовавшемся в животе бешеном водовороте. Его скручивает, сгибает, тянет лечь калачиком на землю и стонать от экстаза. И он падает, поскуливая, руками закрывает рот. Глаза в слезах смотрят в никуда.       Сатору забалтывает Рико, полную тусклых эмоций и кровоточащих мыслей. Он ярко жестикулирует, одной парой глаз без остановок наблюдая за девочкой, когда чувствует приближение Сугуру. Звезды, что Годжо оставил в нем, горят, своим светом давая возможность всегда знать, где Сугуру.       Он выходит неспешным шагом под стук каблуков. Лицо застыло в улыбке, такой привычной и совершенно спокойной, удовлетворенной собой и жизнью в целом. До этой поры сжатая и тонкая, готовая в любой миг развеяться от любого дуновения, энергия Сугуру сейчас плавно текла по всему телу, наполняя силой - как и должно быть. От этого Сатору на мгновения хочет обмануться, поверить, что все в порядке, ему не за что переживать. Но продолжающие видеть что-то непонятное шесть глаз не дают этого сделать.       Гето отводит шестерых мальчишек, которых нашел внутри здания, к ассистенту. И прищуром с фирменной ухмылкой отвечает на пристальный взгляд друга. Он не знает, чем Сатору стал слеп: глазами, разумом или сердцем - и не собирается в этом разбираться. Уж точно не сейчас.       Под носом у Годжо спокойно живет проклятие особого ранга. Но Сугуру это не признает.

Осталось 4079 дней.