***
Джейк должен признать, что разговор о неудачах с парашютами снова разбередил старые раны. Примерно один из тридцати парашютов выходил из строя, пока не наладили производство, и он не раз молился богу, в которого не верил, когда он и его команда не раз прыгали с самолётов. Ему повезло. Его команде повезло. Ему посчастливилось никогда не видеть, чтобы кто-нибудь из них падал на землю на предельной скорости. Но его команда работала с другими, и он знает парня, которому не так повезло, он помнит… то, что осталось. Слава богу это был не такой адский способ умереть. Примерно то же самое, что и в песне. Из-за старых воспоминаний ночь выдалась для него тяжёлой, и он проснулся более уставшим, чем был, когда лёг спать. Они с Джеллибин занимались своими обычными делами, и Джейк был немного удивлён, что никто не пришёл, но он воспользовался возможностью и собрал чертову тонну растений, чтобы сплести из них веревку. Растения, которые на’ви используют для изготовления верёвок, представляют собой довольно крупные цветы, из них можно получить огромные пригоршни светлого бело-зелёного хлопчатобумажного материала. Джеллибин была очень полезна и отпугнула кучу шестиножек из этого района, чтобы он смог собрать огромное количество, достаточное, чтобы сделать целый матрас для его человеческого тела. Затем ему пришлось сделать очень большую корзину, чтобы вместить всё это, так что день прошёл довольно спокойно. Джеллибин смотрела на небо, но переключилась на него. Джейк поднял на неё бровь, потому что казалось, что она что-то планировала. Он много думал о её интеллекте. Её разум был похож на его собственный, её мысли, её способности к планированию, то, как она общалась с ним, казалось чем-то большим, чем должно быть у животного. То, как она выслеживала саблезубого кабана вместе с ним, поправляла его движения, чтобы он двигался так же, как она. Такое ощущение, что они были ближе к равным, а не просто парень и его кот. Так что тот факт, что она выглядела так, будто думала, вероятно, означал, что так оно и было. Она подошла вперёд, чтобы потереться головой и боком о его спину, и сплела их цвины воедино. Сегодня вечером, многозначительно думает она. Сегодня вечером. Итак, они встретили закат, и когда лес начинает светиться жизнью, она ушла от их лагеря, пока он пытался представить, куда они идут. Судя по её движениям и мыслям — она не охотилась, но её движения были уверенными. Ей хотелось двигаться быстрее, поэтому, слегка подумав, он залез ей на спину. Она ещё не выросла, но всё равно могла его везти. Он прижал руки к её шее и низко пригнулся, чтобы она могла бежать с меньшим сопротивлением. Её мощные конечности, её сильные лёгкие, её громоподобное сердце… Она увела его далеко от лагеря, пройдя многие мили, пока он размышлял о цели этого. Казалось, она хотела ему что-то показать, но её разум не мог сказать ему, что именно. На полпути, по мнению Джеллибин, она ненадолго остановилась, чтобы перекусить каким-то маленьким животным, которого Джейк не увидел, в её челюстях, позволяя крови течь по её рту и подбородку, а затем немедленно повернулась и лизнула его шею и лицо одним длинным движением, заливая его жидкостью, пока он ворчал на это. Она не дала ему вытереть её и продолжила движение. Её разум был взволнован и она думала, что если его запах будет пропитан её собственным запахом и кровью какой-нибудь добычи, он останется один. Из-за чего — она не упомянула. Они вошли в большую долину, окружённую горами. С их места на хребте этой долины он мог заметить несколько больших скальных образований и огромное озеро, прежде, чем они снова нырнули в затенённые леса. Он прижался к ней поближе, глаза заметались в темноте, когда он увидел, как другие, чёрные как смоль, тела двигались, время от времени, он замечал проблески кожи и когтей, но ничего больше. Она направилась вниз по долине, вдоль озера, и последовала за его истоком вверх по направлению к пещере в большой горе, между большими деревьями и массивными каменными столбами. Сначала было темно, и он закрыл глаза, чтобы смотреть её глазами, следя за танцующими огнями среди мхов и лиан, растущих на скале. Пещера углубилась и превратилась в большую каверну с огромными сталагмитами и такими же сталактитами. Он увидел, как земля снова начала светиться, и открыл глаза, чтобы увидеть, куда она его привела. Сама пещера была массивной и в центре располагалась открытая площадка размером примерно с поле для большого тенниса, окруженная сталагмитами, с гладкой плоской поверхностью под широким провалом над ними, откуда видно небо, звёзды, планеты и луны. В самом центре были две ямы в земле: в одной находилась вода, которая питала ручей, прорезавший наклонную пещеру и спускавшийся к озеру снаружи, а вторая, прямо над ней, была пустым местом, достаточно большим для него, он мог вытянуться во весь рост и не касаться ободков. У дальней стены стояли десять колонн, раскинувшихся веером, между которыми расположился светящийся пучок корней, а вокруг каждой из колонн обвивались светящиеся оранжевые лозы, доходящие до потолка, где некоторые из них свисали с потолка. — На каждое перо — один столб, — говорит она ему. Он видит двух палулуканов, сидящих впереди, как статуи, и мать-палулукана с тремя маленькими котятами у основания одной из колонн, котята лежат рядком, соединенные со светящимися оранжевыми лозами, а мать наблюдает. Джеллибин останавливается и пьёт воду из источника, а затем сбрасывает его со спины, чтобы он сделал то же самое. Он с любопытством смотрит на неё, думая, что эта вода, должно быть, из какого-то подземного источника, и зачерпывает воду одной рукой, поднося ко рту. Она прохладная, сладковатая и имеет лёгкий медный привкус, скорее даже послевкусие. Она предлагает ему двигаться низко и тихо, как палулукан, к массивным светящимся столбам из камня и лозы. Она отодвигается дальше всех, используя своё тело, чтобы загородить его от взгляда охранника. Однако самец чувствует его запах, сквозь кровь на его лице и горле, а также запах Джеллибин, и бьёт лапой по земле с такой силой, что камни, разбросанные вокруг колонн, сотрясаются, а он глядит на неё сверху вниз. Она склоняет голову из уважения к нему, напоминает Джейку, чтобы он не смотрел в глаза палулуканам, и что-то щебечет в сторону самца, который неподвижно наблюдает за ними. Спустя долгое мгновение он поворачивает голову назад, чтобы посмотреть на вход в пещеру, и через её разум в мысли Джейка просачивается облегчение. Наконец, подойдя к столбу, она смотрит на сияние, отделяет свою косу от Джейка, и прижимает её к сияющим лозам, наблюдая за Джейком и издавая трели. Он садится и тянет вперёд косу, с любопытством прижимая её к лозе. Его глаза закрываются, когда он отвлекается от своих мыслей, чтобы встретиться с рёвом предков всех палулуканов. Ощущение падения, но он знает, что приземлится. Он чувствует силу охотников этой земли. Это чертовски странно. Он почти не может понять этого, но внезапно чувствует рывок, и цель палулукана врывается в его разум, как чёртов прорыв, чтобы наполнить пустое пространство. Охотиться, пировать, убивать добычу и носить её кровь. Поначалу ему это казалось инстинктами жестокого хищника, но души палулуканов перед ним говорят, что это не так. Земля нуждается в балансе. Добыча поедает растения, кору деревьев, траву, мох, листья и лианы. Без охотников они поглотили бы мир. Их численностью необходимо управлять. Но без них лес будет буйствовать, земля будет лишена питательных веществ, быстрорастущие растения задушат жизнь других, а хищники засохнут. Он может это понять. Охотиться — значит не давать травоядным разрушить мир, поддерживать баланс, необходимый для процветания добычи и природы. Начать есть добычу, пока она жива, — это не мучить добычу, а значит вкусить жизнь, которой она жила, увидеть добычу как живую и с удовлетворением наслаждаться этой жизнью. Пировать — значит наслаждаться и праздновать жизнь, которая уже прошла, праздновать каждый кусочек, который Эйва дала телам добычи. Носить кровь добычи — значит показывать успешную охоту и празднование отнятой жизни, благодарить добычу, питающую тело палулукана. Палулуканы празднуют смерть во всех аспектах: за мгновение до, во время и после. Вот что значит быть палулуканом. «Действительно, кошки смерти», — криво думает он, переживая чувство празднования смерти. Это баланс. Он чувствует это, переломный момент между жизнью и смертью, празднование крови и голода палулукана, поддерживающего мир в этом равновесии. Палулукан охотится на самую крупную дичь, на титанотериев, пали, на добычу, которая оказывает наибольшее влияние на мир. Это как весы: с одной стороны травоядные, которые стремятся к жизни, с другой — хищники, которые стремятся к смерти, а посередине — на’ви, которые поддерживают баланс хищника и добычи. Баланс, достигнутый посредством заботы и связи, вот что обеспечивают на’ви. Они связаны с животными, с растениями и всё уравновешивают. Джейк задаётся вопросом, что означает то, что Джеллибин привела его гулять с предками всех палулуканов и праздновать смерть. Он ныряет под воду, больше не падая, а вместо этого погружаясь глубоко в распространяющееся осознание тяжёлого барабанного боя. Бум бум бум… Громовой, всеохватывающий, он чувствует стук каждой кости своего тела, каждой кости двух тел, соединённых тонкими невидимыми линиями. Он чувствует, как его руки сжимают рубашку за много миль от него, когда он втягивает воздух, а его хвост в теле в пещере дёргается с каждым ударом. Он чувствует себя погруженным в этот странный ритм, в это странное ощущение. — Эта, эта связь, это как быть любимым, просто за то, что ты есть, — говорит он, долго покачиваясь в ощущении. Он открывает глаза, когда язык скользит по его лицу, и моргает, глядя на Джеллибин. Небо потихоньку светлеет, но до рассвета ещё есть время. Он отключается от сердцебиения, и после этого в голове становится странно пусто. Джеллибин воссоединяется с ним и уносит его обратно из пещеры через долину палулуканов. Его разум словно огрубел, и он изо всех сил пытается сосредоточиться на себе. Он всё ещё чувствует биение в своих костях. — Это Великая Мать, — объясняет ему Джеллибин, пока он пытается разобраться в беспорядке в мозгу, — Её сердце. «Конечно», — думает Джейк и внезапно отчаянно понимает, почему на’ви так заботятся об этом балансе, об этом мире, об Эйвы, ведь это бьющееся сердце в центре всего тоже любит их. Странные слёзы, падающие из его глаз, вызваны дюжиной противоречивых эмоций и размазывают засохшую кровь на его лице. Он стирает кровь, вспоминая, что Нейтири или Тсу’тей скоро его заберут, и стонет. Он будет чертовски утомлён. И голоден. И… много чего. Как давно он в связи? Ему удаётся убедить Джеллибин остановиться у реки, чтобы вымыть лицо и шею, прежде чем они вернутся в лагерь. Он быстро укладывает аватар и разрывает связь, открывая блок. Он делает паузу, садится и замечает, что его тело болит, руки трясутся, он голоден и очень устал, да, и… Он переваливается через край соединительного блока, прежде чем успевает зажать рот рукой и заставить себя дышать, несмотря на накатывающую тошноту и головную боль, возникающую из ниоткуда. К счастью, он не ел уже почти сутки, так что ничего особенного не произошло, но он борется с чувством тошноты. Он не знает, из-за длительной связи с аватаром это или нет, но думает, что, возможно, заболел. Ему удаётся, наконец, избежать рвоты, когда он садится в инвалидное кресло и подъезжает к аптечке, роется, вытаскивает термометр и суёт его под язык, пытаясь найти что-нибудь, чтобы справиться с головной болью. Термометр пищит. 100,8 по Фаренгейту. — Чёрт возьми, — невнятно произносит Джейк, вытаскивая его. Он зажимает переносицу, чтобы побороть головную боль. Он берёт немного воды и выпивает две порции парацетамола, а затем направляется к своим запасам еды и пытается придумать, что бы съесть. Джейку удаётся съесть немного фруктов, но тошнота нарастает ещё до того, как он заканчивает, и он сдаётся, просто катится к кровати и заползает на неё.***
Стук в окно вызывает у него острую боль в голове, и он плачет, сворачиваясь калачиком, пытаясь сбежать от реальности. Стук настойчивый, и он ругается, переворачиваясь и глядя на появившегося. Нейтири стоит там и в замешательстве смотрит на него. Он вздыхает и поднимается, потирая глаза, но это движение тревожит его желудок. Ему удается доползти до двери и взять маску, а затем выбраться наружу, сидя на краю, всё ещё держа ноги внутри. — Привет, — говорит он, щурясь на неё, — Извини, я не могу… — он вздыхает, — Я заболел, я не смогу прийти сегодня в Древо Дома. У меня болит голова, и я чувствую себя как-то дерьмово, — его рука дёргается вверх, когда её руки скользят к его груди и спине, пристально глядя на него и изучая его лицо. — Если ты заболел, тебе следует отдохнуть, — обеспокоенно говорит она, — Что случилось? Что ещё? — Ух, — говорит он, пытаясь сосредоточиться на инопланетном языке, — Головная боль, расстройство желудка. У меня жар, совсем немного. Некоторое время назад я принял лекарство от боли и жара. Я плохо спал прошлой ночью и сегодня мало ел. Она поднимает его на руки, заставляя его крякнуть от удивления, и несёт обратно внутрь, закрыв первую дверь и открыв вторую. Технически… ей следовало отфильтровать воздух, но если он продержит маску ещё минуту, с ним всё будет в порядке, воздушные фильтры легко справятся с небольшим количеством CO2, а с остальное сделают уже собственный лёгкие. Но когда она закрывает вторую дверь, ему удаётся дотянуться до панели шлюзового фильтра и включить его, чтобы сохранить воздух в шлюзе, поэтому аватар не умирает. Она укладывает его на кровать, садится, и оглядывается. — Тебе не следует оставаться здесь надолго, — говорит он, — Ты можешь дышать, но… — Когда воздух начнёт на меня влиять, я уйду, чтобы отдышаться, — говорит она, — Я приготовлю тибе еду от твоей болезни. Ти принял лекарство, поэтому тибе не следует принимать его больше, пока оно не пройдёт, я бы приготовила тибе немного, но ти должен поесть, — он вздыхает, усаживаясь на кровать, измученный. — С ума сойти, — туманно предлагает жестом он, указывая туда, где держит еду, и снимая маску другой рукой, — Старайся не впускать слишком много токсичного воздуха, это мне точно не поможет, — она осматривает дверь, обдумывает это. — Ти можешь показать мне, как это работает, штобы я могла делать это бесопасно? Ему удаётся объяснить, какие кнопки и когда нажимать, несмотря на головную боль, и она кивает, быстро понимая. Она идёт осмотреть его запасы еды, берёт несколько вещей, берёт немного воды и металлическую кастрюлю с подставкой для приготовления пищи, чтобы использовать её при тушении огня. Получив то, что ей нужно, или большую часть того, она наклоняется к нему и кладёт большую теплую ладонь ему на плечо. — Я буду снаружи, — говорит она. — Окей, — устало бормочет он. Он дремлет, когда она уходит, чувствуя себя так, будто плывёт в горячем мареве, этим странным средним чувством, не совсем связанным ни с чем вокруг него. Странное нечеткое ощущение охватило его конечности. Он слышит приглушённые звуки, немного приглушённо ощущает своё тело, чувствует, как становится липким из-за пота. Он немного приходит в себя, когда слышит, как включается воздушный шлюз, когда кто-то входит, и воздух снова циркулирует, чтобы быть безопасным для тела, находящегося внутри воздушного шлюза. — Жейк?***
— Жейк? Проснуться, — тёплая рука на его лбу. Ему удаётся приоткрыть глаза, издавая неприятный звук. Нейтири обеспокоенно смотрит на него и предлагает ему чашу, — Пошалуйста, сядь и поешь, — настаивает она. Пахнет довольно приятно, и он ругается, пытаясь сесть, пытаясь прогнать сон от больной головы. Она наблюдает, как он медленно пьёт лёгкий бульон и ест измельчённую рыбу и смешанную с ним зелень. Это действительно утоляет его голод и не вызывает ещё большей тошноты. — Спасибо, — успевает сказать он, — За помощь. — Конечно, — говорит она, кладя руку ему на колено, — Мне не нравится видеть тебя больным. — Я тоже не люблю болеть, — сказал он, — Наверное, просто что-то подхватил, и недостаток сна не помог. — Пощему это случилось? Твоя бессонная ночь? Он не может сказать, что один палулукан привёл его глубоко на территорию других палулуканов с забрызганным кровью лицом, чтобы встретиться с предками палулуканов и понять их природу, что он почувствовал такое сильное и любящее сердцебиение, что захотел остаться там навсегда. Это было бы безумием, и она бы подумала, что он сошёл с ума от лихорадки. — Не знаю, — пожал он плечами, — Был немного не в себе с тех пор, как делал наконечники для стрел с твоим отцом и Тсу’теем, — её уши дёргаются, и она смотрит в сторону. — Твоя песня смерти, — говорит она, — Мой отец рассказал мне об этом, Тсу’тей казался очень… нещастным. — Да, — вздохнул Джейк, — Это… Война, которую я вёл на Земле, была очень ужасной. Не только драки, но и ненужная смерть из-за дурацкого дерьма вроде плохого оборудования. Я просто… вдруг слишком много думал о том, что видел… испортил себе сон на следующие несколько дней. — Што ты видел? — она настаивает. Он вздыхает. — Знаешь, о чём была песня? — Человек, разбившийся насмерть из-за ошибки с… парашютом? — она пытается вспомнить. — Ага. У нас произошло нечто подобное. Военные моей страны, моей Родины, случайно сделали для нас неисправную технику, но не починили её достаточно быстро, думают многие. У парашютов были недостатки, и многие падали насмерть, думая, что их спасёт снаряжение. Я видел это однажды. Там… это просто… кровь, кости и органы, в основном, — говорит он, указывая на землю, как будто они были перед ним, — Это действительно ужасно видеть. И я просто начал слишком много думать о том, каково это было, а твой отец и Тсу’тей выглядели такими испуганными. Люди делают это, иногда мы можем как бы заблокировать болезненные воспоминания, и поскольку мне пришлось объяснять, что означает песня, и вспоминать это событие… Позже это вызвало у меня кошмары и плохой сон, — она тоже выглядит очень встревоженной, явно пытаясь понять, что он имел в виду, и находит это крайне неприятным. — Да, так что… когда люди плохо спят, это может нарушить работу нашей иммунной системы… нашей естественной способности бороться с болезнями, сделать её немного слабее. Мне просто нужно поспать, съесть этот… очень вкусный суп, спасибо за него, и, возможно, скоро принять ещё лекарство. — Где это лекарство? — Эм. Видишь эту бутылку? — он указывает на то место, где он оставил коробку со своими медикаментами. Она хватает её и подносит ближе, нахмурившись, рассматривая бутылку. Он жестом указывает ей, и она передаёт её ему. Он показывает ей, как открыть её и достать таблетки внутри. Он объясняет ей как действует таблетка, которая растворяется при проглатывании и доставляет лекарство. Помогает при боли и снижает температуру. Он думает, что принял первые две таблетки около восхода солнца или чуть позже, а сейчас полдень, поэтому он принимает ещё две и доедает суп. — И на потом хватит, — говорит Нейтири, указывая на кастрюлю, которую она оставила рядом с его запасами еды, которая всё ещё была наполовину полная, — Я долшна идти. Я не хочу, но мне нужно будет объяснить своё отсутствие. Итак… — она твёрдо указывает на него, — Отдыхай, — приказывает она. — Обещаю, — клянётся он, — И ещё раз спасибо. Это… ты мне очень помогла, я очень благодарен. Без помощи это было бы намного сложнее, — она кивает и на мгновение прижимает руку к его груди с легкой улыбкой. — Я рада это слышать. Увидимся завтра пораньше, штобы проведать тибя. — Хорошо, спасибо. Он устраивается обратно в постель, когда она уходит, наблюдая, как она исчезает, через окно. Он закрывает глаза и спит без сновидений.