***
И вот мы с Северусом стоим на пороге Малого зала заседаний Визенгамота. В целом, конечно, выглядело впечатляюще, потому что какой-то особой разницы во внутреннем обустройстве между этим залом и Большим, или залом заседаний номер десять, в котором в прошлой жизни я был «судим» по поводу призыва патронуса, не наблюдалось. Мебель вся из чёрного дерева и такие же чёрные деревянные панели в рост человека на стенах и колоннах, поддерживающих высокий сводчатый потолок. Выше — и на потолке тоже — какой-то красивенный отделочный камень, который своими золотистыми переливами и коричневато-бежевыми разводами спасает это помещение от полного погружения в средневековую мрачность. На полу — мозаичное панно. Окон, естественно, нет. Из освещения — огромная хрустальная люстра со множеством свечей. Да, этот зал был раза в два меньше, но всё равно Малый зал невозможно было назвать маленьким, обычным или ничем не примечательным. Тот же амфитеатр с рядами столов и скамей для судей, просто рядов всего три. Та же трибуна для председателя и секретаря, расположенная напротив мест для истцов и ответчиков, просто вместо кресла с цепями — или уж тем более клетки! для подсудимого — там стоял длинный, покрытый добротным изумрудным сукном стол и мягкие стулья с высокими спинками. А ещё в этом зале было светло и нестрашно. Здесь не было той гнетущей, пугающей атмосферы, что я ощутил на себе во время суда в прошлой жизни.***
Судьи уже сидели на своих местах во втором ярусе, а за нашим столом перебирал бумаги облачённый в роскошный шитый золотом алый кафтан гоблин, отец Ормока — Бошсот, мой адвокат, чьи услуги предоставлены мне гоблинами бессрочно и бесплатно, по заключённому с ними договору. Но в данном случае «бесплатно» не значит некачественно! Бошсот — гений своего дела! «Гарри» — стоит отдать тому должное — аккуратненько «втёк» в зал, не привлекая к себе лишнего внимания, ещё до начала моего порно бенефиса. Видимо, понимал, что при наличии реального Гарольда нужда в дублёре отпадает. Так что сейчас «усыновляемый» тоже уже сидел за столом. Ещё два пустых стула дожидались, очевидно, нас. Мне лично было бы жуть как неудобно стоять под всеми этими взглядами и понимать, что вид у меня сейчас, прямо сказать, не самый официальный, если бы… Видимо, Северус мои чувства полностью разделял, потому как с его стороны послышалось: — Ну просто пиздец как замечательно!.. — Не комплексуй, душа моя, нормально мы для них выглядим. Я на нас «Гламур» набросил в дверях. — О Мерлин! Обожаю тебя! — Ты путаешь, я — Гарольд. — Банально и избито. Уж ты-то мог бы придумать шутку и получше. — Подумаешь! Шутки мои ему не нравятся… Зато я придумал, как сделать так, чтобы ты мог провести со мной всё лето! — Это да, тут равных тебе по скорости придумывания просто нет! — Вот видишь! Но ты понял, зачем я это сделал, Сев? — Ну естественно! Там Дамблдор из-за угла подглядывал. Я заметил краем глаза, когда мы уже… к-хм… закончили. — «Из-за угла»? «Подглядывал»? Да он по коридору на первой космической рассекал! Со своими побрякушками в бороде… И тут моё богатое и, вполне возможно, не совсем здоровое воображение подкинуло умопомрачительную картинку, от которой я не смог не засмеяться тихонько: — Как у Пушкина, прям… — У кого? — А, ты же не знаешь… у поэта русского, самого знаменитого. Как там… ща переведу… … — Что так долго пыхтишь-то? — А ты, блин, сам попробуй влёт русского классика на иностранный язык переложить! Да ещё в стихах! Да в рифму! — Молчу, молчу… — Вот и помолчи, пожалуйста, не отвлекай. … — Ну слушай. Вроде как получилось что-то… Эээ… сейчас… Вот:По широким коридорам Борзый Дамблдор бежит, Колокольчик в бородёнке Утомительно гремит.
— Ну как? — Ммм… Нууу… мне не с чем сравнивать… — Ну Сев! Привереда ты, блин! Ну слушай оригинал: И я выдал ему четверостишие на русском, а потом перевёл смысл. Правда, пришлось потратить ещё пару минут на разъяснения, что такое тройка, где у неё колокольчик, и нахрена тот вообще нужен. — Понял? — Понял. Классно. Ну в смысле, у тебя получилось классно. Не понял только, зачем Дамблдор за угол спрятался, если мог не только к нам подойти, но и в зал заседаний мог бы внаглую впереться. — Ну видимо, я поразил его в самое сердце своей брутальной сексапильностью, вот он за угол и сныкался. — Ага, ещё скажи, что испугался, что ты и его тоже можешь так… — Фу! Меня сейчас стошнит! — Я не имел в виду так целовать. Я имел в виду так шваркнуть об стенку. — А, это запросто! Это с превеликим даже удовольствием! Башкой с побрякушками! — Мне больновато, между прочим, было… — Ну извини, душа моя, прости! — Да прощу конечно. Выбора-то нет. — Это у тебя нет выбора?! Да ты самый сексапильный профессор зелий в мире! — Подлиза! — Угу… я такой… подлизываю… сь… — Прекрати сейчашшше! — Всё-всё! Понял, не шипи! Ну что, пойдём за стол? Пока я тут тебя… — Ссзаткнисссь! — Ой, Сев, ты лучше Волдеморта шипишь, хах! — Ну… я тебе ночью устрою!!! — Ловлю на слове. Но ты не увлекайся мечтами, у тебя сейчас совсем противоположная задача. — Я в курсе, бля! Это ты тут шуточки шутишь, от которых у меня встаёт! А ты ни хрена не помогаешь! Н-да, всё-таки наверное стоило эту ночь провести поактивнее, чем мы с Северусом её провели. Сейчас не лезли бы в голову всякие эротические глупости. — Ну всё! Я не буду больше. — Отвлеки меня как-нибудь! Объясни, зачем было обставлять всё это так… так жёстко? — Я старался произвести на Дамблдора соответствующее впечатление. — Какое, бля, впечатление ты этой пантомимой произвести хотел? — Соответствующее! Я же сказал. Я расправил плечи и скорчил максимально похабную рожу. Поиграл бровями, потыкал в щёку языком изнутри и подмигнул Северусу. — Фууу… Гааадость… Щёки у него надулись, он подышал на счёт, чтобы не шокировать судейский состав громогласным хохотом, выдохнул и попросил: — Ну а если серьёзно… Объясни, пожалуйста, всю глубину своего злодейского замысла. — Если серьёзно, то я грубовато с тобой обошёлся, чтобы дать Дамблдору понять, что ты в этом участие принимал не совсем добровольно и готов к подобному повороту событий не был. Вот я и постарался донести до сведения якобы вас обоих, что отказа я не приму. Ну и судя по тому, что, увидев эту сценку, подойти к нам Альбус уже не рвался, увиденное его полностью устроило, на что и был расчёт. Так что готовься, уверен, как только вы встретитесь, тебе будет поручено подстелиться под меня. Он поморщился, а я поспешил уточнить: — Ты же понимаешь, что это всё просто игра? Теперь мы играем им? — Ну! Сказанул. До этого, к сожалению, ещё далеко. Мы оба в слишком зависимом от него положении. Но даже понимая, что это будет именно то, чего мы добиваемся, в роли подстилки мало радости. Не в самой роли — раз уж я в этом участвую с тобой — но в понимании того, как к тебе относятся, и что при нужном Альбусу случае на твоём месте мог оказаться кто угодно. Мы помолчали. Я нашёл его руку и коротко пожал пальцы. Увы, но ни время, ни место не располагали к более значимым выражениям поддержки. — А вообще, сколько это — первая космическая? — Дохрена, Сев! — Да я так-то догадался. — А тебе зачем? Согласись, не самые полезные сведения для мага-зельевара… — Да просто… Думал, ты знаешь… — Почти восемь километров в секунду. — В секунду? С ума сойти! Неее, Дамблдор так не сможет… — Ну а вдруг?.. Представь… — Леди и джентльмены, занимаем свои места! Объявил кто-то, и мы, давясь смехом, поспешно двинулись к столу.***
Поздоровались с Бошсотом, и уселись на те два стула, что ещё оставались свободными. И так уж получилось, что сейчас деревянный мальчик, прикидываясь паинькой, тихонечко сидел между нами с Северусом, как между папой и мамой. Ну тролль стописятого уровня! Ведь нарочно так уселся! Напротив нас разместился весь Попечительский Совет Хогвартса, состоящий сплошь — за исключением парочки вечных нейтралов: Гринграсса и Прюэтта — из «раскаявшихся» «Пожирателей», что снимали у меня чёрную метку: Паркинсон, Буллстроуд, Крэбб, Гойл, Нотт, ещё с десяток***
Раздался удар гонга, от которого у меня заломило позвоночник и череп завибрировал, и Прюэтт — весьма впечатляющий, надо сказать, дяденька, который, очевидно, сегодня будет выполнять роль председателя заседания — встал со своего места: — Всем доброго утра. Итак. Сегодня, двадцать пятого июня одна тысяча девятьсот девяносто четвёртого года, согласно маггловскому летоисчислению, я, председатель малого судейского состава Британского Визенгамота Мордекай Абнер Прюэтт, объявляю начало семьсот тридцать пять тысяч девятьсот восемнадцатой сессии суда. Да уж, ну и имечко у нового дедушки нашего Персика. Как-то я не успел поржать, когда мне Люциус его назвал, а вот сейчас, невзирая на торжественность момента, так губы в улыбке и растягиваются. Очень колоритный мужик. Очень. Такой прям… Прям Мордекай! Не прибавить, не отнять. Мантии-то у них у всех, как положено, бордово-фиолетовые, не видно, кто во что одет под ней, а вот лицо… У Мордекая бакенбардищи зачётные! Мордекаевские такие! И шевелюра седая… И бровищи… И глазищи из-под них — как свёрла, куда там Северусу… Но тут толчок в бок от куклы вернул меня на грешную землю, то бишь в зал суда. Да и действительно, не время отвлекаться. Секретарь, какой-то невзрачный парнишка-практикант, приглядывал за золотым «Прытко Пишущим Пером», проворно летающим над длиннющим, раскатанным метра на три по полу от его места — видно, что с запасом брали — свитком пергамента. Судьи внимательно разглядывали нас; Бошсот через пенсне созерцал председателя; председатель сжимал в руке судейский деревянный молоточек. Я уже предвижу неприятности от этого инструмента служителя магической Фемиды… — Итак! Слушается гражданское дело об усыновлении. Августа подавилась вздохом и шокированно вытаращилась на меня. Как будто почувствовала, кто тут — не могу сдержаться и не пошутить — будущий папа. — Податель прошения об усыновлении, он же истец, — лорд Гарольд Тодд, присутствует. — Что-то не слыхала о таком Роде. Тодды… Немедленно возбухнула Августа. Что-то ты быстро в себя пришла, старая перечница. Чую, сейчас начнётся: палки в колёса… И тут раздался громкий стук. Это Мордекай ёбн… мнэ… стукнул по специальной подставочке своим деревянным молоточком. У меня аж в ушах зазвенело! Ну вот, начинается!.. Я ж вот так сразу и подумал, на эту колотушку глядя… Ууу, падла звонкая! — Мы не в палате генеалогических изысканий! За нарушение процедуры суда выносится первое предупреждение судье Августе Прюденс Лонгботтом. Ой-ой, резво она начала… А что после последнего положенного предупреждения? Удаляют из зала? А если она сейчас специально схватит все три предупреждения — тут же как везде, три? — и побежит Дамби предупреждать? Вот это мы не предусмотрели… — Усыновляемый — Гарольд Джеймс Поттер, свидетель, присутствует. Действительный опекун — Альбус et cetera Дамблдор, отсутствует… — Как Вам не стыдно?! Уважаемого человека!.. — За нарушение процедуры суда выносится второе предупреждение судье Августе Прюденс Лонгботтом. И опять — ушки мои, ушки! — ебых молоточком! Охренеть! Что происходит? Председатель вообще за кого?! С одной стороны, он вроде как Дамблдора подопустил, а с другой — мне совсем не надо, чтобы кто-то вышел из зала! Что делается? — Согласно установленному порядку, после третьего вынесенного предупреждения на нарушителя будет наложено ограничение вербальных возможностей продолжительностью до завершения текущей судебной сессии. …«ограничение вербальных возможностей»… Это «Силенцио», что ли? А! Ну так это дело! Я только за! Фух! Как камень с души! — Имеются ли возражения, уточнения, вопросы по оглашённой мной информации? Мордекай Абнер Прюэтт обозрел всех нас через оптические прицелы, что по какой-то нелепой случайности достались ему вместо глаз, и Северусу пришлось признаваться: — Имеется уточнение, господин председатель суда. — Хорошо, тогда с Вас и начнём. Для дачи свидетельских показаний на сегодняшнее заседание был приглашён мастер зельеварения Северус Тобиас Снейп. Свидетель, прошу Вас встать и дать суду пояснения по Вашему уточнению. Северус встал и заявил: — В данный момент — со вчерашнего дня и вплоть до окончания Гарольдом Джеймсом Поттером Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс — именно я являюсь его временным опекуном. — Свидетель, поясните суду, на каком основании Вы делаете подобное заявление? — На основании… ммм… дарственной. — Что?.. — Как?.. — Что за бред?.. — Как такое возможно?! — Тишина в зале суда!!! — Дарственная на одного из Поттеров? — Тишина!!! Тишина!!! Бах! Бах! Бах! Раздались удары молоточка председателя. Блядь, я ж так оглохну! Ну что за невезуха в последнюю пару дней?! Надо беруши начинать носить, блин! — Всем членам суда выносится первое предупреждение! А чё, Августу не будем сразу в вербальных возможностях ограничивать? Типа, общее замечание в личный зачёт не идёт? Жаль, жаль… Хотя тут, конечно, все в шоке были, и сам председатель наверняка. — Свидетель, поясните суду, от кого и когда получена Вами… получен этот документ? И предоставьте суду оригинал. Северус, дойдя до места председателя, протянул тому солидного вида пергамент, сияющий всеми необходимыми министерскими печатями. Сказать, что присутствующие были в шоке, — это ничего не сказать. Все аж с мест привстали, чтобы разглядеть бумажину как следует. Стоит заметить, Августа помалкивала. То ли в курсе была — хотя нет, уж это вряд ли, о подобном не стал бы Альбус распространяться, — то ли, что лично мне кажется уже более близким к действительности, трезво оценивала уровень беспредела, доступный председателю Визенгамота. Северус между тем принялся***
— …так уж получилось, что я родился и рос в мире обычных людей. Матушка моя была обычной женщиной, магглой, как принято говорить у английских магов. Личность моего отца для меня, равно как и для моей матери, вплоть до её трагической безвременной кончины, была и остаётся тайной. Я рос, совершенно не представляя, что являюсь магом. Свой талант я раскрыл уже в раннем детстве, но моя мать — совершенно не имея понятия о том, что магия реальна в этом мире, но будучи женщиной образованной и начитанной — сочла мои способности некой мутацией и очень испугалась, что, если о подобных возможностях станет хоть кому-то известно, рано или поздно за мной придут люди в строгих костюмах или в форме без погон и заберут меня в секретную лабораторию. Матушка решила, что нам не стоит подолгу задерживаться на одном месте, во избежание утечки информации обо мне, и потому мы очень часто меняли места жительства, переезжая из города в город. В шестьдесят седьмом году моя мать умерла при загадочных обстоятельствах. Тело её было найдено в лесу, неподалеку от городка, где мы тогда решили на время остановиться. Я к тому времени был уже достаточно взрослым, чтобы не только уметь отвечать за себя и понимать нужду в сокрытии своих способностей, но и начать собственное расследование. Дело в том, что тело моей матери было изуродовано, разорвано на куски! А ведь в том маленьком лесочке отродясь не водилось крупных хищников. Да даже стаи беспризорных собак не имелось в той благополучной тихой провинции. Не стану утомлять вас ненужными подробностями, скажу лишь, что в итоге моего расследования я узнал о мире магии, узнал, чем являются мои так называемые сверхспособности, и возненавидел всех оборотней до единого. Я погрузился в изучение всего, что могло бы пролить свет на природу оборотней. Заодно изучил и зияющее логическими дырами законодательство магической Британии, чтобы точно знать границы дозволенного. Набравшись знаний и опыта — сил мне всегда хватало — я устроил охоту на оборотней. Точнее, на одного. Того, который, как я спустя годы выяснил, тогда и попировал в лесу, неподалёку от маленького городка, где мы с матерью рассчитывали прожить пару спокойных лет. Вычислить виновного было сложно. Несколько лет я провёл среди не самых уважаемых членов магического общества, собирая свидетельства деятельности того самого оборотня и его постепенно растущей стаи. Тогда я собирался поступить согласно действующим законам, но в магическом мире начались какие-то брожения. Нелепое противостояние Ордена феникса и самопровозглашённого Тёмного Лорда. В этой мутной водичке рыбку половить старались все. Обе, если можно их так назвать, организации не стесняясь применяли непростительные заклятья, в дом волшебника среди ночи мог ворваться любой сброд. Аврорат тоже не стоял в стороне, в Азкабан сажали без суда и следствия, просто чтобы люди не путались под ногами. Я счёл более безопасным на некоторое время покинуть страну. Вернувшись через несколько лет, которые потратил на изучение магических наук, я узнал, что искомый оборотень так до сих пор и не понёс заслуженного наказания, а потому продолжил свою охоту. Выследить стаю было сложно. Это удалось мне только летом восемьдесят шестого года. Я был готов. Я разведал охотничьи угодья стаи и приготовил ловушки. Всё же я хотел для убийцы моей матери справедливого наказания. И вот в одну из ночей полнолуния я стал свидетелем того, как вожак стаи, тот самый оборотень, и три его, очевидно, лучших охотника гнались по лесу за маленьким ребёнком. Как я потом узнал, это был первый магический выброс мальчика, случайность. Каюсь, в живых для суда никого из оборотней я тогда не оставил, возможности не было. Так произошла наша первая встреча с мистером Поттером. Вернув ребёнка его родственникам, я на примере Гарри в очередной раз убедился в том, что магический мир плевать желает на защиту своих детей. И поскольку моя месть свершилась, я решил посвятить несколько лет обучению и образованию весьма одарённого малыша, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Я очистил дом родственников Гарри от непонятно почему установленных там артефактов, влияющих на чувства обитателей дома к мальчику, меняющих их не в лучшую сторону. Но на этом не остановился. Чтобы иметь возможность подолгу заниматься с ребёнком, надо было иметь приспособленное для этого место. И я основал Род. Обзавёлся защищённой территорией, домом. Постепенно Гарри стал проводить у меня всё больше и больше времени. Я обучал малыша, и сам начал работать с артефактами. Защитить мастерство труда не составило, современная магическая Британия весьма и весьма отстала от остального мира в плане научных достижений. Когда же Гарри пошёл учиться в Хогвартс, я, поняв, что обучение там — безотносительно качества — весьма небезопасно, стал собирать документы для его усыновления, чтобы иметь возможность хотя бы прийти ребёнку на помощь на законных основаниях. Я задумывался об этом шаге и раньше, наши с маленьким тогда ещё Гарри отношения располагали к принятию подобного решения, но я прекрасно понимал, что такую знаменитость абы кому усыновить не позволят. Но став лордом, имея огромные защищенные территории и значительные финансовые активы, обладая званием мастера, я счёл возможным наконец подать документы об усыновлении национального героя. Питаю надежду, что уважаемые судьи сочтут мою кандидатуру приемлемой.***
Вещая на эту аудиторию, я нагло — ну не совсем уж нагло, постепенно, помаленьку наращивая объём — вливал магию в голос. Как тогда, на первом курсе, когда мне было надо успокоить два факультета в полном составе, утихомирить трясущихся от страха детей и подростков, слышащих удары тролльей дубинки по стенам. Вот потому и стоял я сейчас перед судьями, как Каа перед бандерлогами, а те слушали… согласно кивали… леди шмыгали носиками… Августа злобно вращала глазами… На эту грифоносительницу и магия внушения не действует, что ли? Хотя логично, это же не «Империо», чтобы она смирилась и подчинилась, невзирая ни на что. Моё влияние просто усиливает симпатию собеседника ко мне и склоняет его к принятию нужного мне решения, а если у Августы никакой ко мне склонности нет, то тут и усиливать нечего. А она явно настроена категорически против меня во всём. Да и наплевать! Ничего другого и ожидать от старухи не стоило. Зачем понадобилась магия внушения? За тем, что по сути я ничего о себе так и не рассказал. Да, Бошсот проделал за год грандиозную работу, чтобы найти некие факты в маггловских архивах — наподобие найденного-таки в шестьдесят седьмом году, в задрипанном лесочке, пресловутого женского тела, разорванного в клочья — и притянуть те буквально за уши к предполагаемым маршрутам тогдашних перемещений стай оборотней. Помогло нам и то, что это всё давным-давно уже забыто, и то, что у Сивого и его подручных ничего уже невозможно уточнить, и то, что маги фигово разбираются в маггловском мире, и то, что большая часть из них сейчас сидит и думает, не могу ли я — конечно совершенно случайно — быть его сыном/внуком/братом, раз уж отца не то что я, а и мать моя маггла не помнила. Минутку спустя аудитория начала помаленьку приходить в себя: зашевелились, заёрзали, Гойлу явственно хотелось потянуться, но воспитание не позволяло. Хотя о чём это я, где Гойл и где воспитание, этот заводчик магических тонкорунных овец прост, как его подопечные. Я деликатно выбулькал свой стаканчик наколдованной водички и оглянулся, Северус сидел с каменной рожей, но я отчётливо читал в его глазах восхищение, выражаемое простой, но ёмкой крылатой фразой — пиздит как дышит. — Кхм… кхм-кхм… Мордекай прочистил горло и — чтобы, видимо, судейский состав очнулся от транса и собрал в кучку свои развешенные уши — несколько раз постучал молоточком тихонько. — У судей есть вопросы к истцу? Взметнулись руки Микаэлы Саманты, Гринграсса и одного из***
Через десять минут я, провожаемый нарочито сияющим взглядом куклы, вернулся за свою кафедру, вытерпев за это время всплеск раздражения Северуса, спровоцированный, ясное дело, похотливой дочерью знойной Италии. Раздался очередной сдержанный удар судейского молотка, и заседание продолжилось. — Имеются ли у судей возражения, уточнения, вопросы по полученной информации? Нотт поднял руку. — Слово предоставляется судье Магнусу Теодору Нотту. — У меня вопрос к истцу. — Прошу, судья Нотт. — В переданных суду копиях имеется свидетельство, что вся территория, принадлежащая Роду Тодд объявлена заповедником магических существ пятого класса опасности. Не свидетельствует ли этот факт о том, что нахождение ребёнка на данных территориях крайне опасно? Как-то робко уточнил Нотт, явно понимая, что если бы я не был готов к подобному, то фиг кто увидел бы эту бумажку, но тем не менее боясь нарушить заранее оговоренный с Люциусом ход дела. — Истец, объясните суду. — Да, уважаемые судьи, все мои территории являются заповедными и абсолютно закрытыми для посещений. Но непосредственно для мистера Поттера обитающие в заповеднике магические существа ни малейшей опасности не представляют. — Свидетель, уточните, на чём основываются Ваши выводы? — Дело в том, уважаемые судьи, что в моём заповеднике обитают дракон и василиск… — А!!! — Ох!!! — Неужели?! — Василиск??? — И ребёнок?! Нет! — Тишина в зале суда!!! Бах! Бах!! Бах!!! Заколотил молоток по подставке. — Тишина!!! За нарушение процедуры суда всем членам судейской коллегии выносится второе предупреждение! Согласно установленному порядку, после третьего вынесенного предупреждения на нарушителей будет наложено ограничение вербальных возможностей продолжительностью до завершения текущей судебной сессии!!! Тишина! И ещё раз — ба-бах!!! А у самого глаза подозрительные, так меня и сверлит взглядом, так и прицеливается! — Истец, на основании чего Вы сделали вывод, что пребывание ребёнка рядом с такими… ммм… существами будет безопасным? Поясните суду. — Уважаемые судьи, господин председатель, приношу свои извинения за возникшее недопонимание. Видимо, кое в чём информация, предоставленная суду, была неполной. Но не существует такого документа, который фиксировал бы наличие того или иного Родового Дара. — Такой формы среди обязательных к заполнению при подаче судебного иска нет, свидетельствую. И Мордекай сдержанно стукнул своим молотком. — Истец, суд готов заслушать под протокол имеющуюся у Вас устную информацию. — Да… Дело в том, что и я, и Гар… мистер Поттер владеем парслтангом. Зал в едином порыве выдохнул: «ЧТО???» А Мордекай радостно заорал: — Силенцио максима!!! За нарушение процедуры суда всем членам судейской коллегии было вынесено третье предупреждение. Согласно установленному порядку, после третьего вынесенного предупреждения на нарушителей наложено ограничение вербальных возможностей продолжительностью до завершения текущей судебной сессии!!! Фух! И он облегчённо вытер лоб и радостно шандарахнул с размаху молотком. А ведь он явно ждал этого момента… Судьи сидели с умеренно-виноватыми рожами, а Августа горделиво поглядывала на товарищей по вербальному ограничению. Типа, не одна она такая лохушка, все лорды дурачки.***
И с этого момента дело, действительно, пошло гораздо быстрее. Я пояснил всем виновато молчащим судьям и радостному председателю, что таки да, владеем мы с моей будущей деточкой серпентарго. Почему, откуда взялся — неизвестно. Я, понятное дело, безотцовщина, а Гарри… Люди всегда сами придумывают объяснения непонятному. А умные люди делают это очень быстро и достаточно аргументированно. Уверен, меня тут же сочли тайным потомком если уж не напрямую Салазара, то Слизеринов — ну хотя бы Гонтов — однозначно. А Гарри Поттер… Ну мало ли… О мёртвых либо хорошо, либо никак. Но мне все эти домыслы выгодны, проще будет в дальнейшем закрепиться на посту директора Хогвартса как одному из потомков Основателей. Потом Мордекай заявил, что в его глазах наша принадлежность к некоей генетической линии, наградившей своих потомков уникальным Родовым Даром, является решающим фактором, говорящим в пользу усыновления мною последнего Поттера. Судьи покивали головами соглашаясь. Августа затопала ногами возражая, за что и получила в лоб — после очередного звонкого молоточкового тука и громкого объявления о наложении ограничения двигательной активности — какое-то заклинание, оставившее ей возможность только дышать, моргать и сглатывать слюну. Даже жаль, что неведомый разработчик этих чар позаботился о достоинстве скандалистов, вот посидели бы с лужицей слюней на коленках или на бюсте, небось перестали бы рот разевать не по делу. Потом Мордекай спросил у «Гарри», согласен ли тот на усыновление. Кукла «искренне» поудивлялся, что хоть кого-то из взрослых интересует его мнение, но, естественно, согласился. Потом спросили у Северуса, не возражает ли он. Ясное дело, Северус не возражал. Потом все проголосовали за, при одной воздержавшейся Августе. Её просто никто не стал расколдовывать и автоматом посчитали как воздержавшуюся. — Согласно решению, вынесенному малым составом Британского Визенгамота, лорд Гарольд Тодд получает разрешение на проведение ритуала кровного усыновления над Гарри Джеймсом Поттером. Сегодня, двадцать пятого июня одна тысяча девятьсот девяносто четвёртого года, согласно маггловскому летоисчислению, я, председатель малого судейского состава Британского Визенгамота Мордекай Абнер Прюэтт, объявляю окончание семьсот тридцать пять тысяч девятьсот восемнадцатой сессии суда. Опять раздался удар гонга, отдавшийся неприятной вибрацией в зубах и копчике… А потом прозвучали странные слова председателя: — Согласно ограничениям, наложенным Британским Министерством магии на проведение кровных ритуалов, переходим к процедуре кровного усыновления. Процедура, согласно регламенту, проводится в зале Визенгамота, по решению Визенгамота, под надзором членов Визенгамота. Приступаем к процедуре. Нежелающие присутствовать, несогласные и нелюди обязаны покинуть помещение. Раздался низкий гул и ворота в зал слегка приоткрылись. Расколдованная уже ото всего Августа молча встала и с гордо поднятой головой пошла прочь. Бошсот, одним щелчком пальцев развеяв копии документов, вторым — собрал в папку все пергаменты и отлеветировал их на стол перед секретарём. Поклонился всем и вышел следом за Августой. Секретарь прошёл по рядам, давая каждому из судей расписаться пушистым алым «Кровавым Пером» в том бесконечном свитке, на котором золотой предшественник алого пера вёл протокол заседания. Затем сгрёб все манатки в кучку и тоже направился на выход, у самых ворот развернувшись и молча поклонившись. Когда парнишка шмыгнул в щель между створок, те — с таким же тяжким стоном, что и в начале заседания — сомкнулись за его спиной. «Аллес»,— как говорил Пин. А теперь я проясню, почему я сейчас стою за своей трибуной-кафедрой в глубоком ахуе.***
Дело в том, что из гоблинов только Ормок и директор банка, какой-то там по счёту Гринготт… Честно сказать, я не вникал в его родословную, и имечко его мозголомное из памяти моей девичьей выветрилось сразу, после окончания моего с ним личного сотрудничества. То есть после появления у меня Гора. Так вот, только эти двое знали, что я и Гарри Поттер — это один человек. И видимо, имеющему в «анамнезе» пару сотен лет адвокатской практики Бошсоту даже в ум не вкралось, что клиент — да мало того клиент! собственный сын! — может что-то скрыть от него. Да в общем-то, его дело было маленькое: документы собрал; историю жизни клиента сфальсифицировал буквально из воздуха; заявление подал; год побегал, подписи и справки собирая, и всё! Остальное уже на совести тех, кто его нанимал, то есть, в данной ситуации, на моей… Короче говоря, по моей наивности мы и не углубились в правила усыновления, как-то не до того было, а тут вон оно что получается… Ритуал какой-то кровный… да ещё и при свидетелях… Я-то, наивный чукотский юноша, думал, что дадут нам бумажку, и «валите на все четыре…» Ну максимум — заставят расписаться «Кровавым Пером»… А тут… И чё теперь делать? Я же не человек! Да и «Гарри Поттер» не человек! Получится ритуал кровного усыновления истинным оборотнем сосуда, с развивающимся тельцем воскрешённой домовушки! Ну не жесть ли? Ещё какая, по-моему! Просто трэш, угар и содомия, как любили ругаться авторы моих любимых фанфиков в бытие меня девушкой… Это у меня что?! Уже вся жизнь перед глазами проносится? Рядом стоял Северус, и его лицо было таким безэмоциональным… Слишком безэмоциональным… И ничего хорошего мне это его выражение не сулило. Побить, конечно, не побьёт — всё ж таки он меня любит, хоть пока открыто это и не признаёт — но вот проклясть потом чем-нибудь плохо снимаемым и жутко обидным и досадным точно попытается! Ох, не о том думаю, не о том!.. Тут дожить бы до его проклятий… А выхода у нас нет. Не скажу же я им всем сейчас: «Ой, ребята, сорян, я передумал». Или: «Ой, я крови боюсь!» Нет выхода, кроме как делать морду кирпичом и проводить ритуал, надеясь, что пронесёт. Не рванёт, не… не… не что-нибудь ещё… Что я не превращусь в какого-нибудь уродца, с половиной генетического набора кровно удочерённой эльфийки. Что моя марионетка не рассыплется прахом и не растечётся кроваво-молочно-ядовитой лужей, с недоразвитым эмбрионом домовика в центре этого безобразия… С недоразвитым эмбрионом домовика в дороженных очках… Это ж просто пипец, сколько всего может пойти не так! БЛЯДЬ! МАТУШКА! ЧТО ДЕЛАТЬ?! … Тишина в ответ… Ясно… Глупо было и рассчитывать на чёткий ответ… Что вообще я хотел услышать? «Ничего не бойся, я с тобой…» Так, что ли? Угу… Mеmento mori, а сам не плошай… Хотя стоит признать, что да, хотел-таки. И именно этого. Но я уже мальчик взрослый, видимо, придётся выпутываться самому.***
СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА БУДЕТ ЖДАТЬ ВАС В СЛЕДУЮЩУЮ ПЯТНИЦУ, 12-го АПРЕЛЯ, В 20:00 МСК