***
— Они ваши чёртовы сотрудники! — крикнул Селфридж. — Я не вставляю им в задницы чёртовые трекеры! — Огустин крикнула в ответ, — Отвали, Селфридж! Я до сих пор ни черта не знаю! Я не знала, что у них был контакт с Салли или про какую-то ерунду, которую выдумывает твой крохотный мозг. Боже, разве ты не видишь, что у меня достаточно дерьма, с которым нужно справиться и без того, чтобы ты меня ругал?! Куоритч, сообщив о дезиртирах, по большей части просто наблюдал за кошачьей дракой, происходящей посреди лаборатории аватаров. Ему интересно, начнут ли они бить друг друга, как девочки-подростки. Огустин выбила бы дерьмо из Селфриджа. Она может быть учёным, но он — корпоративный сморчок, а Грейс жестока, когда хочет. Но всё равно смотреть на это будет смешно. — Мы не можем просто позволить этим людям уйти! Это портит всю операцию! Не говоря уже о задержке, которую создают пропавшие шахтёры и повреждённые грузовики. Нам нужно остановить это дерьмо! Больше никаких грёбаных беглецов! Меня не волнует, означает ли это, что до конца прибывания на Пандоре мы не будем использовать лачугу связи, нам нужно взять это под контроль! — О, очень мило, ты нас всех посадил под домашний арест? Ты, чёрт возьми, не контролируешь SciOps, это моя чёртова работа, так что отвали! — Клянусь Богом! — сказал Селфридж. — По крайней мере, мы знаем, что Салли всё ещё где-то на территории Оматикайи, — предложил Куоритч, и они посмотрели на него, — Он не ушёл в другие земли. Это удобно. Хорошо это знать. Огустин вздохнула и закурила сигарету. — Конечно. Это естественно. Он достаточно близок, чтобы быть в контакте с Хару и Евой, чтобы спланировать это. Селфридж ущипнул себя за переносицу. — Отлично. Мы поняли это. Поэтому нам не нужны патрули или обыски за пределами досягаемости. Наверное. В любом случае, Грейс, тебе нужно взять на поводок своих людей. — Мы не чёртовы собаки. — Всё равно. Больше никаких беглецов. Я серьёзно. Если ещё хоть кто-то из этих дорогих синих тел пропадут, я запрещу использование лачуг связи. И удвоить количество охранников, закреплённых за аватарами, — угрожает Селфридж. — Отлично! Ты можешь пойти на хер, чтобы я могла поговорить со своей грёбаной командой, чтобы ты не дышал мне в затылок?! — Я пытаюсь помочь тебе, Грейс, ты знаешь! Потеря аватаров портит твои исследования так же, как и мой день. Может быть, я немного и жёсткий, но мы теряем людей как сумасшедшие. И у меня есть три поисковые группы, которые ищут членов твоей команды, чтобы попытаться спасти всё это! — Я должна благодарить тебя за попытку втащить этих людей обратно? Должно быть, они ушли по какой-то причине! Им будет нелегко, и они вообще не захотят возвращаться. Я не знаю, сможешь ли ты спасти такое дерьмо! Человек у двери медленно пятится, поворачивается и убегает. Он бежит по коридорам как можно быстрее и врезается в дверь, открывает её и быстро закрывает за собой. — Какая-то херня творится. Два аватара убежали. Это лучшее отвлечение, которое у нас есть. Тебе нужно вытащить Джун из гауптвахты, а мы можем уйти, пока все остальные заняты их поисками. — Дерьмо! — женщина за столом выругалась, вставая, — Вот же дерьмо! Собирайте наши вещи, я пойду за Джун и встречу вас снаружи со всеми припасами, которые мы сможем прихватить по дороге. — Как насчёт… — Блядь, Джун уже в гауптвахте! Помнишь? Он собирался отправиться вместе с ней, когда прибудет следующий транспорт обратно на Землю. Так что я возьму его, когда заберу Джун. Мне просто нужно, чтобы ты упаковал наше барахло. Ты слышал что-нибудь ещё? — Нет, нет… похоже, что Салли находится на территории Оматикая. Поэтому они не отправляют патрули за пределы нашей зоны действия, но… — Мы можем с этим работать! Просто начинайте собирать вещи! — Понял, — сказал мужчина, и они быстро поменялись местами. Женщина выбежала за дверь, закрыв её за собой, а он начал всё хватать и бросать в сумки.***
Джейк, Хару и Ева ужинали в его хижине той ночью, после долгого дня, когда они обшивали хижину дровами и обсуждали ожидания Оматикая во время работы. Их хижина связи была почти так же хорошо скрыта, как и его. Хотя её нужно было немного подправить и использовать прозрачные листья, чтобы скрыть солнечные панели. — Я просто… — начал Хару за рыбным ужином, который приготовил Джейк, — Я чувствую, что всё ещё в шоке. Что мы выходим из игры. Джейк кивает, понимая это. — После сна ты почувствуешь себя лучше, — сказал морпех, — Я тоже это осознал. Просто… Типа, вау, я сделал это. Я свободен. — Да, именно. Я имею в виду… Теперь мы можем… Мы ведь можем сами устроить свою жизнь. Никаких больше бредовых исследований и прочего дерьма. Никаких сроков. Никакой Земли. — Я не думаю, что мы заглядывали слишком далеко вперёд, но… — Ева откашлялась, — Мы хотели уйти, что бы это ни значило. Я и Хару, конечно, не хотели, чтобы нас отправили обратно на Землю, но кроме этого… Мы были открыты для любой возможности. Живя здесь с нашими аватарами, помогая на’ви. Я уже чувствую, что то, что я делаю, наконец-то обретёт смысл. Джейк улыбается ей. — Я понимаю. Это приятно. Оно чувствуется… это лучше, чем всё, что я делал раньше. Я хожу туда через день, тку и делаю украшения, выполняю любую работу, которую они от меня хотят. И чувствую себя более удовлетворённым, чем от всего, что я делал на Земле, включая сражения. Ева вздохнула с чем-то вроде облегчения. — И даже эта еда лучше, чем что-либо во Вратах Ада, я бы не хотел возвращаться только по этой причине. Джейк раскололся. — Как дела у остальных? — спрашивает Хару, — Вы сказали, что имели контакт с шестью? Я думаю, это первая группа, которая ушла? — Полагаю, это так. И кажется, они ушли довольно скоро после меня. Они молодцы, у них всё хорошо. Есть свой лагерь далеко отсюда. Но мы встречаемся в Дереве Дома, разговариваем и делаем что угодно. Они рады выбраться из этой адской дыры. — И вообще, почему они ушли? — спрашивает Хару, — Они не оставили записку, как ты. Джейк делает паузу. — Я… я не думаю, что мне следует говорить вам об этом. Если хотите узнать, то следует спросить Джей. Она может рассказать тебе, Джей что-то вроде главы того лагеря, но для них это было очень личное. Не моё дело. Хару кивает, принимая к сведенью. — Могу ли я задать странный и, возможно, немного оскорбительный вопрос? — Валяй, — говорит Хару. — Странно, что твой аватар не тёмного оттенка синего? — О боже мой, да, вообще-то. Посмотрите на меня. Я абсолютный кореец, верно? Быть синим — это одно, просто… это то, что есть. Но потом я смотрю на всех остальных синезадых аватаров и думаю: клянусь, я не должен быть того же цвета, что и вы. Джейк фыркает и смеётся. — Большинство водителей аватаров — белые! Посмотри на себя! Посмотри на Еву! Норм Спеллман, Грейс Огустин, больше половины остальных! В любом случае, по крайней мере, другие мои черты такие же. Мои глаза, строение лица. Слава богу, маленькие милости остались доступны. — У тебя очень красивое лицо, — отвесил комплимент Джейк, а Ева сказала: — Мне нравятся твои глаза. Джейк пристально посмотрел на девушку. Она немного покраснела: — Между прочим, мы, э-э, вместе. — Поздравляю, не занимайтесь сексом слишком громко, теперь у вас есть соседи. Она прижала руку к лицу и поморщилась. — Хижины связи почти звуконепроницаемы, — отметил Хару и пристально посмотрел в ответ, — Поверьте мне, мы знаем. — Отвратительно, — заявляет Джейк. — Хотя мне нравится твоя установка, — говорит Хару, оглядываясь по сторонам, — Чувствую себя как дома. Джейк остановился и огляделся вокруг. На стене у него висел ткацкий станок, вокруг были корзины с припасами, разбросанные кусочки вещей, над которыми он работал, небольшая кладовая. Когда ему было скучно, он начинал использовать краску, которую сделал, чтобы рисовать на некоторых стенах. Там были в основном изображения животных. На стене над кроватью он повесил картины. Он начал делать кое-какую мебель своего роста, которая оставалась незавершённой. Здесь действительно создавалось ощущение дома, помещение выглядело хорошо обжитым. — Да, это дом, — сказал он тихо. Нейтири упомянула, что они дадут новичкам немного времени, чтобы обосноваться, как и остальным, поскольку Джейк должен был быть человеческим телом, помогающим Оматикая во время того, как он организовал спасательную операцию, у них был день, чтобы попривыкнуть и начать действовать. Привести свои вещи в порядок, распаковать одни и начать собирать другие, пока Джейк учил их находить еду в лагере. Это также дало ему возможность обсудить Джеллибин. — Теперь, — сказал он, — Я хочу, чтобы вы оба сохранили кое-что в секрете от на’ви. Это не повредит. Ничего такого, что могло бы причинить вред им или вам. Но я хочу сохранить этот секрет, чтобы защитить что-то очень близкое мне. Аватары посмотрели на него. — Могу ли я рассчитывать на то, что вы будете осторожны? — спрашивает морпех. — Конечно, — сказала Ева, — Я имею в виду, что ты спас наши задницы. Так что мы можем быть в долгу перед тобой, по крайней мере. Хару кивнул. — Ладно, теперь не паникуйте. Слышите меня? Успокойтесь. Она выглядит устрашающе, но она ещё ребёнок. Джейк повернулся и зачирикал в сторону куста, услышав в ответ чириканье. Массивная фигура палулукана последовала за шумом и подкралась к Джейку, уткнувшись головой ему в спину и заставив споткнуться на шаг. Хару держал Еву, оба выглядели напуганными, широко раскрыв глаза, прижав уши назад и едва дыша. Джейк откашливается. — Это Джеллибин, она мой котёнок. — Это чёртов танатор, — выдавил Хару. — Но она очень милый танатор, — предположил Джейк, очень многозначительно обхватил рукой её большую голову, обнимая, — Просто большой ребёнок. Моя большая булочка. И она знает, что вы переезжаете в этот район. Поэтому мне нужно вас представить друг другу. Обычно, когда я что-то делаю, она следует за мной повсюду, и ей не хотелось, чтобы вы двое мешали этому. Бинни хотела приходить и уходить, когда ей заблагорассудится. — Откуда ты это знаешь? Она опасное животное, которое ест на’ви на завтрак! — Во-первых, да, она хищник, это её особенность. А во-вторых, палулукан обычно не охотится на на’ви. Они худые и маленькие, и у них есть… культурные причины не делать этого. Два аватара уставились на него. Джеллибин лизнула его шею, и он снова посмотрел на неё. — Тебе что-то нужно? Она щебетала. — Ты сумасшедший, — сказала Ева. — Она собирается тебя съесть. — Она не станет. И она тебя тоже не съест, мы об этом говорили. — Вы говорили об этом? Джейк, это животное! — восклицает Хару, негодуя. — Вроде того, но не совсем? — сказал Джейк, указывая рукой, — Джеллибин умная. Разговаривает со мной, когда мы связываемся. Рассказывает мне разные вещи, учит меня чему-то. Я думал, что она как животное, как домашнее животное. Но она пугающе умна. Умна, как человек, как на’ви. Она чертовски примитивна, но всё же. Итак… мы все будем добры друг к другу, верно? — он спрашивает, — Эй, помните, вы обещали. Они посмотрели друг на друга. — Ты назвал её Джеллибин? — спросила Ева. — Да, в честь чёрной лакрицы, — сказал он, — Подходит, верно? — Боже, нет. — Подходит и ты это знаешь, — отмахнулся Джейк, — Пошли, давай покажем вам обоим, как ловить рыбу. Они нерешительно последовали за ним и Джеллибин к реке, где Джейк обычно оставлял своё копьё. Он вкладывает оружие в руки Евы и указывает на воду. Джеллибин находит место, где можно сесть, и наблюдает, как он учит их обоих, как это делается. Первую рыбу, которую ей удаётся поймать, Джейк берёт и бросает Джеллибин, которая подхватывает её в воздухе, раздавливает зубами и проглатывает целиком. Палулукан облизывается и выглядит довольной. — Порядок? — спрашивает он, получая чириканье в ответ, — Хорошо, хорошая работа. Теперь пусть Хару попробует достать один для нас. Это будет наш ужин. Хару изучает Джеллибин. — Что ж. Думаю, хорошо иметь сторожевую собаку.***
У Паркера Селфриджа нет панических атак. Тот факт, что он изо всех сил пытается дышать ровно, и ничего не слышит из-за стука в ушах, пересчитывает численность персонала и замечает, что помимо двух водителей аватаров не хватает четырёх человек, это не означает, что у него приступ паники. Какого чёрта все эти люди уходят? Его разум отчаянно думает. Перестаньте уходить, перестаньте уходить, перестаньте уходить… Где они, чёрт возьми? Он думает, продолжая обновлять страницу, на которой сообщается, когда люди приходят на смену, отмечают своё местоположение и задачи, и обнаруживает три пустых места поверх того факта, что женщина, которая должна была находиться на содержании, пропала. Дерьмо. Всё разваливалось. Трещины, о которых он даже не подозревал, протекали обильно и становились только хуже. Ему казалось, что он тонет в беспокойстве, в отчаянии, чтобы всё продолжалось как обычно. Грузовики, шахта, пропавшие инженеры и всякая ерунда. Он глубоко вздохнул. Во Вратах Ада эффективно работают триста пятьдесят пять человек — именно столько у него было изначально. Двадцать пять человек пропали без вести. Один плюс шесть, плюс двенадцать, плюс два, плюс четыре. Всего двадцать пять. Однако всё ещё осталось триста тридцать человек. На долю Врат Ада пришлось 92,9%. Всё в порядке. Это отлично. Он может это сделать. Он… перебросит несколько солдат в минные отряды, может быть, если им это понадобится, и… честно говоря, чем меньше людей в SciOps, тем легче делать некоторые вещи, и… Он глубоко вздохнул. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, пожалуйста, Боже, пусть всё будет хорошо. Он проводит рукой по волосам и встаёт. Ему нужен кофе. Он отдохнёт, выпьет кофе. Ему нужно что-то сладкое и вкусное. Это сделает его утро правильным, и он сможет разобраться с этой проблемой позже. Он спускается в столовую, чтобы выпить кофе, и видит, что все, как обычно, собрались на завтрак. Тот факт, что активность вокруг базы кажется нормальной, помогает ему снять напряжение в плечах, когда он садится за кофемашину и начинает готовить любимую чашку напитка. Затем сквозь обычный шум раздается голос мужчины где-то позади него, примерно в двадцати футах. — Слушайте, слушайте, вот как это происходит! Готовы? Заткнитесь, я начинаю! О, давайте все вы, рабочие, которые трудятся день и ночь, — громко поёт мужчина, и Селфридж хмурится, поворачивает голову, чтобы услышать, как некоторые из людей вокруг парня затихают, чтобы слушать: — Рукой и мозгом, чтобы заработать себе зарплату, Которая на протяжении веков, не более чем за твой хлеб, Проливала кровь за свои страны и считала своих мертвецов! - Мы первые умрём с голоду, мы первые умрём! — мужчина и его друг рядом с ним поют вместе, и все больше людей замолкают: — Первые в очереди за небесным пирогом, А мы всегда последние — когда сливки раздают! Потому что рабочий работает, когда рядом толстый кот! — На фабриках и заводах, верфях и рудниках, — кричит первый сквозь быстро затихающий шум: Нам часто говорили идти в ногу со временем, Ибо наши навыки не нужны, упростили работу С помощью линейки и секундомера, нашу гордость они ограбили! — Мы первые умрём с голоду, мы первые умрём! Первые в очереди за небесным пирогом, А мы всегда последние, когда сливки раздают! Потому что рабочий работает, когда рядом толстый кот! — это было больше, чем два голоса. Это было пять или шесть, когда они затягивают припев. — А когда небо темнеет и на горизонте появляется война, Кому дали пистолет, а затем выдвинули на передний план? И ожидается смерть за землю, где мы родились, Хотя у нас никогда не было ни одной паршивой горстки земли! — добавляет мужчина, напевая последнюю часть громче, словно возмущенный. — Мы первые умрём с голоду, мы первые умрём! Первые в очереди за небесным пирогом, А мы всегда последние, когда сливки раздают! Потому что рабочий работает, когда рядом толстый кот! Десятки, десятки голосов. Горстка смеющихся голосов и множество аплодисментов. Это не весь кафетерий, некоторые люди игнорируют суматоху. Другие просто слушают и смотрят, как одна сторона стола обнимает друг друга, чтобы петь и смеяться. Но это огромная группа людей прямо позади него, и когда Паркер встречает взгляд женщины, подпевающей припеву, поднимающей на него бровь, он чувствует то, чего не чувствовал уже много лет. Страх. Глубоко охваченный ужасом, когда осознание того, что это он Толстый Кот, пронзает его кости. Рука, держащая его кофе, дрожит, а сердце колотится, когда он почти выбегает из комнаты. Эхо стихов за его спиной, пока он идёт по коридорам в полу паническом оцепенении всю дорогу обратно в офис. Он запирает за собой дверь и опускает шторы.