Канпэ

— В каком смысле — новый хён! — Кричал Чанбин, ни к кому конкретно не обращаясь.— Я теперь должен называть какого-то щенка «хёном»! Черта с два! Они всемером сидели за длинным столом для совещаний. Во главе сидел Банчан. Он задумчиво сдвинул брови, положив руки в замке на стол. Будучи лидером грозным, неоспоримым, он все же по-отечески любил каждого члена Семьи. И иногда разрешал им немного выпустить пар, если ситуация была подходящая. Новый, поставленный лично Отцом, член канпэ — это, определенно, была чрезвычайная ситуация. Глава ждал, пока все успокоятся, позволяя своим «детям» эту маленькую распущенность. «Дети» … самому младшему из них едва ли стукнуло 19, что, в целом не мешало ему дисциплинированно делать то, что велят старшие. Самому лидеру было 25. Он бы считал ребенком и себя, если бы не школа жизни, которую преподал ему Отец. По правую руку от Банчана сидел Ян Чонин, макне, самый младший из группы. Чонин был стройным молодым юношей с сухой развитой маскулатурой, которую он любил показывать, нося майки с широкими вырезами на руках. Его рыжие волосы вместе с узкими глазами придавали его внешности схожесть с хитрой лисой, хотя самого Чонина хитрым было назвать сложно. У него было множество прозвищ: Аен, Йена и даже «малыш хлебушек». Последнее он получил, потому что Йена оставили у дверей детского дома в хлебной корзинке. Малыш буквально лежал среди булочек и пары багетов. Это милое прозвище было только для семьи. За пределами здания компании все имена Чонина наводили ужас: именно Аена звали тогда, когда переговоры заходили в тупик, и возникала острая необходимость попасть в зрачок оппоненту с расстояния 600 метров. — Да насрать, — протянул он, играя в игру на телефоне. — Ян Чонин! — прикрикнул на него Банчан. — Что? — Недоуменно поморгал макне, — если его сам Отец отправил, значит, так надо. Не нам тут вякать на приказы. Лидер задумчиво покивал. Хорошо ли, что он вырастил себе идеального солдата? Как скоро наступит момент, когда младший начнет задумываться: насколько правильны приказы свыше? И нужен ли такой момент, ведь однажды он может захотеть оспорить приказ самого Банчана… — Я не спорю с решением Отца! — Со Чанбин сидел по левую руку от лидера и был действительно громким. Он всегда был громким, но иногда это переходило все границы, которые выстраивали в голове барабанные перепонки. — Я не спорю! Но это просто возмутительно, что нас не спросили. А вдруг он не впишется? Вдруг он будет плохим хёном! Он вообще из Японии, а они… ну сами знаете, какие у нас отношения. — Парень досадливо ударил рукой по столу и тихо ойкнул, когда стукнулся о край мизинцем. Со Чанбин был самым низкорослым из парней, но самым мускулистым. Он страстно любил вкусно поесть и так же страстно любил брать большие веса в зале. Рубашка на его спине каждый раз опасно натягивалась, когда он сердито складывал руки на груди. Сейчас на нем были очки для зрения, а короткие черные волосы без укладки завивались беспорядочными кудрями. Периодически он с досадой тер свой квадратный подбородок, будто хотел, чтобы из него вылез джин и исправил ситуацию, возникшую в Семье. На счет Чанбина лидер канпэ совсем не переживал. Вне работы он был вспыльчивый и немного азартный. Но в целом достаточно рассудительным, чтобы понять ситуацию. Чанбина, как ни странно, больше беспокоила не успешность компании, которая могла пошатнуться с приходом новенького, а погода внутри Семьи. Он был вторым по старшинству после Банчана и был действительно хорошим хёном: к нему приходили за советом, ему изливали душу, у него просили помощи. Чанбин опасался, что его нужность для других пошатнется. Отсюда и все эти эмоции. Удивительно, что такой горячий человек прекрасно справлялся в переговорах с бизнесменами, вел всю финансовую сторону компании и управлял игорным бизнесом от имени канпэ. Он часто шел в ва-банк, но всегда выигрывал, потому что никогда не делал ставки, не просчитав вероятность успеха. — Он кореец, не японец. В Японии всего 7 лет прожил. Я читал его дело, — с другого конца стола негромко, но твердо произнес Сынмин. Он сидел на противоположном конце стола по левую руку от Банчана. Вот уж кто был в Семье темной лошадкой, так это Ким Сынмин. В быту его могли называть щеночком, за странноватую игривость, жестокие, но смешные шутки и широкую улыбку. Однако, когда вопрос касался дел, щеночек превращался в изящного и хваткого добермана, который мог поставить на колени любого депутата во всей Южной Корее. Компроматы, скрытые документы, тайные архивы. Ничего не ускользало от внимательного Ким Сынмина. Интересы у него тоже были специфические, Банчан не знал человека, который на досуге, интереса ради, любил петь и изучать судмедэкспертизу с одинаковой страстью. Выглядел Сынмин, как настоящий дэнди — высокий и стройный. Он предпочитал качалке свой кабинет. Любил одеваться в классику, ходил с натуральным черным цветом волос, не имел сережек, проколов, татуировок. Идеальный жених для знакомства с родителями. — Что еще ты на него накопал? — Перевел на него взгляд Банчан. Сынмин только покачал головой: — Его следы замел кто-то гениальный, — он поморщился. — Даже я не смог найти ничего сверх того, что тебе передал Отец. — Ты рылся в моих бумагах? — Вскинул брови глава. — Боже упаси, — щеночек широко улыбнулся, — но… ты же знаешь, на каждую бумажку у меня найдется копия. Фактически, я рылся в своих бумагах. Банчан только улыбнулся в ответ. Сынмином можно гордиться. — Хенджин, есть, что сказать? — глава окликнул самого красивого в Семье молодого человека, который сидел рядом с Чонином. Тот, высунув от усердия язык, рисовал цветы в блокноте, совершенно не участвуя в разговоре. Хван Хенджин был красив вне всяких сомнений. Это была именно та внешность, которая нравилась и корейцам, и иностранцам. Его красота была без пола и без возраста и не было человека, который не отметил бы его правильные черты лица, красоту полных губ, раскосые глаза, и аккуратный нос. Он был по-мягкому привлекательным, и, глядя на него, неизменно хотелось улыбаться. Он был высоким, с худым рельефным телом, хотя и говорил всем, что он не любит тренироваться. Его темно-русые длинные волосы были собраны в хвост, а лицо обрамляла пара прядей. Красивый. Вот только сам Хван, хоть и пользовался свой красотой для работы, сам ненавидел то, что его оценивали, как красивую картину. Он стремился быть полезным: старался браться за самые сложные поручения, всегда просил парней его чему-то научить и действительно гордился делами, а не красивым лицом. Возможно, ему было тяжелее всех, потому что в какой-то мере, Хенджин был знаменитостью. Он руководил агентством по обучению и выпуску в свет к-поп айдолов, актеров и моделей. Часто сам выходя на подиум, в качестве модели или представляя свои картины на выставках. Хван держал в своих руках большой кусок сферы искусства в Корее. И, конечно, отвечал за звездный эскорт. Во всех проявлениях. Хочешь спрятать — положи на самое видное место. По крайней мере, слухов от СМИ в Семье можно было не бояться. — Хенджин-а, — Банчан, потянувшись рукой по столу, дотронулся до руки художника. Тот вздрогнул. — Что? — Есть что сказать по поводу… всего? За столом повисла тишина и все посмотрели в сторону Хвана. Тот виновато оглядел парней и негромко произнес: — Если честно, я не против. Что-то новенькое в нашей тихой гавани. На него можно будет переложить часть дел или поручить что-то, на что у нас не хватает рук. А если он хороший хён и многое умеет, он сможет научить нас чему-нибудь. — Я тоже могу многому тебя научить, — с обидой в голосе произнес Чанбин. — И я очень тебе за это благодарен, — мягко улыбнулся ему Хенджин. Продержав зрительный контакт еще пару секунд, он снова уткнулся в свой карандашный рисунок. Чанбин покраснел и отвел взгляд. За столом повисла благостная тишина, как будто бы сам Хенджин подействовал на всех парней, как кувшин валерьянки. — Да, согласен, — разрушая благостную атмосферу, громко подал голос Хан Джисон, сидящий рядом с Хенджином. — Мне кажется, нужно сначала с ним познакомиться, а потом наводить панику. Я сам не в восторге, конечно, но раз это вопрос решенный — чего тут лишний раз совещаться? Хан Джисон, он же белка, он же квокка, прозванный так из-за пухлых щечек, которые делали его похожим на хомячка, был одним из самых неоднозначных членов канпэ. С одной стороны, в быту он был рассеянным интровертом, который любил проводить время, смотря аниме. Постоянно терял или забывал вещи и неуклюже ударялся о ножки стульев. С другой стороны, когда Хан шел на дело, он превращался в настоящую рок-звезду. Харизматичный, хлесткий, дерзкий. С продуманным до мелочей планом и с набросками в голове на возможную импровизацию, он был лучшим в торговле. Он умел обаять самого скупого покупателя и уломать самого жадного продавца. Хан Джисон отвечал в Семье за торговлю оружием и за найм нового персонала. Если Сынмин искал факты, то Хан просто чувствовал интуицией, можно доверять человеку или нет. Парень был невысокого роста и не отличался накаченным телом — был просто стройным. Любил носить яркие вещи и подчеркивать разницу между широкими плечами и тонкой талией. Даже сейчас на нем была джинсовка, обрезанная на талии, чтобы всем был видел изящный переход от широкой груди к бедрам. Его рот был похож на маленькое сердечко и, в сочетании с пухлыми щеками, если он хотел казаться милым и безобидным, у него это получалось лучше всех. В ответ на риторический вопрос Джисона, с места между Чанбином и Сынмином, где сидел Феликс, громко заиграла трендовая музыка из тик-тока. — Ты. Блять. Издеваешься, — Хан резко встал на ноги и подался вперед, с громким хлопком опираясь ладонями о стол. — Случайно вышло, простите, — Ли Феликс лучезарно улыбнулся Банчану и перевел взгляд на белку, не переставая добродушно улыбаться, — сядь, пока я ноги тебе не сломал. Пожалуйста. Ли Феликс по возрасту был младше Хана, но знал, что на гонор квокки действуют только прямые угрозы. А еще они были хорошими друзьями и угрозы Хана можно было не воспринимать всерьез. Сам Ли держался как можно дальше от любой мокрухи, предпочитая крышевать корейские СМИ, включая любую работу с соцсетями. Тренды, новости, общественное мнение. Феликс играючи управлялся со сложной массовой информацией, направляя общественное мнение целой страны. Он топил необходимых кандидатов на выборах, устранял неудобных звезд и продвигал тех, кто выказал Семье уважение. Он выглядел как студент старших курсов, который еще не прошел кризис взросления: худой и жилистый, носил синие волосы по плечи, рваные джинсы, пирсинг на брови, куча ювелирных украшений — на каждом пальце по кольцу. Однако лицо было действительно ангельским — мелкие мягкие черты лица в форме сердца, настоящий бейби-фейс. Милый. С этой внешностью резко контрастировал его голос: низкий бас заставлял помещение каждый раз вибрировать, когда Ли открывал рот. Феликс и вправду был самым добродушным членом канпэ. Он никогда не убивал, стрелял в человека всего пару раз и то — для самообороны. Из насилия Феликс предпочитал тхеквон-до, по которому успел по юности набрать 63 медали. Но никогда не доводил дело до серьезных увечий. — Идиот, ты пока свои нунчаки расчехлишь, тебя уже настигнет мой девятый калибр, — со смехом парировал Джисон. — Что ты думаешь о новеньком? — Что тут думать? Ситуация стрём. У этого чувака даже толком интернет-следа нет. Я пробил только фотки с окончания школы в Кимпхо да пару видео с его котами. Вроде с его котами, — Феликс потер подбородок, на манер сидящего рядом Чанбина. Сынмин вскинул брови. Хенджин недовольно цыкнул, все еще рисуя. Он был заядлым собачником. Банчан, до этого спокойно наблюдавший за происходящим, лениво встал. От его спокойного, но строгого взгляда, Джисон, до этого все еще стоявший, опершись на стол, медленно сполз обратно на место. — Если вы еще раз на общем совете. В таком тоне. При мне. Позволите себе так разговаривать, ноги переломаю всем я, — он говорил, делая паузы на словах, которые особо хотелось подчеркнуть. На лице у лидера не было ни тени улыбки. Парни очень заинтересованно принялись рассматривать стол, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Только Ким Сынмин беззастенчиво рассматривал парней, будто вбирая с их лиц интересную для него информацию. Не то чтобы лидер когда-либо доходил до настолько суровых мер. Бить — бил. Но не до серьезных увечий. Наказывал опасными заданиями, с которых можно было не вернуться. Но всегда отправлял кого-нибудь на подмогу. Но меры своего отца Банчан применять не хотел. Члены семьи его действительно уважали, беспрекословно признавали его авторитет, были ему благодарны за ту жизнь, которую он им подарил, и не хотели его как-либо расстраивать. Поэтому в канпэ царила по большей части самодисциплина. Все пальцы рук членов Стрей Кидс были целы. Лидер гордился таким положением дел. Да, он был физически силен и действительно смог бы притворить свои угрозы в жизнь. Но что стоит авторитет, завоеванный одним лишь страхом? Такой авторитет ускользает из рук, как только появляется чуть более сильный. А таких всегда предостаточно. Банчан не был самым красивым или самым высоким: по росту он едва доходил Хенджину до подбородка. Однако его подача себя, походка, взгляд и поведение: все в нем выдавало лидера. Серьезные внимательные карие глаза, большой нос, напряженные губы. Широкая спина, сильные ноги и твердый пресс выдавали ежедневные тренировки. Одевался он неброско, любил уличный стиль или простой костюм-двойку без изысков. Укладывать волосы ненавидел, поэтому ходил с короткой стрижкой. Украшения не любил, родные черные волосы не красил, а на ногах даже с костюмом, можно было увидеть исключительно кроссовки одной и той же фирмы. — Пора знакомится, — кинул он парням, направляясь к двери. Те, невольно выстроившись по возрасту от старшего к младшему, послушно последовали за ним.