Шуба и метла

- Кость, ты меня зачем домой позвал? Понятно, зачем, но все было бы гораздо проще, если бы в такси они безудержно сосались, до кровавых трещинок на губах и красных пятен от ершистой щетины. Но они сидели, как два примерных мальчика, каждый на своей стороне. Как будто они Северная и Южная Корея, а посредине ядерное оружие, и не дай бог кому-то пересечь невидимую границу. - У меня вода горячая есть, - зашёл с козырей Плотников, рассчитывая сбить юмором градус повисшей напряжённости. Влад на его потуги лишь глаза закатил. - Самый прекрасный в мире закат - это закат твоих глаз, - попробовал в комплименты Костя и тут же огреб чувствительный тычок в плечо. По классике дальше стоило сказать что-то пошлое, поэтому Костя, забив на деликатность, прижал Влада к стене и недвусмысленно притерся коленкой между его ног: - А Влад-младший выйдет? - Ага, и выйдет, и зайдет, - сумрачно съязвил Влад и надавил Косте на плечо. - На коленях ты мне больше нравился. Этой лисице только палец дай, по локоть отгрызет, умилился Владиной борзоте Костя, но послушно брякнулся вниз. Как-то слишком часто в последние дни он оказывался перед Коноплевым в этой позиции, но своё искреннее раскаяние собирался отыграть до конца. К тому же там интересные виды открывались: Влад от такой покорности подвис, обалдело хлопая ресничками на Костю, рука на плече обмякла. - А сейчас состоится извинительный минет, - бодро объявил Костя и с наслаждением понаблюдал, как у Влада переворачивается лицо в испуге и предвкушении. Плотникова такая внезапная Владина застенчивость: зарумянившиеся щеки, дёрнувшийся в нерешительности кадык, ходившая ходуном грудь, - стимулировала только влёт. Игнорируя прединфарктное состояние, Костя на пробу задрал края толстовки. Его пальцы помнили эту кожу, внезапно нежную для его дворницких мозолей. Влад мелко вздрогнул и выгнулся под ладонями, и Плотников провалился, завороженный, в этот тактильный гипноз, все увереннее и наглее наглаживая напрягающийся пресс и проступающие рёбра. И зачем только такие охрененные животы под толстовками прячут? - У тебя мурашки, - зачем-то прокомментировал Костя и, эксперимента ради, прошелся по ним языком. Влад рвано задышал, будто ему лёгкое шилом проткнули, и изнеможенно привалился спиной к стене. А ведь Костя с ним ещё даже не начинал. Попробовать Коноплева и в самом деле хотелось. Чужое возбуждение словно эхом отдалось у Кости в паху, и он решительно потянул молнию на ширинке перед своим лицом вниз. Влад от застывшего перед членом Кости нервно засмеялся и выдал охрипшим голосом: - Знакомься, Влад-младший. Ого, у кого-то ещё силы на ехидство есть? Сейчас исправим! Костя прижался губами к головке, не рискуя двигаться дальше. Но Влад не подвёл: звуковое сопровождение сегодня было по полной программе. Костя довольно пощекотал его языком вдоль щелки. Стонущий Влад устраивал его куда больше, чем строптивая язва. Он взглянул в последний раз наверх, встречаясь с непривычно тяжёлым взглядом Коноплева, и нетерпеливо поёрзал. Влад по-хозяйски подтолкнул затылок, и Плотников, как по команде, опустил веки, облизнулся получше и вобрал губами головку, размазывая по ходу проступившую капельку смазки. Это не должно было быть вкусно, но было, и Костя, приготовившийся мужественно перебарывать, вдруг вовлекся в процесс с неожиданным энтузиазмом. Уцепившись ладонями за Владины бёдра, Костя медленно заскользил губами по члену, максимально сосредоточенно следя за зубами и пытаясь взять поглубже. Минет - дело не хитрое, подбодрил он сам себя, когда в очередной раз проехался подбородком по замочку молнии. Стянуть до конца Владины джинсы он не озаботился, а теперь жаль было отвлекаться. Царапание по коже странным образом заводило ещё сильней. Ещё и сверху, как искорки в топку, посыпались наконец от Влада судорожные вздохи и ахи, и такие выворачивающие душу стоны, что Костя безо всякого понукания ускорился. Сжал плотнее губы, насладился на член ртом почти до упора, чувствуя, как нещадно горят уши. Такого он ни в одном порнофильме не слышал. Соседи, наверное, тоже. А Влад, похоже, себя уже не контролировал, и Костя под его требовательной ладонью начал слегка задыхаться, давясь слюной. Но послушно позволял брать себя в рот, представляя, как потом нырнет членом в припухшие Владины губы, подразнит щербинку, вздрогнет от царапающего касания зубов, ткнется глубже в мокрое, мягкое, податливое горло, пока не достанет головкой стенку, будет елозить по языку, зажатый в горячих тисках. Во рту стало горячо от спермы, Костя непроизвольно сглотнул, придерживая готового завалиться на него Влада. Тот похлопал его по голове, взлохматив волосы, и задумчиво произнес: - Вода, говоришь, у тебя горячая? И нетвердой походкой свалил в ванную, махнув невидимым хвостом на прощание. Птица обломинго отличается злопамятностью и мстительностью, восхитился про себя Костя, оставшийся в одиночестве с сумасшедшим стояком. Плюхнулся на спину и заржал в потолок. Заслужил.