Ready or not

Моё долголетие принесёт свои плоды. Мы не покидаем судно, когда надежды не осталось. Я перестал быть нищим, и они знают это.

*** — Бэкхён, что-то ты не в форме, — подтолкнул коллегу русоволосый паренек, насмешливо усмехнувшись, — ночка не задалась? — Жизнь, — пробормотал блондин, проведя ладонью по лицу. Они находилось в широкой столовой, предназначенной для сотрудников филиала, в котором расположилось большое количество людей — обеденный перерыв, как никак. — Блядский проект. — Это уж точно, — согласно угукнул коллега, делая глоток ещё горячего кофе. — Вроде бы резюме понравилось, интервью прошли… а руководство всё ещё испытывает новичков на прочность. Что за невезуха. — Попробуй сказать директору Паку, — вздохнул юноша, безынтересно водя вилкой по остаткам своего пюре. Желание есть пропадало с каждой мыслью о накопленной работенке, — сразу всю шкуру спустит. Чёртов деспот. Коллега открыл было рот для ответа, но тут же замолчал, подтолкнув блондина под бок. Бён с недовольством уставился на друга, когда тот кивнул головой вперёд. Переведя взгляд, оба парня поспешно вскочили, когда мимо них проходил вышеназванный директор, и склонились в почтительном поклоне. Тот хмуро кивнул подчиненным, задержав на Бэкхёне неоправданно долгий взгляд. Последний настороженно замер, однако мужчина ничего не сказал, лишь продолжил свой путь, здороваясь с остальными. Парни вернулись на места, напряженные после встречи с директором. На несколько мгновений их будто оглушило, но теперь все звуки вернулись, как гул в столовой и многочисленный стук сервиза о сервиз. Блондин с трудом выдохнул. — Вау, с каких пор Пак Чанёль заявляется к простым смертным при свете дня? — пораженно высказался русоволосый. — Чёрт его знает, — махнул рукой Бэкхён. — Как думаешь, он мог услышать нас…? — испуганно проговорил коллега. — С такими-то ушами, — хмыкнул Бён, на что его друг несдержанно прыснул. — Ну, даёшь. Смотри, чтобы не подкинул ещё больше работёнки. Итак скоро в могилу сведет. — Усмехнулся парень, забирая нетронутый кекс с подноса Бэкхёна. Тот отодвинул тарелку, окончательно утратив какой-либо порыв прикончить свой обед. Он посмотрел в сторону любезно переговаривающегося с другими руководителями шатену. Бён впервые увидел его ещё при посещении интервью в рамках попадания на свободную вакансию в стенах филиала. Хоть фирма и являлась малозначащей по сравнению с основными зданиями Ready or Not corp., Бэкхёну жизненно необходимо было попасть сюда и ухватиться за освободившееся место в столь престижной компании. Он прошёл слишком многое на пути к своей цели, потому не был готов так просто расставаться со всем достигнутым. Юноша столь глубоко ушёл в себя, задержав непозволительно долгий взгляд на своём руководителе. Тогда Пак Чанёль прошёл мимо Бёна, окруженный свитой из вечно что-то лепечущих об акциях филиала ассистентов, совершенно незаинтересованный. Бэкхён попытался слиться с ближайшей стеной, покрытой белой выделкой. Ещё в тот момент он прекрасно был извещен, что за человек прибыл к ним для проверки работы одного из тысяч филиалов владений его семьи. После оглашения результатов и успешного принятия на работу, блондин больше не мог похвастаться многочисленными встречами с этим человеком в связи с забитым графиком и отсутствия оного в пределах компании. В основном, мужчина разъезжал по различным переговорам с инвесторами, закупщиками и поставщиками, разгребая тонны дел. Вот так и думай, что руководители — это бездарные люди, которые не обязаны уметь что-либо делать. Придя в себя из-за очередного ощутимого тычка в бок, Бэкхён осознанно сцепился с неотрывно глядящими на него, пронзительными глазами бездонного оттенка. Не в его привычках так просто отводить взгляд — жизненные уроки с детства не прошли даром — потому юноша стойко отвечал директору, выдержанно распрямившись. Пак Чанёль еле заметно приподнял уголок губ и отвел внимание от подчиненного, когда один из директоров похлопал мужчину по спине и предложил сесть за ближайший столик у окна. Именно в этот момент Бён смог выдохнуть и расслабленно взглянуть на коллегу. Тот покрутил пальцем у виска. — Ходишь по лезвию, Бён. Я думал, он тебя разделает взглядом. — Ты преувеличиваешь, — сказал блондин и уверенно кивнул. — Он такой же человек, как и мы с тобой. — Ага, — посмеялся русоволосый. — Только этот «обычный человек» — владелец многомиллионными акциями. Ладно, пойдем уже. Действительно, большинство сотрудников принялось опустошать столовые места и потихоньку пробираться к своим рабочим местам. Время обеда подходило к концу. *** — Вот же блядство, — пробормотал Бэкхён, с трудом удерживая кипу тяжеленых папок с документами на подпись отвечающим за их отдел. На самом деле, изначально количество папок было всего три, однако по пути юношу перехватили злосчастные коллеги, спихнув целую груду на подпись Бёну: «всё равно тебе туда». Выругавшись сквозь стиснутые зубы, блондин придержал подбородком увесистую башню из переработанных некогда деревьев и перевел дух. Одно радовало — как только он сдаст документы, рабочий день на сегодня окончен. Дома его ожидает горячая ванна и теплый ужин, а также приятное времяпрепровождение в компании мягкого дивана и незамысловатой программы по телевизору. Вот, что ещё нужно для счастья обычному клерку? — Нет-нет. — Проговорил Бэкхён, когда пирамидка в его руках заметно накренилась. Он чуть не потерял равновесие. — Пожалуйста, не смей. — Может, вам помочь? — донеслось басовитое сзади. С трудом развернувшись, блондин не сразу узнал в любезно предложившем свою помощь директора Пак Чанёля. Тот возвышался над юношей, с интересом разглядывая последнего, а также смерил кипу документов продолжительным взглядом. — Что-то вы не в форме. — Поверьте, вы не первый за сегодня, кто это заметил, — пробубнил Бён, однако осёкся и почтительно кивнул, — директор Пак. — Куда вам столько? — продолжил Чанёль, слегка приподняв губы в улыбке. Юноша неоднозначно повел плечами. — Коллеги хорошо поработали. Несу документы на плановую проверку и финальную подпись. Издав понятливое «м-м», шатен неспешно приблизился к Бёну вплотную, нависая над парнем и испытующе глядя сверху вниз своими черными зрачками. Бэкхён внимательно следил за начальником, вот только тело парализовано замерло, а пальцы сильнее сжали края папки. Неотрывно вглядываясь в лицо напротив, мысленно разыскивая любой неэтичный подтекст или же некий подвох, блондин и вовсе тихо задержал дыхание, когда осознал, что их разделяла лишь огромная куча бумаг. Но не это стало катализатором. Мужчина невесомо накрыл бледные ладони юноши своими широкими, касаясь чужой кожи узловатыми пальцами. Бён обомлел от подобного жеста и намеревался высказаться на сей счёт, однако Чанёль повёл руками вверх и незаметно увёл половину документов, на шаг отступая от подчиненного. Бэкхён настороженно смотрел в лицо директора, пока то исказил губы в чеширской улыбке и кивнул вперед. На дне его зрачков плескался проблеск азарта. — Тогда пойдемте, сотрудник Бён. Не хочу, чтобы вы опоздали домой. После чего шатен направился прямиком к отделу руководства. Блондин пару мгновений испепелял спину мужчины, однако послушно последовал за ним. — Откуда вам известно мое имя? — Бэкхён нагнал старшего и требовательно уставился в выточенный профиль. Тот лишь непринужденно пожал плечами. — Мне известно многое о своих подчиненных. Знание имени считается информацией первостепенной важности. Не считаете? — он мельком взглянул на парня и перевел внимание вперед. — Не для вас, — прокомментировал он. — Вы плохого обо мне мнения, сотрудник Бён? — весело поинтересовался шатен. — Не сказал бы. — Неопределенно ответил блондин. — Пока не могу сказать. — Что ж, — остановился Чанёль около нужной двери и всем телом повернулся к младшему. — У нас ещё будет время узнать друг друга получше. — После чего мужчина этично постучался и плечом распахнул дверь. Да, Пак Чанёль — человек, от которого не знаешь, чего ожидать. Но разве Бёна когда-нибудь пугала неизвестность? *** Сегодня в офисе работники суетились и метались туда-сюда, занятые продуктивным делом, следуя приказам непосредственного начальника. Царило подобие хаоса, но это было во благо достижения весомой цели — главы компании решили сократить несколько дочерних филиалов, и именно их попал в число под сокращение, потому сотрудники и пахали сейчас пуще прежнего, чтобы доказать — они достойны оставаться на плаву. Самое удивительное, что директор Пак участвовал вместе со всеми: предлагал идеи для продвижения очередной настольной игры, советовался с отделом маркетинга, как лучше повысить продажи, общался и выслушивал мнение подчиненных. Глядя на всю эту картину, Бёну невольно казалось всё происходящее похожим на скорое школьное представление, где детишки вовсю рисовали плакаты, учили реплики и сочиняли песни, в то время как классный руководитель застыл во всём этом мареве и помогал малышне лучше подготовиться и не упасть в грязь лицом. — Кто бы мог подумать, — прошептал блондину на ухо его столь же пораженный друг, восхищенно рассматривая сконцентрированного директора, выслушивающего план команды маркетологов, что расчерчивали план по повышению продаж черными маркерами на белой доске. — Никто, — выдохнул Бэкхён. Да, этот мужчина точно заслуживает уважения. *** Очнувшись в момент, когда они оказались уже в самой глубине потайных ходов внутри стен замка, торопливо вышагивая вдоль пыльного покрытия, Бэкхён внезапно останавливается, уставившись перед собой. Его трясло, он сжимал и разжимал кулаки. В голове не водилось ни одной разумной мысли в оправдание происходящему, и юноша до сих пор не до конца осознавал своего положения. Хотелось по-детски разрыдаться, но на лице не проскользнуло ни единой эмоции. С губ срывались частые выдохи, а в горле неистово пересохло. Появилось желание взвыть от безысходности, но это только усугубит и выдаст их местоположение. Состояние парня было близким к подходящей истерике. Без возможности разглядеть картинку перед собой, так как зрачки накрыла темная пелена, Бён буквально задыхался от прилива эмоций и не мог самолично прийти в разумное состояние. Потому на помощь юноше незамедлительно пришёл Пак, который с силой встряхнул первого за широкие плечи, заставив сфокусироваться на своём лице светло-карие зрачки. Бэкхён быстро проморгался, бессознательно утонув в чёрном омуте напротив; сердце бешено стучало в висках, оттягивая голову вниз к самому дну земным притяжением. Шатен слегка пригнулся, крепко удерживая младшего большими ладонями, и нахмуренным взглядом вцепился в жениха. Неожиданно мужчина произнёс тихим, но прозвучавший громогласно в голове Бёна, голосом, заметно повлияв на юношу. — Дыши, Бэкхён. Блондин неосознанно принялся повторять за поступательными вдохом и выдохом шурина, который наглядными жестами дышал вместе с паникующим, возвращая трезвости уму. Бён совсем не соображал, в какой близости они оба находились, а когда дыхание выровнялось, как и испарились остатки истерики, жених оттолкнул руки шурина от себя и отошёл на несколько шагов вперёд, схватившись за голову. До сих пор было сложно поверить и осознать собственное положение. Неужели это гребанное семейство действительно пытается его убить? Да это же смешно! — Это всё правда, Бэкхён, — опроверг мысли младшего Пак, терпеливо пережидая фазу неверия парня. Бён с сомнением и одновременно отчаянием повернулся к мужчине. — Всё правда, — повторил он, вглядываясь в подрагивающие зрачки напротив. Его голос, словно льдом по замёрзшей коже. — Увы, моя семья абсолютно невменяема, что убийство другого человека для них — дело чести и минутной важности. Отведя взгляд перед собой, жених в белом, свадебном костюме некоторое время переваривал всё сказанное и увиденное некоторое время назад. В его лице Чанёль не мог прочесть ни единой эмоции, однако парень сумел обескуражить старшего в тот момент, когда резко откинул голову вверх и залился громким смехом, в котором звучали безумные нотки. Шатен знатно опешил от подобной реакции и не мог выговорить ни слова, лишь беспомощно наблюдал за обезумевшим, сведя темные брови вместе. Бэкхён опёрся о сырую, холодную стену одной вытянутой рукой, согнувшись пополам, заливая пустое пространство вокруг нескончаемым весельем на грани с сумасшествием. Лунный свет наполнял затхлые проходы серебряным свечением, заглядывая ярким полнолунием в старинный замок и поглядывая на страшное действо, молча осуждая богатых мерзавцев, принявших на себя слишком многое. — Чёрт, — протянул юноша, избавляясь от остатков прилившего смеха, параллельно вытирая уголки глаз. — Бэкхён, — вновь позвал блондина Чанёль, пытаясь вразумить, но тот лишь с широкой улыбкой покачал головой. — А я знал. Блять, я ведь даже не удивлен, понимаешь? Стоило догадаться ещё в тот момент, когда я только завидел рожи этих гребанных маньяков, что меня попробуют пустить на шампур. Я бы больше воодушевился, если бы вы не затеяли весь этот фарс! Полоумные ублюдки! Чанёль заметно разнервничался, принявшись озираться по сторонам. Он сделал шаг навстречу парню, негромко проговорив. — Пойдем. Здесь оставаться нельзя. В проходах пахло сыростью и грязью, очевидно, практически никто сюда не заглядывает. Под потолком змеями вились ржавые трубы, а кое-где виднелись маленькие окошки под пятьдесят сантиметров в длину, с которых лился серебряный лунный свет. Их положение являлось безвыходным. Бён вновь вскинул голову и провёл пальцами по волосам, медленно моргая. Неужели всё это действительно правда? — Объясни мне. — Потребовал юноша, серьёзно заглядывая в темные глаза мужчины напротив. Тот еле слышно вздохнул и помотал головой. — Сейчас не до этого. — Объясни, — с нажимом надавил Бён, не собираясь сдвигаться с места. Настала очередь старшего судорожно провести рукой по каштановым прядям, отведя внимание в сторону. Видел Бог, он не хотел, чтобы так вышло. Прикрыв глаза на несколько секунд, Пак набрал побольше затхлого воздуха в легкие — лучше, чем ничего — и тяжело выдохнул. Стоило поспешить. Но выбора особо не было. Он без всякого желания принялся за рассказ. — Моя семья помешана на старом проклятье, во избежание которого следует привести жертву в лице нового члена семьи при условии, что ему выпадет игральная карта с прятками. Если не совершить ритуал до рассвета, то каждого из нас ожидает мучительная смерть. Так на протяжение многих поколений талдычили всей родословной после смерти господина Пак Чхвесона. Закончив, мужчина перевёл внимание на жениха, анализируя чужую реакцию. Тот некоторое время хранил тяжелое молчание, после чего мазохистки приподнял уголки тонких губ и повёл головой из стороны в сторону, в попытке вытрясти услышанное. — Что за бред. — Бэкхён, — попытался вразумить парня Чанёль. Он дождался, когда тот вернёт ему свой не верящий взгляд, а затем медленно произнёс, — они убьют тебя, если ты не выберешься отсюда. Ты это понимаешь? Это всё не было игрой. Стиснув зубы от страха и гнева, Бён не побоялся бессильно осесть наземь, несмотря на холодный, никем немытый пол. Белые штаны тут же измазались в пятнах прилипшей грязи, окрасившись в неприятные разводы, но это было последним из всех проблем, выпавших на долю неудачливого. Уткнувшись носом в собственные хладные ладони, жених надрывно простонал. Господи, что за ересь! И всё это взаправду? В чём же он столь конкретно провинился? Незамедлительно присев на корточки рядом с опустошенным юношей, Чанёль провёл рукой по широкой спине в утешающем жесте, молчаливо поджимая пухлые губы. Он никогда не умел подбадривать, особенно в ситуации подобной этой — казалось, любые слова станут только лишними и неэффективным, ведь их положение обязывало к быстрым и рациональным решениям. Вот только именно сейчас Бён не был способен мыслить разумно, и Пак его в этом не винил. Если кого и стоило винить, так это… — Чокнутые… сукины дети! Все вы! Всё ваше ебанное семейство, начиная с дражайшего вами чертового господина! Вы же неадекватные! — истерил юноша, совсем не беспокоясь о том, услышат их или нет. Мужчина тут же издал предостережённое «тш-ш-ш», однако второй его не слушал. — Да пошёл ты, Чанёль! И семейка ваша пусть катится в ад! Чхал я на ваши традиции. Я не обязан играть в эти игры, слышишь?! Не обязан! — Бэкхён, — спокойно сказал Пак. — Закрой рот, иначе… Блондин в миг поднялся и отскочил в сторону, область вокруг его глаз покраснела от подступивших слёз и негодования, а также жгучей ярости, рвущейся наружу. Хотелось рвать и метать, разнести чёртовый дом на кусочки и усадить обезумевшую семейку за решётку… нет, пустить их всех, каждого по очереди, прямиком под остро заточенную гильотину, чтобы каждый человек стал свидетелем заслуженной казни подонков, столь легко решающих и воплощающих в жизнь самолично выданную участь. Подобное не поддается оправданию. Никакому. — И ты в это веришь? — охрипшим голосом вопросил Бён, противоречиво уставившись на мужчину. Чанёль неопределенно пожал плечами, посеяв тревогу в тело и голову младшего. — Серьёзно? — сорвался парень. — Родители Суён отказались участвовать тридцать лет назад, — нехотя проговорил Пак. У самого в голове не укладывалось, как глупо звучат собственные слова, вертящиеся на кончике языка, но он продолжал, — они погибли в пожаре в стенах фамильного особняка. И много было подобных случаев, когда члены семьи отказывались от ритуала. Каждого из них настигла весьма неприятная судьба в виде несчастных случаев. — Так вот куда, — озарение ударило в голову грузным обухом, что в затылке болезненно защемило, но блондин проигнорировал эту боль. Он большими глазами уставился на старшего, внезапно осознавая, — вот куда пропал жених вашей сумасшедшей тетки тридцать лет назад. Вы убили его. — Последние слова выскользнули в воздух негромким полушепотом, но раздались, словно с гигантских динамиков, которые используют для усиления звука во время грандиозных фестивалей. По виду шатена Бэкхён отыскал ответ на свою догадку и ужаснулся. Ненормальные выродки. — О боже. — Бэкхён, сейчас нам нужно идти. Если останемся здесь — нам обоим не жить, — сделал очередную попытку мужчина. — С чего бы мне тебе доверять?! — Зачем мне еще было вытаскивать тебя оттуда? — взорвался Пак, раздраженно уставившись на юношу. — А откуда мне знать, что это не ловушка? — идентичным тоном ответил Бён. — Вдруг ты собираешься привести меня прямиком в комнату для ритуала без лишних жертв и возни! Может, сразу здесь укокошишь, чтобы не париться? Ты ведь уже убивал, я уверен…! — Да. Убивал. — Внезапно спокойно подтвердил Чанёль, пристально глядя на младшего. Тот совсем опешил и забыл о тираде, которую собирался высказать Паку прямо в лицо. Это было сильное заявление, и Бэкхён не мог не признать, с какой масштабностью эти два слова напугали блондина. — Ты врешь, — выдохнул жених, недоверчиво поглядывая на шатена. Тот устало вздохнул и покачал головой, только подтверждая свои слова. — К сожалению, не вру. Это было в детстве, — тишина вокруг стала давить на двоих, будто бы из-за темного угла в один миг выпрыгнет всё семейство с ружьем наперевес и и с безумными улыбками примется за разделывание одного предателя и другого смертника. Бэкхён неприятно поёжился и огляделся, но скорее вернул внимание на мужчину. Чанёль же рассказывал всё так, словно ему безразлична вся эта история. Но Бён заприметил боль и отголоски вины, с которыми старший погружался в ненавистные воспоминания. — Мне было восемь, когда жених тети Мэй вытянул ту самую карту. С самого детства слушая россказни о том, как проходит важный, семейный ритуал, мы вдвоем хотели посмотреть, как всё происходит на самом деле. Я спрятал Юру в шкафу или чулане и собирался пойти следом, но жених нашёл нас раньше. Из его тела торчало перо стрелы, а он молил меня о помощи. Но я… — сделав глубокий вдох, мужчина взглянул на юношу взглядом, словно извинялся лично у него за свой поступок. Он взял себя в руки и тихо признался, не собираясь уступать, — я сдал его. Жениха скрутили, а после принесли в жертву господину Чхвесону. В ту ночь мой прадедушка… — Бён тут же вспомнил суровый портрет седовласого мужчины с густыми бровями где-то в глубине коридоров замка, — он тогда похвалил меня. Сказал, что я совершил достойный поступок. Но только спустя время я осознал, какую мерзость сотворил своими руками. Это я убил его. Не они. Бэкхён не в силах был смотреть на мужчину, поэтому быстро отвернулся, судорожно дыша. Ему следовало переварить всё услышанное, но он всё ещё не мог в это поверить. Маленьким ребёнком Чанёль терзал себя муками совести за совершённое неадекватным воспитанием злодеяние под гнётом собственной семьи-сектантов. И он пронёс эту боль сквозь года — оттуда и пристрастие к спиртным напиткам. Стоило признаться, но самую капельку Бён ощущал к нему долю уважения. Как и жалость. Хоть эти эмоции потонули в ворохе чувств, которые жених испытывал на данный момент. — Они же с детства промывают вам мозги. — Наконец, Бён смог совладать с собой и своим голосом. — Вдалбливают вам в головы столь мерзостные вещи, прикрываясь почтением к древним традициям. Ты был всего лишь ребенком. — Это не отменяет того факта, что я убийца. — Отрезал Чанёль. — Я тебя и не оправдываю. — Тихо проговорил Бэкхён. Мужчина не ответил, лишь с силой сжал кулаки. Между ними повисло тяжелое молчание. В доме была напряженная тишина. Она давила с неистовой силой, пригвождая ступни к полу, забирая остатки надежды на грандиозное спасение. Если они не объединятся, им двоим не выбраться по одиночке. И каждый из них это прекрасно осознает. — Так вот почему ты… — выдохнул блондин. — Бэкхён, — сделал шаг к юноше Пак, но тот выставил вперёд руки в предостерегающем жесте, серьезно глядя на мужчину. — Не сейчас. — Шатен лишь безнадёжно вздохнул, но послушался. Они поговорят. Позже. Когда выберутся отсюда. Одна мысль не давала Бёну покоя, поэтому он поинтересовался вполголоса. — Зачем ты помогаешь мне? — Не знаю, — честно признал Чанёль, вскидывая голову, чтобы взглянуть на лунное свечение через прорези в стенах. Его ладони сжались в кулаки, и он тихо высказал, не в силах больше врать. Ему стоило уберечь парня от всего. Но он молчал. Надеясь, что его опасения окажутся ложными. Однако, как в случае с Юрой, его чутье не подвело, черт бы его побрало. — Наверное, я не хочу, чтобы ты умер в этом замке. Бэкхён промолчал, слабо облокотившись о стену позади. Его тело замерло, словно кто-то извне поставил сцену на стоп-кадр, отойдя для недолгого перерыва. Этот перерыв нужен был каждому из них, вот только время неумолимо двигалось вперед. Как и члены развращенного семейства, рыщущих по дому в поисках жениха с целью пристрелить или же прирезать парня. И ради чего? Чтобы не умереть от дебильного проклятья. — Юра знала обо всём, — скорее утвердил, чем спросил блондин. Чанёль согласно промычал. — И она… — слова совсем не давались, но Бэкхён буквально выдавил их из себя, — она так просто смирилась? — Я думал, она любит тебя. — Ответил Пак без тени сомнений. Но после неумолимо добавил. — Но я ошибся. Даже если её чувства к тебе правдивы, она с детства была готова к этому. — Что ж, отлично, — невесело усмехнулся Бён, проведя холодной рукой по вспотевшему лбу. — Собственная невеста, как и её семейка Майерсов пытается меня прирезать, а на помощь пришёл самый трезвый человек вашего чёртового поместья. Подобную ересь и для фильма не придумаешь. — Бэкхён, нам надо идти. — Сказал мужчина, кивнув на дальнейший путь. Он прошёл несколько метров мимо парня, но тот совсем не шевелился. Тогда Чанёль обернулся и поторопил блондина. — Чёрт, ты решил сдохнуть прямо здесь?! Бён лениво перевёл взгляд на шатена. В его лице играли опасливые нотки, и Пак напрягся, когда младший неожиданно заявил. — Чанёль. Я сейчас тебе врежу. Мужчина неоднозначно застыл, но не смог сдержать свои эмоции, поэтому резко взмахнул рукой и прикрикнул на притихшего жениха. — Блять, Бэкхён, нам некогда! Либо ты идёшь со мной, и я спасаю твой зад, либо… В один миг преодолев разделяющее их расстояние, Бён со всего размаху впечатывает готовый кулак в скулу опешившего мужчины. Пак болезненно застонал, ухватившись за пострадавшее место, он согнулся пополам, в то время как Бэкхён ощутил лёгкое удовлетворение. Он выпустил пар, вот только этого едва хватило на то, чтобы окончательно прийти в себя. Если он не будет мыслить разумно — ему не выжить в этом месте. И он так и сгниет в стенах этого проклятого дома от рук сумасшедшего семейства. Уж такого удовольствия он им доставлять точно не собирается. Когда мужчина более-менее отошёл и с трудом выпрямился, он отвёл ладонь от лица и обнаружил на пальцах капли багровой крови. Бён рассёк ему кожу, однако вместо злости Пак издал одобрительный смешок, поворачиваясь к парню, который задумчиво глядел перед собой. — Хороший удар. — Я всё ещё тебе не верю, — высказал блондин. — И не собираюсь прощать за молчание. Как и извиняться. Но ты должен вызволить меня отсюда. Любыми методами, — наконец, Бэкхён взглянул на него, молчаливо оценив оставленное ранение после своего удара. Пак усмехнулся. — Именно этим я и собираюсь заняться. — Чанёль. — Предостерёг Бён. — Если ты снова предашь меня… — Этого не будет. — Жёстко отрезал мужчина. — Я уже составил план действий, — он поморщился, так как от шевеления ртом боль ощутимо отзывалась под глазом, но решил не обращать на это внимания, сухо продолжив, — слушай внимательно и ничего не перепутай. От этого зависит жизнь. Как твоя, так и моя тоже. Бэкхён уверенно кивнул. *** Темно-серые тучи заполонили небо — это особенно хорошо просматривалось с высоты этажа обыденного каменного дома, в котором жили преимущественно пожилые люди в возрасте, пережимающиеся с места на место студенты, да многодетные, но не богатые семьи. Или же день и ночь пропадающие на работе одиночки, приходящие домой только для сна, стараясь накопить себе на жилье поприличней. Такие как он. Глубоко затянувшись, он впускает в легкие едкие пары никотина. Пустым взглядом рассматривает непримечательный, маленький двор, окруженный идентичными каменными постройками давних времен. Честно признать, дорогущие апартаменты кажутся никчемными по сравнению с той атмосферой, что была пропитана в каждом угле, в маленькой статуэтке в этой крохотной квартирке с одной лишь небольшой спальней, ещё более узкой кухней и прилагающимся санузлом. Повсюду застыли фотографии в рамках со встреч между друзьями, знакомыми и коллегами по работе. Семья? У него никогда не было семьи. Ярко- и темно-зеленые комнатные растения в горшках регулярно поливались; они попадались на различных поверхностях мебели, будь то прикроватная тумбочка квадратной формы или же продолговатая столешница со старым, работающим с помехами телевизором. Здесь всё пропиталось одним лишь чувством, кое он не мог ощутить вокруг себя уже слишком давно — <i>уютом. Который час застыв в переделах пристроенного балкончика в спальной комнате, облокотившись о ржавые перила, тело совсем не ёжилось из-за хладного дуновения в следствии надвигающегося ливня. Голова была наполнена безрадостными думами, в то время как сквозь распахнутую балконную дверь ветер колыхал прозрачные занавески. Время ещё не было поздним, но он интуитивно поглядывал на часы, установленные над постелью. Он ещё подождет. В пепельницу полетел очередной окурок, и вспышка огня из зажигалки удачно сверкнула вместе с яркой молнией вдали, посреди грозных туч, застилающих собой голубое небо. Первые капли стучат по крышам домов, впитываясь в пыльную землю. Он удерживает между средним и указательным фитиль, в то время как тоненькая струйка дыма подымается вверх, дабы слиться с облаками. Непроглядно черные глаза уставлены вниз. Чувствует, как изнутри его сжимает плотное кольцо, сдавливающее органы всё теснее с каждым днем, с каждым мгновением. Это ощущение является неотъемлемой его частью с той злополучной ночи, и вот уже долгое время одна лишь выпивка была способна, как бы абсурдно это ни звучало, сохранить трезвый рассудок и не свести концы с концами уже насовсем. Однако он не употребляет уже около года. Самое любопытное, он даже не имеет желания снова пристраститься к спиртному, каким бы спасительным выходом из его положения это не являлось. Он бы многое отдал, чтобы уехать, забыть и никогда не вспоминать. Чтобы ничего не ощущать. Ни вины, ни боли. Пожалуй, кроме одного… Бесчисленный окурок затихающим огоньком медленно опускается по воздуху прямиком на взмокшую землю с балкона, угасая навсегда. Он следит за ним, пока тот совсем не пропадает из виду, крепко сжимая металлические перила. Накрывший город ливень уже вовсю барабанит по зданиям, детским площадкам, верхушкам автомобилей. Он не щадит ни людей, прикрывшихся удачно выхваченным из дома зонтиком; ни испуганных уличных зверьков, попрятавшихся в укромных уголках. Интересно, угаснет ли он так же просто, как выброшенный с пятого этажа на произвол судьбы окурок? Будет ли страдать? Или же всё произойдет моментальным образом? Что будет с ним дальше? Веки тяжело прикрылись, а кожа, как и футболка намокли от капель с призывающей его вершины неба. Да какая разница? Как будто его будет заботить всё это. Дыхание ровное, в голове ни одной тяжелой мысли. Делает вдох и выдох. Если готовиться бесконечно, то никогда не получится отважиться. Крепче сжав перила пальцами, что вены вдоль предплечий ощутимо вздулись, синими ручейками выделяясь на побледневшей коже, он уже отталкивается на носочках — ещё чуть-чуть, и перевалится головой вниз. Глаза всё ещё умиротворенное прикрыты, губы неестественно сжаты. Ни один мускул на лице не дрогнул. Прислушиваясь к звукам дождя, да собственному тихому сердцебиению, его эфемерное сознание будто наблюдает со стороны, как физическое тело застывает в воздухе, готовое к финальному броску. На той стороне ему будет безразлично. Там он больше не собирается страдать. Он до сих пор удерживается на грани — одним решением обернется всё его дальнейшее существование. Ещё лишь один рывок. Он не слышит, как ключ проворачивается в дверном замке, после чего та грузно распахивается, а следом на всю квартиру громко разлетелось: — Я дома! Пятки касаются балконного покрытия, ладони легко лежат на ржавых перилах, а глаза устремлены в грозовое небо неутихающего ливня. Кажется, ему необходимо чуть больше времени. Он ещё не всё успел выполнить. Не успел вернуть долг. ***</i> — Да блять! Где шляется этот мудак! — с виду непоколебимый Чжиён со злости пинает первый попавшийся деревянный стул, отшвырнув тот на несколько метров с глухим треском. В стопе колко заныло, поэтому седовласый мужчина снова громогласно выругался, буквально сгорая от приступа ярости. — Ты о мальчишке или о Чанёле? — выгнула бровь госпожа Мэй, упираясь острием сабли в пол, используя вместо трости. — Если о Чанёле, то он наверняка сидит где-нибудь в погребе с запасами, бухой в хлам, — проговорила Суён, достав из брендовой сумочки туш, подкрашивая в зеркале длинные ресницы. Её револьвер расположился на комоде рядом со своей хозяйкой. — А где Айрин? — поинтересовалась неуслышанная никем Михё, оглядываясь по сторонам. — Чёрт с этим долбанным хлюпиком! — зарычал глава семейства и повернулся к родным. — Уже второй час ночи! Такими темпами, мы так и не разыщем этого сосунка. И тогда… — Кстати, а что тогда? — поинтересовался Хёсоп, прижимая к себе свой арбалет, словно дитё плюшевого мишку. Стоит ли отмечать, что тот так и не сообразил, как им пользоваться? — Типа да, проклятье и все дела. Но вы все действительно верите в этот бред? Суён тут же шикнула на мужа, однако госпожа Мэй уже указала на пухлого мужчину, наставив на того кончик вздёрнутой вперёд сабли. — Неужели ты сомневаешься в проклятии господина Чхвесона? — процедила престарелая женщина, готовая в любой момент разрезать непутёвого дурачка на части. Тот весь вспотел и задрожал, пытаясь неестественно оправдаться. — Нет, просто… если мы кокнем этого ублюдка, то как быть с его родственниками? У него же есть семья там… они ничего не скажут из-за его пропажи? — У него нет семьи. Он вырос в приюте. — Пробасил раздраженный Чжиён. Михё обратилась ко всем присутствующим, мастерски меняя тему, пока не назрел очередной конфликт. — У нас осталось мало времени. Какие предположения насчёт местонахождения мальчишки? — женщина повернулась к Юре, стоявшей у окна. — Доченька, ты ведь не рассказывала ему о тайных проходах для прислуги? Та медленно помотала головой. — Как-то не выдалось к слову. — Почему бы не воспользоваться камерами слежения? — вопросил Хёсоп. Чжиён устало вздохнул. — Потому что в те времена камер ещё и в помине не было, и они не входят в правила игры. Мы должны найти его самостоятельно, — пояснил Пак. Мужчина понятливо хмыкнул, в то время как Суён громко пожаловалась мужу. — Хёсоп-а! Я не совсем понимаю, как пользоваться огнестрелом. — Ты ведь человеку им висок пробила! Уже забыла? — поразился мужчина, нервно стирая испарину белым карманным платком. — Да! — с энтузиазмом согласилась она и надула пухлые губки. — Но всё равно! Дай-ка мне свой арбалет. Мужчина молча всучил жене своё непонятное оружие, облегчённо избавляясь от ноши. Та под негромкие рассуждения родных плана о дальнейших действиях вставила наконечник стрелы, натянула на тетиву и прицелилась одним глазом. В этот момент в комнату ворвалась белокурая девушка с ранга прислуги, указывая пальцем в один из коридорных пролетов. — Он там! Он там! Быстрее…! Не успела она договорить, как острие стрелы вошло девушке в гортань через распахнутый рот, пробивая голову насквозь. Ошеломлённо наблюдая за этой сценой, все присутствующие скрупулёзно обернулись к опустившей арбалет девушке, которая вновь истерично завыла. — Ну, вот! Опять я всё испортила! Дура-дура-дура! — Дорогая, не говори так… — Уж нет, Хёсоп-а, пусть корит себя. Второе убийство твоей угашенной жены за два часа — просто рекорд. — Покачала головой госпожа Мэй, перекидывая свою саблю на другое плечо. — Знаешь что, старая карга… — начала было Суён, целеустремлённо надвигаясь на тётку, однако Хёсоп остановил жену, а Михё вновь вмешалась в происходящее. — Сейчас он где-то поблизости. Давайте сохраним разумное спокойствие и снова разделимся. Так искать будет проще. Чжиён согласно кивнул. — Я, Суён и Хёсоп разберёмся с очередным телом. Сестра, Михё и Юра, пройдитесь по направлению… этой, — он небрежно махнул ладонью со сверкающим перстнем на труп завозившейся блондинки, бьющейся в предсмертных конвульсиях. Она безнадёжно кряхтела, её зрачки беспорядочно метались из стороны в сторону. Госпожа Мэй брезгливо исказила губы и одним взмахом сабли прекратила страдания девушки, разбрызгав кровь по всем направлениям, испачкав дорогую одежду. Хёсоп и Суён неприязненно сморщились, Чжиён тоже поморщился от отвращения, Михё деликатно отвернулась, а Юра сжимала пальцами рукоять пистолета и поглядывала на тусклый коридорный проход. Бэкхён, выходи. Прятки кончились. Невеста давно ждет тебя.