Одинокая дорога

Когда она входит в комнату, он вздрагивает, начинает нервничать, даже дышит как-то по-особенному – часто-часто; но старается выглядеть спокойным: сосредоточенно смотрит вниз, на пылающий внизу город, прячет вспотевшие ладони; он хочет её видеть каждый день, каждый час, каждую минуту и секунду, но знает, что её чувства к нему… не взаимны. И от этого больнее, но он давно научился с этим жить; японка осторожно закрывает двери, идёт к нему, так легко, будто парит, и совершенно не верится в то, что в ней, такой хрупкой, металлический скелет. А у него сердце не на месте: скачет и скачет, готово выпрыгнуть, механически сжимается-разжимается, хочет оторваться от проводов… Но Бастион чувствует – оно настоящее. Как и чувства к ней. Юрико шелестит совсем близко, становится рядом, также смотрит на город, а хочет - в его глаза, в которых плавится металл; Бастион шумно выдыхает и отодвигается дальше, совсем немного, потому что знает, о чём она хочет с ним побеседовать. Киборгу давно не страшно: она жива, рядом, здорова – для него только это важно. А он и его отношение к ней – всё отходит на второй план. Но наблюдает, как японка перебирает пальцами по каменистому парапету, стучит адамантовыми ноготками по поверхности, тянется к нему; сама нервничает, и возникшее между ними напряжение порождает тишину, разбавляющуюся звуками умирающего города. - Я хотела тебе кое-что сказать, - она не смотрит на него – куда-то в сторону, будто боится, и Бастион сжимает кулаки. – Спасибо, что спас меня тогда. - У меня не было выбора. Я должен был… - Нет. Не должен. Это не твоя прихоть, Бастион. - Только моя. Твой отец тут не причём. Она поджимает губы в тонкую полоску; киборг знает, насколько она ненавидит Кенджи, своего отца, за то, что он с ней сделал: превратил в боевую машину, потому что считал, что эксперименты нужно проводить над родным человеком, который оказался сильнее всех остальных – другие, её братья, не выдержали зверств. Бастион был приставлен ей как охранник, учитель, он тоже – точно такая же жертва; Юрико считает, что навязанные воспоминания о том, как они сбегали из лабораторий, как болтали без умолку до самого утра, как вели себя подростками, не знающие забот… Как были счастливы… Всё правда, и киборг знает это, а Юрико до сих пор не может принять. Ей всё это кажется лишь иллюзия, отголосками несуществующей жизни, которая преследует её во снах. Время разделила их слишком надолго, чтобы поверить в те воспоминания, прокручивающие в головах заедающей пластинкой. Но Бастион любил; и знал, что это правда. Всегда любил, сколько помнил: по этой и прошлой жизни. Подобные чувства не под силу загрузить в него даже таким гениям, как Кенджи Ояма. - Знаешь… - спустя минуту добавляет она, усмехаясь. – Но твой способ спасения был… необычным. - Юрико, я… - Неважно, уже всё неважно. Он знал, на что шёл тогда, но не думал совершенно, что она вспомнит; Юрико умирала у него на руках, и Бастион, будучи всадником Апокалипсиса, его верным слугой, самой Смертью, пробудился от гипноза и готов был разорвать целый мир, чтобы она вновь дышала и держала его за руку. У него просто не было другого выбора: мужчина склонился над ней и поцеловал – так выглядело для остальных, но на самом деле он впускал в её организм наноботов – они помогут, так завещал Кенджи, когда проектировал их, как киборгов. Его подарок оказался действующим: Юрико пришла в себя, выжила, выздоровела, и Бастиону большего не нужно. Он тоже высвободился от оков вождя, строящего утопию на руинах мира. Бастион просидел тогда в палате с Юрико долгое время, так и не отпуская её руку. Киборг жил ради неё, и это не заложенная в нём программа – простая человеческая истина. Но когда она перемещает пальцы к его руке, он вздрагивает; улыбается, но всё ещё боится поднять голову. - Я тронута. - Это был не… Она останавливает его, касаясь пальцем его губ; Бастион молчит, непонимающе глядя на японку. Юрико лишь пожимает плечами и смущённо отводит взгляд. - Я бы повторила, если ты не против? Киборг удивляется её словам, но почему-то на душе – возможно, что её нет вовсе в металлической оболочке тела, - становится легче. Он даже не соображает и не понимает, а её руки ложатся ему на талию – Юрико обнимает, прижимается ближе; Бастион отвечает тем же. И она повторяет: - Спасибо. Он отвечает: - Не за что. Они так стоят долго; кажется, что вечность. Киборг гладит её по волосам, понимая, что она тоже помнит: всё в мельчайших деталях. Бастион её не бросит. Никогда. Так завещал Кенджи Ояма. Так они завещали сами себе.