Меня не будет рядом.

— Хей, я заметил тут у тебя…— Он подошел слишком близко, словно никогда не знал и слова о личных границах, взял пальцами локон волос с челки, и начал трепать их.— Твои серые волосы в отличном состоянии… Как ты ухаживаешь за такой сложной покраской? — Не трогай меня, — я хотел убрать его руку, но грубо отдернул её. Это вышло случайно, но я не подал этому вида. — Это мои. Я их не красил, если ты про это. Парень нахмурился. Его взгляд стал более тяжелым. Брюнет был больше, сильнее меня. Мои брови также сомкнулись, я слегка запаниковал и отвел взгляд. — Ты че грубишь? Я же просто спросил,— парень потянулся к карманам. Он вытащил штангу от пирсинга и надел её на нос. Он стянул с себя синюю шапку. «Пирсинг "Бридж"…» Я, все же с интересом, посмотрел на него вновь. Его взгляд хоть и был тяжелым, голос сохранял все прежнее самообладание. — Пожалуй, я был слишком невежлив. Признаю. «Хах, признаешь?» — Я Нортон Кэмпбелл, — стажер. Приятно познакомиться, а ты? — проговорил он, сложа руки у груди, с высока смотря на меня. Карие глаза сверлят меня. Я недоверительно смотрю на него. — не представишься? — Эзоп. Эзоп Карл, приятно, — Я также снял шапку и перчатки, выкидывая эти одноразки в коробку с мусором рядом. — мне пора. До завтра. Я резко оторвался с места где стоял, торопливыми и легкими шагами уходя. Парень просто смотрел на меня, даже не прощаясь. Я не хотел даже смотреть назад. Во мне было так пусто… Я не хотел общаться, не было сил. Не было желания восполнять эту пустоту кем или чем-либо. После того самого бездыханного детского тела, во мне все также стояло облако. Туман. Я хотел домой, лечь спать или выпить. Резко. Перед глазами предстал силуэт того самого детского трупа, мои ноги на мгновение забыли как ходить. Коридор с дешевым линолеумовым полом, желтыми стенами и единственной горящей лампой на потолке по середине, казалось, удлинился. Я слегка качаюсь из стороны в сторону, но стараюсь идти прямо. Я не контролирую свое тело. Оно ватное, оно слегка дрожит. «Черт… Блевать тянет.» Я оперся плечом об стену. Голова кружится, стены вокруг меня расплываются. Мне словно не хватает кислорода. «Мне сложно дышать…» Сердце колотится в бешенном темпе. «Ребенка отравили, я уверен…» На голову полезла вся ранее прочитанная из бланка информация. «Отравлена… "подозрения:Отравлена одноклассниками"…? Одноклассники…» Мои ноги сгибаются подо мной. Я не ел, но уверяю, меня бы стошнило там же, если бы я съел хоть что-то. Я присел на корточки, уперся головой об холодную желтую стену. Я не слышал ничего, не видел ничего кроме этих навязчивых силуэтов и мыслей в голове. Внезапно, я почувствовал как чужие руки опустились мне на плечо. Я не смог даже поднять головы. Эта рука хлопает по моему плечу. «Кто…?» — Ты в порядке? Ты идешь по коридору как пьяный, ещё и побелел весь, — произносит этот хриплый голос, который я минуту назад так избегал. Я хотел расплакаться. Я хотел уединения, но даже тут меня достали. — Нет… Я не в порядке. Оставь меня, я сам спра-…! Не успел я договорить, как вдруг этот парень взял мою руку, обвил ею свою шею и положил руку на мою талию. Он крепко держал кисть моей руки, предотвращая моё падение, а рукой на талии он прижимал мой бок к своему, чтобы я был более поворотным. Эта поза доставляет мне боль. Моё худое, даже слегка костлявое тело напрягается от боли. — отпусти… Я сам, — сказал я ему, совсем слабым, но по прежнему гордым голосом. — Ты больно держишь мою руку. — тихо-тихо. Позволь помочь тебе, — его лицо, полное волнения сменилось дразнящей улыбкой. — Хочешь, чтобы я тебя понёс на руках? Как невестку? — Нет!… — я слабо поднял голову и демонстративно нахмурился. Почему-то, ко мне сразу вернулись силы. Возможно это произошло потому, что этот придурок отвлек меня от тревожных мыслей. Я тяну руку назад, вырывая её из хватки. Ноги устойчиво встают на землю, а тело отдаляется от чужого. — Я домой. — Я с тобой! — воскликнул тот, очевидно ставя меня перед фактом. Слишком уж упертым был его голос. Брови хмурые и строгие, как у волнующегося… Родителя. Я был так обессилен… Я не хотел ничего в тот момент, кроме как уединения. Его лицо такое знакомое, хотя я вижу его впервые… Его выражение лица напоминает мне о… «Джери…» Моем покойном отце. Мои глаза расширились от отчаяния. Они становятся мокрыми. Я отвернулся и начал уходить. Ранее, я проживал день ото дня в серости и скуке, к которой привык. В последнее время, я начал пить от нервозности, и видимо, по этой причине, начал сходить с ума. Я эмоционально истощен. «Я хочу уединения. Я хочу любви и поддержки… Я боюсь всего этого.» Я медленно иду, слышу шаги за собой, мне хочется наорать на него, но мне стыдно. Я сдерживаюсь. Коридор наконец-то закончился, я смог уволочь свое тело к выходу. Я шмыгнул носом, тяжело вдыхая, делая вид, что я вовсе не плакса. «Мужчины не плачут…» Я взял куртку из мелкой гардеробной, торопливо нырнул в неё обеими руками, ловко перекидывая её назад, надел на себя и поторопился выйти. Все это время меня провожали карие глаза, с разочарованием смотрящие вслед.