По-крупному

Больше всего на свете Гэвину сейчас хотелось свалить из участка. Наплести Фаулеру что-нибудь о дерьмовом самочувствии. Спихнуть маячащий на горизонте допрос Хиккса на Миллера. Уехать — вот просто взять и уехать, пока он ещё был в состоянии контролировать себя; Гэвин вовсе не был уверен в том, что справится с этим, когда столкнётся с Ричардом в отделе. Но это ведь будет бегством. Очевидным и неприглядным бегством — от тебя. И я не хочу давать тебе право меня этим уколоть. Пришлось остаться. К тому же расследование продолжалось даже несмотря на то, что Гэвин больше не ощущал в себе ни сил, ни желания заниматься им. Теперь это становилось делом принципа — припереть Ричарда к стенке. Заставить рассказать ему всё. Вынудить посвятить Гэвина во все подробности и все детали, пускай для этого потребуется очередной шантаж. В конце концов, их отношениям уже не навредило бы даже это. Шея горела. Первым делом Гэвин зарулил в толчок — и долго пялился на своё растрёпанное отражение в зеркале мужского туалета. Видок был тот ещё. Ричард потрудился на славу: на коже под подбородком не было живого места. Нахера, ну вот нахера было это делать, если потом он снова отступил и нассал Гэвину в уши своими «этого не должно было произойти»? К чему была эта демонстрация собственничества, которую Стерн уничтожил своим поведением сразу после? За одним шагом ему навстречу следовал десяток шагов назад — в этом был весь Ричард, и Гэвина это уже доебало. — Ублюдок, — прохрипел он, выкручивая кран на максимум. — Ебучий кусок гов… — Репетируете речь, детектив? Гэвин окаменел. По всей видимости, за шумом воды и собственного голоса он умудрился прослушать звук скрипнувшей двери кабинки; ничем иным появление этого человека в сортире не объяснялось. Какого хрена… Ну почему, блядь, именно ты? Грёбаный Коннор Стерн в зеркале кивнул ему. Встал рядом, у соседней раковины. Включил воду. Принялся мыть руки. — Ты хули… здесь делаешь? — просипел Гэвин, враз лишившись голоса. Коннор знакомо вскинул брови — совсем как брат. — В туалете? — вежливо уточнил он. — Мне правда нужно отвечать на этот вопрос? Нет, уёбок, подумал Гэвин с отчаянием и бешенством, адресованными не ему, в моей жизни. Что. Вы. Оба. В ней. Забыли? А вслух у него не нашлось даже ответной колкости. Гэвин покачал головой. Выкрутил кран, вытер руки бумажным полотенцем. Взгляд Коннора — его отражение в зеркале — сосредоточился на его шее, потом поднялся к лицу. Задержался на искусанных губах, прошёлся по взъерошенному ёжику волос. — Что? — раздражённо спросил Гэвин, комкая в пальцах несчастную салфетку. — Я всё пытаюсь понять, — задумчиво проговорил Коннор, — что же в вас такого. Это… Это было странно. И в этом был подтекст. — Чё ты несёшь? — опешил Гэвин. А Коннор только улыбнулся ему — дружелюбно, но пусто, так, словно бы смотрел сквозь него. — Не берите в голову, детектив Рид, — мягко произнёс он. — Мысли вслух. — А. Ясно, — Гэвин вдруг ощутил такую чудовищную усталость от обоих Стернов, от их ебучих игр, от недомолвок и намёков, которыми они захламляли ему голову, что ему резко расхотелось что-либо спрашивать или узнавать. Что-либо, кроме, разве что… — Это ты подослал ко мне Хэнка? Коннор по-птичьи склонил голову набок. — Возможно, я высказал лейтенанту Андерсону некоторые свои опасения касательно ваших взаимоотношений с моим братом, — ответил он так бесстрастно и так ровно, будто тоже — совсем как Ричард — считал себя вправе превращать жизнь Гэвина Рида в блядский цирк с конями. — Возможно? — Гэвин швырнул скомканное бумажное полотенце в мусорное ведро. — Вас это задело? — в очередной улыбке Коннора Стерна искренности было не больше, чем в нелепых отмазках похитителя дамских сумочек. — Поверьте, я не преследовал цели оскорбить вас. Я лишь беспокоился о Ричарде. Да ты же такой же как он, осознал Гэвин с изумлённой яростью. Отбитый на всю тыкву бессердечный мудак, обожающий поучать других. Надо же, а я-то думал, что главный из вас двоих он. — Не думаю, что тебе стоит переживать, — выплюнул он вслух; губы отчего-то дрожали, — твой блядский братец прекрасно справляется с тем, чтобы вести себя как конченная мразь. — Да, — отстранённо подтвердил Коннор. — Как и вы. Ах ты ж говнюк. Бешенство обожгло Гэвину внутренности, выело, вывернуло наизнанку. Он подступил ближе к Стерну, сграбастал его за джемпер, встряхнул, почти врезал… Коннор смотрел на него спокойно, с насмешливым ожиданием удара. Не двигался, не вырывался, не защищался. Совсем как Ричард. А потом прошептал: — Ну же, детектив. Сделайте то, чего вам так хочется. Почти с издёвкой. Гэвин с глухим ругательством разжал пальцы. Коннор снова лживо улыбнулся и небрежно пригладил помявшийся воротник-стойку, выглядывающий из-под джемпера крупной вязки. — Возможно, рано или поздно до вас дойдёт, что вы стреляете себе в ногу тем, насколько импульсивны ваши порывы, — сдержанно проговорил он. — И чем раньше это случится, тем лучше — в первую очередь для вас. Сука, сука, сука! Ещё один Стерн, считающий, что знает, как для него лучше! Как же Гэвин его ненавидел. Как же Гэвин хотел ему въебать, расквасить ему рожу, сломать ему нос! — Ты что, угрожаешь мне, ублюдок? — вкрадчиво спросил он, сжимая руки в кулаки. Коннор покачал головой: — Пока нет. — «Пока»? Тяжёлый вздох, изданный Стерном, был до того прочувствованным, что можно было подумать, будто это Гэвин ходил за ним по пятам и выедал ему мозг чайной ложечкой. — Воспринимайте это как дружеский совет, — выдал Коннор с дружелюбием мясника. — Я бы рекомендовал вам научиться держать себя в ру… — Я не спрашивал твоего сраного мнения, — перебил его Гэвин, впиваясь короткими ногтями в мякоть собственной ладони. — И не просил меня, блядь, анализировать. Почему ты не можешь просто от меня отъебаться? Почему вы оба не можете? Столкновение их взглядов было похоже на бой без правил. Гэвин не моргал так долго, что у него заслезились глаза. — Вам стоит понять, что я не ваш враг, детектив, — наконец терпеливо произнёс Коннор, первым разорвавший этот зрительный контакт. — Но я могу стать им. И стану, если вы продолжите играть с моим братом. — В каком смысле игра… — начал было Гэвин, но в это самое мгновение дверь скрипнула, и на пороге возник тот, кого он хотел сейчас видеть ещё меньше, чем Коннора. В миллиарды раз меньше. Ричард Стерн окинул их живописную композицию взглядом: медленно, будто фотографируя по кадру — то, как близко они стояли друг к другу, то, какое у Гэвина было красное лицо, то, как он сжимал руки в кулаки, и то, как помялся ебучий воротник рубашки Коннора. — Что здесь происходит? — холодно спросил он наконец; в его голосе была ледяная ярость, и Гэвин поначалу подумал, что она направлена на него, но Ричард неожиданно выплюнул: — Что это значит, Коннор? Коннор встретил его вопрос со стойкостью, граничащей с вызовом. Гэвин не понял того безмолвного поединка взглядами, который произошёл между Стернами, но какие-то доли мгновения спустя Коннор пожал плечами и сухо ответил: — Кто-то должен призвать вас к рассудку. «Вас»? Гэвин не знал, что его больше изумило — это «вы», включающее, видимо, для разнообразия, не только его, но и Ричарда, или тон, которым Коннор произнёс это. Тон, на который он никогда не считал Коннора способным. Ричарда — да, пожалуй, ему хорошо давались эти резкие нотки, похожие на свист пуль. А вот его брата… Куда же вдруг запропастился милашка Конни, очаровавший весь отдел? Я так и знал, что всё это время ты был чёртовой фальшивкой. Гэвин непременно ляпнул бы это вслух, если бы Ричард не процедил: — Я просил тебя не лезть в это. Не лезть во что? — Да, — откликнулся Коннор глухим эхом, — просил. Но ещё ты сказал, что справишься. Что всё под контролем. Вот это, Ричи, — он кивнул в сторону Гэвина, и того передёрнуло, — не похоже на ситуацию, в которой ты контролируешь хотя бы что-то. Да в чём, блядь, дело?! — Знаете что? — выхрипел Гэвин, и Стерны взглянули на него так, будто только теперь вспомнили о том, что он тоже присутствовал при их семейных разборках. — Да пошли вы. Да пошли вы оба. Не втягивайте меня в свои ебанистические срачи. Воцарилось молчание, в котором Гэвин рисковал утопнуть, как в вязкой трясине. А потом Ричард пошевелился. Гэвину показалось, что он собирается что-то сказать, может, даже шагнуть к нему; но Коннор успел первым. — Единственная здравая мысль за последний месяц, детектив Рид, — прошелестел он с прежней лживой мягкостью, которой Гэвин больше не верил. — Вас это действительно не касается. Прошу прощения за некрасивую сцену. И вдруг усмехнулся, как человек, внезапно вспомнивший о чём-то чертовски забавном. Посмотрел Гэвину прямо в глаза — и отчётливо, практически по слогам, проговорил: — Кстати говоря… отличный ход с анализом ДНК. — Что… — Гэвин не был уверен, что сумел произнести это вслух; во взгляде Ричарда читалось то же изумление, от которого ему перехватило дыхание; изумление, быстро сменившееся раздражением. Это определённо было не тем, что Ричард ожидал услышать от Коннора. Это, блядь, было подписью под не произнесённым вслух «да, детектив, я знаю о расследовании, в котором не участвую, намного больше, чем вы». Но ещё это было… да нет, бред, конечно, не может быть… но почему-то эта херня прозвучала как «так держать». — Коннор, — в голосе Ричарда звенела сталь. — На два слова. Теперь он выглядел по-настоящему взбешённым — настолько, насколько было способно это ледяное лицо. Гэвин словил с этого иррациональный кайф. А-а-а-а, тебе не понравилось, что братишка нежданно встал на мою сторону, да, Ричи? — мысленно ухмыльнулся он. Знаешь, возможно, мне стоит пересмотреть своё к нему отношение. Возможно, мы даже могли бы д р у ж и т ь. Это привело бы тебя в ярость, не так ли? Стоит попробовать. — Конечно, — с лёгкостью согласился Коннор, едва ли подозревающий о внутреннем монологе детектива Рида. — Я буду в коридоре. Перед тем, как он отвернулся от них обоих, Гэвину почудилось, что тот наградил его новым взглядом — внимательным и задумчивым. Словно бы что-то понял для себя. Он вышел из туалета первым. А вот Ричард замешкался, не свалил, не сдвинулся с места даже когда за Коннором закрылась дверь. Их с Гэвином глаза встретились, и у него вновь возникло ощущение, что Ричард порывается произнести что-то очень важное. И Гэвину иррационально стало страшно. Как будто если бы Ричард озвучил это что-то, то всё изменилось бы так сильно, что Гэвин никогда не сумел бы от этого оправиться. Это было жуткое и чудовищно отчётливое чувство. — Ну, чё встал? — выплюнул он, стараясь заглушить царапающуюся у него в рёбрах тревогу. — Пиздуй за братцем, вытирай ему сопли. И пусть держится от меня подальше, ясно? Он ещё хуже, чем ты. — Что он тебе наговорил? — резковато спросил Ричард, видимо, пропустивший его пассаж мимо ушей. И сделал крошечный шажок к нему. — Не понимаю, какое тебе до этого дело, — огрызнулся Гэвин. — Или ты боишься, что Коннор, в отличие от тебя, решит всё-таки посвятить меня в подробности вашего пиздострадального задания? Непонятная эмоция, до этого прочитывавшаяся в лице Ричарда Стерна, быстро превратилась в безразличный лёд.