По-крупному

В участок Гэвин припёрся в худшем настроении из всех возможных. Единственным плюсом за весь этот отвратительно бессмысленный день, начавшийся с ледяного душа по вине Ричарда и закончившийся разочарованием, было то, что Стерн с ним в департамент не поехал. — Мне нужно проверить одну догадку, — вот что он сказал, когда кипящий от ярости Гэвин плюхнулся к нему в тачку. — Тебя подбросить? — Сам доберусь, не сахарный, блядь, — раздражённо ответил Гэвин, хотя Ричард, если начистоту, вовсе не был виноват в том, что хахаль Линды Уоррен в день убийства находился в гостях у матери в Саутфилде. Он почему-то думал, что Ричард будет его уговаривать, что Ричард его заставит, что Ричард снова улыбнётся — и одной этой улыбки, естественно, будет достаточно для того, чтобы бравый детектив Рид превратился в лужу розовых соплей. Но Ричард ничего этого не сделал. Только тяжело вздохнул — с какой-то такой усталостью, которая на мгновение отразилась на его невыразительном лице и почти заставила Гэвина спросить, когда в последний раз он высыпался, — пожал плечами и кивнул. Молча. Стоило Гэвину вылезти из машины, та тронулась с места. Гэвин провожал её взглядом, пока блестящий чёрный бампер не скрылся из виду. И потащился на автобусную остановку — его-то машина осталась возле дома. В отделе было тихо. Видать, шедшая полным ходом проверка добралась и до самых ленивых: даже Тина куда-то съебалась. Может, на вызов, может, в архив: Фаулер недавно говнился, что там срач. Удивительное дело, что Гэвину не прилетело дисциплинарного взыскания в виде уборки в этом филиале ада на земле. Не то чтобы он был в таком уж выигрышном положении по сравнению с этой перспективой здесь и сейчас, но... Всё лучше, чем дышать пылью. Джеффа на месте тоже не было. Гэвин отметил это для себя мимоходом, пока шлялся по коридорам. Сходил отлить. Выпил мерзкого кофе из автомата. От нечего делать вошёл в систему и пролистал все материалы по делу Уорренов, подшил к ним краткий отчёт по допросу Хиккса. Вообще-то это была работа Миллера, но Миллера поблизости не наблюдалось, так что Гэвин решил, что ввалит ему пиздячек за безделье чуть позже. Он не знал, как это получилось. Каким образом, за каким хуем, с какой, с-сука, радости Гэвин закрыл папку «Уоррены» и дважды щёлкнул правой кнопкой мыши по вкладке «Найнс». Ричард-который-даже-не-был-Найнсом смотрел на него с оцифрованного листа бумаги с плохо скрываемым превосходством. На фото он действительно казался совсем не таким, каким был в реальности. Слишком, что ли... — На этом фото ему двадцать шесть, — любезно сообщили у Гэвина над головой. Он подскочил так резко, что вписался коленом в стол и взвыл от боли; на глаза навернулись слёзы, сустав, судя по ощущениям, превратился в ебучее пюре, Гэвин кое-как поднялся из-за стола, отчаянно хромая, обернулся... И встретился взглядом со спокойными карими глазами Коннора Стерна. — Ты чё... м-мать твою... тут делаешь? — прохрипел Гэвин, жмурясь и массируя коленную чашечку. Коннор пожал плечами: — Работаю. Как и вы. В теории. Сейчас — с этим внимательным взглядом, с этими сдержанными интонациями — он был похож на своего блядского брата как никогда. Но потом он улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках, и чудовищное сходство смазалось, приглушилось. Отошло на второй план. Это было довольно жутко, если начистоту. — Я планировал съездить в Старбакс перед тем, как заняться оформлением бумаг, — дружелюбно сказал Коннор, когда напряжённое молчание между ними сделалось совсем уж неудобным. — Хотите, возьму вам что-нибудь? — Бля, — Гэвина пробило на истерический смех: то ли у него окончательно поехала крыша, то ли грёбаный брат мужика, поимевшего его в самое сердце и выбросившего за дверь, набивался к нему в пиздострадальные подружки. Смех оборвался вместе с этими вскинутыми бровями — до боли знакомым движением, от которого у Гэвина спёрло дыхание. И ещё — запульсировало, взорвалось, разбилось внутри нечто взрывоопасное, граничащее с бешенством. Он оскалился. Шагнул к Коннору, ещё и ещё, пока не приблизился вплотную. Тот смотрел без настороженности и без агрессии; в его глазах, не в пример более тёплых, чем у Ричарда, тоже было это смутное отражение веселья — как если бы Гэвин был цирковой собачкой, развлекающей высокопоставленных господ. Может, это выражение и заставило Гэвина склониться к самому лицу Стерна и прошептать: — Хочу, чтобы ты отъебался. Хочу, чтобы ты свалил отсюда нахер. Хочу, чтобы никто из вашей ёбнутой семейки никогда больше меня не трогал. Хочу, чтобы вы просто исчезли, испарились, оставили меня, сука, в покое. Сможешь привезти мне это из блядского Старбакса? Улыбка Коннора увяла. Даже золотистые крапинки в карей радужке будто бы побледнели. Гэвина ошпарило пронзительным чувством вины, и, возможно, именно это чувство, которое в данной ситуации испытывать должен был совсем не он, вынудило его хрипло добавить: — Просто не притрахивайся ко мне. Я сыт по горло твоим братом, его пиздежом, тобой, твоей сладкой рожей, и в особенности вами обоими, притащившимися в мой отдел, хотя вас никто сюда не звал и не просил помогать в расследовании. Фаулер может лизать вам жопу сколько угодно. А я не собираюсь. Я доступно выразился, Конрад? В глазах Коннора, несомненно знавшего, что Гэвин помнит, как его зовут, появилось новое выражение, вновь сделавшее его чудовищно похожим на Ричарда. Выражение, которое этому мягкому дружелюбному лицу не шло совершенно. Коннор усмехнулся. — Знаете, детектив Рид, — сказал он очень тихо, — я о вас наслышан. И — с непонятной интонацией: — В отделе вас не любят, вы в курсе? Смена темы была до того внезапной, что Гэвин отпрянул, запутавшись в ногах, и осоловело моргнул. Его молчание дало Коннору повод продолжить: — Вас охарактеризовали мне как вспыльчивого, неуступчивого и грубого человека, которому чуждо любое проявление эмпатии. Проще говоря, как мудака. — Ты совсем охуел? — взревел Гэвин, поперхнувшись воздухом. Коннор, оставивший его реплику без внимания, добавил, с этой своей тошнотворной фальшивой вежливостью: — Я искренне считал это преувеличением — в конце концов, мой брат не разделяет это мнение, а он хорошо разбирается в людях. В горле Гэвина что-то булькнуло. — Но даже Ричи ошибается, — закончил Коннор, печально покачав головой. — И мне жаль, что его ошибкой стали именно вы. — Какого хера ты... — Хорошего вечера, детектив. Коннор Стерн улыбнулся ему перед тем, как выйти из отдела, и эта улыбка была похожа на удар в солнечное сплетение.

***

Дело Уорренов, встрявшее в фазу мёртвой точки без малейших подвижек, естественно, не избавляло Гэвина от необходимости выезжать на прочие вызовы. Хотя он честно пытался увильнуть. До последнего отстаивал своё право ковыряться в собранных уликах, ни капли не помогающих схватить Дэниэла Хиккса за жопу. Да Гэвин был уверен, что убийца именно он! У пидораса был мотив! Его мать что, не могла напиздеть, прикрывая кровиночку? Но стандартный протокол расследования был не на его стороне, так что Гэвину оставалось только говниться на этот счёт не менее взъёбанному жизнью Андерсону, которого Коннор заставлял перелопачивать горы старых висяков в поисках совпадений по делу Грейвза. — Такое ощущение, что серийника ловим какого-то, — жаловался Хэнк Гэвину. — Но мы ж тут не совсем тупые! Если бы всплыли сходства, мы бы уже давно их нашли. — Ага, — безразлично подтверждал Гэвин, снова и снова теряясь в мыслях о Ричарде, о воспоминаниях и о фантазиях, в которых он никому бы не признался: Ричарде в рубашке с закатанными рукавами; Ричарде без укладки, с вьющимися крупными кудряшками волосами; Ричарде, не обращающем на него ни малейшего внимания; Ричарде, склоняющемуся к нему для поцелуя; Ричарде, которого он ненавидел; Ричарде, которого он хотел. — Просто жопа полная. — Ты меня вообще слушаешь? — Что? А, да. Да, конечно. Хэнк качал головой. Гэвин клятвенно обещал себе больше не грузиться по поводу того, кому не был нужен, а спустя пару минут нарушал очередную клятву. Он был до нелепого очевиден в своей никому не нужной влюблённости. К счастью, Ричард в эти дни заезжал в участок на считанные минуты перед тем, как вновь съебаться по своим супер-пупер важным делам, и у них не было времени на то, чтобы обменяться парой слов, так что откровенная потерянность детектива Рида оставалась незамеченной. Не то чтобы это делало положение дел лучше. Да на самом деле выть хотелось. Гэвин по сто раз на дню боролся с соблазном позвонить ему, черкнуть несколько смс — для того, чтобы удержаться от этого, порой едва хватало выжженного по голому сознанию жирнющего «нельзя». Даже понимания, что это будет унижением, иногда оказывалось недостаточно. Гэвин был жалок. Коннор, тоже избравший тактику «ничего не было» — это у них, сука, было, видать, семейное, — появлялся в участке не в пример чаще братишки и дружелюбно здоровался с Гэвином при каждой встрече. Гэвин из раза в раз сдерживал желание послать его нахер и сквозь зубы здоровался в ответ. Дела шли стабильно дерьмово целых два дня. А на третий ему прилетел этот сраный вызов. Фаулер был мрачен. Возможно, потому, что Гэвин вконец заебал его очередным недовольным: — Почему я, Джефф? — Потому что ты сраный коп! — рявкнул кэп, терпение которого истончалось на глазах. — И потому что мне не хватает людей! Я и так отправил Миллера и Коллинза на совместное задание из-за всех этих перестановок со Стернами, поэтому закрой рот и вали на вызов! Гэвин выперся из его кабинета считанные минуты спустя с раскрасневшимся от бешенства лицом. И, разумеется, первым, на кого он напоролся в отделе, был грёбаный Ричард Стерн. Собственной персоной. Явился, блядь. И теперь о чём-то переговаривался с молоденькой стажёркой. Девка была красивая. Такая, типа, фигуристая. В короткой юбке, в блузке с вырезом, почти не оставляющим пространства для воображения. Будь Гэвин натуралом, и приударил бы за ней. А Ричард стоял слишком близко, ещё немного, и это стало бы почти неприличным. И улыбался. Так, как уже давно не улыбался Гэвину. Что-то взвыло у него в рёбрах, и Гэвин моментально проклял это что-то. Его не должно было ебать то, собирался ли явно внезапно освободившийся ублюдок Стерн поиметь эту курицу после работы. Не должно было. Не... — Подвинься, — выплюнул Гэвин, протискиваясь мимо Ричарда к своему столу. Стажёрка, наученная горьким опытом взаимодействия с детективом Ридом, торопливо попятилась. Ричард с места не сдвинулся: блядская скала безразличия. — Куда-то собираетесь, детектив? — осведомился он, поворачивая голову к Гэвину. Да, подумал Гэвин со смутным раздражением, собираюсь. Куда подальше от тебя, говнюка, и от твоих шалав. И ему вдруг пришло в голову, что оперативное задание — драка на Эдисон-стрит, предположительно с применением холодного оружия — было отличным способом избавиться от мыслей о Ричарде хотя бы на некоторое время. Да и от самого Ричарда, даром что в последние дни их взаимодействие свелось к нулю, тоже. В конце концов, сколько можно было таскаться в его участок и клеить впечатлительных баб? К Коннору, ставшему теперь частым гостем в отделе, у него претензий не было — тот, очевидно, решил сделать вид, что того странного диалога между ними никогда не происходило, и продолжал дружелюбно улыбаться и фонтанировать своими сраными «доброе утро, детектив Рид», которые Гэвин в лучшем случае игнорировал. А вот его братишка, до приветствий не снисходивший, сидел у Гэвина в печёнках. Тот факт, что Ричард выглядел так, будто вот-вот помрёт, и явно не обладал достаточным запасом свободного времени даже для того, чтобы сходить пожрать, ничего не менял. Гэвин ответственности за его ебанистическое расписание, или количество заданий от руководства, или депривацию сна не нёс. — Не твоё дело, — буркнул он вслух, стягивая кожанку со стула. — Правда? — линия чужого рта сделалась тонкой нитью. — Я так не думаю. — Да мне похуй, честно, чё ты там думаешь, — искренне ответил Гэвин, с ненавистью покосившись на изрядно сбледнувшую с лица стажёрку. — Развлекайся тут, раз уж соизволил притащить свою жопу в отдел, компания у тебя есть. А я поехал работать. И тут же проклял свой длинный язык: сука, лучше бы сказал, что собирается в кофейню за какой-нибудь холестериновой бомбой под видом пончика в шоколадной глазури! Идиот, идиот, идиот! Их взгляды встретились — раздражённый и безразличный. Стажёрка бочком отошла от них, явно мечтая оказаться как можно дальше от Гэвина. Первое разумное решение в жизни этой овцы. — Я еду с тобой, — отрезал Ричард тоном, не предполагающим возражений. Но Гэвин, естественно, всё равно попытался возразить. — Это с хуя ли? — подозрительно осведомился он, напяливая кожанку. — Других дел, что ли, нет? Вали вон к своему Томпсону, если тянет на игры в следователя. Или где ты там шлялся всю неделю. В чужих глазах сверкнула сдерживаемая ярость, пропавшая почти сразу же, стоило Ричарду открыть рот. — Не думал, что мне придётся объяснять тебе это на пальцах, — холодно проговорил он. — Меня приставили к тебе не только для содействия в расследовании по делу Уорренов. Я также обязан оценить твою эффективность на оперативных вызовах. Не переживай, на моих... взаимоотношениях с Майклом Томпсоном это никак не скажется. Что-то сжалось у Гэвина в груди: бешенство вперемешку с чем-то ещё, чем-то неправильным, чем-то, чего не должно было существовать. — Класс, — выплюнул он, сражаясь с этим чем-то. — Очень рад, что ты наконец вспомнил обо мне. Ему вовсе не хотелось, чтобы в его голос прорвались эти уязвлённые нотки. Нотки, которые как будто бы заставили Ричарда растеряться — по крайней мере, выражение чужих глаз на мгновение стало напряжённым почти до болезненного. Но только на мгновение. А потом Ричард подступил к нему ближе, Гэвин попятился и больно врезался поясницей в стол. Их глаза оказались на одном уровне. — Мне нужно было уладить кое-какие дела, — чуть слышно выдохнул Ричард, зачем-то склоняясь к самому его лицу. — Это связано с расследованием. — Да не ебёт меня, веришь, нет, где тебя носит и чем ты занят, — шёпотом ответил Гэвин, почему-то переставая дышать. — Не думай, что я по тебе скучал. — В самом деле? — в чужих глазах плавилась смутная жажда. Гэвин судорожно сглотнул. На какой-то миг желание притянуть Ричарда к себе за ворот сраной рубашки, сбить с ног, вынудить навалиться сверху всем весом сделалось до того непреодолимым, что Гэвин практически ему поддался. А когда поймал себя на том, о какой херне думает, то с силой оттолкнул Ричарда от себя и прорычал: — Блестяще. Поехали. Если тебе по приколу таскаться со мной на мокруху вместо того, чтобы поспать наконец хоть немного и перестать светить здесь осунувшимся ебальником свежеоткинувшегося жмурика, то кто я такой, чтобы тебе мешать. В конце концов, и на твоё изысканное трупное амплуа находятся любители. Ричард отступил. Вскинул брови. И вдруг негромко фыркнул. — Мне льстит твоё беспокойство обо мне, — мягко прошелестел он; это было почти похоже на те интонации, которые он использовал в общении с Гэвином раньше. — Но я взрослый человек и могу о себе позаботиться. Гэвин побагровел. — Да кому ты нужен, уёбок, беспокоиться о тебе?! — под конец голос сорвался, Гэвин осип. Ричард улыбнулся так, будто выиграл эту войну. Гэвину малодушно захотелось съездить ему по роже, бить, бить и бить, пока эта насмешливая линия рта не превратится в кровавое месиво, пока ухмылка превосходства не окажется стёрта, уничтожена, погребена под гримасой боли, пока не останется одна только злоба, слепая и честная, и вот тогда можно будет вмять его в стену, и приложить затылком об кирпичи, и поцеловать — жадно, больно, с кровью и слюной, до стона и скулежа, пока он не сдастся, пока не потянется навстречу, бёдрами к бёдрам, стояком к стояку, пока не укусит в ответ, пока не забудет про всех этих девок, которых он клеил, и всех мужиков, которых он трахал, пока в его голове, на его языке, в его сердце не останется только бесконечное «Гэ... — ...вин? — Ричард коснулся его плеча, возвращение в действительность было мучительным, Гэвина обожгло и вывернуло наизнанку, и он отпрянул, прорычав: — Лапы свои вонючие убери. Мало ли, где они уже успели побывать за время твоего отсутствия. Вставший в его горле ком не имел ничего общего с ледяным взглядом Стерна.