Одинокая дорога

В последнее время он стал появляться в этом месте чаще обычного: не то, чтобы его привлекали королевские сады, но здесь было по-своему уютно. Тихо, безмятежно и… практически всегда одиноко. Оно – когда-то любимое королевой Синдел, но её нет в живых, а Шао Кан после её смерти так и не смог пересилить себя и срубить здесь растения. Слуги продолжали ухаживать за садом по приказу нового императора Эдении, но старались не задерживаться, сетуя на неприятную атмосферу, которая будто сдавливала их в тиски; существовала легенда, что это блуждал дух почившей королевы, ищущей возмездия, но то – всего лишь сказки, а статуя возлюбленной Шао Кана давно обросла плющом и покрылась трещинами – особенно выделяя глаза; словно они плакали расколовшимся камнем. И это место… единственное, где он мог побыть один – в нём слишком много других. Ермак, скрестив ноги в позе лотоса, прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на единственном «Я», которое пробивалось среди множества душ, заточённых в его теле. Медитация – не только способ расслабления, но и возможность побыть самим собой, поговорить с другими, шептавшими в голове разными голосами, мешавшимися в какую-то невообразимую какофонию. Он давно привык к этому, но никогда не слушал их – лишь окружение, в котором пробивались какие-то мелькнувшие тут и там ноты природы: журчание небольшого ручья, щебетание птиц, свист ветра… хруст ветвей и шаги – почти невесомые, будто кто-то парил. Чужой. И он осмелился прервать его. Ермак открыл глаза – они сверкали изумрудами на солнце; и посмотрел в сторону – туда, где предположительно находился источник звука. Он мог бы сразу применить магию, наслать на врага часть своих душ, но… не стал. И вместо этого нарисовал в воздухе особый знак, засверкавший ярким зелёным: руна материализовала в воздухе призрачную бабочку – небольшое проклятие и проверка собственных догадок. Насекомое на его ладони походило больше на бумажный оригами; оно несколько раз хлопнула крылышками, прежде чем вспорхнуть и лететь вместе с ветром… Только другой всё предусмотрел; внезапный порыв – слишком быстрый, будто хотел обогнать стихию, и наколдованный махаон через мгновение распался на лепестки. И спиной к нему вырос человек, прятавший оружие в ножны. - Ты предсказуем, - прошелестел Ермак, вставая и подходя ближе к старому товарищу, который однажды спас ему жизни. Кенши Такахаши обернулся, ухмыляясь; быстрее ветра, слепой самурай не промазал – он и не целился в Ермака, хотя был удивлён, что тот ниспослал на него фокус с насекомым, а не как в старые времена устраивал целые сложные испытания. Но тогда они были в другом месте, а королева Синдел была жива. – И громкий. - А ты явно стареешь, - Кенши был прекрасным телепатом, и читал Ермака как открытую книгу, оттого угадывал любое его действие. Но момент с бабочкой… слишком непривычный для ниндзя. – Всё в фокусы играешь? - Мы медитировали, вспоминали былое, - Ермак позволил себе взглянуть на статую королевы Синдел всего лишь на секунду, а потом вернулся к телепату. – И если ты за вестями для воинов Земного Царства, то… Шао Кан пока не дал повода усомниться в себе. Пока что. Нас больше беспокоит Рейко. - Рейко? - Кенши пожевал губами, скрестив руки на груди. – Разве он не предан императору? - Он… неважно, - Ермак сжал кулаки, чуть не рассказав главного. Рейко не причём в грядущей смертельной битве, но у него была личная с ним дилемма. И всё из-за одного человека. Воин прекрасно понимал, что Кенши мог прямо сейчас вытащить из него по нитке кусочки информации и воспоминаний, но слепой мечник не использовал свою силу – в этом не было необходимости; если нужно – он и так всё расскажет. - Неважно? – самурай не поверил. – Всё как раз наоборот. Если ты что-то знаешь, то нам пригодится любая информация. Мы не можем допустить, чтобы Высшие Боги вмешались в исход событий. Рейден говорил тебе о судьбе каждого из нас, так ведь? - Он ошибается, - Ермак проигнорировал старого друга, резко его осекая. Словно не было ничего, а Такахаши – призрак в плоти, ниндзя вернулся к своему занятию; сев в позе лотоса, он воспарил над землёй, и нефритовые духи вспыхнули вокруг него фонариками, образуя защитную сферу. Прятался: от друга, от эмоций, отражающихся голосами в голове. Ему хотелось, чтобы Рейден действительно оказался не прав, и его мир был построен не на руинах, а с человеком, к которому он испытывал странные противоречивые чувства, но они были для него ярче звёзд на небе, теплее солнца… Она как бабочка: воздушная, лёгкая, красивая… Улетит, и не успеешь поймать. А отпускать он её не желал. Ни сейчас, ни потом. Никогда. – Мы докажем ему… - Ты докажешь, - самурай выделил особенно первое слово, принимая его идею. Он сел напротив, скрестив ноги, смотря на Ермака сквозь повязку, чувствуя каждое изменение в настроении ниндзя. – Мой тебе совет: не отпускай её. Я когда-то сделал это, о чём сильно пожалел. И время не вернёт мне её. - Всегда можно отомстить. - Оно того не стоит, - выдохнул Кенши. – И ты сам знаешь это. В своё время мы помогли друг другу, и я просто даю тебе совет не повторять моих ошибок. Сучин… я скучаю по ней. Его голос дрожал; он телепатически передавал Ермаку события минувших лет, где молодой Кенши был со своей избранницей, чья участь была хуже, чем у королевы Синдел. Ниндзя поймал себя на мысли, что судьбы возлюбленных Шао Кана и Такахаши похожи: обоих любили мужья, но обе – были несчастливы в браке, и их погубила сила, которой они поклялись служить. Подобной судьбе он не желал той, которая была пророчена не ему. Но сколько раз ошибались Высшие Боги? Сколько раз воскрешали тех, кто влиял на ход истории, играя не по правилам, но всегда оставляли других гнить в земле? Ермак понимал скорбь и императора, и слепого мечника, но не мог допустить себе похожую историю. Он сжал кулак, смотря вниз; души одна за другой тухли, словно по невидимым зажжённым спичкам попадали капли воды. - Она была красивой? - Очень, - Кенши улыбнулся. Но повязка так и не смогла скрыть скатившейся слезы. – А она? Ермак разжал руку; в ладони сидел хризолитовый махаон, который, вспорхнув крыльями, полетел навстречу свободе. Она была как бабочка. - Нереальная. Мечник не тронул магию старого друга. Но телепатически делился с ним мыслями из прошлого, и Ермак охотно отвечал взаимностью. В конце концов, они собирались в эденийском саду не только ради тренировок и информации, что могла пригодиться в дальнейшем, но и просто поговорить на отвлекающие темы. Единственный слушатель их рассказов давно старая статуя – королева Синдел хранила в камне секреты каждого из них. И, казалось, что с каждой встречей на изваянии выступало всё больше трещин. Они выпускали своих собственных бабочек в небо.