***
Элайзу удивило, как быстро пролетел октябрь за слежкой за Малфоем и попытками прочитать практически каждую книгу в библиотеке в дополнение к учебникам. Но не только неутолимая жажда знаний не давала ей покоя, у неё появились обязательства перед своим двором.***
«Они так не похожи на остальных», — размышляла Элайза, пока профессор Флитвик рассказывал о чарах левитации. Пока их было лишь трое, но Элайза знала, что уже сейчас их тандем был весьма устрашающим. Нотт и Забини имели большое влияние как наследники знаменитых родов, и чем больше она узнавала их, тем больше понимала, как ей повезло, что именно они присоединились к ней, хотя она ненавидела полагаться на удачу. Нотт был серьёзным мальчиком, тихим, но определённо не был скромником, и, когда они с Элайзой обсуждали свои дальнейшие планы, она пришла к выводу, что он блестящий тактик. Самой Элайзе ещё только предстояло обыграть его в шахматы. Также она узнала, что он живёт со своим дедом и, очевидно, не очень счастлив, но девочка не стала совать нос в чужие семейные дела. Если Нотт почувствует, что хочет открыться ей, он придёт к ней и сам всё расскажет. Мальчик был уверен в себе, но никто не мог отрицать, что он был сдержан, пугающе сдержан. В этом он был очень похож на неё. Забини же был открытым и харизматичным, и по крайней мере часть проявляемого им дружелюбия не была ложью, а ещё он умел говорить с людьми так, что они открывали ему любые свои секреты. Это было действительно потрясающе. Забини не был таким сдержанным, как Нотт, и получал огромное удовольствие, доводя Элайзу до белого каления, будь то случайный физический контакт или нескончаемый поток нелепых слов и выражений, который он не мог удержать. Впрочем, она не возражала против его присутствия. Ни его, ни Нотта. На самом деле она даже задумалась, что они, может быть, станут друзьями. – А теперь не забудьте о плавном движении запястья, которое мы с вами отрабатывали, — пропищал Флитвик, вырывая Элайзу из размышлений. Она обменялась насмешливым взглядом с Забини, пока профессор продолжал обучать студентов заклинанию, которое Элайза научилась применять ещё в шестилетнем возрасте. Судя по скучающему выражению лица Нотта и рисующему что-то у себя тетрадке Забини, они были с ней того же мнения. Флитвик дал добро на практику заклинания, и гриффиндорцы сразу же начали яростно размахивать палочками. Какое-то время Элайза с презрительной усмешкой наблюдала за их потугами, но ей быстро это наскучило, особенно, когда она услышала, как Грейнджер начинает очередную утомительную тираду. Элайза взяла палочку и равнодушно взглянула на своё перо. – Wingardium Leviosa, — чётко произнесла она, небрежно взмахнув палочкой и улыбнувшись, когда почувствовала, как магия пронеслась сквозь неё. Она с первой попытки подняла перо в воздух, заставляя его танцевать по кругу, а затем поднесла к спящему Нотту и пощекотала его под носом, мягко ухмыльнувшись. Мальчик подпрыгнул, чуть не упав со стула, а Забини рассмеялся, после чего Элайза снова взмахнула палочкой, и перо Забини отвесило ему «пощёчину». Оба мальчика посмотрели на неё одинаково обиженно, что заставило Элайзу тихонько рассмеяться. – За что? — устало вопросил Нотт и застонал, на что Элайза пожала плечами и улыбнулась. – О, превосходно, мисс Поттер! Десять очков Слизерину. Элайза со скромной улыбкой приняла похвалу и опустила перья обратно на стол. А когда перо Малфоя вспыхнуло от его ярости, Элайза не стала смеяться над его неудачей. Вместо этого она вежливо предложила помощь. Малфой приобрёл малиново-красный оттенок, отчего девочка незаметно ухмыльнулась.***
Вечером этого дня студенты направились в Большой Зал на празднование Хэллоуина. Элайза понимала, что должна грустить в этот день, ведь, в конце концов, одиннадцать лет назад погибли её родители, погибли, спасая ей жизнь, но Элайза чувствовала всего-навсего некоторую отстранённость. Она слышала истории о Джеймсе и Лили Поттер, но всё же не чувствовала к ним тепла. Элайза провела большую часть своей жизни, мечтая о семье, но при каждой упущенной возможности она осознавала, что всегда будет одна. Джеймс и Лили Поттер не сделали ничего, чтобы изменить эту суровую правду. Элайза села на своё законное место за столом в окружении Нотта и Забини, разглядывающих безвкусные украшения. Под потолком летали живые летучие мыши, а среди парящих свечей были подвешены тыквы. На неё всё это не произвело совершенно никакого впечатления. – Я не думала, что волшебники празднуют Хэллоуин, — сказала Элайза и сморщила нос, заметив налетевших призраков, желающих по-видимому присоединиться к празднованию. – Ты не знала? — недоверчиво спросил Забини. – Я жила в маггловском приюте, — сухо ответила она, возвращаясь к наполнению своей тарелки. Мальчики, слава Мерлину, адекватно восприняли эту новость. Забини несколько секунд смотрел на неё, а затем повернулся к Нотту. – Объясни ей, — прошипел он, и Элайза слегка улыбнулась, когда Нотт застонал, будто Забини только что попросил его достать ей звезду с неба. – Большинство волшебников не празднуют Хэллоуин, это новая традиция, которая... — начал он, но в Большой Зал внезапно ворвался Квиррелл. – Тролль в подземелье!!! — завопил он. — Тролль в подземелье!!! Подумал, вы должны знать... — на выдохе произнёс он и тут же потерял сознание. Зал охватила паника, и шум не утихал, пока Дамблдор не объявил магически усиленным голосом: – Никакого крика и паники! Старосты, выведите своих учеников обратно в общие комнаты. Учителя пойдут со мной в подземелье. – Сядьте, — приказала Элайза, когда её однокурсники поспешили выполнять приказ директора. Все посмотрели на неё с одинаковым выражением замешательства, даже Нотт и Забини, которые, как она думала, окажутся умнее остальных. — Мы не пойдем в наши общие комнаты, которые, если вы не забыли, находятся в подземелье, пока там бродит тролль, — объяснила она, внимательно оглядывая ребят. Все, казалось бы, успокоились, даже Малфой. В этот момент к ней подошёл Люциан Боул, пятикурсник, кажется. – Во что ты играешь, Поттер? Директор сказал нам идти в нашу общую комнату. – Наша общая комната в подземельях, не так ли? — медленно проговорила Элайза. На лице Боула отразился ужас, и он поспешил сообщить о своём «открытии» королю Слизерина, Роули. Вскоре все слизеринцы снова расселись за столом. – Что вы делаете? — яростно зашипел Снейп, отрываясь от разговора с другим профессором. – Наша общая комната в подземелье, сэр, — произнёс Роули. Снейп, казалось, не знал, что делать с этой информацией, и несколько мгновений стоял в ступоре, прежде чем кивнуть. – Оставайтесь здесь и держите младшекурсников подальше от двери, пока учителя не вернутся, — приказал он, развернулся, мельком взглянул на Элайзу, будто именно она была причиной этого странного проишествия, и вышел из Зала. – Итак, Хэллоуин? — протянула Элайза, поворачиваясь к Нотту, он тихо усмехнулся. – Как я уже говорил, Хэллоуин — это новая традиция. Волшебники никогда не отмечали праздники магглов. Вместо Хэллоуина мы праздновали Самайн. – Вы следите за колесом года? — с любопытством спросила Элайза. Нотт удивлённо проморгался. – Официально — нет. Самайн, как и Йоль, всегда отмечался абсолютно всеми семьями без исключений, а малые праздники, такие как Белтейн и Имболк, обычно отмечались семьями с более тёмными наклонностями, традиционалистами. Ритуалы обеспечивали нам более глубокую связь с нашей магией, подпитывали наши силы, кроме того, таким образом мы благодарили Магию, которая обеспечила нам нашу силу. – А что же сейчас? — спросила Элайза, потому что сейчас всё это было явно не так, ведь она даже не могла найти информацию об этом. – Магглорождённые стали чувствовать себя неуютно из-за наших ритуалов, большинство из них были настроены против магии крови, и это начало вызывать некоторое напряжение. Ритуалы стали более безобидными, некоторые даже запретили, но всё вернулось на круги своя... — Нотт остановился, неловко прикусив губу. — Всё вернулось на круги своя, когда Тёмный Лорд начал свой путь к власти, и началась война, которую назвали войной Света против Тьмы. А демонизировать Тьму было выгодно, поскольку Тёмный Лорд постепенно сходил с ума. – Ты не можешь так говорить, Нотт! — неожиданно резко выпалил Малфой, присоединившись к разговору. – Мы все знаем, что это так, Малфой. Тёмный Лорд к концу войны был уже не тот, что из рассказов моего деда, — так же резко ответил Нотт. Интересно… Элайза обязательно подумает об этом позже. А сейчас она хотела услышать продолжение. Девочка откашлялась и жестом попросила Нотта продолжить рассказ. – После поражения Тёмного Лорда пропаганда Света распространилась повсюду, — сказал он, старательно не глядя в её сторону, а точнее на её шрам в виде молнии. — Не помогло и то, что большинство сторонников Тёмного Лорда были из очень влиятельных семей. На войне мы понесли большие потери, поэтому больше некому было бороться за наши традиции, а маглорождённые и полукровки начали лоббировать запрет на тёмную магию и наши ритуалы, и вскоре мы были вынуждены поклоняться Магии втайне, как преступники, — горько закончил Нотт. – Вот почему существует эта вражда между маглорождёнными и чистокровными, не потому что у них грязная кровь, а потому, что они оскверняют наши традиции, — вмешался Забини, который выглядел необычно серьёзно. – И поэтому я не смогла найти никакой информации по этой теме? Потому что это незаконно? Слизеринцы угрюмо кивнули, даже старшекурсники слушали их разговор и теперь смотрели на неё с нескрываемым любопытством. – Кто-нибудь знает, как проводить ритуалы Самайна? — спросила Элайза, обращаясь уже ко всем студентам факультета. Они неловко заёрзали. Наконец, Маркус Флинт кивнул в знак согласия. – Если я найду безопасное место, где нас не поймают, ты научишь меня? Элайзу крайне позабавили удивлённые взгляды, направленные на неё со всех сторон. Они должны знать, что она никакая не предательница крови. – Хорошо, Поттер, — согласился Флинт, несмотря на то, что он был совершенно сбит с толку всем этим разговором. Элайза кивнула самой себе. У неё появилось много поводов для размышлений.***
Случай с троллем был единственной темой для разговоров в начале ноября. Тролль чуть не убил девчонку Грейнджер: она бы погибла, если бы не появился Уизли и каким-то образом не сбил тролля с ног. Хотя верилось в это с трудом. Элайза обнаружила, что почти все её мысли были заняты Самайном. Её невероятно заинтересовали все эти ритуалы. У неё появилось такое ощущение, что она — одна из немногих, кто почувствовал связь со своей магией, особенно после нескольких недель наблюдения за неуклюжими однокурсниками. Да, всё это было очень интересно, но это далеко не всё. Во-первых, она не была согласна с запретом ритуалов. Во-вторых, почти все в Слизерине были сторонниками Тьмы, и это как раз таки соответствовало её цели — уничтожить Дамблдора. Но самым важным было то, что она узнала о Тёмном Лорде. Он не был сумасшедшим террористом, каким она его представляла, во всяком случае, поначалу, а скорее настоящим лидером с реальными целями. По крайней мере, судя по благоговейному тону Нотта и презрению, с которым он объяснял, как общественность относится к войне, это вполне вероятно. Тёмный Лорд был важен для её двора, для её последователей. А её двор был важен для неё, они были основой её власти, людьми, которым она в конечном итоге должна будет доверять. Поэтому она должна изучить больше информации о Тёмном Лорде, не привлекая внимания Дамблдора, ради которого она и создала свой образ Золотой девочки. Этого было достаточно для того, чтобы... Элайза споткнулась и быстро ухватилась за перила. Если бы не её быстрые рефлексы, она бы упала носом с лестницы. Пытаясь успокоить сердцебиение, она сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжила свой путь, но не успела она сделать и двух шагов, как снова споткнулась, врезавшись в профессора Квиррелла. – На вашем месте, я бы следил за тем, куда направляетесь, мисс Поттер, — сказал он, вежливо улыбнувшись. Элайза изучала его несколько мгновений, изобразив смущённую улыбку, и произнесла: – Конечно, профессор, прошу прощения. Они ещё немного постояли, молча глядя друг на друга. – Я должна идти, сэр, мне нужно попасть на матч по квиддичу, — сказала она. Квиррелл ещё несколько секунд потоптался на месте, но всё же отошёл в сторону. – Конечно, мисс Поттер, не буду вас задерживать. Элайза прошла мимо него, уверенно шагая по коридору и мысленно прокручивая этот разговор. Он ни разу не заикнулся... А ещё, Элайза была уверена, что заметила алые всполохи в его глазах. Как любопытно… ✁ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Его действительно заинтересовала эта девчонка, Поттер. Пророчили, что она станет его главным врагом, Золотой девочкой Света, но всё же она попала в Слизерин. Обаятельна и чрезвычайно умна — так отзываются о ней профессора, но Лорд Волдеморт заметил в глазах девочки кое-что ещё. Что-то необычное, что выделяло её среди сверстников. Да, она была интересной и совсем не такой, какой он её себе представлял. Но это не спасёт ей жизнь. Он Тёмный Лорд Волдеморт, он победил даже саму Смерть, и его не остановит какая-то девчонка. Нет, он вернёт себе своё тело и былую славу, и тогда, так или иначе, девочка умрёт. Он позаботится об этом. ✁ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Если Забини или Нотт и заметили её странную привычку постоянно держаться за перила в последнее время, то не стали об этом упоминать. Вероятно, они списали это на её паранойю и оставили всё как есть. Может быть она действительно становится параноиком? Но ей казалось, что лучше всё же рассчитывать на худшее развитие событий и позже быть приятно удивлённой, чем наоборот.***
Они с Ноттом сидели в слизеринской гостиной. Со стороны казалось, что они увлечённо играют в шахматы, но на самом деле они подслушивали студентов, тоже сидящих в гостиной, особенно шумную команду по квиддичу. – Ладья на B5, — нараспев произнесла Элайза, делая вид, что изучает доску, и прислушиваясь. – Кстати, я слышал, что близнецы Уизли пробрались в коридор третьего этажа и наткнулись там на цербера, который напугал их до полусмерти. – Цербер? Да ладно, у Дамблдора нет причин держать в школе кого-то подобного. Элайза вернула своё внимание к доске: Нотт только что поставил ей шах и мат. Вздохнув, она опрокинула своего короля, и они начали игру заново. Цербер? Зачем Дамблдору держать в школе такую громадину? Особенно в запретном коридоре третьего этажа, как будто он там что-то охраняет... Хагрид, кажется, говорил, что взял что-то в Гринготтсе в тот день, когда было взломано то самое хранилище. Нет более безопасного места в мире, чем Хогвартс. Так говорят все, так что, если... Её размышления были прерваны, когда дверь гостиной распахнулась, и вошёл Забини. Не было ничего странного в том, что его не было с ними в гостиной, поскольку Элайза знала, что он проводит много времени, устанавливая связи со студентами других факультетов, но... Его походка была неровной, и, когда он подошёл ближе, Элайза заметила у него синяк под глазом и засохшую кровь под носом. – Кто это сделал? — потребовала она, немедленно вставая. Разговоры вокруг них тут же затихли, но она не обратила на это внимания. – Кто. Это. Сделал? — повторила она с расстановкой, чувствуя, как ярость заклокотала в ней, а рука с палочкой опасно задёргалась, но Забини упорно молчал. Однако под её пристальным взглядом он, казалось, слегка поник. – На меня напал какой-то тупой гриффиндорец, забудь, — пробормотал он раздражённо. Очевидно, его гордость тоже пострадала. – Назови мне его имя. Забини какое-то время смотрел на неё непонимающим взглядом, но, увидев выражение её лица, слегка занервничал. – Это был... Это был Кормак Макглагген, — с горечью признался он и плюхнулся в кресло, которое только что занимала Элайза. Она кивнула в знак благодарности, чувствуя, что её снова охватывает холодная ярость. Она не ощущала такого с тех пор, как Малфой бросил ей вызов месяц назад. – Кто-нибудь, принесите ему какой-нибудь целебный бальзам, — приказала она, и Терренс Хиггс тут же вскочил и поспешил за ним. — И ещё, кто-нибудь знает, где сейчас находится этот Кормак? – Он загнал меня в угол на втором этаже, — сообщил Забини, поморщившись от боли. – Вероятно, ты сможешь перехватить его до того, как он вернётся в гриффиндорскую башню, — рассеянно заметил Нотт, как будто говоря о погоде, а не о планах Элайзы покалечить человека. Элайза кивнула и мигом выбежала из общей комнаты.***
Девочка спряталась в пустом классе, ожидая, когда Маклагген пройдёт мимо. Он громко шагал по коридору в полном одиночестве с глупой самодовольной улыбкой на лице, и Элайза поклялась, что заметила кровь на костяшках его пальцев. Когда он оказался прямо напротив двери в класс, Элайза тихонько произнесла: «Рetrificus totalus», и он с громким стуком повалился на пол. Она втащила его в класс, выудила палочку из кармана, связала и только потом сняла обездвиживающее заклинание. Маклагген начал бороться с верёвками, громко проклиная её на чём свет стоит. – А теперь, Кормак, у меня к тебе несколько вопросов, — произнесла она насмешливо. – Чего ты хочешь, сумасшедшая стерва?!! — закричал он, отчаянно брыкаясь. Элайза мягко надавила ногой ему на горло, и он мгновенно затих. – Нет необходимости кричать, я просто хотела узнать, не ты ли избил первокурсника со Слизерина, — обманчиво спокойно поинтересовалась она. – О-о чём ты? Неужели он всё рассказал? — злобно зарычал он, но снова замолчал, когда Элайза усилила давление на его горло. – Значит, ты тогда действительно напал на него? — ещё раз переспросила она. – Он заслужил это, я преподал ему урок... – О, Кормак, — перебила она его, — тебе стоило получше подумать над ответом. Теперь я преподам урок тебе. Элайза присела на корточки и оказалась лицом к лицу с жалким гриффиндорцем, смакуя выражение страха в его глазах. Он снова попытался вырваться. – Я научу тебя держать руки подальше от того, что тебе не принадлежит. Элайза взяла его за руку и поднесла палочку к его пальцу. – Circumrota, — тихо произнесла девочка, зачарованно наблюдая, как палец вывернулся под неестественным углом, и раздался щелчок. Кормак взвыл. Затем она повторила этот процесс с остальными пальцами, а её ухмылка становилась всё шире с каждым разом, когда она снова и снова слышала хруст костей и его болезненные крики. Наконец, она освободила его от пут, и он сразу же свернулся в клубок, как побитый пёс. Элайза наклонилась к нему ближе, её ядовито-зелёные глаза встретились с его водянистыми. – Теперь ты отправишься к мадам Помфри и скажешь, что сломал пальцы, ударившись о стену, и ни в коем случае не упомянешь меня и никогда больше не прикоснёшься к моим слизеринцам. Иначе я не ограничусь лишь пальцами, ты меня понял? — спокойно объяснила она, небрежно вертя палочку в руке. Он кивнул, всё ещё подрагивая. Элайза мило улыбнулась и вышла из комнаты, оставив Кормака позади. Она даже не нарушила комендантский час.***
На следующий день за обедом о Кормаке поползли слухи. Казалось, никто не купился на его оправдание «ударился об стену», но пока не было другой информации об этом происшествии, всё было в порядке. Остальные слизеринцы весь день нервно поглядывали на неё, и Элайза была уверена, что заметила в их глазах какое-то неохотное уважение. Когда Кормак, наконец, появился в Большом Зале, проведя ночь в лазарете, Элайза мягко улыбнулась ему и с удовольствием наблюдала, как быстро бледнеет его лицо. Забини и Нотт, сидевшие рядом, переглянулись, наблюдая за происходящим. – Поттер, — начал Забини неуверенно, и Элайза с любопытством оглянулась, — спасибо, немногие поступили бы так, как поступила ты. – Я всегда забочусь о том, что принадлежит мне, Забини, — ответила она, усмехнувшись. – Блейз, — поправил он, улыбнувшись ей. — Я думаю, мы уже можем называть друг друга по имени, не так ли? Элайза счастливо рассмеялась. Нотт же покачал головой и вернулся к чтению своей книги. – Почему ты выглядишь таким разочарованным, Тео? — поддразнила его девочка, но Нотт снова попытался проигнорировать их. – Да, Тео, расслабься... Но Блейз не договорил: Тео ударил его учебником по голове. Она улыбнулась, наблюдая за ними. Она всегда будет защищать то, что принадлежит ей. Она всегда будет защищать Блейза и Тео.