Несмотря на четырехчасовую дневную тренировку, половину которой ты слушала гневные крики с тоннами всевозможной критики вдоль и поперек, ты прекрасно знаешь, что Тутберидзе не преминет воспользоваться очередной возможностью напомнить тебе, сколь скованна и зажата ты была во время последних сорока самых значимых минут катания. Лед был всем в ее жизни, и тебе частенько казалось, что эта строгая женщина со всеми ее манерами и принципами была сама целиком и полностью из него сделана.