Последний шанс

— Хейзел, иди к столу, я позже подойду. — Мы ждём тебя с ребятами, Хизер. В «Бэбкок» шумно, электронная музыка гипнотизирует и сводит с ума, заставляя двигаться, вводя в транс, когда решаешь танцевать, а низкие басы гладят нежные перепонки, как при каждом приезде сюда. Чтобы скрыться от цветного света, нужно оставаться недалеко от входа в клуб, и Хизер это делает, стоит, выжидающе смотря на проход, ведущий на наполовину заполненный танцпол. Ждать приходиться не так долго, скоро рядом с ней становится альфа, и вместе они отходят к углу потемнее, скрываясь от лишних глаз и шума. Разговор неотложный. — Пришлось постараться, чтобы найти то, что ты просила, — заговорщически произносит и достаёт из кармана пузырёк. — Наконец-то, — Хизер выхватывает его и смотрит, вглядываясь в тёмное стекло, чуть нахмурившись. — Ты запоздал, двадцать процентов я оставляю себе, чтобы ты понимал, каково это — опаздывать, — говорит отрешённо, отсчитывая купюры, и протягивает затем, но когда альфа хочет их забрать, решительно убирает руку дальше, не давая ему этого сделать. — Со мной шутки плохи. Не нужно проверять, что будет, если не уложиться в заявленный срок, это игры со смертью, — предупреждает и вдавливает деньги небрежно в грудь, после уходя со спрятанными пузырьком в кармане. Направляется прямо к вип-зоне, обходя танцпол. Хизер тут не нравится, но она всячески потакает сестре, заезжая в «Бэбкок» снова и снова, чтобы Хейзел смогла отдохнуть и напиться до состояния животного, ведь ей такое нравится. На втором уровне проходит к черным диванам, с вызывающе-красными подушками, и приветствует приятелей, занимая свободное место рядом с одним из парней. — Текилы, Хизер? — Разливай, Дин, — когда рюмка наполняется, она осушает её, даже не поморщившись. — Где Хейзел? — На танцполе, — рукой машет в сторону перегородки, за которой, внизу, находится переполненный танцпол с двигающимися телами. Хизер сестру разглядывает сразу: танцующая со спины с омегой, она прижимает её к себе ладонью за талию, разрешая потираться и прижиматься ещё, теснее. — Пожалуй, выпью ещё, — опустошает ещё шот текилы, встречаясь после с заинтересованными глазами Дина. — Ну? Я знаю, что ты хочешь что-то спросить, узнаю этот щенячий взгляд. — Ты, как всегда, — Дин низко смеётся, что заставляет Хизер усмехнуться, закинув свободную руку на спинку кожаного дивана. — То, что было две недели назад, нам понравилось, — кивает, и спрашивает громче, чтобы услышали остальные сидящие рядом: — Я же прав, что нам понравилось то, что было? — Да, Хизер, давай снова! — с Дином соглашаются и бурно реагируют на его слова. — Какое было сладкое, вкусное мясо, — Дин заговорщически шепчет на ухо, двинувшись к Хизер ближе, но её довольное лицо непроницаемо. — Когда его разрываешь, из него брызжет и течёт кровь, словно сахар, с терпким привкусом феромонов. А мясо нежное, горячее от крови. Признайся, тебе ведь тоже понравилось? — больные и неправильные слова, которые вырываются так горячо, пытаются захлестнуть, сбить Хизер с толку. — Ты поехавший сукин сын, Дин, — Хизер смеётся ему в лицо, наливая себе снова текилы. Алкоголь обжигает горло. — Давайте соберёмся снова, Хизер, оторвёмся на полную! — пришедший парень-альфа поддерживает других с их задумкой. — Омег кушают в «Айрине», да я ел их там, как и все мы, их мясо неповторимо, но лакомиться ими, поймав, словно хищник свою жертву, отрывать от них горячие куски, — это совсем другое Хизер, ты должна согласиться со мной, — Дин продолжает шептать, убеждая подругу согрешить снова. — Но Хизер, нет, это неправильно! — Макс подходит к её дивану и встаёт перед столом, привлекая внимание. — Они тоже люди! Как можно есть других людей? Как можно так издеваться над ними? Это была плохая идея, с самого начала! — он практически кричит, пытаясь донести свои мысли, пока их заглушает музыка. — Закрой свой рот, кретин, если тебе не нравится, это не значит, что это неправильно, Церковник херов! Сядь на место! — Дин орёт на Макса в ответ, оскаливаясь, а Хизер хмыкает, кивая головой в сторону. — Сядь, иначе останешься без лица, будет трудно объяснить родителям за что тебе разбил морду друг. Нам огласка не нужна, Макс. Можешь не ездить, но если заикнешься, придётся прострелить твои мозги, приятель. — Хизер, не говори, что ты согласна продолжить! Ты же, блядь, несерьёзно? — Макс не уходит, продолжая доносить практически истерически своё мнение. — Зачем запрещать себе что-то, если бабла жопой жри? Привилегированный слой ест омег и не давится. Привилегированный слой — это я, ты, Дин, Кевин, Джон, моя сестра, Стейси, и мы все пользуемся возможностью, кроме тебя. Если жить хорошо, то жить без зазрения совести за то, что у тебя достаток! — Можно жить хорошо без того, чтобы есть других людей, это же чистейшее безумие! Что в ваших головах, кто в них вложил эту тошнотворную моду на поедание омег? — Макса разрывает злость и непонимание. Дин встаёт с дивана, его глаза вспыхнули красным, как тогда, на «охоте». Крайняя степень злости. — Следи за словами, мудак! Смотри, на кого ты орёшь, перед тем, как начать, чтобы не остаться без ебла! — подошедшая Хейзел разворачивает Макса к себе и даёт ему по лицу, тот падает на стол, ударяясь головой. Глаза Хейзел искрятся ярким синим, и её уже не остановить. Прижимает приятеля к столу и продолжает наносить ему удар за ударом, удерживая на столе. Даже когда разбивает кулак в кровь, она не останавливается. Вся суть альфы раскрывается, когда гнев начинает переполнять, все альфы перестают тогда быть людьми. Раззадоренные ли, обозленные ли, итог один — сила, способная убить в два счёта. И Хейзел не думает остановиться, пока Кевин не хватает её за руки со спины. Сжимает её локти, не давая вырваться. Хейзел рычит и дёргается бешено, с лицом, искажённом гримасой гнева, в горячей крови. — Блядь, — Хизер прощупывает пульс Макса, а потом кивает Дину, и тот поднимает потерявшего сознание, с разбитым лицом, приятеля, поддерживая его, отводит дальше, а потом спускается вместе с ним со второго уровня, оттаскивает к администратору. — Прекрати это, Хейзел, — Хизер повышает голос, раздражённо смотря на собственную сестру, что вне себя. Её глаза светятся угрожающе, и дышит она часто, рвано, всё ещё удерживаемая Кевином. — Ещё раз блядь, кто-то повысит на неё голос, я на куски вас порву, — Хейзел говорит угрожающе и рывком освобождается из рук Кевина, а потом подхватывает бутылку текилы и глотает из неё жадно, не убрав кровь на себе. Останавливается пить, только когда давится, сжимает рукой перегородку. Хизер смотрит на сестру исподлобья, наблюдая, как потухают её глаза, пока она успокаивается. — Макс был против «охоты», — Кевин бросает, уходя на диван, а Хейзел провожает его зорким неморгающим взглядом через плечо. — Видите ли, это мерзко и неправильно, — передразнивает слова приятеля. Хейзел кашляет и со стуком отставляет бутылку текилы на стол. — Если он кому-нибудь расскажет, я лично пристрелю его. — Мы уже припугнули, надеюсь, до него дойдет, — Хизер складывает руки на груди. — Позовите ёбаного официанта сюда! — Хейзел кричит раздражённо, а потом усаживается за стол, рядом с сестрой. За официантом уходит Крис, пока Дин возвращается и садится на своё место. — Выручила, Хейз, если бы не ты, то это я бы набил ему морду, — Дин кивает Хейзел, и они обмениваются дружеским рукопожатием. — На это и нужны друзья, — пускает смешок, а потом смотрит на сестру. — Чё кислая такая? Обидел он тебя? — В своём уме? Я сама кого хочешь обижу, Хейз, — Хизер качает головой, усмехаясь. — Сходи, умойся, смотреть не могу. — А я на тебя могу, обожаю твоё серьёзное лицо. — Твоё такое же, сходи, посмотри в зеркало, — Хизер хмыкает, отворачивая голову от сестры, а Хейзел толкает её в плечо игриво. — Да ну, Хиз, я лучше на тебя смотреть буду, — шепчет на ухо, а потом лезет в него языком, вызывая недовольное мычание. Удерживает голову Хизер, не давая ей отстраниться. — Посмотри на меня, — просит, и Хизер поворачивает голову, смотрит на сестру, словно в собственное отражение. На выразительный взгляд Хизер Хейзел отвечает ухмылкой и подаётся вперёд, придерживая тёплую щёку, целует голодно и тут же оказывается притянутой за горло. Поцелуи страстные, стирают кровь, размазывая её по лицам. Хизер пережимает шею сестры, слыша её хриплое дыхание в собственные губы. — Пойдём в туалет. Официант принимает заказы, а Хейзел вытаскивает сестру из-за стола. — Бутылку бурбона, — Хизер прикрикивает, пока они не спустились, и официант ей кивает, записывая в блокнот. В пустом туалете Хейзел наклоняется над умывальником и холодной водой ополаскивает своё лицо и отмывает с шипением руки от крови, пока Хизер полощет рот брезгливо. — Хиз, — Хейзел смотрит по-змеиному, оперевшись о гранитную столешницу. Хизер этот взгляд не нравится, но она вовсе не реагирует. — Иди сюда, — хватает сестру за локоть и тянет к кабинкам, закрывается вместе с ней, становясь так близко, как нельзя. Улыбается так, что показываются белые зубы с острыми клыками. — Я отсосу тебе. — Ты, блядь, с ума сошла, Хейз? — Хизер заглядывает в лицо, идентичное своему, на котором ни единого изменения настроения. — Мне интересно, как это, брать у собственной близняшки в рот, тебе разве не интересно? — лихорадочно расстегивает ремень на джинсах Хизер. — Ты свихнулась. — Расслабься, Хиз, это будет нашим секретом, — подмигивает, и кусает губу, расстегивая пуговицу и ширинку, становясь после на колени перед сестрой. — Получай удовольствие, — достаёт член и водит по нему рукой, смотря Хизер в глаза. — Я словно сама себе сосать буду, ты бредишь? О каком удовольствии ты думаешь? — Не воспринимай так серьёзно, — Хейзел смеётся и плюёт на член, прежде, чем взять его в рот. Хизер зажимает рот, отводя взгляд к тёмному потолку. В туалете свет приглушён. От ощущения горячего рта близняшки на члене тошно. У Хизер текила просится назад, но она зажимает рот, мыча. Становится дурно и взяться не за чего, тогда Хизер сжимает длинные волосы Хейзел на затылке, пока она берёт глубоко, по самое горло, с мерзкими звуками чавканья. — Аморальная сука, — Хизер стонет, пока Хейзел плюёт на мокрый и твердый член, растирая после слюну. — Тебе нравится? — погружает его в свой рот снова, вызывая новый стон. Сосёт так, что у Хизер дрожат колени. Она сжимает волосы сестры сильнее, начиная брать под контроль её голову. Заставляет сосать член полностью и запихивает его в горло своей сестры-альфы, которая вовсе не против такого. Ускоряется, чтобы скорее закончить. — Кончай мне на лицо, тебе можно, — смеётся и бьёт членом игриво по своему высунутому языку. Слюна капает на пол, делая плитку влажной. — Больная, — Хизер дышит шумно в ладонь и зажимает рот, стоит Хейзел снова начать сосать. Во рту горячо и слишком влажно, а в горле — узко до неприличия. Член делает всё, чтобы Хейзел задыхалась, но она пихает глубже, направляя его рукой и подёргивая основание. Когда вытаскивает изо рта, Хизер стонет тихо, готовясь это закончить, и Хейзел помогает ей рукой, опуская голову, чтобы сперма капала на её лицо. Позор — именно это, минет от сестры в кабинке туалета клуба. Хизер запрокидывает голову, ударяясь затылком о стену кабинки, когда кончает. Горячие струи брызжут на лицо Хейзел, заливая его щедро, пока Хизер закатывает глаза, продолжая сжимать волосы сестры. — Блядь, — Хизер морщится, когда смотрит на довольную Хейзел, что пальцем проводит по щеке, стирая каплю спермы, а потом погружает этот самый палец в рот, облизывая его. — Зверь мой, вырвет. Прячет член и открывает кабинку, скорее выходя оттуда, по пути застегивая джинсы со слегка мокрой ширинкой. В зеркало видит лицо чуть покрасневшим. Нужно умыться. — У нас даже сперма по вкусу почти одинаковая, — Хейзел становится рядом скоро и умывается снова, убрав волосы за уши. Хизер моет руки и умывается также, чтобы снять красноту, хотя при цветном освещении видно ничего не будет. — Буду делать вид, что этого не было, — избавляется от воды бумажными полотенцами. — Кстати, я нашла то, что тебе было нужно, — Хейзел смотрит на Хизер заинтересованно, отключая воду. — Лови, — кидает ей пузырёк, и она его ловит, рассматривает, усмехаясь после. — Ты правда нашла его, Хиз, — вытирается от воды и сама, а потом прячет пузырек к себе в карман. — Это очень поможет, будь уверена. — Не хочешь посвятить сестру в план того, как собираешься заполучать ту омегу? Как же её зовут... — Хизер притворяется, что забыла, задумывается, ехидничая, но Хейзел смотрит на неё, впиваясь зубами в губу. — Энни Кэрри, Хизер, её зовут Энни. *** Автомобиль тормозит перед широкими ступенями, ведущими к центральной двери дома Кэрри. Массивные ворота за ними закрываются с лёгким скрипом. Хизер заглушает мотор, пока Хейзел проводит нервно ладонями по брюкам, разглаживая их. Напряжённое молчание в салоне прерывает Хейзел: — Как я выгляжу? — вопрос, на который она требует чёткого ответа, конечно же, положительного. — Хорошо, — Хизер кратка. — Пойдём, нужно закончить это скорее. Надеюсь, твой план не станет провальным, не хотелось бы ссориться с семьёй Кэрри. — Он не будет провальным, Хиз, потому что он мой. — Хейзел открывает дверь автомобиля и вылезает на воздух. Хизер появляется около машины следом за ней. Особняк Кэрри, что открывается глазам, один из небольших на улице, где расположен. Все, что его далее окружает, — громадное и помпезное, вычурно-богатое, а он — скромняк, но всё равно от своего названия не отказывается. Небо, затянутое тучами, висит тяжело, кажется, чуть ли не натыкаясь на острые шпили домов по соседству, в то время, как дом Кэрри до неба не дотягивается, архитектурой особенно не блещет, теряясь на общем фоне. Вся зелень на территории темно-зелёная, сочная, особенно газон какого-то грязно-зелёного цвета. Уже в холле их встречает горничная и провожает в зал. В доме оказывается просторнее, чём сестры могли предполагать. — Добрый день, мистер и миссис Кэрри, — Хизер пожимает руку альфе и кивает омеге, ровно также делает и Хейзел, с приветливой улыбкой на лице. — Добрый день. — Рады видеть вас в нашем доме, мисс Хизер и мисс Хейзел Солсбери, как добрались? — присаживаются на диваны, начиная диалог с нейтральной ноты. — Всё было замечательно, — Хизер отвечает отцу семейства, получая от него кивок. — Скажите, а как ваше здоровье? — Хейзел включается в диалог, интересуясь. Миссис Кэрри отвечает лаконично: — Всё хорошо, болезни — это вовсе не про нашу семью, — Хейзел кивает, отложив папку, которую принесла, рядом с собой. Миссис Кэрри поднимает колокольчик со стола и дёргает его, вызывая звон. Горничная приходит практически в тот же момент. — Агния, будь добра подать чай с пирожными для наших гостей. Агния молча соглашается и незаметно выходит из зала, оставляя своих хозяев и их гостей наедине. Мистер Кэрри начинает говорить, после того, как его жена убирает колокольчик на место: — И всё же, что вас привело к нам? Это не что-то связанное с вашим отцом? — Вовсе нет, — Хизер отвечает отрицательно, держась достойно, в своём привычном спокойствии. — У нас с сестрой своё предложение к вам. — Мы с супругой само внимание, — мистер Кэрри кивает, а Хизер продолжает: — Ваша дочь, Аннетт, — Хизер начинает издалека. — Она до сих пор не замужем и ни с кем не помолвлена, хотя достигла возраста, ей уже двадцать лет. Конечно, женитьба необязательна, но так это поможет ей с выходом в свет, сами понимаете, как это важно. И мы с сестрой хотели бы договориться с вами о фиктивном браке между Хейзел и Аннетт. — Простите, мисс Солсбери, но вы сказали, что дело не будет связано с вашим отцом, — мистер Кэрри слегка хмурится, а оттого у него появляется ложбинка между бровями. — Да, я так сказала и не лгала вам. Это будет только лишь взаимовыгодная выручка, без какого-то подтекста. Аннетт уже прозвали «старой девой», это пошатнуло репутацию Вашей дочери, и нас с сестрой это тоже не оставило равнодушными. Заключим фиктивный брак, и Аннетт сможет выходить в свет вместе с Хейзел, как с супругой, это очистит её репутацию, и после Аннетт конечно же сможет заключить уже настоящий брак с тем альфой, с кем пожелает, это лишь временная мера. Мистер и миссис Кэрри переглядываются с сомнением в выражениях лиц, а сёстры Солсбери остаются такими же собранными, непроницаемыми. Если играть спектакль, то делать это правдоподобно. — Но, погодите, мисс Солсбери, боюсь, это невозможно, — мистер Кэрри возражает, а у Хизер вырывается понятный вопрос: — Почему? — Извините, могу я отойти в уборную? — Хейзел вмешивается, и миссис Кэрри ей кивает. — Пожалуйста, она будет третьей дверью по коридору налево, — Хейзел поднимается с дивана и покидает зал, оставляя сестру с родителями Аннетт. Сейчас важно только отыскать кухню и подсыпать порошок в чай, тогда разговор повернётся совсем в иную сторону. В ту, которая ей нужна. В доме вовсе нет прислуги больше, что Хейзел только на руку. Заглядывает в каждую комнату и движется дальше по коридору, не вызывая никаких подозрительных шумов. Приоткрывает очередную дверь, находя за ней кухню, и входит, уже внутри предусмотрительно постучав. Горничная оборачивается, и её вопросительный взгляд проходит по Хейзел. — Не хотела вас отвлекать, Агния, но мне хочется помочь, я могу это сделать? — Хейзел проходит по большой кухне к кухонному островку и опирается на мраморную столешницу ладонью. Желает показаться как можно более милой. — Мисс Солсбери, это лишние заботы, я справляюсь, а у Вас деловой разговор... — горничная мягко противостоит желанию гостьи, но она не отступает: — Мне очень неудобно, Агния. В этой части разговора я не нужна, моя сестра разбирается сама, поэтому позвольте помочь, так я, может быть, буду ощущать, что приехала не просто так, — Хейзел подходит к женщине и смотрит на неё с улыбкой, убрав руки в карманы брюк, а Агния вздыхает. — Хорошо, мисс Солсбери, один раз, иначе миссис и мистер Кэрри будут недовольны, — Хейзел понимающе кивает. — Чем я могу помочь? — Достаньте сервизные чашки с блюдцами и чайник, они в том шкафчике, — Агния показывает, и Хейзел открывает его, берёт четыре фарфоровые чашки и блюдца, ставит их на столешницу аккуратно, а после забирает такой же по фасону чайник. — Что дальше? — Подождем, пока чай заварится, мисс Солсбери, немного нальём в чайник и разольём по чашкам, — Хейзел кивает, опираясь поясницей об островок. — Скажите, Агния, а долго вы работаете у семьи Кэрри? — альфа решает поддержать диалог, чтобы не ждать в тишине, а Агния оборачивается к ней, задумываясь: — Да, мисс Солсбери, наверное, я работаю здесь всю жизнь. — Ни разу не думали уйти? — Агния тепло улыбается перед ответом: — Ну что Вы, это лучшие хозяева, которых можно представить. Уходить я никогда вовсе не думала. Да и куда я уйду? — Хейзел сохраняет на лице маску дружелюбия, сжимая флакончик с порошком в кармане брюк. Ей мало интересно, что чувствует горничная, ведь в её семье прислуги было немереное количество, и обращались с ней всегда по-иному, даже сейчас в родном доме ничего не изменилось. У бет просто нет другого выхода, как работать на альф, ведь только у них есть полноценная власть в этом мире. Беты считаются людьми без прав, и их используют, как дешёвый труд, ведь они практически ничему не обучены. — Значит, вы счастливы в этом доме? — Конечно. Когда чай заваривается, Хейзел вызывается его налить, пока Агния отходит за сахарницей и пирожными. Аккуратно высыпает в две чашки порошка и размешивает тщательно, чтобы не было никаких следов. Ставит их на поднос так, чтобы Агния не поставила эти же самые чашки им с сестрой. Чайник с горячим чаем и сахарницу они также ставят на поднос, и Хейзел говорит, что без проблем донесёт его сама до зала, несмотря на уговоры Агнии этого не делать. Горничной ничего не остаётся кроме, как забрать тарелку с пирожными. Выходят из кухни и направляются назад к залу, где всё ещё сидят Хизер и миссис с мистером Кэрри. — Агния, у нас есть что-нибудь сладкое? — Хейзел улыбается, стоит ей увидеть маленькую мисс Кэрри, настоящее нежное облако. Они встречаются в коридоре и останавливаются. — Да, на кухне есть пирожные, но много не ешьте, мисс Аннетт, вредно для фигуры, — Энни улыбается горничной, а потом смотрит на сестру Солсбери. — Хизер? — спрашивает и оказывается не права, Хейзел поправляет её с улыбкой. — Хейзел. — Прошу прощения, вас трудно отличить. Хизер тоже тут? — Разумеется, мы вместе, но нам нужно идти, — Хейзел намекает на поднос в руках, на котором остывает чай. — Конечно. Энни обходит их с горничной с улыбкой, а они направляются дальше, возвращаясь в зал. Хейзел борется с желанием проводить бледный образ взглядом из-за плеча. Когда заходят в зал, беседа между Хизер и родителями Кэрри продолжается, кажется, не приводя к какому-то итогу. — Мне было очень приятно помочь Агнии, прошу, не стоит делать ей выговор, — Хейзел ставит поднос на кофейный столик, а после усаживается на диван рядом с сестрой. — Вы очень добры, мисс Солсбери, — миссис Кэрри кивает Хейзел, а она улыбается, наблюдая, как чашки с порошком попадают к родителям Аннетт. Чайник и сахарница с пирожными также оказываются на столике. Начинают пить чай, продолжая разговаривать. — Мнение нашей дочери для нас самое важное, мисс Солсбери, как бы вы не просили, мы не можем заключить фиктивный брак даже на наших с мужем условиях, — миссис Кэрри говорит Хизер, качая головой. Они вовсе не согласны. — Но это неправильно, — Хизер терпеливо пытается их переубедить, пока у Хейзел нервы шалят и пальцы стучат по стенкам чашки с чаем. Ждёт, чтобы скорее подействовал порошок. — Как омега, она должна быть пристроена к альфе, но Аннетт до сих пор в одиночестве. — Это желание нашей дочери, мисс Солсбери, мы не можем её переубеждать. — Но разве у вас есть время, чтобы ждать? Переговоры продолжаются без конца, так вовсе ни к чему и не приводя. Хейзел смотрит на наручные часы, убеждаясь, что прошло время, тогда же поднимает вновь взгляд к миссис и мистеру Кэрри. — Поймите, это во благо, — Хизер продолжала разговор, гнуть свою линию, вопреки тому, что ей говорили родители Аннетт. — Хизер, — миссис Кэрри перешла на менее официальный тон. — Знаете, может быть, вы и правы, — Хейзел глотнула из чашки и поставила ту на блюдце, с интересом наблюдая за тем, как муж и жена смотрят друг на друга с чуть взволнованными лицами. — Мистер Кэрри, а Вы? Каков Ваш ответ? — Мисс Солсбери, Хизер, — альфа прочистил горло. Зал погрузился в ожидающую тишину. — Наверное, мы доверимся вам... — Поверьте, ничего плохого не произойдет, — Хейзел открывает папку и достаёт несколько документов, которые кладёт вместе с ручкой перед мистером и миссис Кэрри. — Поставьте, пожалуйста, подписи, на указанных местах. Это договор о заключении фиктивного брака, можете ознакомиться, если считаете нужным. — Мы верим вам, — не читая, они заполняют указанные места подписями, а после возвращают документы близняшкам. Хейзел бережно укладывает их в папку, убирая туда и ручку. — Копии придут Вам со дня на день, ожидайте, — поднимаются с дивана, а следом за ними встают мистер и миссис Кэрри. — Спасибо за гостеприимство. — Наш дом открыт для Вас. Прощаются рукопожатиями, а после Хизер и Хейзел спешат покинуть дом и усаживаются в машину. — Она наша, — Хейзел смеётся злорадно, хищно скаля зубы. Достает и просматривает документы, которые подписали родители Аннетт. — Продали её за двадцать миллионов кусков, — не прекращает воодушевленно смотреть на подписанные места. Хизер заводит мотор. — Если бы у меня были дети, я бы их и без волшебного порошка за столько продала, — кидает небрежно, после выезжая в открытые снова ворота. — После «охоты» пришлём им копии с подписями и деньги. Будет никак не отвертеться, что они не в здравом уме подписывали договоренности о продаже собственной дочери. Юридически всё составлено верно, и их подписи стоят. Поздравляю, Хейз, ты купила свою омегу. — Как следует отпразднуем мясом на «охоте». — Надо позвонить Дину, предупредить об «охоте», будем отлавливать омег. — Красивые — самые вкусные, — Хейзел облизывается и впивается зубами в губу нетерпеливо, мечтательно. — Не могу терпеть, меня даже трясти начинает, когда думаю об этом мясе. Заедем в «Айрин»? Хочу вкусных омег, Хиз, ты тоже? — Заедем, я голодна. *** Хейзел стирает со щеки кровь, выплёвывая обглоданный палец на землю. Вместе с густой слюной, изо рта капает кровь, и Хейзел облизывает собственные пальцы, ощущая сладкий привкус целого букета феромонов. — Хейзел? — поворачивает голову резко и облизывается, раскрывая рот с огромными клыками. Аннетт стоит над ней, дрожа от страха, и её феромоны, пусть она и приняла блокаторы, так кипят, так манят, что Хейзел снова теряет над собой контроль. — Руку, — протягивает свою, в крови и вздутыми черными венами, закрученными когтями, а Аннетт убирает свою руку за спину, отходя от одурманенной Хейзел на несколько шагов. — Ты не в себе, — Аннетт шепчет, а глаза Хейзел опасно вспыхивают синим, и она поднимается на ноги. В крови, с почерневшим от вен телом и опасно большими зубами, которые разрывают свою добычу. — Энни, дай мне руку, и никто не пострадает, — делает шаги к омеге, но она продолжает двигаться назад. Утробное рычание заставляет Аннетт вспотеть, и она спотыкается о бревно, падает на землю, оказываясь прямо-таки распластанной перед зверем. Всего один рывок, и Хейзел над Энни, вгрызается ей в руку, вызывая нечеловеческий вопль. Зубы, словно ножи, пронзают плоть, и кровь стекает по бледной коже. — Опусти меня! — крупные слёзы стекают по лицу. Омега пытается отбиться и бьёт Хейзел по голове, борется с ней ногами, но их силы вовсе не равны. Истерические крики становится всё громче, стоит Хейзел прокусить ещё и ещё. — Хейзел! — Хизер отрывает сестру от омеги и откидывает в ближайшее дерево. Она падает, ударяясь головой и позвоночником, и произносит жуткие звуки, так не похожие на человеческие. Энни смотрит на дрожащую, прокусанную руку, и начинает рыдать сильнее, от боли. — Что ты делаешь, а? Аккуратно перевернувшись на живот, Энни по дереву встаёт на ноги. Придерживает прокусанную руку, из которой продолжает сочиться и капать алая кровь на грязную лесную траву. — В себя приди и посмотри, кого ты хочешь сожрать, — Хизер бьёт Хейзел по лицу и удерживает крепко около дерева, не давая ей сдвинуться к ароматно пахнущей омеге. — А ты иди отсюда к машинам, не провоцируй, — заплаканная Энни с места не двигается, и Хизер на неё прикрикивает несдержанно: — Пошла нахер отсюда, иначе она тебя разорвёт! Крик действует на Энни пробуждающе. Большими глазами она смотрит на близняшек, а потом торопится уйти из леса, где пахнет кровью, феромонами и сосновой смолой так отвратительно, к машинам. Её ходьба сменяется на бег, и она скорее выбегает из леса, не обращая внимания на разодранные и разорванные трупы, кровь, что разлита на земле и стекает со стволов деревьев. Машины всё ещё стоят на своих местах, и Энни, заикаясь от слёз, подходит к той, что принадлежит Хизер и Хейзел. Продолжает смотреть на свою руку, дрожа после истерики. Никогда она не встречалась с такой жестокостью, никогда не видела такой беспощадной расправы, какая развернулась в этом лесу под симфонию безумных криков. — А это? Как она выжила? — неизвестный омеге альфа показывает на неё, а она опасливо делает несколько шагов назад, следя за его движениями. — Я тебя на фарш пущу, Дин, если ты к ней хоть пальцем притронешься, как думаешь, ты будешь вкусным? — Хейзел кричит, выходя из леса вместе с Хизер. Она успокоилась и перестала выглядеть так угрожающе. Всё ещё, словно вымытая кровью, так же, как и Хизер, но больше не похожая на полуоборотня. — Да откуда мне, блядь, знать, что она ваша? — Дин разводит руками и сам стоя в крови. — Глаза разуй! Близняшки подходят к машине, и Энни отступает назад, тут же слыша звук открытия авто. — Залезай на заднее, — Хизер кидает омеге небрежно, обходя автомобиль, и садясь на водительское сиденье. Хейзел подходит и смотрит на Энни выжидающе. — Вы отвезете меня домой? — голос Энни срывается на шёпот, и она шмыгает, пока горькие слёзы капают с подбородка. — Отвезем. Хейзел подходит чуть ближе, и Энни вжимается в машину. Уйти от прикосновения альфы не получается, и Энни жмурится, ощущая руку на волосах. Не проходит секунды, как тупая боль заполняет её сознание, и омега падает прямо в протянутые руки, больше не открывая глаз. Хейзел усаживает омегу без сознания на сиденье и захлопывает дверь машины, устраиваясь рядом с сестрой. — Зачем ты её? — Хизер кидает косой взгляд на Хейзел, а та снимает кровавую футболку. — Чтобы не запоминала дорогу для побега.