Crime and Punishment.

Минуту. Целую минуту Осаму смотрел в его глаза, пытаясь понять в чем собственно дело. —Погоди... Ты ведь работник этого места. Так почему ты так говоришь? - язык заплетался от ошеломления, круглые глаза все еще смотрели на него. Дазай, словно кот, которого напугали резким звуком. Он заговорил неуверенно и скорее по-детски. —Ты прав, я работаю здесь. Ты точно не собираешься заказывать что-то, а ещë ты стоишь около моей куртки. - рыжий парень кивнул в сторону крючка на стене, на котором висела кожанная куртка. Осаму повернул голову и поднялся на прямые ноги, смотря на юношу сверху, и слегка щурясь. Он пытался разглядеть его бейджик на фартуке. Пришлось слегка наклониться. —Значит тебя звать Накахара. Я сразу понял, что ты неместный. У тебя вырез глаз, как у меня. Чуя Накахара был невысокого роста, но далеко не тощим мальчишкой. Скорее тело было сильным, а характер явно еще сильнее. —А тебя Осаму Дазай. - на это парень лишь слегка улыбнулся, сжимая ручку своего футляра. —Уже рассказали? Значит у меня все шансы? Накахара обернулся, рассматривая нескольких человек в ресторане пару секунд, а затем посмотрел в глаза Осаму. —Прошлого музыканта уволили за то, что тот пришел нетрезвым. Меня просили узнать не против ли ты начать работать именно сегодня? —Сегодня? Нет, я на это и надеялся, если честно. —Чудно, тогда это я заберу и передам кому следует. - двумя пальцами, довольно ловко, рыжий забирает документы парня, свернутые в кармане. - пока постой здесь. С этими словами он спокойно уходит за дверь около барной стойки. Осаму стоит пару минут на месте, а затем обращает снова внимание на куртку, которая висит около него. Футляр со скрипкой кладется на пол. Легкая ухмылка расползлась по лицу, и он просовывает пару пальцев в карманы чужой одежды. —Посмотрим, что из себя представляет этот наглый лис. Ничего не насщупав в левом кармане, кроме мятной жвачки, парень полез в правый. Там то было уже что-то поинтереснее.. Тут же Дазай чувствует чьи-то руки на шее сзади. —Ай-яй-яй-яй.. Отпусти-отпусти.. —Положи гандон на место. —Кто такие вещи вообще носит с собой..? —Ну явно не вы, пидоры. Живая музыка это всегда красиво. Звук поющей скрипки, прелестные переборы нот фортепиано. А виолончель в мажоре? Партии Рахманинова на пианино? Боже, рай для Достоевского. Ох, как в детстве этот мальчишка обожал театры. Особенно выступления музыкантов, людей струнных. Как-то раз Федор поспорил со своим отцом: "струнный ли инструмент — фортепино?". Кто не знал, но это весьма необычный инструмент. Звук нот исходит от ударов молоточков по струнам. Так что фактически фортепиано — инстумент и клавишный, и струнный, и ударный. Достоевский уже и не помнит кто из них тогда выиграл и вообще выиграл ли кто-то.. —Сегодня выступление твоего одноклассника, ты пойдешь посмотреть? —Одноклассника? —Да, тот мальчик, который на 4 месте в списке по успеваемости в школе. Он выступает с игрой на скрипке. Не помню что тогда было... Я увидел это так давно и так недавно. Это были другие чувства, нежели до этого момента. Когда я вошел в зал, а мой отец посадил меня рядом на сиденье в четвертом ряду большого зала. Затих шум и с ним погас свет. Открылся занавес. —Фридерик Шопен "Nocturne no.20 in C# minor" в исполнении кандидата в музыкальную консерваторию Осаму Дазая. Прожектор осветил низкого мальчишку, лет десяти, который неподвижно стоял и смотрел куда-то в даль задних рядов. Он закрыл глаза, и кажется был слегка чем-то расстроен. Полилась музыка... Боже, какой восторг! Фёдор был удивлен. Будто совершая грех, широко расскрыв глаза и смотря на мальчика, слушая каждую ноту. Это была просто виртуозная игра, смычок двигался плавно, а пальцы переходили по струнам быстро и ловко. С каждым подергиванием пальцев и "вибрато", у Достоевского сжималось от чего-то сердце. Но игра закончилась и смычок упал на пол. Должно быть это было сделано специально, но Осаму смотрел на него так ненавистно. —Федор-сынок.., почему ты плачешь? Пальцы точно сели на смычок, а подбородок лёг на подставку. Дазай вздохнул и посмотрел на струны, играя чистую ноту "фа". А затем он остановился. Полилась нота следующая и следующая. А вместе с этим ожила и игра. Осаму закрыл глаза, стоя прямо, с закрытыми глазами, играя Чайковского "Лебединое озеро". Игра шла недолго, но когда парень остановил свою правую руку и открыл глаза, то увидел перед собой Накахару, который равнодушно осматривал его. На его тонких губах выросла легкая усмешка. —Чайковский кстати тоже был... —Да не гей я!