И не можем её перейти. В. Высоцкий
Яков не мог пожаловаться на крепкий сон. За все дни после крушения, он по пальцам мог пересчитать время, когда действительно выспался. Всё было слишком непривычно, даром, что не неженки — приходилось спать в разных условиях. И скрючившись на сидениях автобуса, и балансируя на боковой верхней полке в поезде, и в самолёте, поджав коленки — да, товарищ Цвиркунов?! В последнем, вот, боинге почти комфортно спалось, жаль, недолго, бл*дь! Сейчас же, на, видимо, всё-таки острове мешали и странные звуки, с ночной тьмой приходящие из джунглей, и крики раненого, и песок, забивавшийся под одежду, и ночные приключения, типа вот подорвавшегося и сбежавшего, словно по зову предков кабанов, в джунгли Князя. Нет, всё было понятно: состояние внутри не способствовало крепкому здоровому сну. Вот и в эту ночь Яшкин сон махнул ему ручкой, когда, едва уснув, он услышал звонкий собачий лай. Пес тёмнокожего мальчика надрывался, громко, отчаянно лая на остатки фюзеляжа. Все попытки хозяев его успокоить полностью провалились. Собака перебудила весь лагерь. Естественно, все перепугались — в останках не было ничего, кроме… останков людей. И все же — там что-то шевелилось. Яша раньше не верил в зомби и прочую мистику, но, после всех происшествий, он был готов поверить самому невероятному. Похоже, пришла пора переживать за собственные «мозги», или чё там ожившие мертвецы жрут?! Не водку ж, как у Князя в песне, в самом-то деле! — Да это, наверное, Сойер, — с явной неприязнью сказал доктор. Ну, да, все уже заметили, как эти двое «альфа-самцов» друг друга невзлюбили. — Оглянись, умник, я у тебя за спиной! — с неменьшей неприязнью и сарказмом ответил вышеназванный. Несмотря на охватывавший его страх, Яша почувствовал что-то похожее на веселье глубоко внутри. Люди здесь, как и везде, были одинаковы. Также пытались казаться круче остальных, произвести впечатление вон на ту рыжую смазливую девчонку! Тут Джек и Сойер — парни с явным комплексом героя, именуемым в народе шилом в причинном месте — полезли вперёд. Свет фонаря осветил что-то тёмное, большое. Оказавшись под софитами, оно заметалось и шустро ринулась прочь, едва не сбив с ног несколько человек. — Что это? — крикнула, ахнув, Кейт, что обладала шилом не меньшим, а то и большим, чем у двух её «приятелей». — Кабан! — хищно ответил подкравшийся Локк, новый кент Поручика, что производил на Цвиркунова спорное впечатление. Потому как горел нездоровым энтузиазмом и жаждой действовать и мог втянуть его Сашку в какую-то сомнительную авантюру, хотя… Че ему Яшка, нянька что ли?! Существование кабанов уже было не новостью, а прекрасной белковой пищей, которая помогала им вполне сносно держаться в ожидании спасения. Но вот тот факт, что эти животные зашли в лагерь — это было неожиданно и неприятно. Всё тот же Локк объяснил, что привлёк их запах, исходивший от разлагающихся тел. Что ж, ни у кого иных версий не родилось, а это значит назрел вопрос, что делать с трупами пассажиров… Тот самый, который все оттягивали, как могли, надеясь, что за ними прилетят и останки отвезут на Родину. Наутро же злой и не выспавшийся Цвиркунов столкнулся с решением Пора идти охотиться на самку кабана (больше 100 кг живого веса!) вместе с Джоном Локком. Обычно Яков не возражал, так как охотиться эти двое наловчились отлично. Но тут его будто что-то заклинило. Всё внутри него кричало об опасности. Нет, он в Мессинги подаваться не планировал, но… После вчерашнего визита нечто неприятное закопошилось, словно черви в душе. И он принялся настойчиво отговаривать друга от сего опасного предприятия. Неожиданно к нему присоединился и несколько возвратившийся в реальность Андрюха. На два голоса они упрашивали Пора передумать, даже понимая всю бессмысленность подобных уговоров — Сашка был упрям, как осёл. Или баран. Тут Цвиркунов не определился, куда лучше типировать барабанщика. Убедившись, что тот крепко стоит на своем, Яша решительно вызвался идти с ними. Казалось, это немного охладило и пошатнуло решимость Поручика, но потом, пожав плечами, он молча продолжил готовиться к охоте, натачивая и без того острые палочки до состояния спицы. Выдвинулись через пару часов. Локк упруго шагал по зелёному травяному ковру, подобно барсу, Сашка же, сжимая свои палочки-дротики, следовал след в след. В то время как Яша, вооруженный ножом из коллекции Локка, тащился сзади. Князь, даром, что не покрутив им у виска, остался в лагере окучивать Джека, а точнее крутящуюся рядом с ним рыжулю. Ну и пускай — тем лучше. Цвиркунову здесь и одного контуженного (посидите-ка за барабанами пол-жизни!) хватит. Бодрый старикан, чью фотку надо было помещать как рекламу пенсионного фонда, вёл их, словно видя невидимый след, похожий на большую ищейку. Яков, нервничая всё больше и больше, переговаривался с Пором, неохотно отвечавшим. — Т-щ-щ, — внезапно Локк остановился. Мужики прислушались: где-то рядом хрустнули ветки. У вообще-то гитариста, а не охотника мурашки пробежали по спине, заставив просто вцепиться в единственное оружие. Кабаниха выскочила внезапно, ринувшись на них так стремительно, что только чудом они раскатились в разные стороны, миновав яростную атаку. Только вот не все… — Бл*дь, — Яша с ужасом увидел, что на ноге у Сашки расползается бурое пятно крови — задела-таки, шельма! Джон тем временем шустро поднялся на ноги и заорал: — Куда она побежала? — С ума сошёл? — тут у Цвиркунова, словно сорвало стоп-кран. — Пор ранен, его нужно обратно в лагерь, ему помощь нужна! — попытался он докричаться до выживальщика-профи на совсем не деловом английском. — Я пойду за кабаном, а ты, думаю, справишься — отведешь назад друга, — всё это м*дак проговорил, уже проворно бросившись за убежавшей дикой свинкой, ориентируясь только, бл*дь, на предположения и чутьё! Яков же, дико матерясь, перевязал куском своей футболки рану, помог Сашке встать и медленно повёл к побережью, молясь о том, чтобы никакая чупакабра их по дороге не схомячила.***
Андрей не находил себе места с тех самых пор, как друзья ушли в лес. Мало им было упрямого Поручика, так ещё теперь и Яшка отправился вместе с жутковатой парочкой охотников. Конечно, Князь понимал мотивы гитариста — он и сам едва не двинулся следом, но Локк заявил ему, что «чем больше народу, тем провальнее охота». Князеву пришлось ожидать в лагере, тем более что заняться там было чем. Правда, от всей этой ситуации он мало того что нервничал и сам,так еще нервировал и Ренника, хвостом таскавшегося за ним. Прибавьте к этому непрекращающиеся стоны раненого и крики-споры по поводу покойных — надо было что-то срочно решать — добрый доктор предлагал устроить вечером большой костер прямо в фюзеляже, но всё внутри Андрея этому сопротивлялось. И он был не одинок. Было какое-то неуважение в этой идее, что ли. Как могли они распоряжаться судьбой этих несчастных? Что сказать их родным, когда их всё-таки — Андрей на это ещё худо-бедно надеялся — найдут? Да и слишком силен был в памяти запах «человеческого шашлыка» в день катастрофы. Князь не был уверен, что при сжигании тел сможет удержаться и не блевануть. Прибавив запахов сей церемонии… — Парни! — Ренник вывел его из размышлений, кинувшись, спотыкаясь, к вышедшим из леса, или почти выползшим Пору и Яшке. Сашка тяжело опирался на Цвиркунова, на одной ноге у него была намотана окровавленная тряпка. — Джек! — заорал Андрей, резво бросаясь следом. — Сюда, Джек! — в голове некстати промелькнула мысль, что он воспользовался своим скудным английским, даже не задумываясь. Так, глядишь, скоро он вообще зачирикает. Потому как че самое главное в изучении языков? Думаете, чугунная жопа и хорошая память? Ну это, конечно, да… но самое основное — это отсутствие страха говорить. А без практики и носителя… никакая задница в полной мере не обеспечит достойный результат. Но вернёмся к раненным барабанщикам — уже и другие островитяне, заметив бедственную парочку, звали доктора. Поднялся хаос. Потому что нервы и так у всех сдавали, а тут лишнее свидетельство небезопасности чудо-острова. Но Джек, примчавшийся из палатки от своего безнадежного пациента, осмотрел рану Сашки, успокоив всех, что кость не задета — глубоко, конечно, но не смертельно. Её обработали всё ещё оставшимся в наличии под присмотром дока виски, предварительно дав и Пору сделать изрядный глоток, а затем замотали свежей тряпкой. Надо сказать, что беспокойство за Локка, всё ещё бороздящего просторы джунглей, быстро сошло у Князя на нет после рассказа Яшки о всём происшедшем. Экс-инвалид оказался тем ещё чудаком… Которого жажда действия переполняла настолько, что он расставил приоритеты не в пользу раненного. Это не делало Локка плохим человеком. Просто заставляло задуматься о том, что для кого-то ты всего лишь ступень к цели. Но зато выживальщиком тот оказался отменным. Такие тоже нужны. Правда, ведь? К тому же к вечеру тот вернулся, волоча за собой кабанью тушу. Локку бы многие обрадовались — добытчик вернулся — да вот только… поспел он как раз к прощальному костру — фюзеляж всё-таки подожгли, прочитав список предаваемых огню пассажиров и молча, в глубине души, извинившись, что не могут поступить по-другому. По-человечески. Гигантский костер разгорелся ярко-ярко, став громадным крематорием для всех невыживших. Кажется, сегодня желающих вкусить добычи Джона не будет… Больно запах похож. Напоминал, бл*дь, о их природе. Сейчас в фюзеляже горело и тело того самого полицейского-пристава. Его застрелил Сойер, каким-то странным образом получив и собрав все части пистолета. Поразительный экземпляр! С одной стороны воспользовался он пистолетом не затем, чтоб стать «королём» острова, как некоторые могли бы ожидать, а, вроде как, чтоб прекратить страдания. С другой — единственная оставшаяся пуля (которая могла послужить, например, против белого медведя или другой неведомой хтони с джунглей!) попала, увы, несчастному не в сердце, но в легкое… И, после двухчасовой агонии, тот всё же навеки замолчал. Сразу стало жутко тихо. Островитяне ходили мрачные, в растрепанных чувствах. Да, это было благом для бедолаги — тот всё равно умирал. В муках. Нервировал остальных. Но, кроме Сойера, никто не решил, что можно вот так взять на себя роль Хозяина Судьбы и просто-напросто обрезать нитку человеческой жизни. Впрочем… всем стало чуточку спокойнее, что пистолет теперь был бесполезен. Значит, никто никому башку больше не продырявит. Однако оставались такие товарищи как Локк, как Саид, как Пор, как док и… Кейт. Эти и без ружья могли заставить с жизнью распрощаться. Андрей вздохнул, мысленно прося у Неведомого, чтобы до такого не дошло. И человеческие лица на этом острове сохранились вплоть до спасения. Чтобы они все здесь не остались в этом проклятом песке, как эти бедолаги, чей прах разносил по округе ветер. «Это хоть какое-то прощание, — вдруг подумал с болью Князев, глядя на догорающее пламя. — У Мишки, Машки, Сашки и Егорыча и такого, возможно, не будет».***
Дикие пришельцы были не единственной их проблемой. Да, незащищенность на пляже, да, нечто ходящее в джунглях (то, что это был подстреленный недавно белый медведь никто из тех, кто был в походе к кабине, за правду не считал)... Но внезапно очень остро стала проблема воды. Сколько там без драгоценной жидкости может прожить человек? Трое суток? Больше? Меньше? А, от организма зависит… А сколько надо воды для всех обитателей пляжа?! Все эти вопросы молнией пронеслись в голове у Андрея, когда вода внезапно… закончилась. Просто р-р-раз и всё. Под палящим солнцем, жарким даже в тени, пить сразу захотелось неимоверно. И какая ирония судьбы (а они сейчас все пребывали в огромной тропической бане!) — вот, рядышком, на всём пространстве, куда только достанет взгляд, огромное количество воды. Но пить её нельзя. Точнее можно, но проку с этого не будет, один лишь только вред. Проще собственных слёз тогда нахлебаться — да вот беда, те давно высохли. А за бутылочку обычной пресной, пусть даже налитой из-под крана в какой-то задрипанной бомжеватой коммуналке Питера, кажется, душу продашь. Не холодненькое пивко или квасок — конечно, но… Как же маняще та представлялась в воспалённом сознании! Хлеще, чем водочка даже. Конечно, можно было утолить на какое-то время жажду фруктами. На какое-то время, да… Хотя процесс добывания молока из козла, хорошо не лося, пардон, кокоса, забирал больше пота и, следовательно, жидкости, чем имеющийся от сих ритуальных танцев выхлоп. Да и полностью необходимую потребность в воде они восполнить фруктами не могли. Те же сладкие, а это делу мешало, согласитесь! Так что новая экспедиция образовалась стихийно и очень быстро. Потому вскоре Джек, Кейт, Локк, Чарли, Андрей и Сашка Леонтьев, собрав в сумки пустые бутылки и другие нашедшиеся емкости, отправились искать воду во всё ещё необлазанные и оттого пугающие джунгли, из которых так никогда и не возвратится Гордеев. Вдобавок Княже напрягался оттого, что после того случая с Щиголевым, Андрей вообще этому странному Джону Локку (Спасибо Горшочку за философский вынос мозга! Но правда, что за имечко, а почему не Томас Гоббс, бл*дь!) не доверял. Слишком многое его смущало — от внезапно обретенной способности ходить (где-то далеко грустил другой лысый мужик в кресле, хотя Профессор Икс не реальный… Наверное!) до огромной коллекции ножей всех форм и размеров, которые, как оказалось, тот вёз с собой. Скажем так, мужик не был поваром — он вообще готовить, по его словам не умел, да и ножи не были поварскими. Зачем человеку-не-маньяку такая коллекция? Что он с ними собирался делать? В голову упрямо шла всякая муть от братьев Винчестеров до охотников Себастьянов всяких! Поэтому, кроме Кейт и Чарли, за которыми надо было присматривать — уж больно странным стало поведение басиста (а последние вообще народ сам по себе нормальностью редко блещущий!): то он становился дерганным и нервным, с явными признаками начинающейся ломки, то вдруг, как по сигналу, резко оживал, бодрился, потом всё повторялось. Словно кто-то не ленился заводил сей чудный механизм, словно советскую игрушку-курочку, что клевала своим металлическим клювом равнодушно поверхности… хорошо, не мозга! Присовокупив факты, Андрей вздохнул… Покамест на острове чудиков хватало. Нет, вы не подумайте — он и сам считал излишнюю нормальность злом, но… Тут уж малость перебор. Конвоируемая заключенная, наркоман-басист, радиолюбитель-араб, истинный убийца Сойер, доктор с комплексом героя, ну вот ещё и охотник Икс, бл*дь! Выбери своего героя и выйди биться против неведомого зла в глубине джунглей. Будь это игра — Князь спросил, чего курили создатели и несомненно провёл бы за ней много часов жизни, но это была совсем-совсем не игра! Так, в ширящийся с каждым днём список княжеского наблюдения добавился еще и восставший инвалид. Как бы самому себе на карандаш-то не попасть, а? Андрей нахмурился сердито и обратил свой взор на Локка. Тот же сейчас довольно бодро чапал вслед за Джеком, который — вот неожиданное заявление — поведал, что знает, где искать источник воды. Правда, когда его спросили о внезапно открывшемся тайном знании — загадочно отмолчался, сделав вид, что дико занят рассматриванием несуществующей тропинки у себя под ногами. «Возможно, не только у меня здесь глюки случаются», — устало подумал Князь. Только вот миражи вместо настоящей воды — это в их ситуации смерти подобно. Но док — лидер и народ ему верил, хоть и вопросы непонятный источник информации вызывал. И вот вопреки сомнениям… Не то, чтоб прям долго или коротко, но Джек, между тем, довёл их до места назначения — Князев при этом чуть не начал истерично ржать — док привёл ровно к той самой скале, где сам Андрей увидел в одну «прекрасную» ночь Мишку-Шута. Только с другой стороны, да. Может, надо было шары получше раскинуть, авось бы и не страдали эти дни от жажды?! Но кто ж знал, что тут глюки и пользу приносят, м-м? Однако там их, кроме небольшого родника с чистой — и очень вкусной — водой, поджидал ещё один сюрприз — обломки небольшого самолета. Старого на вид — такие раньше Андрей в кино видел. Вокруг разбросаны мелкие элементы конструкции, типа стекла или винта, а ещё вещи какие-то. В результате разделились на две команды — одна набирала воду, вторая — исследовала обломки в поисках полезных вещей. Коли уж спасателей пока не видать и не слыхать, то надо как-то обустраивать быт. Мертвецам же шмотьё ни к чему, особенно, радиоприемник… Ну не станут же те с того света звонить? Хей, брат, привет! Князь поёжился — почему-то эхо сказануло это голосом Горшка… Неожиданно он остро пожалел, что электричества тут нема — не на чем даже послушать Мишку… Диск, вот удача, нашёлся в багаже! Балу в самом деле можно было считать главным амбассадором Ружья. Жаль нет — отменяется, ещё бы подзарядить, где дисковой плеер… А ведь у Княже с собой в поездке была камера. Увы, её в ручную кладь протащить не удалось. Боялись, пхд, что он там чего стратегического заснимет, эх… А там столько всего отснято было… Чего он сильно хотел бы обратно заполучить. Но стоило учитывать, что, несмотря на восставших инвалидов и найденной с помощью глюка воды, это не чудо-остров желаний! Вздыхать было некогда, как и сходить с ума. Кокосами по балде ему более не прилетало, так что… Руки в ноги, братцы. Очень споро они принялись за дело, попутно переговариваясь и даже перешучиваясь (Андрей с удивлением обнаружил, что уже может немного понимать — погружение в языковую среду, как говорят, самый действенный метод). Это было увлекательно и отвлекательно. А отвлекаться-то было и нельзя. Он понял это в тот момент, когда не нашёл взглядом Чарли среди разбирающих завалы. И тогда его нашёл Локк (вот уж кто точно прокачал на острове свои навыки ишейки) — стоящим на улье. На, мать его, огромном улье в земле. Не на дереве, бл*дь. Можно было предположить, что и пчёлы там какие-то особенные… Делающие неправильный мёд. Не за ним ли отправился горемыка?! «Как Мишка, блин, — в панике думал Князь. — того тоже нельзя было отпускать из поля зрения». Он не заметил, как приписал Горшку определение «был». Прошедшее, с*ка, время! Вот я был, и вот меня не стало — собственная строчка бьёт по ушам. Попытка заткнуть улей ничего не принесла — Чарли дернулся, испугавшись, и пчелы начали атаковать. Все бросились бежать. Только вот далеко не в рассыпную… Потому что пчёлы — пчелами, а память об опасности пострашнее зверских насекомых, не желающих делиться медком, заставляла держаться в куче. Хорошо, не роем и не строем, да? Андрей мог бы поклясться, что никогда в жизни так не бегал. Хотя кардионагрузку на концертах получал регулярную… Но на острове он остро жалел о набранных килограммах… Был бы тонкий и звонкий, как года два назад, то… Загнулся бы быстрее! Пришла в голову неожиданная мысль. Не жир, а стратегический запас… Ага, это надо ещё сказать Хьюго! К счастью, страх придает силы и отважные водоносы забурились целиком (без потери бойца на сей раз) в какую-то пещеру рядом с водопадом. Пчёлы же, то ли сжалились (ага, прям так жалы их и погнулись!), то ли просто их потеряли, но в пещере не объявились. Запыхавшись, огляделись. Андрей же, мимолетно пробежав взглядом по участникам пчелиного марафона (а хорошая б вышла реклама Билайну! Ещё б сняться уговорили Билана для созвучия и вовсе — он бы такую рекламку даже себе отдельно записал, хы!), задержал взгляд на Кейт — та стояла без футболки, в одном лифчике. Молодой организм брал свое — Князев не мог не оценить прелестную фигурку. Чертовка (и он очень сильно надеялся воровка, а не пожирательница сердец — кто ж этих австралийских аборигенов, с которыми лисичка жила, знает!), заметив его взгляд, нисколечко не смутилась, а, наоборот, с вызовом глядя ему в глаза, выдрала свою футболку из рук у виновника забега Чарли и неспеша оделась. Всё это было так завлекательно, что Андрей не сразу почувствовал, что уже его за футболку пару минут дёргает Реник. — Ну, чего? — пришлось переключить внимание со стройной лисички на амбалистого… Лось вместо ответа ткнул пальцем куда-то за спину Князя. Оглянувшись, Андрей отпрыгнул от этого места примерно на метр: там лежало мумифицированное человеческое тело. М-м… Индиана Джонс, говорили вы… Да ну нахрен эти ваши приключения! Князь дико-дико скучал по родному дивану или хотя бы койке РЖД, можно даже верхней… И возле толчка! Мумия! Она, бл*дь, хотя бы не оживёт? Не ожидает ли их тут зомбиленд с затравочкой от Робинзона Круза?! Вот это кроссовер, вот это да! Где-то в гробу нервно икал от зависти Жюль Верн, что одним из первых додумался миксовать сюжеты… Но не настолько ж! А может это милое тело и сожрало Гордея?! Нет, определенно, с чересчур живым воображением Андрея что-то надо было делать… Разнервничался тут, понимаешь ли, когда и не ясно ничегошеньки… Ну тело и тело. Ленин вон тож сколько лет лежит — ничего! И дальше Ильич полежит, на липовый мёд не разложится покамест. Джек, осмотрев находку, выдвинул предположение, что тело здесь давно — прекрасно, умник, мы и не знали, — лет так 40-50. А вот это было уже интереснее. В какую же глушь, в какой отдаленный уголок океана их закинуло? Не успев переварить первое изумление, немного в стороне нашли ещё одно тело. По мнению всё того же Джека, который был ближе всего к тому, чтоб называться антропологом, это были мужчина и женщина. Пещера же стала им могилой… Одной на двоих. Размером с неплохую такую хрущёвку. Мозг Андрея тут же нарисовал грустную картину, как выжившая в крушении парочка жила здесь, или неподалеку, потом кто-то из них, возможно, женщина, умерла, мужчина отнес её в пещеру, да и сам позднее пришёл умирать туда же, чтобы вечно быть со своей возлюбленной. Да уж… Вот тебе и сюжет для песни. Он поёжился. Могло, конечно, быть и иначе — и умерли они в один день, устав ждать помощи… Что-то выпили, что-то съели. В любом случае правды они без оборудования, которого нет, не узнают. Да и к чему… Думать сейчас следовало о живых. Тем более, что тут, судя по зажегшимся нездоровым огоньком глазам Джека, снова намечался неслабый движ. Доктор вообще в последнее время стал генератором идей — очередная светлая мысль пришла то ли во время осмотра тел, то ли пока они набирали воду: предложил, цитируя, «не воду принести людям, а людей отвести к воде». То есть переселиться в пещеры. Ну, конечно, захоронив предварительно тела её предыдущих обитателей, выселив их из сей природной жилплощади… Княже сильно надеялся, что призраков в реальности не существует. Даже в такой издевательской, как на этом острове. Но оглядываясь на живых, к примеру, Реника это предложение возмутило до глубины души. Андрей же призадумался. На острове они уже долго — достаточно, чтобы их могли бы заметить. Учитывая тех несчастных из пещеры — их поиски, очень возможно, дело длительное. А им нужен доступ к воде. Плюс ко всему — укрытие от зверей, защита от солнца… Все эти аргументы в его сознании перевешивали желание остаться на берегу в надежде, что их заметит случайно залетевшее, заплывшее спасательное судно. В итоге, пока Джек всю обратную дорогу вещал про свое супер замечательное решение, предполагая, что некоторых придется уговаривать перебраться к источнику, Княже уже продумал где и как всё расположить в пещерах. Просыпалась в нем иногда такая хозяйственность. Или умерший дизайнер. А доктор прав был в своих опасениях. Только вот Князь никак не ожидал, что уговаривать придется и членов группы. Точнее — одного члена — заупрямившегося Лося, что решил наплевать на мнение большинства, оставшись стоять на своём. Позднее они стояли своей маленькой кучкой чуть в стороне от всех остальных выживших и переругивались. На самом деле переругивались Андрей с Леонтьевым, Яша с Поручиком амёбно стояли в ожидании разрешения конфликта. Поручику было всё равно — охотиться было удобнее из джунглей, а его нога уже достаточно поджила, Цвиркунов же просто устал и решил положиться на мнение большинства, которое никак не хотело сформировываться. — Чё ты на этом берегу забыл, а? — горячился Князь, досадуя, что никак не получалось у него понять: то ли Сашка это из вредности, то ли Касперов двух жмуров боится… — Если бы нас могли скоро найти, нашли бы уже вчера! — Это неразумно, — брызгая слюной отвечал Лосяра. — Надо поддерживать костер, его заметят. За нами вот-вот приедут. — Дурак, что ли? — Андрей чувствовал, что все аргументы он исчерпал и просто бьется о стену непонимания, наивности и упрямства. Или чего-то ещё. Мдя, Сашка Леонтьев — Хранитель очага, тьфу, сигнального костра… Звучит даже странно! — Без оскорблений, Князев, ок? — холодно просверкал очами. — Вот как ты заговорил, — прищурился Князь. — Князев, так значит. Хорошо, тогда давай так — в последний раз спрашиваю — пойдёшь со мной? Реник молча покачал головой. Андрей резко развернулся к всё также безмолвствующим товарищам: — А вы? Поручик просто молча шагнул и встал рядом с ним. Его вовсю ждали кабаны, да и на Локка он в обиде не был, напротив, когда тот принес ему самый зажаристый шмат той огромной кабанихи… Кажется, тогда их барабанщик всё простил. Ладно, с этим всё понятно, а вот Яшка заколебался. — Саш, — обратился он к Ренегату. — Кончай уже, нам бы вместе держаться, — напомнил, что вообще-то их состав и так поредел. И это сейчас не про потерянный хвост, а о Гордее, чьи кишки подсыхали на пальме… По лицу Леонтьева проползла горькая усмешка, но он не ответил. Цвиркунов вздохнул и шагнул к большинству. Андрей же и сам чувствовал, что поступает как-то совсем не по-дружески. Да и мысль свою, что им необходимо держаться вместе, помнил ещё. Но утешил себя тем, что Лось ещё придет. Поймет бессмысленность своих действий и придет… копытами пристучит. Как и все оставшиеся — а их оказалось не так мало. Удивительно, но ораторского таланта доктора не хватило, чтоб зажечь всех. Остались и Кейт, и Саид, и Сойер, и Майкл… И ещё несколько людей. И ладно араб-инженер-любитель — он собирался с помощью трех антенн засечь, откуда передается тот самый сигнал. Ладно, Сойер — у него и тут всё неплохо, бизнес какой-то наклевывался мародерский. Но Кейт! Эта хитрая лиса, поддакивавшая всю дорогу до пляжа, решила на нём же и остаться. Странно, казалось — она побежит туда, куда пойдет добрый доктор, правда, не Айболит совсем. Хм, выходит, у этой хитрованки явно свои планы были. Всех остальных они с Джеком уговорили.***
Анна-Люсия не совсем понимала, почему она не отпустила мужичка одного. Сработало ли то профессиональное чутьё, или же виновата была её подозрительность, что усиливалась с каждым днем, проведенным на острове… Она не знала. Но нечто, не раз выручавшее в работе, сейчас просто кричало ей, что где-то и что-то Анна упускает. Но что именно — затруднялись предъявить и чуйка, и подозрительность, почти паранойя, что развилась на этом проклятом острове. Потому Кортес сейчас попросту поднималась вслед за Гудвиным в горы и, опираясь на самодельное копье, пыталась ухватить неясную мысль, змейкой вьющуюся в голове. Она вот здесь, рядом, кажется, протяни мысленно руку — и ухватишь, размотаешь до конца, поймешь всё. Но не получалось. Через пару часов её спутник остановился — так резко, что Анна едва в него не врезалась. — Привал! — весело объявил мужчина, пояснив кратко: — Ноги гудят, — и в самом деле она ощущала себя загнанной лошадью, но отчего-то осознание этого пришло только сейчас, когда Гудвин велел остановиться. До этого Кортес летела вперёд, подгоняемая неясными сомнениями и бьющей в ушах горячкой крови. Он плюхнулся прямо на землю, галантно указав своей спутнице на округлый камень, очень похожий на специально придуманное природой кресло. Да уж… Очень мягкий, удобный пуфик, на такой с разбегу плюхнешься — долго сидеть не сможешь! — Дашь нож? — с видом заправского фокусника Гудвин вытащил из кармана спелое манго. Анна, немного поколебавшись, протянула ему рукояткой вперед прикарманенный от убитого Чужого нож. — Знаешь, что странно? — тихонько спросила, пока мужчина нарезал фрукт на дольки. — М? — Гудвин вгрызся в свою дольку, пока Анна крутила протянутую ей часть в руках. — Это армейский нож. Такие сейчас уже не выпускаются. Как он попал сюда? — на самом деле эти мысли давно её мучили, но вот сейчас отчего-то попросились наружу. — Может, мы не первые, кто плюхается в воду у этой земли, — пожал плечами тот, не прерывая своего занятия, отчего сок от манго оказался у него на шее. Будь Анна-Люсия менее возбуждена, может, это и показалось ей соблазнительным, но сейчас она могла думать лишь о том, что в лучах заходящего солнца, капельки кажутся кровью… Что вот-вот прольётся. Вот оно. Есть! Мысль, крутившаяся и бьющаяся в виски, оказалась зажатой в угол и схваченной. Кортес даже не нужно было зачитывать той права, мысль и так покорно сдалась и начала сдавать подельников, не требуя адвоката. Перед её мысленным взором пронеслись стадом вспугнутых лошадей воспоминания о первом дне. Вот она в воде. Рядом куча кричащих, испуганных, плывущих или тонущих людей и уже утонувших тел. Вот они на берегу. Все мокрые, как рыбки. И вот выбегает из леса Гудвин — кричит, что нашёл в лесу несколько застрявших человек, нужна помощь. Но самое странное — Гудвин был абсолютно сухой! Крепёжки же сидения, как они убедились, сделали на совесть… Все, кто приземлился в джунглях вместе с креслами — выбраться самостоятельно возможности были лишены. — Как ты нашёл Бернарда, Мишу и Сашу? — холодея, резко выпалила она. — По крикам, — моментально ответил мужик. И это ещё больше укрепило Анну-Люсию в её подозрениях. Ответ звучал так, словно был отрепетирован заранее. — Почему ты был в сухой одежде? — допытывалась Кортес, хотя уже не сомневалась: перед ней теперь не свой, это был враг. Решила немного потянуть время, раздумывая, как лучше всего внезапно подобраться к нему на расстояние удара. Гудвин не дал ей времени подумать. Он первым бросился на неё — все, на что Анну хватило — выбить нож. Они клубком покатились вниз по склону, совершенно чудесным образом прихватив с собой в этот клубок заостренное копьё. Чудом то не воткнулся ни в кого из них. Едва остановившись, они молча начали борьбу за самодельное оружие. Кортес дотянулась первой — двинув локтем в лицо своему противнику, она сжала деревяшку и, размахнувшись, почти вонзила его в грудь врагу, что так долго прикидывался ближайшим сподвижником. В душе было пусто и горько, но Анна бы это сделала — можете не сомневаться. Ненавидела бы себя потом и в кошмарах вздрагивала — но убила бы Гудвина. Но в последний момент её руку перехватили, а затем и вовсе сдернули с поверженного. Кортес с изумлением увидела того странного и милого русского паренька — Мишу. — Не надо, — его английский был плох, но она улавливала смысл того, что он пытается ей сказать. — Нельзя делать боль. Надо узнать, куда забрали наших. Анна-Люсия в корне была с ним не согласна — это был враг! Возможно, все утащенные уже убиты. Нужно в первую очередь было обезопасить себя и оставшихся с ней людей. А этот дурень мало того, что сбил её, когда она решилась, так ещё и продолжал удерживать, пока Гудвин имел шанс очухаться и порешать уже их двоих! Поэтому Анна стала яростно вырываться. Уже не холодный расчёт, не навыки полицейского, а дикая, какая-то звериная ярость двигала ею. Опасно недооценивать противника — это правило им внушали в полицейской академии с первых дней занятий. Кортес же в данный момент пренебрегла этим правилом. Пока они с Мишей боролись, точнее, боролась и брыкалась она, а он — несмотря на худобу в нём, оказалось много сил — всеми силами её сдерживал — этого времени Гудвину хватило, чтобы оклематься. Итогом этого стал удар тяжелой веткой сначала по одной темноволосой голове, потом по другой. Вспышка слепящей боли, и Анна провалилась в глубокую темноту.***
Когда Кортес пришла в лагерь — Балу не заметил. До этого же, тщетно стараясь загнать куда подальше невеселые мысли, он находил себе дело за делом, не чураясь от «помочь убрать пыль» до «починить входную дверь». А теперь вот Мышка, крутившаяся рядом, ойкнула и, толкнув его, указала на Анну-Люсию. Выглядела та неважно: ещё более грязная, чем они все были, вдобавок с плохо замытой кровью на голове и страшным взглядом. Ещё страшнее было осознать, что вернулась та одна, сжимая в руке злополучную рацию. — Гудвин — предатель, — выплюнув с горечью, объявила она. — Он не летел с нами, он — Другой. В её голосе не угадывалась ни капля сомнений. Балу подумал, что должно было произойти что-то действительно ужасное, чтобы не только дать полицейской эту новую версию, но и подтвердить её. Потому что все знали — Гудвин был одним из столпов их лагеря, тем, без кого им всем пришлось бы туго. Это признавала и ценила сама Кортес. Этого мужика все любили… И вот на тебе — заявляется вся в кровище Анна и утверждает, что тот Чужой! — Где он? — кажется, это робко спросил Бернард. Да, это был хороший вопрос. Балу надеялся, что девчонка не прибила шпиона от гнева. Всё-таки, если у человека срывает тормоза и он идет на убийство, пусть даже в праведной ярости — ничем хорошим это не кончается. К тому же… Враг или нет, но лично им Гудвин ничего плохого не сделал. Скорее, наоборот, он Миху спас, отведя тогда к эвкалипту. Что до похищенных — доказательств, что те мертвы или страдают, не было… Как и обратного. Чужой нужен был им живым, чтобы выяснить в том числе и это! — Сбежал, — глухо ответила та, чуть отводя взгляд. И без того тёмные глаза Анны, казалось, потемнели ещё больше. Она помолчала, явно пытаясь собраться с духом. Нехорошее предчувствие заворочалось у Сашки где-то в животе, когда он понял, что девица слишком пристально смотрит этим своим взглядом на их маленькую группку. И в самом деле… Гудвин сбежал это понятно, но Горшочек-то этих двоих ринулся догонять… Неужто догнал? Но не успел Балу в полной мере испугаться, как Кортес окончательно выбила весь воздух из его легких своим глухим признанием: — Он забрал Мишу. Вас когда-нибудь били под дых? А вот Сашке случалось в совсем юные годы ввязываться в драки. Да что там случалось — это было весьма регулярное явление. Да и потом тоже… Нет-нет, да приходилось махать кулаками. А раз машешь ты, будь готов, что засветят и по тебе! Вот и вышеупомянутый удар получал, бывало. Только сейчас его никто не бил, а ощущения были такие же настоящие. Боль, резкая, физическая. Воздух, внезапно покинувший легкие. «Миха-Мишка-Миша», — мерно отстукивало в голове. Краем глаза он уловил слёзы на лице Нефёдовой и совершенно серого Егорыча. «Ты никого не спасешь», — злобно смеялась в голове Маша-видение, прибавляя: — «Уже не спас!» — Простите, — голос Кортес, странно смягчившийся, доносился как сквозь вату. Быстро и часто моргая, Анна стремительно развернулась, протопав в сторону небольшого ручейка, протекавшего неподалеку. Никто не решился последовать за ней. Балу, также заторможено, но сухо моргая, нелепо смотрел ей вслед. Велико было желание крикнуть вслед: «Это твоя вина!» Казалось, произнеси он это, и груз на плечах станет не таким неподъёмным, а вместе с этим станет легче и дышать. Но, нет, Шура понимал, что ни одни слова не изменят ужасающей реальности: он виноват. Это он, а не Анна-Люсия позволил Мишке уйти, расцепившись. Та вообще не знала, что за ней следует один безбашенный анархист… Притянув к себе ближе Машу, незаметно приблизившуюся, Сашка лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Мысли перескакивали, путались, мешали принять решение. Зато вот Фёдорову, очевидно, ничего не мешало. Он подхватился и решительно зашагал в ту сторону, откуда вернулась Анна. — Егорыч, ты куда? — в два прыжка догнал его Балунов. — За Мишей, — кратко пояснил техник. — Куда? — басист схватил его за руку. — Мы даже не знаем, куда идти…. Куда этот упырь мог его утащить. — Но шанс-то есть… — Егорыч был непреклонен. «А и в самом деле, — вдруг воодушевился Балу, — а вдруг… Должно же хоть раз нам повезти!» И Сашка решительно и неожиданно для самого себя крепко обнял Мышку, горячо прошептав ей на ушко: «Держись ближе к мистеру Эко, он надежный», — и они с Егорычем скрылись в зарослях джунглей. Не успела Машка и коготками в него вцепиться, не отпуская в сомнительную погоню.***
Конечно, это была чистая авантюра — они бегом взбирались по холмам, оглядываясь, прислушиваясь. Дыхалка скоро накрылась: такой бег по пересеченной местности куда как покруче любого спортзала, который, впрочем, они всей группой старательно игнорировали. Считая, что их кардио в виде прыжков по сцене и упражнений с переносом инструментов — хватит за глаза. Это предприятие с самого начала было обречено на провал, но Балу не предполагал, что провал будет столь эпичным и громким. На одном из холмов его нога провалилась в, похоже, кроличью норку, которая была так искусно скрыта в густой траве, что её не увидели бы там и в бинокль. Падение было фееричным. К сожалению, а, может, к счастью, Сашка не Алиса и ни в какую страну Чудес он не провалился. Зато его приложило об землю со всей силы. В глазах не то, что звездочки — кометы замелькали. Пока Балу сидел на земле, пытаясь очухаться, перед взором внезапно возникло обеспокоенное лицо Фёдорова. Тот активно что-то болтал, но Сашка слышал всё, как в шумоподавителях. Плюс ещё на глаза начали сползать красные капельки и, сколько бы их Балу не вытирал, они не убывали, напротив, казалось, лились сильнее. Егорыч сорвал с ближайшего куста широкий тропический лист и, приложив к многострадальному лбу, прижал собственной рукой Балунова. Затем решительно поднял его на ноги — Балу сразу слегка замутило, голова закружилась… В результате назад его техник практически протащил на себе, активно шевеля губами и жестикулируя свободной рукой. Сознание у Сашки было какое-то спутанное. Он слабо осознавал реальность. А когда совсем отключался, то ему казалось, что проклятые туземцы — каннибалы и очень любят приезжих… Потому что своих жрать — это всё-таки не то, что заморские «деликатесы». Пору раз он пробовал сбежать от Егорыча, чтобы продолжить поиск, но вновь валился с ног… Если б не техник — покалечился бы сильнее. А так худо-бедно добрались под утро уже… А может это в глазах у него так смеркалось. Конечно же, их появление вызвало всеобщий «восторг» в лагере — мало того, что ушли они по-английски, попрощавшись лишь с Мышкой, так ещё и вернулись в положении сиамских близнецов, один из которых, к тому же, щеголял весьма живописно окровавленной башкой, с которой уже было ясно видно, что никакой Сашка не натуральный блондин. Все забегали, засуетились, несли воду-тряпки-иголку с ниткой (кажется эта деваха Либби решила переквалифицироваться в хирурга или травматолога под чутким руководством дантиста Бернарда)… Машка сбледнула с лица так, что можно было вручать титул мисс привидение, и держалась максимально близко — положив его многострадальную голову себе на коленки, поглаживая, почесывая за ушком как большого кота и украдкой награждая легкими прикосновениями губ ко лбу, пока остальные смывали кровь и промывали ранку. Да, то и в самом деле была совсем небольшая рана, однако кровила сильно. Сашка же одурел слегка от таких ласок. Если б не возможно поджариваемый на медленном огне Миха, то заурчал бы от удовольствия, кляня себя за то, что раньше так подкатить к скрипачке не догадался… Убедившись, что этот сумасшедший русский в ближайшее время, вроде как, помирать не собирается, в очередной раз уменьшившаяся группка выживших разбрелась по импровизированному лагерю, стараясь подготовить бункер к временному проживанию. С Балу осталась его так же поредевшая банда, окружая заботой и всевозможным комфортом.