Одинокая дорога

- И… За что тебя так? – грелась у костра Узница, прекрасно понимая, что её новый напарник не ответит на поставленный вопрос. Огонь с хрустом пожирал сухие ветки, освещая их маленький лагерь, – так, остановились на время, чтобы передохнуть, а потом продолжить путешествие до самого Нью-Ханаана. Напарник, которого таковым было трудно назвать, сидел чуть в стороне и постоянно проверял затвор своего пистолета, не отвлекаясь ни на что: будь то голос его спасительницы, либо треск сучьев в костре, либо завывания койотов на одинокую в небе луну. Девушка обхватила колени, устроив на них свой подбородок, и посмотрела на человека, который был для неё эдаким чудом света: сначала сожжённый, затем повешенный заживо – как он, спрашивается, выжил? За какие грехи оставили человека умирать? Узница не знала, но любопытство разыгрывалось всё сильнее, когда она смотрела в эти необычные голубые глаза, в которых то вспыхивал огонь ярости и мести, то затухал вместе со спокойствием и умиротворением, которые приходили тогда, когда он проверял свой пистолет. Оружие – его лучший друг, остального попросту не существует. Повешенный при встрече назвался Джошуа Грэхемом – увы, но это имя ничего не говорило девушке, хотя оно и неудивительно – в тюрьме Тиббетсе, где она просидела не один год, не особо любили разглагольствовать о каких-то новостях с пустошей. Но что-то ей подсказывало, что когда-то Повешенный был очень знаменитым. По-своему, конечно. И он молчит, продолжая проверять свой пистолет на боеготовность. Грэхем при встрече показался Узнице очень злым человеком: даже когда она его высвободила из коварной петли, то вместо обычного и приятного «спасибо» услышала колкое: «Хоть руки из нужного места растут». А потом увязался за ней, узнав, что его спасительница отправляется в Нью-Ханаан, но зачем туда нужно было самому Джошуа, – неизвестно. Он не говорил о себе ничего, зато иногда во время путешествий можно было услышать от него различные байки, вот только не с самым приятным концом: Повешенный будто хотел казаться в глазах девушки эдаким сорвиголовой, который ищет только возмездия; ему плевать на остальных – есть только он и его вера, которую он пытался донести не просто словами – с помощью пистолета. Да и если бы у него была возможность, то он на месте пристрелил бы девушку, но она его спасла – надо отплатить должок. А когда они встречали по пути других путешественников: торгашей, местных жителей, просто охотников за головами, то они либо обходили Узницу стороной, косясь на человека, чьё изуродованное огнём лицо было скрыто бинтами, либо нападали без какого-либо предупреждения, крича, что «Он выжил!» Люди боялись Джошуа, люди хотели убить ожившего призрака на месте, а вот Узница не понимала за что: он - обычный человек, и какие бы поступки в его прошлом не были страшны, нужно уметь вовремя остановиться и отпустить грехи, сказав простое «прощён». Хотя, возможно, что девушка просто по-детски наивна. Она сидит у костра, смотря то на играюще-танцующие на сухих ветках языки пламени, то на Джошуа, который, отложив пистолет, листает потёртые временем страницы старой книги, найдя её в каком-то из заброшенных домой во время их совместных путешествий. Обожжённые пальцы с такой нежностью переворачивают каждый листок, голубые глаза с такой внимательностью скользят по строчкам, что Узнице стало любопытно, что же такого интересного нашёл в книге Повешенный. Девушка осторожно к нему приблизилась и заглянула через плечо, осматривая незнакомые ей буквы - увы, читать она не умела, поэтому для неё выведенные каллиграфические символы были в новинку. Интересно, что же там такого написано, что Джошуа даже приближение девушки и её копошение позади не замечает. Обычно в таких ситуациях, он просит её вести себя тише, а сейчас для него будто всё перестало существовать. Только он и книга – идеальный баланс. Узница уже настойчиво лезет на Джошуа, и Повешенный хлопает книгой почти перед её носом – лезть в чужие дела неприлично. Он посмотрел на неё искоса так, что девушка почувствовала неприятный холодок, прошедший по спине, и тут же уселась на место, почувствовав себя, наверно, нашкодившим щенком, которого сейчас пнули невидимым ботинком. - Мне… Просто стало интересно, - говорит девушка, боясь даже посмотреть в глаза Джошуа. – Я там всё равно ничего не понимаю. Правда. - Верю, - сухо отзывается Повешенный. - Но мне интересно… - продолжает Узница. - Что там написано? Что ты читаешь? - Священное Писание, - мужчина в бинтах присаживается рядом с напарницей и открывает перед ней книгу на случайной странице. Девушка с восхищением смотрела на все эти закорючки, на эти буквы, но вот не понимала их значения – для неё это просто красивые символы, не более. – Я ищу искупление в ней. - Искупление? За что? – огоньки любопытства вновь загорелись в глазах. Джошуа проигнорировал её вопрос. Снова. Ему не хочется затрагивать свою прошлую жизнь, а точнее её часть, когда он был Легатом Великого Цезаря и проиграл ту самую великую битву, за что и поплатился жизнью. Той жизнью. Старый Грэхем умер, и на его место пришёл Повешенный – тот, кто старается искупить свои грехи добрыми поступками, хотя бы для Узницы, которая подарила ему шанс на новую жизнь, сняв тогда с тугой верёвочной петли. - За прошлое, - выдыхает человек, который был раньше известен как Базальтовый Легат. – Хочешь, прочту тебе несколько строк? - Хочу, - кивнула девушка, подсаживаясь ближе, переводя взгляд с книги на Джошуа и обратно. - Стих Иоанна: «Обетование, которое он обещал нам, есть жизнь вечная» . Узница слушала Грэхема внимательно, затаив дыхание: он будто не шифровал странные закорючки, а говорил о себе нечто такое сокровенное, таинственное, будто делился самым дорогим, что у него есть. Жаль, она не понимала, что именно он ей хочет донести. Повешенный продолжал читать стихи из Священного Писания, будто забылся, что его кто-то слушает. А Узнице нравилось происходящее: его голос был будто чарующей песней; она бы так и сидела, склонив голову вбок, и слушала его речи, потому что это помогает забыться, убежать от всех проблем. Не все слова были ей знакомы, но кое-что она всё же могла уловить – в эти строки была вложена душа. И Грэхем передавал их так, как бы того хотел сам автор, если тот, конечно, был жив. - Джошуа, - Узница неожиданно заставляет мужчину замолчать. – Что будет, когда мы дойдём до Нью-Ханаана? - Ты пойдёшь своей дорогой, а я – своей, - коротко ответил Повешенный, захлопнув книгу. - А мы когда-нибудь встретимся ещё? - …«И он совершал курения на долине сынов Еннома, и проводил сыновей своих через огонь…» - вновь процитировал что-то непонятное для девушки из Священного Писания Грэхем. – Когда-нибудь, в Бёрэм Спрингс. - Когда-нибудь, - молча согласилась девушка. Ей не хотелось расставаться с этим человеком, пусть у него скверный характер и порой он ведёт себя достаточно агрессивно, но зато у него очень добрая душа, которую он так активно прячет… Как ожоги бинтами. Грэхем пытается искупить свою вину, смыть кровь с рук и начать жить заново, вот только он цепляется за остатки своего прошлого каждый раз, когда они проходят километр за километром своего длинного пути: бинты хоть и скрывали следы от ожогов, но не могли их убрать навсегда. Джошуа просто доведёт свою новую знакомую Нью-Ханаана – это оплата за спасение, а потом пойдёт своей дорогой, чтобы, как в тех строках, как поняла Узница, смириться со своей судьбой и начать жить. По-настоящему. Снова. А потом они, возможно, встретятся, когда Узница совершит свою главную миссию, о которой сама девушка не догадывалась. Но с Джошуа она просто чувствовала психологический комфорт, поэтому уже не представляла себе, что с ней будет, когда они разойдутся на перепутье дорог. - Джошуа? – тихо спрашивает она, заметив, как Повешенный улёгся на какую-то картонку к ней спиной, стараясь заснуть. – Ты потом научишь меня читать? При встрече? - Посмотрим, - безэмоционально отзывается он, но Узница слышит такое желанное «да». Ей не терпится изучить странные закорючки на страницах Священного Писания, чтобы потом их так же красиво читать, чтобы учитель-Грэхем ею гордился. Странные детские желания, но девушке их не хватает - её жизнь была одной сплошной чёрной дырой в темнице, но потом она выбралась и… Нашла человека. Человека, которого все называли легендой, а для неё он – самый настоящий, самый живой. Сожжённый, убитый, вновь воскрешённый. Узница взглянула на звёздное небо и улыбнулась своим мыслям: когда-нибудь она научится читать, когда-нибудь она отправится вместе с Джошуа в Нью-Ханаан, где они обретут тот самый душевный покой, о котором уже очень давно мечтают, чтобы пожить нормальными людьми…