Канпэ

Рисунок Хенджина хотелось испортить. Сам факт того, что на семейном совещании Хван рисовал цветочки (отлично, сука, рисовал), а Банчан позволял ему отвлекаться — бесил. Хана Хенджин в целом раздражал, но Хан не мог сказать почему. Хван красивый, а все красавчики самовлюбленные. Он талантливый, а все творческие люди излишне нежные. Он внимателен к близким, а значит, чересчур хочет угодить. Все естество Джисона кричало о том, как этот художник ему неприятен, но интуиция подсказывала, что он хороший парень и угрозы ожидать от него не стоит. Это бесило еще больше… Напряжение достигло пика, Хан уже представлял, как он рвет рисунок на мелкие кусочки, а Хенджин бесится, как со стороны Феликса заиграла эта дебильная мелодия. Хан знал, что наорать на красавчика — начать серьезный конфликт и получить от Банчана. Наорать на Феликса — буднично, по-дружески, беззлобно — было безопаснее. Хенджин же задиристого квокку терпел очень долго, но потом тоже срывался и начинал отвечать. Чаще рядом кто-то оказывался и их быстро разнимали, но пару раз они прекращали драку, только когда обессиленные, лежали друг на друге, медленно и устало пытаясь продолжить драку скользкими от крови кулаками. У идеального Хвана во рту было уже пару коронок и одна операция на сломанный нос. Он никогда об этом не говорил остальным парням, и, боже упаси, Банчану, чтобы не создавать проблем Джисону. И от этого последнему было еще гаже. Когда Хану Хенджин сломал ребро, тот еще год ныл об этом членам канпэ. Хан не мог похвастаться рельефными мышцами, медалями в тхеквон-до или победами в боксе. Но драться он умел и любил. У него была эта особая дурь, которая стукала в голову, после чего он не чувствовал ни страха, ни боли. Джисона драться не пускали именно поэтому — он не понимал, когда нужно остановиться. Хенджин был старше и честно старался быть мудрее, однако младший словами выводил на такие порывы, которых, казалось, даже не было до этого во внутренней библиотеке эмоций. *** Стрей Кидс в полном составе вошли в комнату, где их ждал Ли Минхо. Он стоял спиной к двери, рассматривая корешки книг в шкафу по правую руку от офисного стола Банчана. Услышав, что в комнате он больше не один, поворачиваться, однако не торопился. Он неспеша, очень нежно, провел пальцем по корешку одной из книг. Вытащил ее, покрутил в руке и также медленно поставил на место. — Я понимаю, — произнес он негромко своим мягким вкрадчивым голосом с мягкой улыбкой на лице, — что тут мне никто не рад. Но давайте хотя бы попытаемся, раз у нас нет другого выхода. Я Ли Минхо, но можете называть меня Лино. Не от слова «нет», а от слова «знать». Минхо плавно развернулся к парням лицом. Пару минут длилась игра взглядами. Кто-то смотрел с вызовом, кто-то с интересом, кто-то практически равнодушно. Конечно, Лино уже знал, кто есть кто — он наводил справки. Но одно дело — городские слухи, сухие досье и описания от самого Отца. Другое — смотреть в глаза тем, с кем необходимо стать семьей. Парни стояли в линию по возрасту и привычно принялись знакомится в таком же порядке, с молчаливого кивка Банчана. — Чанбин, — обладатель громкого голоса резко протянул руку самый крепкий парень. Лино, быстро оценив ситуацию, протянул руку в той же напряженной манере. Их рукопожатие было практически армрестлингом. Если бы он не напряг руку, Чанбин, вероятно, смял бы ее на манер мясорубки. — Хван Хенджин, — негромко. Высокий красивый парень протянул руку немного на женский манер: мягкой ладонью вниз. Минхо приподнял одну бровь и легко, практически поглаживанием ответил на приветствие. Он перехватил протянутую руку сбоку и погладил ладонь средним и указательным пальцем. Глаза Хвана резко распахнулись, заметно округлившись. Дальше приветствия не последовало. Лино в замешательстве разглядывал похожего на квокку парня. Он не дышал. Буквально. — Хан Джисон? — уточнил Минхо, стараясь как можно дружелюбнее улыбнуться. — Да, — тихо отозвался Хан, наконец начиная дышать. — Да, — эхом отозвался Лино, убирая свою протянутую руку, которая оказалась невостребованной. От неловкой паузы спас Феликс. — Ли Феликс, — вместо протянутой руки яркий парень с синими волосами и лучезарной улыбкой, сделал резкий кивок наверх, умудряясь, будучи ниже Минхо, смотреть на него сверху вниз. Он стоял прямо, засунув руки в карманы своих рваных джинс и выглядел так, будто готов бросить вызов. Когда он представился, ушей коснулся низкий бас. В голос было вложено столько железа, что стало понятно: крылья этого ангела не настолько мягкие, как это казалось на первый взгляд. — Тезка Ли, — Лино негромко рассмеялся, опуская руки и возвращая кивок Феликсу. — Сколько у тебя котов в итоге, два или три? — парень вдруг достал телефон и показал экран, на котором красовалось видео, как рука с выступающими венами гладит рыжую цветную кошку. Вместо ответа Минхо не глядя показал пальцами цифру «три», переходя к следующему члену канпэ. Феликс одобрительно покивал своим мыслям. — Так и будем пожимать руки, как иностранцы или поздороваемся по-корейски? —Высокий парень в костюме-двойка смотрел на новичка с насмешкой в глазах. Пожав плечами, Ли протянул руку, на что Сынмин, заключив его ладонь сразу в обе свои руки, достаточно низко поклонился, как будто хотел дотянуться губами до их рук. Поклон Минхо был не таким глубоким — он был старше. — Ким Сынмин. Добро пожаловать, — официально произнес парень, выпрямляясь с широкой улыбкой. — Ли Минхо, — таким же серьезным тоном. — Прошу, позаботьтесь обо мне. Чанбин несколько раз с силой сжал кулаки. Чтобы Сынмин кому-то так низко кланялся? Это что-то новенькое. Картина перед глазами вызывала откровенную злость: только познакомились, а уже стелется перед этим новичком. Чанбин быстро взглянул на Банчана, чтобы считать его реакцию, но тот абсолютно не обратил внимание на происходящее. Лино, перейдя к самому младшему члену группировки, не протягивал руку: — А какое приветствие предпочитаешь ты? — С насмешкой поинтересовался он. В ответ Ян Чонин, стоявший до этого ровно и смотрящий прямо перед собой, перевел взгляд на Минхо, широко и простодушно улыбнулся. — Мне, похуй, поздороваюсь, как скажете, — также с улыбкой, но четко и громко ответил младший. — Ян Чонин! — Прикрикнул Банчан, закатывая глаза. Он отметил себе, что пора что-то делать с манерами младшего. Слишком много тот проводил времени с молодыми сотрудниками компании и винтовкой и слишком мало с цивилизованными людьми. — Простите, виноват! — не меняя интонации весело кивнул Чонин. — Оставляю вид приветствия на ваше усмотрение. Минхо не выдержал и звонко рассмеялся. Его смех подхватили остальные парни, все, кроме Хана. Тот стоял, чуть приоткрыв рот не сводя глаз с новенького. — Что ж, тогда просто… привет? — Все еще смеясь, Лино протянул Йену руку. Когда они взялись за руки, старший подошел ближе и похлопал его по плечу. — Ты веселый, я таких люблю. Можешь звать меня на «ты». *** «Твою мать…» Хан всегда думал, что красивый у них Хенджин. Парадоксально, но, по крайней мере, несмотря на неприязнь к нему, чисто эстетически физиономия Хвана радовала. Новенький стоял аккурат под точкой света на потолке, отчего его шоколадные волосы отливали бордовым костром. Стройная фигура, сильные накаченные ноги, обтянутые черными узкими брюками. Уже со спины его фигура выглядела… занимательно. Хан невольно задержал дыхание, когда Минхо начал разворачиваться к парням, начиная говорить. Мягкий голос словно обволакивал, Хану пришлось тряхнуть головой, чтобы сосредоточится и услышать, о чем тот говорил. И совсем перестал дышать, когда смог разглядеть его получше. На нем была белая майка и накинутая сверху расстегнутая черная рубашка. На шее красовалась черная нитка с нанизанными черно-белыми бусинами. Левое ухо украшала длинная серьга в виде нескольких тонких цепочек. «Из камня высечен», — подумал Хан и быстро оглянулся, чтобы проверить, не сказал ли он это вслух. Действительно, лицо Минхо, в противоположность Хенджину, имело очень прямые черты: острый ровный нос, четко очерченные губы: верхняя была чуть больше и по форме напоминала арку. Когда Ли открывал рот, она обнажала верхние зубы, из-за чего он становился похож на зайца. Глаза имели намек на двойное веки, и, хотя Лино точно был не накрашен, черные ресницы обрисовывали раскосые глаза в такие же острые черты, рисуя ему несуществующие стрелки. Линия нижней челюсти обрамляла овал лица и дополняла общую картину. Когда парень не двигался, казалось, что природа создавала его, имея при себе как минимум линейку и строительный уровень. Хан быстро провел по своей нижней челюсти. Она была меньше, подбородок был скруглен и щеки мягко ложились в руки. Опустив их, он вытер вспотевшие вдруг ладони о джинсы в районе бедер. — Хан Джисон? Он моргнул. Он пропустил, как пялился на Минхо, как тот подошел к нему и уточнил имя. Все, что Хан смог: осознать, что не дышит и тихо прошелестеть: «да» в ответ. Руки не слушались, он вцепился ими в свои бедра и пытался восстановить дыхание. «Твою мать…», мысленно повторил про себя уже раз в десятый Джисон. «Что за херня со мной происходит?». Ему не нравились мужчины. Да, он мог оценить красоту человека, но не более чем «да, круто». Он не залипал на них. Не забывал, как дышать. Он же торгаш, в конце концов, он даже перед самыми красивыми женщинами не забывал, что и как нужно сказать, чтобы произвести должное впечатление. Он не разглядывал лица мужчин и его ладони не потели от мысли, что сейчас его коснется мужчина. Тем более, когда дело касалось простого знакомства. Это злило, но, вместо обычного «напасть на всех вокруг», ему вдруг захотелось треснуть себя. Меньше всего хотелось бить самого Минхо, хотя именно он и вызвал… это. При мысли о том, что этого лица коснется кулак, Джисона передернуло. После приветствия Хенджин вдруг произнес: — Простите, мне нужно рисовать. Вдохновение. Я очень извиняюсь, — и скрылся за дверью. Джисон бы сейчас закатил глаза и обязательно подколол бы его. Он бы возмутился, что с дисциплиной в Стрей Кидс стало совсем плохо. Он бы сделал все это, если бы не чертов Минхо, который стоял прямо напротив и, склонив голову, внимательно его разглядывал. — Что-то не так? — звук его обеспокоенного голоса доходил до Хана с опозданием, будто бы через толщу воды. Джисон не успел ответить — кабинет заполнился густым властным баритоном Банчана: — Чанбин, Минхо, останьтесь, обсудим дела. Остальные свободны. Я позже дам задания. Сынмин? — Все мирно. Я отпишусь, — ответил Ким. Они вдвоем вели одну им известную беседу. Банчан кивнул и жестом пригласил старших сесть в кресла, сам направляясь к своему месту за столом. Чонин бросив: «Всем пока, я ушел», быстро вышел из кабинета. Феликс махнул левой рукой, правой что-то яростно набирая на телефоне, вышел из комнаты, даже не глядя себе под ноги. Сынмин вдруг взял под руку Джисона и потащил к выходу. Пару раз запнувшись о ковер, тот смог совладать с собой и сбросить наваждение, которое преследовало его во время нахождения в кабинете лидера. Выйдя в коридор, Хан вцепился Сынмину в руку и нетерпеливо прошептал: — Ну, что там? Ким довольно кивнул: — Как радует, что хоть кто-то не тупой. Я думал, Чанбин лопнет от злости. — Не говори так, Чанбин не тупой, — покачал головой Хан, — он просто невнимательный в таких вещах… — Во всех вещах, — отрезал Сынмин. — Что ж, дрался он давно, значит, страну покидал мирно. Вряд ли даже отстреливался: ты либо долго держишь оружие в руке и это оставляет следы, либо отстреливаешься в спешке и обязательно кожу сдерешь. Опять же ногти… нет, он абсолютно точно мирно покинул Японию. Одежда не новая, своя. Значит, не переодевался для нас специально. Я бы сказал, правда, что кошек две… но, может, там у них цвета похожи? Не берусь судить. Не курит точно, по крайней мере, не сигареты. На пианино не играет, — вдруг Ким улыбнулся. — Пианино? — «Мышца пианиста» откровенно слабая, да и пальцы короткие. Хан присвистнул. Сынмин действительно был высококлассным сыщиком. Про него бы книги писать, а не про Шерлока Холмса… правда, из всего того, что делал Сынмин, законно обнародовать можно было бы только его уроки по вокалу и походы в караоке. — Я тебе уже говорил, что ты гений? — Горячо прошептал Хан Киму в ухо. Тот поморщился. — Не подлизывайся. Это просто моя работа. Да и самому интересно. Странный он, этот Минхо. Информации мало… — А ты такое не любишь, — поддел его Хан, перебив. — А я такое не люблю, — с неохотой согласился Сынмин. — Но я не чувствую от него никакой угрозы, либо он гениальный аферист, либо и вправду все не так страшно, как мы думали. А что твое шестое чувство говорит? Ты довольно странно себя вел. Джисон снова запнулся о ковер. «Любит же Чан вот эту дань традициям, ковры дебильные… насмотрелся фильмов про мафиози, скоро и люстры тут повесит», подумал он закусил щеку, опасаясь смотреть Сынмину в глаза. — Я сам еще не понял, — коротко отрезал он и, отпуская руку друга, резко свернул в соседний коридор, махнув рукой, не оборачиваясь, — я пойду отолью. Бывай! Ким остановился и, нахмурившись, уставился в удаляющуюся спину. — Он сам еще не понял… хм. Это интересно. Очень интересно, — протянул он легко улыбаясь.