Шуба и метла

Если бы не Воробьев, ни на какую дачу они бы не поехали. Но как-то так само собой получилось, что Даня вдруг стал Владиным конфидентом, Плотников пару раз даже заставал их за кофе тет-а-тет. Костя очень надеялся, что обсуждали они не его, но уж слишком показушно отводил Влад глаза, а Даня, загадочно улыбаясь, играл с нефритовыми браслетами на запястье. Коноплев в последнее время затихарился, как будто сосредоточился целиком на роли. Близилась премьера, и такое рвение начинающего артиста можно было только поощрить. Но Костя поймал себя на тянущем тоскливом чувстве: он по Владу соскучился. Без пикировок на грани фола репетиции стали пресными, а сам Костя все больше ощущал себя дедом, который выходу в бурное море предпочел укрытие в надёжных стенах маяка. Трусость, душевная лень, спортивный азарт, - что-то из этого заставляло держать Влада на расстоянии. Но теперь, когда тот и сам с этой задачей прекрасно справлялся, Костя не мог вспомнить причину, по которой решил от него отказаться. Настроение для Раскольникова у него было самое подходящее, бери топор, руби хардкор. Хотелось поддаться и утонуть в образе, как в болоте, чего обычно Костя себе никогда не позволял. Вот тут-то и выскочил Даня со своей идей про "чилл и расслабон". И почему Косте померещилась в этих словах бургерная с кальяном? Четкий костромской пацан, конечно, поволок весь основной состав на "баню, водку, гармонь и лосось". Дача была старая, хаотичной застройки, с обширным заросшим участком и вайбом декораций "Обыкновенного чуда". Пока все зачарованно оглядывались, Даня умело нейтрализовал режиссера, запихнув его в гамак с бутылкой виски с комментарием: - Ну, он же у нас не ищет простых путей. Актрисы разбрелись по саду и скоро затерялись в кустах смородины и малины. А мужская компания двинулась колоть дрова для мангала и бани. Дело двигалось ни шатко, ни валко, они больше курили, травили байки и потягивали пиво. Костю к топору вне сцены как-то не тянуло, а вот Влад рубил поленья с таким рвением, как будто что-то сублимировал. Ленивую идиллию резко прервали набежавшие тучи: дождь лупил, как из пулемета, и компания заметалась в поисках укрытия. И вот тут Костя совершил стратегическую ошибку: все побежали в дом, а он остался под тентом у бани. Рядом с моментально вымокшим Владом, который так и не выпустил из рук топор. В струях воды его одежда словно превратилась в папиросную бумагу, или это у Кости от долгого воздержания в глазах заработал рентген, но вот он стоял перед ним, мокрый, практически голый, со слипшимися ресницами и влажным приоткрытым ртом, с диким, зовущим взглядом. Будто готов был убить, если Костя промедлит ещё хоть секунду. Плотников вытащил его из-под дождя, как раненого с поля боя. - Иди сюда, тварь дрожащая, - ласково позвал Костя, вынул из ледяных Владиных пальцев топор и откинул в сторону. Потом глубоко вздохнул и потянул его футболку вверх через голову. Влад замер, отмер, засуетился, запутался в мокрой ткани, шлёпнул подолом Костю по подбородку. И, наконец, предстал обнаженным по пояс, вздрагивая то ли от холода, то ли от нервов. Костя мысленно возблагодарил всех богов за широкое худи, в котором они поместились с Владом, как в палатке, только головы торчали наружу. Холодная кожа к горячей, ключицы, соски, ребра, - Костя никогда не думал, что соединение с чужим телом может быть таким простым и при этом настолько головокружительно интимным. Ему в грудь барабанило сердце Влада, и это был частый, бешеный стук, от которого его собственное сердце заводилось, будто рвалось догнать и забиться в едином ритме. Он втянул руки в рукава, и теперь они переплелись ладонями, и это движение пальцев, их трение друг о друга сводило с ума, потому что ощущалось как самый настоящий секс. - Тут нельзя ничего, нас из дома видно, - голос у Кости упал на две октавы, так что он сам его не узнал. - Ну, давай хотя бы поцелуемся, - Владины губы двигались по его шее, транслируя то ли мольбу, то ли приказ. Что более самоубийственно: отказать ему или согласиться? Похуй дым, плюнул Костя, которого в данную конкретную минуту не волновали ни потенциальные зрители, ни собственные барьеры, которые он так самозабвенно все это время между ними выстраивал. Губы у Влада были, как лёд после ядерного взрыва, радиоактивные, обжигающие. Костя, как в лихорадке, потерся о них, лизнул на пробу, протолкнулся языком внутрь, столкнулся с кончиком чужого, несмелого языка, - и пропал. Все базовые, давно наскучившие вещи с Владом почему-то сносили крышу, как будто Косте стёрли всю память, весь опыт с другими людьми и заставили начать заново. И если запустить руку ему в волосы и слегка оттянуть, то он выгнется и застонет. А если трахать языком его рот, то он зажмурится, вцепится в плечи и потрется пахом о пах. Вот тут прижать его крепко к себе за задницу, - и он кончит со вскриком, а его тело будет потряхивать в сладких конвульсиях , как после удара током, ещё пару минут. Член в паху пульсировал уже на грани, Косте хватило бы, наверное, и пары фрикций сквозь одежду, но тут Влад распахнул глаза, поймал его взгляд и, не отрываясь, взял в рот его пальцы, широко лизнув по фалангам до чувствительных подушечек. Сжал щеки, двинул губами туда-сюда. - Не делай так, - хотел предупредить его Костя, но получился один длинный стон, сознание вырубилось, будто оргазм перерезал у него провода. - Надеюсь, ты рад, - пробубнил Костя Владу в плечо, все ещё пальцами в плену его рта. - Ты победил. Влад под ним вздрогнул, сомкнул зубы, так что Костя вскрикнул от боли. А потом вывернулся из теплого худи и, не оборачиваясь, пошагал сквозь дождь к дому. А Костя вытер кровь о рукав, думая с горечью, лучше бы он тебе язык откусил, еблан.