Всё, что делает Бомгю, — это тоскует по Тэгу и боится потеряться среди больших улиц Сиэтла. Всё, что делает Ёнджун, — смотрит на Бомгю и думает о том, что теряется в его глазах и сердце.

В искривлённых венах, наполненных маслянистой кровью, плавают киты. В растерзанной черепной коробке прячутся гости сознания. Бомгю хочет избавиться от этого: боли, страха и безысходности, — но не может найти выход. Громогласный рокот с каждым днём оглушает только сильнее, и на него перестаёт влиять даже Ёнджун. Ёнджун, у которого вместо китов дельфины, желающие чужих млекопитающих спасти. Однако спасения уже не существует — они могут лишь делить одну боль на двоих, дожидаясь конца.

Июнь в декабре кажется Бомгю таким же далёким, как Ёнджун, присутствие которого всегда было сравнимо с началом лета, таким беззаботным и тёплым. Ёнджун — тот самый луч палящего солнца, согревающий в любое время года. И становится ясно, почему на душе так холодно, когда его нет рядом. Наверное, что-то важное было осознано слишком поздно.

Перья осыпаются с белоснежных крыльев — их пушистость и изящность теряется. Глаза слипаются, заставляя сознание перемещаться в сновидения, где только звёзды, космос и собственная гибель как конечный итог каждого из них. А серп луны всё дальше и дальше — Ёнджун смотрит на него и падает до того момента, пока не оказывается в чужих руках.

Им нельзя было даже находиться рядом друг с другом. Запреты не позволяли показывать настоящие чувства и заставляли долгие годы скрывать любовь за ненавистью. Бомгю надоело строить безразличное выражение лица при виде Ёнджуна. Ёнджун же больше не мог танцевать с другими принцессами, ведь постоянно представлял на их месте Бомгю.