Из огня да в полымя

Бэкхён вводит код и заходит внутрь. Моннён выбегает его встретить, даже не гавкнув для приличия: чужие люди всё-таки в дом лезут. Бэкхён присаживается потрепать его за ухом, и пёс, воспользовавшись ситуацией, забирается на него и роняет своим весом на пол. — Ну и откормил же тебя Чонин! — смеётся Бэкхён, отталкивая собаку и поднимаясь на ноги. — Пойдём, я тебе вкусняшку принёс. Она диетическая, если что! Пёс послушно следует за ним на кухню и получает угощение, исполнив пару трюков по желанию гостя, потом оставляет его и идёт на диван грызть игрушку. Бэкхён садится за барную стойку и достаёт из сумки свеженький номер научного журнала. Он снимает упаковку, перелистывает несколько страниц, сверяясь по оглавлению, и открывает нужный раздел. Наконец-то! И года не проходит, как статья дописана и опубликована. Одна из пяти, но Бэкхён считает это своим личным достижением. Он смотрит на часы: Чонина не будет ещё часа полтора. Бэкхён барабанит пальцами по столу и думает, чем заняться в его отсутствие: заказать поесть или пойти поспать. Он голодный, но уснёт сразу, как только влезет под одеяло. Проверено. Работа изматывает настолько, что он успевает устать только от прихода в офис с утра. Они едут с Чонином к его родителям на празднование Нового года, и там Бэкхён укладывается спать чуть ли не в десять вечера, чем очень удивляет Чонина. От бессонницы не остаётся и следа. Кстати, знакомство с родителями проходит совсем не так, как Чонин планирует изначально. Во-первых, этот странный новый режим дня Бэкхёна. Он не соглашается на большую часть активностей, которые предлагает ему Чонин, предпочитая вместо этого валяться на кровати с Моннёном. Возможно, к полноте последнего Бэкхён тоже имеет косвенное отношение. Во-вторых, туда приезжают оба брата Чонина с семьями, хотя родители того обещают, что будут они одни. Поэтому Чонину некогда отвлекаться на лень Бэкхёна. Пятеро детей в возрасте от четырёх до одиннадцати лет разносят дом и терроризируют всю семью. Старшие провоцируют младших, младшие орут и лезут драться, а когда все дружно играют, то визг стоит такой, что окна дрожат. Бэкхён счастлив. Никто ему не запрещает баловаться с детьми: родители только рады, что могут от них избавиться хоть на пять минут. Да и в целом мало кто обращает на него внимание: забот полно. Родители Чонина, уже пожилые люди, встречают Бэкхёна с теплом, но тот догадывается, что скорее они просто склонны хорошо думать о других, чем сам по себе Бэкхён такой замечательный и приносит своим появлением свет в их дом. Они напоминают чем-то родителей Чондэ. Однако заметно, что семья Чонина держится немного отстранённо, чувствуя в Бэкхёне чужака. Интересуются в основном общими делами, семьёй и работой. Папа спрашивает, как они знакомятся с Чонином, и Бэкхён удивляется, когда тот рассказывает простую историю, не упоминая истинность: негласный договор между ними всё ещё в силе. В квартире Бэкхёна до сих пор пылятся несколько книг, которые он постепенно утилизирует. Когда в День святого Валентина Чонин остаётся у него, то аккуратно интересуется, как обстоят дела с его «исследованием». Бэкхён качает головой, отвечая, что изменений нет, может, какие-то детали добавляются, но сути это не меняет: причина остаётся ненайденной. Чонин понятливо кивает, но по его лицу Бэкхён не может определить, расстраивает его это или нет, и тот ли это ответ, который он желает услышать. С каждым днём Бэкхён всё ближе к смирению, что решения нет и быть не может. Бэкхён чувствует, как его придавливает к кровати чужое тело. Он открывает глаза и потягивается, улыбаясь. Чонин смотрит на него сверху и хмурится. — Почему я не удивлён, что ты здесь? — Набираюсь сил на вечер, — выдыхает Бэкхён, борясь с желанием накрыться снова одеялом и ещё немного поспать. — А есть не хочешь? — Чонин встаёт и выходит из спальни, оборачиваясь, чтобы посмотреть на зевающего парня в своей постели. — Ещё спрашиваешь! — смеётся тот и хлопает себя по щекам, желая быстрее прийти в чувства. Чонин сидит за барной стойкой на его месте, когда Бэкхён выходит, умывшись, из ванной. Он садится напротив него и заглядывает в планшет, где Чонин перелистывает меню соседнего ресторана. Тот молча берёт рюкзак, стоящий рядом на полу, и что-то ищет по карманам, а потом кладёт перед Бэкхёном небольшую коробочку. Бэкхён смотрит на розовую упаковку и сводит брови, не зная, как реагировать. — Что это? — спрашивает он, хотя предмет внутри ему хорошо знаком. — Тест на беременность. — У тебя будет с кем-то ребёнок? — хмыкает Бэкхён, но шутить ему уже не хочется. — С тобой, — Чонин жестом указывает на коробку перед Бэкхёном. — Это для тебя. — Зачем? Я не в положении. — Вот и проверим. Бэкхён уверен в себе, но сердце всё равно делает кульбит, поддаваясь страху. Чонин возвращается к просмотру меню, считая, видимо, вопрос решённым. Ну, или просто делает вид, что возражений не примет, даже если придётся силой заставить Бэкхёна пописать на полосочку. — Чонин-а, то, что мы занимаемся сексом, вовсе не означает, что я сразу забеременею. Это сложно. Вообще-то, — Бэкхён вытирает вспотевшие ладони о штаны, понимая, что атмосфера между ними какая-то напряжённая. — Вовсе нет, — пожимает плечами тот, не отрываясь от меню. — Мы много когда не предохранялись. — Я пил таблетки. — Нет, не пил. — Нет, пил. — Мы сейчас будем об этом спорить? — вздыхает Чонин, поднимая на него взгляд. — У меня два старших брата. И я отлично знаком с признаками беременности. Или подождём, когда со дня на день у тебя начнётся токсикоз? — Какие ещё признаки, Чонин?! — Бэкхён начинает раздражаться, потому что никаких ранних признаков беременности не существует. — Расскажу, когда тест сделаешь. — Хорошо, если тебе от этого легче станет. Бэкхён хватает со стола коробку и отправляется в ванную, хотя в горле комом сидит паника. А действительно ли он не забывает принимать противозачаточные? Каждый раз он вспомнить не может, но, видимо, Чонин отличается лучшей наблюдательностью, раз знает о Бэкхёне то, о чём он сам ещё не в курсе. Во время перерыва Бэкхён забрасывает препараты, считая лишним себя травить без перспективы когда-то в будущем снова сойтись с Чонином, но после примирения он сразу же возвращается к курсу, как и обещает. Бэкхён трёт лоб, теряясь в своих собственных мыслях, потому что интенсивности их интимной жизни может даже Чондэ позавидовать. Вспомнить каждый раз не представляется возможным. Ну ладно, тест покажет. Бэкхён проделывает стандартную процедуру, моет руки и ждёт. Если уж Чонин действительно что-то замечает, то тест должен показать результат намного быстрее, так как уровень гормона должен быть… Бэкхён прямо чувствует, как вытягивается его лицо. Такой быстрый результат вообще может быть? Прошло всего секунд тридцать. Это ведь… Может всё-таки… Да как же… Он хватается за стенку и оборачивается, ища поддержки у душа, но тот молчит не в силах помочь. Тест показывает две полоски, когда Бэкхён снова к нему возвращается. Да вашего же деда! У него вырывается нервный смех, и Бэкхён прикрывает рот рукой, испуганно оглядываясь на дверь. Чонин, наверняка, уже злорадствует, что оказывается правым в споре, конечно, если тут есть, чему радоваться. Бэкхён берёт «карандаш» теста и крутит в руках, сверяясь со шкалой результата, потом проверяет дату на упаковке, но его положение это не спасает. Он сглатывает и снова пытается вспомнить все те дни, когда они забивают на презервативы и отрываются по полной, но что он делает на следующий день, Бэкхён сказать не может. Какой именно это день? Сколько времени проходит? Неделя, две, месяц, полтора? Как вообще можно залететь мимо гиперактива? Можно, конечно, если осторожно, но не в его случае. «Ладно, — думает Бэкхён. — Сейчас нужно решить, каков всё-таки результат». Он снова пялится на две полосочки и даже самому себе не может признаться, что это реальность. А что скажет Чонин? Бэкхён тихо открывает дверь и выглядывает, замечая того на диване вместе с собакой. Помотав головой, он всё-таки выходит, держа в руках коробку, куда прячет злосчастный тест. Чонин даже не смотрит на него: понятно, что говорить о позитивном результате не нужно. Бэкхён приближается и встаёт на расстоянии нескольких шагов. Чонин, наконец-то, поднимает взгляд и обречённо улыбается. — Чонин-а, я не специально, — мямлит Бэкхён, сжимая в руках коробку. — Я не нарочно. Я же всегда предохраняюсь! — Иди сюда, — Чонин тянет к нему руку, но Бэкхён остаётся на месте, чувствуя, как в животе начинает крутить от страха. — Я правда не думал таким способом тебя удержать! — выдаёт Бэкхён, смотря круглыми глазами. — Да иди ты сюда! — Чонин приподнимается, чтобы схватить Бэкхёна за запястье и усадить рядом. — Ты бы по-любому залетел. Сейчас или через какое-то время — какая разница? — Чонин, я с шестнадцати лет жру гормональные! — возмущается Бэкхён, всё ещё хватаясь за эту мысль. — Мне давно за тридцать. Я просто не способен забеременеть с одного раза! Не говоря о том, если вообще смогу родить здорового ребёнка. Ты проклянёшь меня до конца жизни! — Не стоит меня недооценивать, — смеётся Чонин, пытаясь успокоить перевозбуждённого парня. Бэкхён ещё долго оправдывается, но в итоге-то все его объяснения ничего не могут изменить. Его не способна отвлечь даже еда, которую приносят спустя полчаса. Чонин уже открыто хохочет над ним, хотя Бэкхёну хочется разреветься от несправедливости. Он всю жизнь боится, что этот день когда-нибудь наступит. Бэкхён делает глубокий вдох, успокаивая и убеждая себя, что он просто всё ещё живёт в старой парадигме. С Чонином ему нечего опасаться, и все неприятности остаются в прошлом. Конечно, сейчас ему детей совсем не хочется… Бэкхён зависает на этом моменте и смотрит на Чонина, потому что его даже мысль не посещает о том, что у них могут быть дети. До этого момента. Через пару недель он выходит от врача в смешанных чувствах. Второй месяц, живот ещё плоский, и Бэкхён чувствует себя так же как и до этого, но ультразвук чётко показывает, что внутри кто-то есть. Бэкхён вынимает снимок из кармана каждые пять минут и проверяет, если изображение не меняется. Он всё ещё не может поверить в это. Чонин оказывается прав: Бэкхёна начинает мутить и не слабо. Доктор говорит, что надо просто успокоиться и правильно питаться, и дискомфорт не будет так ощущаться. Успокоиться Бэкхёну явно не помешает, потому что мёрзнуть на улице, когда светит солнце и температура воздуха близится к двадцати градусам, — это точно от нервов. Чонин его уже ждёт, когда он возвращается, и, судя по запахам, что-то готовит. Бэкхён сразу ему рассказывает о ситуации с Чанёлем, надеясь, что тот сам сможет сообразить, почему он так странно себя ведёт временами. Пока он сосредоточенно развязывает шнурки на кедах, Чонин выходит к нему. — И как? — интересуется тот, оперевшись о стену, и закидывает полотенце на плечо. — Всё нормально. — Хорошо. Бэкхён смотрит на него снизу вверх и не может понять свои чувства. Чонин младше его на несколько лет, но ведёт себя так, будто он уже отец со стажем. — У нас будет ребёнок, — говорит Бэкхён, ощущая странную радость от этого. — Да, я в курсе. Чонин возвращается на небольшую кухню и ставит на пол миску с едой танцующему рядом Моннёну. Бэкхён смотрит, как тот уплетает мясо, и завидует по-чёрному, потому что сам голодный настолько, что съест и собачий корм, сильно не вдаваясь в его состав. — Сегодня заказчик, у которого мы переделываем систему умного дома, попытался меня добить, — рассказывает Чонин, пока режет овощи. — У них возникла проблема с предыдущей фирмой, которая не доделала ремонт так, как должна была по контракту. Поэтому они подали на них в суд и как доказательство использовали отфотографированный на телефон интерьер сразу после окончания работ. Мы в свою очередь уже начали вносить изменения, так как будущие жильцы хотят прямо завтра заселиться, при этом нас о разборках уведомить забыли. Поэтому посмотреть в реальности на то, как было сделано, уже нельзя. Ну а та фирма ответила, что вообще-то фотографии обработаны, и они сомневаются в их подлинности. Тонкость ситуации в чём. Современные телефоны по умолчанию используют искусственный интеллект для того, чтобы фотки становились «покрасивше». И системы, вычисляющие «да, для этого фото применялся ИИ», это видят. Только фото от этого не становятся фейковыми. По сути тезис «в фотографию доправлен ИИ, а значит, фотошоп, поэтому она не отображает реальность» — неверный. И это не в первый раз я с таким сталкиваюсь, — Чонин качает головой и отдаёт Бэкхёну морковку, замечая, как тот страдает. — Теперь хозяин пристаёт ко мне: «Слушай, ты можешь этот фотошоп оттуда убрать?» Они самые искренние в своём тупняке парни, простые и позитивные. — Хайдеггер говорил о двадцатом веке: «Слишком много движения и мало мысли», — Бэкхён смотрит, как Чонин мешает мясо, и задумывается, сколько ещё придётся ждать. — Большинство людей вообще не думают. Или думают, что они думают. Неужели его отношения с Чанёлем — это один сплошной кошмар? Где семья его мужа его ненавидит, Чанёль может в любой момент уйти к другому, и шанс Бэкхёна на будущее счастье настолько мал, что никто из окружающих его в упор не видит. Он действительно несколько раз задумывается о том, чтобы завести детей. На тот момент это выглядит абсолютно естественным. Но в результате Бэкхён жертвует своими желаниями ради Чанëля. Ему кажется, что любви должно быть достаточно. Разве не так? Неужели его брак не более, чем обычный кошмар? Неужели этот кошмар действительно заканчивается? Бэкхён смотрит на тарелку перед собой и понимает, что ему кусок в горло не лезет. Он не знает, сколько так сидит, пока Чонин не оказывается рядом и не обнимает его. — Ты слишком много думаешь, хён. Думание — это страшный труд. Это напряжение всей личности, всего организма. Бэкхён хмыкает и обнимает Чонина в ответ. Ему, наверное, всë-таки нужна помощь психолога, потому что страх остаться в одиночестве всё ещё мешает принимать рациональные решения. Да, они с Чонином будут родителями, и что? Это ведь должно быть просто. У него уходит около месяца, чтобы привести мысли в порядок и найти себе занятие, на которое можно отвлечься. Приходится больше следить за своим здоровьем и придерживаться нового распорядка дня. Чонин предлагает переехать к нему, но на такой шаг Бэкхён пока не согласен: ему нравится его новая квартира и расставаться с ней он не согласен. Чонин ворчит, но уговаривать не пытается. Бэкхён решает, что надо бы как-то привести в порядок все свои мысли о истинности, структурировать их и отложить в дальний ящик, чтобы вернуться когда-нибудь с новыми силами и дополнениями. Его всё ещё трясет от мысли, что история может повториться, потому что хоть вероятность этого события низка, но нельзя исключать её полностью. Рисковать легко, когда не сталкиваешься с негативным результатом. В свободное время он перечитывает свои записи и пишет заключения по разным пунктам. Чонин иногда пытается расспрашивать, как идёт процесс, но Бэкхён боится показаться лицемерным. «Почему ты говоришь о любви, когда сам в ней сомневаешься?» Но интерес Чонина искренний, поэтому Бэкхён иногда делится с ним любопытными фактами. — Я пытался привязать всё, что хоть отдалённо напоминает истинность, — объясняет ему Бэкхён. — Конечно, корреляция может показаться натянутой, но даёт больший спектр возможностей. — Творческий поиск, — кивает Чонин. — Ты пытаешься сотворить истинность. — Ой, вот не надо тут играть в философа! — фыркает Бэкхён, с упрёком глядя на ржущего Чонина. — Я тоже вообще-то могу! «Не так страшно, когда мысли без ответа крутятся в голове. Пускай покрутятся. И кстати, это кручение мыслей и есть круг жизни». Это не я, это Мамардашвили сказал. Бэкхён отбирает у Чонина рабочий журнал, в котором тот обычно делает пометки, и убегает с ним, чтобы попытаться спрятать: Чонин слишком щепетильно относится ко всему, что касается его работы. У них завязывается драка, и Бэкхён прячет журнал под свою кофту, справедливо полагая, что Чонин туда не полезет. — Серьёзно? Ну, да. Бэкхён уже понимает свою ошибку. Он хохочет и пинается, когда Чонин щекочет бока, но тот решает не калечить вздумавшего над ним поиздеваться парня. Бэкхён с победным криком улепётывает обратно в гостиную, где разбросана «работа» Чонина, и корчит оттуда рожи. — Ты такой игривый, — замечает Чонин, когда идёт следом за ним. — Неожиданно. — Почему? — округляет Бэкхён глаза. — Обычно ты очень серьёзный и сосредоточеный. Я таким тебя не знаю. — Правда, что ли? — Бэкхён лезет на диван и машет журналом над головой Чонина. — Мои друзья считают, что я, наоборот, слишком много дурачусь. Давай потанцуй, а то не отдам. — Дурачься сколько влезет, — Чонин улыбается, но просьбу Бэкхёна выполнять не спешит. — Ты мне таким ещё больше нравишься. Чем депрессивным. — У меня не бывает депрессий, — шлёпает его по макушке журналом Бэкхён, но потом всё-таки возвращает вещь владельцу и идёт на кухню, чтобы выпить в положенное время таблетки. — Правда, что ли? Ну как скажешь. Бэкхён вынужден заменить привычные лекарства на более щадящие и каждый месяц ходить проверяться у врача. Хоть и страшных проблем с щитовидной железой у него нет, но могут возникнуть, если за этим делом не следить. Доктор убеждает, что ребёнку ничего не угрожает, но Бэкхён всё-таки с медициной знаком не понаслышке и знает, что предсказать что-то на сто процентов нельзя. Ещё неизвестно, как он себя будет чувствовать после беременности, но Бэкхён соглашается на любую помощь, лишь бы выносить здорового малыша. — «Лишь будущее сохраняет прошлое, и лишь хранимое прошлое позволяет меняться, а не повторяться. Если вчера что-то не ушло в бытие, то не будет бытия сегодня. И если мы сегодня не изменимся, то ничто не сохранится». Бэкхён только недавно замечает, что перестаёт постоянно утекать мыслями плавно к Чанёлю. Два года, и наконец-то отмирает? У Бэкхёна выходит переступить через прошлое прямиком в светлое будущее? — Это что? — интересуется Чонин, садясь напротив Бэкхёна, пока тот наливает в стакан воду из бутыли. — Это опять Мамардашвили. — Опять? Я даже его фамилию не выговорю! Что он вообще сделал? Он что-то открыл? — Любовь, — пожимает плечами Бэкхён и достаёт телефон из кармана. — Вот послушай. «Представим себе, что мир был бы завершён, и к тому же существовала бы некая великая теория, объясняющая нам, что такое любовь, что такое мысль, что такое причина и так далее. Ведь ясно, что если бы это было так, то было бы совершенно лишним переживать, например, чувство любви. Но мы же всё-таки любим. Несмотря на то, что, казалось бы, всё давно известно, всё пережито, всё испытано! Зачем же ещё мои чувства, если всё это уже было и было миллионы раз? Зачем?! Значит, мир не устроен как законченная целостность? И я в своём чувстве уникален, неповторим. Моё чувство не выводится из других чувств. В противном случае не нужно было бы ни моей любви, ни всех этих переживаний — они были бы заместимы предшествующими знаниями о любви». — Остальные называют это истинностью, — качает головой Чонин. — Ты называешь это любовью. — А ты знаешь, есть способ доказать, что пара является истинной? — Бэкхён высыпает в руку из баночек разноцветные пилюли и закидывает их к себе в рот. — Нужно сделать анализ крови на гормоны щитовидной железы. У истинных показатель смещён в сторону повышения их концентрации. Таким образом можно предположить — а это главное, — что пара является истинной. Конечно, если они сами это подтвердят, потому что тест не доказывает парность, только то, что человек, возможно, встретил свою пару. — А ты не хочешь проверить? — спрашивает Чонин. — Проверить что? — Нас. Сделать тест. Бэкхён сглатывает и чувствует, как потеют ладони. Он знает, что Чонин согласится на всё, что он предложит, поэтому и не предлагает. Тем более что это не имеет никакого смысла в случае Бэкхёна. — Нам тест не поможет, — объясняет Бэкхён, грусно улыбаясь. — У меня же нарушена функция щитовидной железы, поэтому уровень гормонов… — он замолкает и, хмурясь, смотрит на баночку с таблетками, что всё ещё крутит в руках. — ВО Я ЛОХ!!! Бэкхён бьёт себя по лбу и продолжает материть, до смерти пугая Чонина. — Хён, всё в порядке?! Но Бэкхёну сейчас не до него. Он несётся к шкафу у рабочего стола и начинает там рыться, выгребая на свет старую папку с результатами собственных анализов. Он достаёт последний, который делает летом, и смотрит на цифры в столбиках, сравнивая их с годом ранее, потом ещё на год раньше, потом ещё. Различий нет, и уровень гормонов поддерживается на необходимом уровне. Неудивительно, при регулярном-то приёме медикаментов! Чондэ же обещает, что его чудо-средство менее токсично и даёт лучший результат, чем аналогичные, но на поколение старше. Не врёт. У Бэкхёна нет повода ему не верить. Кто ж знает, что у лекарства такой побочный эффект, хоть и весьма логичный! — Хён, ты точно в порядке? Взволнованный Чонин подсаживается к нему и пытается вникнуть в то, что тот делает. Бэкхён притягивает его к себе и обнимает, прижимаясь щекой к макушке. — Да. Теперь да. — Правда? — Угу. Догадка простая, но кажется очень точной. Почему ему раньше-то в голову не приходит? Ведь все ответы у него на руках, стоит только немного подумать! Бэкхён не видит смысла в проведении теста, потому что и так проходит его каждый год со стабильным результатом. И он ищет другое решение, не задумываясь о том, что это и есть причина. Тест покажет не то, являются ли они с Чонином истинными или нет, а только то, что Бэкхён принимает лекарства. Он ищет поломку в механизме истинности, а на деле это просто постороннее вмешательство. Сразу вспоминаются слова Чондэ о том, что Бэкхён готов что угодно, происходящее в его жизни, подогнать под теорию, лишь бы доказать её правдивость, но других вариантов у него нет. А сколько всего он успевает наслушаться о себе за всё это время… Он копается в материалах остаток дня. Чонин решает его не трогать, потому что учится на горьком опыте: в таком состоянии Бэкхён агрессивен и неконтактен. Ближе к полуночи Бэкхён набирает Чондэ, и ему на самом деле всё равно, если тот спит или занят, потому что хочет того Чондэ или нет, но прямым образом оказывает серьёзное влияние на судьбу Бэкхёна. — Из твоих сообщений я ни хрена не понял. Не ответить на звонок Чондэ не может, потому что Бэкхён начнёт доставать Минсока, если он не отреагирует, а может и в гости заявиться. Тот строчит ему смс, пока размышляет над своей теорией, поэтому, примерно что от него хочет друг, Чондэ уже знает. — У истинных пар при узнавании происходит изменение уровня гормонов трийодтиронина и тироксина. Это не является нарушением работы щитовидной железы, но в норму данные уже не укладываются. Это единственное видимое изменение в физиологии, которое происходит при встрече с истинным, — рассказывает возбуждённо Бэкхён, вышагивая по гостинной туда и обратно. — А у тех, у кого щитовидка не работает, как надо, как можно заметить эти изменения? Никак! А вдруг у людей с гипертиреозом и гипотиреозом могут быть проблемы в определении истинности? Точнее, проблем может и не быть, если не принимать лекарства, но я сейчас не в состоянии проводить эксперименты! Чонин приподнимает брови, слушая их разговор, но решает не отвлекать лишний раз. Бэкхён ему потом всё объяснит, когда решит все детали. — Медикаменты действуют на весь организм, а не изолированно на конкретный орган. Искусственное снижение уровня гормона влияет и на остальные процессы, снижает скорость их протекания. Щитовидная железа отвечает также за функцию половых органов и определённым образом ответственна за… — Влечение… — заканчивает Чондэ. — Ты мне скажи, откуда я мог это знать? Точнее, как мне в голову могло прийти подобное? Даëшь людям лекарства, чтобы их болезнь не прогрессировала, а они тогда со своей судьбой не могут встретиться! — А мы каждый раз утверждаем, что нельзя выпускать лекарство на рынок, пока не обнаружены все его эффекты! — Чёрт побери, и как это проверить? — возмущённо вздыхает Чондэ.— Какие тесты в таком случае проводить? — Какие-нибудь да проводить, — Бэкхён останавливается посреди комнаты и смотрит на внимательно следящего за ним Чонина. — Другая загвоздка, что испытания можно ставить только с людьми, которые ещё не встретили свою пару. А у таких поди проверь, если они истинного просто-напросто не заметили! Где ты, вообще, столько добровольцев найдёшь? Тем более что раньше такой проблемы не было, поэтому и случаи односторонней истинности не фиксировались. Я бы сказал, что только современные препараты отличаются подобным свойством. Ты понимаешь, какой диссонанс в обществе это может вызвать, учитывая склонность людей заедать свои проблемы таблетками? — Ой, это пиздец сколько работы проделать придётся! — смеётся Чондэ, а потом тяжело выдыхает. — Надо будет теперь изучать эту ересь, с которой ты столько времени носишься… — Ну-ну. Засудить бы тебя за то, что твои лекарства оказывают влияние на качество личной жизни потребителей! — Ты мне скажи, как я это мог заметить, будучи бетой? Мои мозги не забиты необходимостью найти истинного. И ты уверен, что ситуация была бы обратная, не принимай ты лекарства? — Как я могу знать?! — Бэкхён сковыривает кусочек скотча, приклеенный к столу, и думает о медицинской системе, нерассчитанной на подобные случаи. — При обнаружении проблем с щитовидной железой эндокринолог задаёт вопрос «вы не встретили истинного?», чтобы установить точный диагноз и не лечить у человека то, чем он не болен, забыв при этом добавить «уже и не встретите». — Н-да, ситуация, — Чондэ в очередной раз вздыхает, а потом добавляет тихим голосом: — Выходит, что для тебя в принципе истинность недоступна? Бэкхён знает, даже не видя это собственными глазами, что Чондэ не улыбается и не ехидничает, его брови болезненно изогнуты, и он выглядит растерянным и печальным. Они оба молчат, потому что ответ сам по себе очевиден. Слышно только из динамика, как у Чондэ играет радио: «Endless twilight. If only stars would show their faithful stare. In this world of fading memories, we'd cease to be. In Fantasia the air is dense to me it hurts to scream. At windless castles in the darkness too faint to see».* Кажется, такая ерунда, а Бэкхён в результате лишён чего-то настолько же важного, как зрение или слух. Он слеп и глух по отношению к Чонину. Но его почему-то охватывает странная эйфория, потому что он, в конце концов, находит решение этой задачи, даже если изначально никто ему не верит. Он смотрит на Чонина и облегчённо выдыхает, улыбаясь. Да, ошибка заключается всё-таки в нём самом.