Рассеивая сумрак

      — Нуска, немедленно прекрати! — орала Вильна.       — Да как вы посмели посягнуть на вековые традиции фасидцев?! Вас казнят! Лекарь Нуска, вы сейчас на территории Фасида, даже эрд не защитит вас! Закон один для всех!       — А если пострадают люди?! Ты подумал об этом?!       Но Нуска был злее дракона. Его и ранее в Сонии преследовали подобные срывы, но в этот раз поступки Нуски приняли крайне разрушительный характер… Он был невероятно зол, а махина, вокруг которой стояло около пятидесяти сурии, без продыху поддерживавших её на плаву, вызвала у Нуски такой гнев, что он бы смёл с лица континента весь Фасид, будь у него такая возможность.       — Эрд Син, остановите его! Нас же сбросят в море следом за дворцом! — чуть не умоляла Вильна.       — А я согласен с ним, — пожал плечами Син.       — Ч-что?!       — Но это ведь безмозгло — тратить так много ресурсов на дворец, который стоит на воде. Особенно сейчас, когда мы освобождаем Скидан от захватчиков. Все эти сурии могли бы быть на фронте, а не заниматься этой бессмысленной работой.       — Не вам решать, что нужно Фасиду, а что нет, — хмуро пробормотал Нарид. На памяти Нуски первый помощник ни разу в жизни не перечил эрду, но, видимо, желание защитить традиции своего народа перевесили уважение к правителю.       — Мой дворец тоже разрушен, первый помощник Нарид. Мне ты тоже посоветуешь потратить последние деньги из казны, чтобы выстроить новый? Или военное время всё-таки требует некоторых перемен и лишений? Пришло время покончить с глупыми и бессмысленными традициями. В этом году карборцы привезут механические машины в Сифу, теперь поля будут обрабатываться с их помощью. А в Фасиде больше не будет целой касты, которая поколениями занимается только тем, что держит на плаву дворец. В Рире по моему указу была запрещена работорговля, а в Карборе — подпольная продажа изобретений. В том году Гирру Герье издал указ, по которому была снесена стена в Арценте, тысячелетиями отделявшая знать от простолюдинов. Пришло время и Фасиду вступить в новую эру — эру, где правит разум, а не бездумное поклонение и подражание предкам. Мы не сможем победить объединённую армию нескольких государств, если ничего не изменим.       Всё это звучало действительно разумно и красиво, эрд глаголил истину, но под громкий грохот падающего в воду и переворачивающегося вверх дном дворца. Волны огромным потоком настигли нескольких путников, только сошедших с лодки. Все присутствующие не могли пользоваться своей дэ из-за особого навыка Нуски, поэтому защитил их Син: он рассёк волны, но большая часть пристани и суден оказались смыты и разрушены.       Над головой взволнованно вопили альбатросы. Несколько мокрых с головы до ног путников стояли на огрызке того, что раньше называлось пристанью. Все выглядели раздражённо, но не Нуска. Выпустив гнев, он прямо-таки светился и насвистывал под нос, а, бросая косые взгляды на остальных, будто бы не понимал, почему они в таком плохом расположении духа.       — Нет-нет-нет, вы не имеете никакого права!       — Вторая помощница Вильна, пожалуйста, не препятствуйте выполнению законных предписаний…       — Нет, вы не понимаете!!!       — Вторая помощница Вильна! Уйдите с дороги!       — Вы не имеете никакого права! Это я, это я должна собрать трибунал для свершения правосудия над этим трущобным пройдохой!!! Вы не имеете никакого права!!! Это я должна была сделать!!!       — Простите, вторая помощница Вильна, но вы не имеете на это право на территории Фасида…       Вильна вновь рвала и метала. Нуска совершенно спокойно стоял, закованный в цепи изо льда. Откуда-то из-за спины раздался тихий голос, а рука, наполненная тёмной дэ, накрыла плечо:       — Нуска, не беспокойся, я смогу помочь тебе…       — Я не нуждаюсь в вашей помощи, эрд Син, — растянув губы в широкой усмешке, отвечал Нуска. Его глаза недобро блеснули, когда он обернулся назад и взглянул на эрда.       Тот нахмурился, но всё равно добавил:       — Я защищу тебя, всё будет в порядке.       — Я не нуждаюсь в вашей защите.       Нуска отвернулся и побрёл вперёд стражи. Одетые в синие одежды стражники удивлённо взглянули на него, но встали по обе стороны, сопровождая преступника с разрушенной пристани в город.       — Собрать трибунал! Созвать высших сурии! Суд!       Закатив глаза, Нуска проследовал за стражниками через высокие белоснежные ворота. Сам город остался в целости — утонул лишь главный дворец. Фасид был расположен на суше и лишь дворец благородных господ был установлен на воде, чтобы удивлять и привлекать к себе взгляды. Именно это и разозлило Нуску.       «Все эти люди могли бы найти свой путь в жизни. Печь хлеб, путешествовать, сражаться за свою страну или валяться пьяными на дороге… но они вынуждены день за днём из последних сил удерживать дворец на поверхности воды. А ведь в этом нет никакого толку или смысла, кроме желания вельмож произвести впечатление на бедняков и гостей. Ненавижу».       Нуска прекратил действие своего навыка сразу же, как дворец пошёл ко дну. Тогда же его заковали в эти ледяные цепи… Видимо, думали, что это может сдержать его силы. Однако сам Нуска не противился заключению — он хотел заглянуть в глаза тем, кто будет его судить.       «Если хоть один из них объяснит мне смысл в расположении их главного дворца, не используя слова «так всегда было» и «это наши традиции», то я признаю свою вину и сам вскрою себе глотку», — хмыкнул про себя Нуска.       Он брёл под конвоем и с интересом осматривался. Фасидцы выглядели сытыми и довольными своей жизнью, они спокойно прогуливались по улицам в длинных синих одеждах, а каждый прохожий удивлённо охал и останавливался, увидев правонарушителя. Видимо, в их городе редко происходили происшествия, а жители жили в тепле и сытости.       Каждый дом был в несколько этажей, стены были выкрашены белой краской, а крыши выложены синей черепицей. Прямо на улицы стекали искусственные водопады; Нуска видел их впервые в жизни и радовался как дитя. Вода со стен города лилась вниз, в желоба, специально установленные в качестве слива; вода по ним уходила в море. В ушах постоянно звенел шум, в воздухе стояла влага. Наверняка фасидцы чувствовали себя здесь лучше, чем рыба в воде, но Нуске, например, очень скоро захотелось по малой нужде…       И этот лекарь с прекрасным лицом в белоснежных одеждах и с длинными распущенными волосами начал канючить, будто бы ему было года три:       — Сурии… Сурии, дорогие стражники, отпустите в отходное место… Пожалуйста…       Все закатили глаза, заворчали, но отпустили этого лекаря в специальное место — как оказалось, по городу были расставлены маленькие коморки с дырой в полу, в которых можно было справить нужду. А Нуска был только рад — никаких горшков, удобно и практично, хоть и хуже канализации!       Вскоре позорный ход заключенного продолжился, однако прохожие скорее пугались его, чем пытались как-то обидеть. Оно и хорошо — в какой-нибудь деревне или трущобах могли камнями закидать. В общем, лекарь сделал вывод: Фасид — не такое плохое место, пускай и порядком устаревшее! И именно об этом он и планировал рассказать на… трибунале.       Так как дворец потонул благодаря усилиям этого лекаря, то трибунал решили созвать прямо на площади. Множество должностных лиц собрались, выстроившись в ряды вокруг огромного многоуровнего фонтана, но главной сурии воды среди них Нуска не увидел. Однако… увидел до боли знакомое лицо.       Ряды зашевелились, между них вперёд выступил наследник Фасида — сам Леми Левион. Кариви, его мать, отсутствовала, но, видимо, это никак не повлияло на трибунал. Вокруг стояло множество знатных лиц, которых Нуска в глаза не знал, но мог бы поклясться, что по правую сторону от Леми увидел и Ив.       Будто бы его ночные кошмары ожили. Будто бы те дни, что он прожил в северной обители, вернулись. Однако лёгкая дрожь прошла по костям лекаря, а затем он, окружённый толпой зевак, начал первым:       — Так, подскажите, в чём меня обвиняют?       Изо льда был воздвигнут пьедестал и самый настоящий трон. На нём устроился Леми, будто бы он уже был главным сурии воды. Его лицо покрыла щетина, одежды стали богаче, а плечи шире. Он, не моргнув и глазом, сказал:       — В потоплении главного дворца Фасида, очевидно.       — Скажите же мне, сколько жертв было? — с круглыми глазами поинтересовался Нуска.       — Жертв не было, но были пострадавшие…       — Отлично, тогда есть ли хоть какой-то смысл в том, чтобы поддерживать этот дворец на плаву?       — Наши традиции обязывают…       — Традиции — это не аргмуент! — с усмешкой выкрикнул Нуска.       — Традиции — это самое важное для народа! Кем мы будем, если забудем о них? Кем мы станем, если потопим дворец и отпустим преступника домой?       Нуска рассмеялся вслух и ответил:       — Разумными людьми!       Леми потёр брови, опустив вниз голову. Аристократы шептались, простой люд изумлённо оглядывался. В толпе началось волнение.       — Фасидский дворец всегда стоял на воде!       — Мы происходим из касты держателей, наши деды и наши сыновья держут дворец на плаву! Кто вы такой, чтобы диктовать нам правила? Вы прибыли из столицы и позабыли о приличиях?       — Верно! Какой-то хаванец прибыл в Фасид и рассказывает нам о том, что нам нужно делать, а что нет! Неужели никто не приструнит его?! Казнить — и всё!       Леми вдруг рассмеялся и сказал:       — Видите, лекарь Нуска? Народ требует вас казнить… Считаете себя умнее народа Фасида?       Но Нуска рассмеялся в ответ и развёл руками:       — О, так вы меня еще помните?! Какая честь! А я было и позабыл. Подскажите, с какого reh`z вы сидите на троне?       Лицо Леми вытянулось. Он поднял руку, чтобы атаковать, но…       Вперёд выступил Син. Он блокировал атаку фасидца, а затем сказал:       — Лекарь Нуска действовал от лица столицы. Перед вами эрд Син Рирьярд, склоните головы. Я имею все права повелевать и ждать, чтобы вы выполнили мои распоряжения.       Леми нахмурился, но вдруг усмехнулся.       — Именно об этом я и говорил. Другие народы не имеют понятия, с чем столкнулись…       — Ой, то есть, ваш дворец важнее, чем защита Скидана? Сильные бойцы должны защищать именно ваш дворец, а не нашу границу? — с выдохом выдал Нуска.       Леми напрягся, но ответил:       — Да, соблюдение наших традиций важно. Кем мы будем, если забудем о них? Лекарь Нуска, объяснитесь, вы отрицаете традиции других народов? Для вас они не имеют значения?       — Именно так.       — Что?..       — Для меня имеет значение только благополучие людей и страны. Для вас нет?       Леми опешил. Син, выступивший вперёд, начал:       — Вы знаете о том, что столица была захвачена? Мой дворец разрушен, мой двор пал. И всё же вы настаиваете на том, чтобы ваш дворец поддерживали на плаву около пятидесяти фасидцев, которые способны сражаться за свою страну?       Леми отвечал:       — Вы хотите сказать, что наши обычаи и традиции ничего не стоят, что их можно…?       — Да, — усмехнувшись, отвечал Син. — Ими можно пожертвовать во время войны. Но если вы хотите стать подчинённым Дарвеля, то можем забыть об этом. Я просто назову вас предателем.       Леми вздрогнул. Его русые волосы, собранные в хвосте, взволновались, а затем упали на плечи.       — Хорошо, я дождусь своей матери для решения этого вопроса, но я всё ещё считаю ваше заявление слишком дерзким. Вы обязаны возместить все потери. Да и, эрд Син, я что-то не слышал о вас последние несколько лет. Разве вы не сбежали, бросив свою страну на произвол судьбы?       — Сурии Леми, а пока меня не было вы, стало быть, успели присягнуть на верность другому эрду или же… самому наместнику Дарвеля?       Леми заерзал и поджал губы, но Син продолжил:       — Вы так легко решили сознаться в предательстве? Но, будет вам известно, наметник Дарвеля уже мертв, а наши солдаты движутся к вересковой пустоши, по пути освобождая деревни и поселения. Вероятно, одному вам это неизвестно, хотя Нарид направил письма во все главные дворцы. Желаете лишиться поддержки столицы и оказаться в осаде? Я могу вам это гарантировать.       Народ шептался, Нуска была недоволен вмешательством эрда, но и спорить с ним не мог — ведь Син сейчас говорил разумные вещи.       «И когда Леми успел так отупеть? Или это у меня мозгов прибавилось?» — раздумывал Нуска. — «Ах, точно. Ему просто хочется мне отомстить. А если Ив стала его женой… то у него и выбора нет. Если он прилюдно меня простит, то его задница станет похожа на задницу ежа».       Во имя спесения shjee Леми вскоре явилась Кариви Левион, главная сурии воды и его мать. Она выглядела уставшей. Из-под полупрозрачной голубой накидки выглядывали седые пряди, носогубные складки вырисовывали длинные линии на ее лице, а темные мешки под глазами — желаемый размер провианта Скидана на холодное время.       Леми тут же вскочил. Поклонился и уступил матери место. Главная сурии воды смерила его взглядом, поправила полы своего платья и медленно села на предназначенное ей место, трон.       Вокруг собралось множество сурии воды, гости из столицы и простой люд. Все шептались и не знали, как им относиться к произошедшему, ведь позиция Леми не вызвала у них никакого доверия. Оказаться сейчас без поддержки армии Эрьяры и Сина Рирьярда было намного хуже, чем оказаться без этого дворца, к которому ни один простой смертый не мог даже подойти.       Кариви потерла лоб, переносицу, а затем взмахнула рукой, нахмурившись. Один из солдат подбежал к ней и зашептал что-то на ухо. Тогда она вздохнула, выпрямилась и, покачав головой, сказала:       — Высший сурии эрд Син Рирьярд, в чем-то мой сын был прав, хоть и в чем-то ошибался. Конечно, сейчас не лучшее время, чтобы восстанавливать эрьярский дворец, но и нет смысла рушить то, что есть. Дворец Фасида — подходящая крепость и укрытие от неприятеля. Вы не можете не знать об этом. Вы покрываете своего подопечного, который самовольствовал на нашей земле. Мы не можем ни удовлетворить вашу просьбу, ни опровергнуть ваши требования. Поэтому нарушитель будет наказан, но до окончания боевых действий мы не станем восстаналивать дворец, а все способные сурии отправятся на границу, чтобы оказать всю возможную помощь войску Скидана.       Ее голос был поистине властным, а речи — мудры. Нуска хоть и понимал, что его ждет бездна, но что тут поделаешь? Он сам напросился, а еще сказал эрду, что не нуждается в его защите.       «Так оно и есть. Пускай старые хрыщи не разделяют моего мнения, но я должен был это сделать. Теперь к войску Скидана присоединится множество бойцов, ну а я… посижу в темнице денек-другой».       Син хотел сказать что-то против, но Нуска, взмахнув руками, только усмехнулся и кивнул.       — Я готов принять наказание.       На самом деле, знай Нуска о том, что его ждет, возможно, он бы упал в ноги к эрду и молил о защите, от которой отказался. И одновременно лекарь был рад, что этого не произошло. Ему удалось сохранить лицо, а эрд сожалел о когда-то брошенных в пустую словах. Нуска добился всего, что хотел, но в который раз… какой ценой?       — В водяную темницу. Семь дней без еды и без посетителей. Мы не можем позволить нарушителю остаться без наказания, эрд Син, вы должны это понимать. С сегодняшнего дня наши войска принадлежат вам, но а этот мальчишка — нашему правосудию. Вы не можете выдвинуть нам обвинения, все наши войска теперь ваши, но а этот хаванец — наш.       Кариви не казалась жестокой, скорее, очень уставшей и изможденной. Как только приговор был вынесен, она сразу же встала, поклонилась эрду и удалилась.       Син долго смотрел на Нуску. Над Фасидом сгущалась мгла, ветер гнал облака, туман окутывал плечи собравшихся на площади. Собирался дождь, темнело. Когда стражники окружили Нуску, Син задал вопрос еще раз:       — Нуска, ты уверен, что…       Но Нуска не дал ему закончить и, ухмыльнувшись, сказал:       — Я уверен, что ни ваша защита, ни ваша помощь мне никогда не понадобятся. Отправляйтесь на фронт. Я закончу дела в Фасиде сам.       Син не знал, что на это ответить, но зато слова подобрала Вильна:       — Да что эта главная сурии о себе возомнила?! Это я должна была проводить трибунал! Нуска, как только вернемся в Эрьяру — повторим!