Одинокая дорога

Наверно, единственный раз в жизни, когда он мог позволить себе расслабиться, – это чтение книг. Он никогда не выбирал книги по красивой обложке, по названию или по именитому автору – обычно какая в руки попадёт, ту и читает. Было что-то в этих рукописях необычное: иной мир, иные ситуации и персонажи… Иная жизнь, иная сторона реальности. Когда глаза поедали строки из знакомых букв, в голове выстраивались необычные образы и миры, в которые хотелось попасть, чтобы скрыться от реальности, чтобы убежать от прошлого и… просто побыть наедине с самим собой, чтобы разобраться с внутренними демонами, которые, как, например, в этой книге, похожи на тех, которых он собственноручно и убивал. В руках давно забытый кем-то из убитых учёных пыльный томик Шекспира «Гамлет», который он читает не первый и не последний раз. Просто именно в этой трагикомедии когда-то командир армии клонов видел себя; эти листы, написанные известным английским поэтом-драматургом, были будто подлинной биографией самого Пакстона Феттела, только с той лишь разницей, что написано всё литературным языком и всё приукрашено. Это произведение – вообще самая первая книга, которую он читал, и сейчас Феттел придавался неприятным воспоминаниям. Ему десять лет, ему дали отдохнуть после изнурительных психологических тренировок в своих апартаментах, где он и нашёл ту самую книжку, из-за которой когда-то чуть не подрался с соседним мальчишкой по комнате – его братом. Этот фолиант Феттел берёг как зеницу ока, как что-то такое, что стоило не обычные гроши – миллионы. Он зачитывался произведением Шекспира, старался выучить его наизусть и иногда даже дразнил парнишку на кроватке напротив, потому что он знал цитаты из великого литературного произведения, а он, человек, которого будут в будущем чаще называть по званию, а не по имени – нет. На лице Феттела проскользнула ностальгирующая улыбка. Страница за страницей – воспоминания сами врезались в голову. И они не были столь приятными, ведь когда зачитываешься книгой, живя выдуманной историей, симпатизируя главному герою и проводя аналогию с самим собой, – очень трудно отвлечься на что-то ещё. Но если не сможешь сам – сделают другие; Харлан Вейд не удивился, когда внук-сын не заметил его, – он давно наблюдал за ним по скрытой камере, как этот мелкий паршивец вместо того, чтобы изнурять себя многочисленными телепатическими тренировками, читает… это! Мужчина подкрадывается сзади, и, как только Феттел замечает на книге колкую тень своего создателя, у мальчишки отбирают самое дорогое и ценное, а потом рвут на клочки. Харлан недоволен им, Харлану нужен будущий командир, а не какая-то сопля. Мужчина видел, как малец со слезами на глазах, сидя на коленках, собирал по кусочку с текстами, шёпотом давая себе обещание, что обязательно склеит любимую книгу, но этому не суждено было сбыться – больная оплеуха возвращает в реальность. Учёный недоволен вторым прототипом, но решил, что одного удара будет мало, поэтому позволил себе ещё и приложить мальца головой об угол стола – так, для профилактики. Феттелу больно, а Харлану плевать – так происходит всегда. Феттел даже не замечает, как, читая книгу, дотрагивается именно до того места, которым он тогда сильно ударился, – лоб, правый висок. Там ещё остался шрам – как иронично. Когда Харлан ушёл, а Феттел пришёл в себя, то первым, что он увидел, был его сосед по комнате, который побоялся защитить парнишку, ведь Харлан Вейд и для него был самым настоящим кошмаром. И человека, который в будущем пристрелит Пакстона, удивило во втором прототипе то, что он не полез за бинтами и аптечкой, а начал искать книгу, наплевав даже на то, что из открытой раны течёт кровь прямо ему в губы. Феттел хоть и ощущал тогда ему незнакомый привкус крови, но ему было плевать – он хотел вернуть книгу, хотел дочитать её вновь до конца и понять, что финал в «Гамлете» с более благоприятным исходом для него не случится, – он умрёт в этих стенах, как подопытная крыса от рук безумного учёного, если раньше не сойдёт с ума и не будет ничего потом понимать. Его знакомый парнишка с соседней кровати осторожно дотрагивается до плеча, надеясь, что Феттел как-нибудь отреагирует: получилось, отреагировал, повернул голову. Первый прототип, нервно сглотнув, решил задать ему вопрос; нет, не про самочувствие или про то, чего хотел от него Харлан, а о книге – потому что он посчитал, что сейчас это то важное, что ему нужно знать. - Скажи, а на какой строчке ты остановился? - «Деянья тёмные, их тайный след поздней или раньше выступит на свет», - повторяет он сам себе, усмехаясь и остановившись взглядом на этой самой строке, закрывает с хлопком книгу. – Меня учили только воевать. Шекспира я выучил сам. И отбрасывает некогда сокровище детства в сторону к трупу только что убитого учёного – одного из тех, кто создаёт подобных монстров. Таких, как Пакстон Феттел. И когда-то командир телепатов осознаёт это: он действительно монстр, но он не был изначально таким – его таким сделали. И не будь обычной старой книжки с трагикомедией английского драматурга, не известно, что с ним бы стало в будущем. Быть может, он действительно бы сошёл с ума и стал как те самые уродцы, которые не прошли тест на командиров-телепатов и теперь просто походили на лабораторных марионеток, похожих больше на бешеных псов, чем на людей. Простая книжка может изменить людей. И, возможно, даже их судьбы. Феттел до сих пор грезит о финале «Гамлета» в реальности, только с той лишь разницей, что он будет жить, а Харлана Вейда-Клавдия он убьёт неслучайно. Жаль, что иногда литературные истории не всегда совпадают с реальностью. Но, возможно, что это и к лучшему: как для героя повести в реальности, так и для тех, кто с ним как-то непременно связан.