Поблагодари меня за грех

Поворачиваю голову обратно к двери и вижу, что Браун ее закрывает. Надеюсь, что мне можно было идти сюда и разрешение Томпсон на это не требовалось. Если что, у меня есть оправдание: я не сама в игровую пришла, меня привели. Вижу, что две девочки сразу обратили на меня внимание, разглядывая, как какую-то диковинку, а та сволочь все еще рисовала, отвернувшись к доске. Прилипаю к стене и оседаю на пол. На полу тут ковер, а стены подозрительно мягкие. Полок никаких нет, только три доски для рисования на стенах. Две чистые и одна, к которой прилипла Мадлен. Пластиковый низкий стол и к нему приставленные два таких же низких стула. В углу мягкие кубики и какие-то игрушки. Вижу плюшевого мишку и тряпичную куклу. Встать, почему-то, все еще страшно и я только вздыхаю, наблюдая за детьми. Эти две девочки мило разговаривали и рассматривали куклу с длинными светлыми волосами из толстых ниток. Поворачиваю голову в сторону окна, выходящего в коридор и вижу двух санитаров, которые о чем-то разговаривали и, по-моему, даже не особо смотрели за детьми. Ну, в принципе, наверное, если что-то и случится, то внимание точно обратят, а выйти отсюда самой невозможно, по-моему, дверь закрыта. В игровой мне было некомфортно. Такое ощущение, что я снова вернулась в палату. Опять запертая в четыре стенах, но хотя бы с игрушками и другими девочками. Аккуратно встаю и иду к игрушкам и, уже к выбранному мною, мишке. Вроде никто особо не смотрит на меня. Все хорошо. Надо просто выбросить эти плохие мысли из головы. Вздыхаю и беру его, смотря на глаза, которые были вышиты черными нитками. — Даже не бусинки… — Шепотом говорю и снова отбегаю к моей защитной стене. Почему-то сидя здесь мне было хоть немного спокойнее. — И как тебя назвать? — Верчу его в руках и чувствую какой он мягкий. — Так ты все-таки не из буйного? — Слышу голос и поднимаю глаза на Мадлен. — Ладно, прости тогда. — Прозвучало от нее это с ноткой издевки. — Я не знала. Буйных сюда не пускают, а ты здесь, значит ты не из них, а значит с тобой можно общаться. — Она говорила это, как по инструкции. — Извинения приняты. — Хоть понимаю, что она это сделала не искренне, но продолжать с ней войну не хочу, да и разговаривать с ней тоже просто не хочется. Пусть идет дальше каракули свои выводит. — Может порисуем? — Непонимающе смотрю на нее и протянутый ею мелок. — А то ты одна сидишь. Скучно, наверное. — Ты серьезно? Сначала оскорбляешь и насмехаешься надо мной в коридоре, а потом предлагаешь вместе порисовать? — Поднимаю бровь и гордо задираю голову. — Нет уж. Мне и одной нравится. — Прижимаю мишку к груди и обнимаю. — Ну, извини. Сказала же уже. — Как-то обижено и даже непонимающе говорит она. — Этап примирения уже пройден. Одной скучно, а мы порисуем. Только надо у санитаров еще один мелок попросить. Тут один на человека. — Еще и с санитарами надо будет разговаривать? Точно не хочу тогда. — Я Мадлен. — Она перебирает мелок из рук в руки и смотрит на меня, а потом садится на колени рядом. — Знаю. — Отвечаю достаточно безэмоционально. Нет желания с ней общаться. А она только улыбается и хлопает руками, отряхивая их. — Откуда? — Она поднимает брови и удивленно таращится на меня, не скрывая любопытства. — Тогда в коридоре тебя кричали, вот и запомнила. — Пожимаю плечами и осматриваю ухо мишки, которое было плотно пришито, по-моему, уже после повреждения. — Круто! — С восторгом говорит она и я кошусь на нее, непонимающе смотря. — Ты запомнила с первого раза. Это классная память. Завидую. — Закатываю глаза и поднимаю колени к груди, обнимая их и откладывая мишку в сторону. — Хотя завидовать плохо. — Сказала она это как-то грустно, будто ее сейчас накажут за то, что она мне завидует. — А кричала меня мой врач. Она меня часто одергивает и не дает нормально общаться с другими девочками. А мне так хочется. — Так нормально бы общалась, а не приставала и оскорбляла. — Полностью поддерживаю ее врача. — Может и не отдергивали бы. — Хмыкаю и вижу, что Мадлен вздохнула. — Да я не специально. — Она невинно улыбается. — Просто вырывается быстрее, чем я думаю. Доктор Браун говорит, что мне нужно молчать и держать паузу, считая в голове до трех, перед тем, как говорить. — Поднимаю бровь, услышав у какого она врача и начинаю ей завидовать, обижаясь еще больше. — Пойдем порисуем? — Чувствую ее руки на своих плечах и она тут же меня обнимает. — Ты чего делаешь? — От шока даже не отстраняюсь. — Мадлен? — Произношу ее имя, пытаясь хоть как-то привлечь ее внимание к тому, что она делает что-то странное и то, что мне не очень и нравится. — Обнимаю тебя. — Просто мисс факт. Я то говорила это с тем, что бы она прекратила. — Кстати, а зовут тебя как? — Резко она тему перевела. — Эстер. — Поджимаю губы и вздыхаю, а Мадлен улыбается и сильнее прижимается ко мне, будто с желанием раздавить своими объятиями. — Мое имя все же красивее. — Кривлю губы и смотрю на нее таким взглядом, что бы она поняла, что мне не нравится то, что она говорит. — Но твое тоже ничего. — Она подергивает плечиками и отлипает от меня со своими объятиями. — Иди попроси мелок. — Испугано мотаю головой и прижимаюсь к стене. — Что такое? — Ее глаза бусинки стали как-то обеспокоено меня осматривать. — Я не хочу к ним идти. — Она явно не понимает что такого в том, что бы просто попросить у санитаров мелки. — Сходи ты. Заодно и так делом извинишься за то оскорбление. — Она на секунду задумывается и улыбается зубами. — Окей. — Она резко встает и тут же идет к окошку, стуча в него кулачком. Смотрю, как два санитара тут же пристально посмотрели на нее и один кивнул другому, что-то сказав. Тут же нехотя один из них поднялся из кресла и пошел к двери. — Что случилось? — Дверь открылась и я увидела, что санитар явно был недоволен тем, что его потревожили. — Мне нужен мелок. — Говорит Мадлен и протягивает руку, как бы прося тут же положить ей его в руку. — Для Эстер. — Она поворачивается ко мне и показывает в сторону меня пальцем. — Мы будем рисовать вместе, а у нее нет мелка. — Слышу какой-то обиженный тон и санитар только вздыхает. — Есть белый, розовый и красный. Какой хочет твоя Эстер? — Мадлен опять поворачивается в мою сторону и я пожимаю плечами на ее вопросительный взгляд. — Давайте белый. — Она опять дергает плечиками и сжимает руки в кулачки, тут же разжимая обратно. Санитар отходит от двери и я вижу, что он достал из стола какую-то коробку. Открыл и пару секунд смотрел на что-то, потом вытащил достаточно маленький мелок и снова подошел к двери, протянув его Мадлен. — Спасибо. — Она тут же хватает из его руки мелок и подбегает ко мне. — На. — Беру мелок и тут замечаю, что на ее пальцах наклеены полоски пластырей. Причем на всех пальцах той руки, что она протянула мне. Не знаю, как я не заметила этого раньше, наверное потому, что пластыри были прямо под ее цвет кожи. — Спасибо. — Она быстро кивает головой и не дожидаясь пока я встану, подлетает к своей доске, на которой теперь я могла увидеть странные рисунки. Мадлен рисовала голубым, хотя мне такого на выбор не давали, и этим мелком она рисовала человечка с шляпой и, по-моему, котом на поводке. Или это была собака. Я так и не могла понять. — Мадлен? — Окликаю ее, когда все-таки пересиливаю себя и отлипая от стены, аккуратно и маленькими шагами, стараясь не привлекать ничье внимание, подбираюсь к соседней доске. — Да? — Она берет тряпку, прикрученную к стене и стирает все, что нарисовала до этого. Тряпка была на ремне, причем он сам вытягивался из стены, как ремень безопасности в машине. — А сколько тебе лет? — Спрашиваю, а она дергает головой, будто стряхивая что-то со своих волос и дергает плечами. — Двенадцать. — Как-то гордо заявляет она и тут же грустнеет на глазах. Вдруг поджимая губы. — А какое тебе вообще дело до моего возраста? — Вдруг ее голос меняется на какой-то грубый и опять с издевкой. Тот самый, что был у нее тогда в коридоре. — Просто интересно было. — Не понимаю что такого я спросила, что ее могло бы разозлить. — Если хочешь, я могу и сколько мне лет сказать. — Она только пожимает плечами и отворачивается к стене. Вижу, что она хрустит пальцами и часто дышит. — Мне это не надо. — Она чешет руку и я замечаю что пластыри у нее не только на пальцах. Рукав от пижамы задирается и из-под него выглядывают бинты. — Хотя, скажи. Доктор Браун говорит, что что бы подружится надо интересоваться и про собеседника, поэтому скажи что-нибудь про себя. — Так, понятно, мое первое впечатление о ней было точно ошибочным. Я думала она стерва и сволочь, а она какая-то странная, я даже не могу объяснить то, что мне в ней не нравится. — Ну… — Задумываюсь о чем бы ей рассказать, хотя сама этого не хочу. То есть она спрашивает это не из интереса ко мне, а потому что ее врач сказала ей так делать. Мне кажется, я могу сказать что угодно, она все равно не воспримет это всерьез. — Мне шестнадцать. Я попала сюда два года назад. И… — А я тут всего два месяца. — Откуда она знает так четко? Я про свой день рождения забыла, а она месяца помнит. — Ты будешь рисовать? — Она кивает на мой мелок, что я все еще вертела в руке, не притронувшись к доске. Так и знала, ей вообще не интересно узнать что-то про меня. Какая-то ветренная она. — Я не знаю что нарисовать. — Она хмурится и отворачивается к доске, начиная что-то выводить. Я почему-то думала, что она мне даст какую-нибудь идею, но этого не произошло. Минуту я сидела и просто не могла придумать что рисовать. Наверное, мне стоит попробовать что-то написать. За два года я впервые держала в руках что-то по типу ручки или карандаша. Надо проверить помню ли я буквы и цифры. Прикладываю мелок к доске и пишу простое слово «привет». У меня получатся и улыбнувшись, я тут же начинаю выводить новые и новые буквы, складывая их в слова. «Мама», «Папа», «Дом», «Любовь» — и многие другие красовались на этой доске спустя пару минут. Некоторые буквы были сжаты или наоборот, какими-то расплющенными. Другие скакали, не желая становится ровно. Но все-таки я могла писать. Я помнила как это делать. Значит я еще не окончательно сошла с ума в этом месте. Интересно, а можно ли тут попросить книги? Хотя бы самые простые, для малышей. Я бы что угодно сейчас почитала. — Ну и скуку ты нарисовала. — Комментирует Мадлен, смотря в мою доску. — И некрасивую такую скуку. — Она снова хрустит пальцами, чешет руки и дергает плечиками. — Скажи мне. Ты хочешь отсюда уйти? — Вдруг говорит она и резко делает мелком на доске линию. — Конечно. — Вздыхаю и пытаюсь понять смогу ли я отсюда когда-нибудь выйти. — Только и жду этого дня. — Киваю и смотрю на свои написанные слова, все еще любуясь проделанной работой. — А ты нет? — Я спросила только тебя. — Зло проговаривает Мадлен. — И зачем? — Она пожимает плечами. — Все равно умрем. — Поворачиваю голову в ее сторону и хлопаю глазами. — Какая разница где умереть? Тут или там? Если результат один и тот же. — Сглатываю и понимаю, что общаться с Мадлен было моим не лучшим решением. Мы рисовали и почти не переговаривались. В один момент к нам пришла еще какая-то девочка, но так же быстро ушла. Она выглядела счастливой, я бы даже сказала, белой вороной среди всех нас. Те две девочки так и играли постоянно вместе. Они явно никого другого к себе бы не подпустили. Они играли в какие-то игры с ладошками, с куклами и просто болтали, иногда смеясь. Мой мишка так и остался лежать около стены и в какой-то момент мне стало его жалко, он выглядел таким одиноким, прямо как я в этой больнице, поэтому я взяла его к себе и попыталась нарисовать его на доске, как в знак извинения за то, что бросила. Но получилось так себе, поэтому я побыстрее стерла этот ужас, пока Мадлен его еще не раскритиковала. — Скоро время отбоя и обхода. — Дверь открывается и я вижу, что все обратили внимание на санитара, что стоял в двери. — На выход. — Тут же Мадлен вскакивает и хватает меня за руку, да так резко, что я от неожиданности роняю мелок на пол. Мы выходим, вернее Мадлен меня вытаскивает, и останавливаемся в коридоре. Две девочки, что играли вместе, так же вместе и пошли по коридору к палатам. Может они сестры, раз так хорошо ладят вместе? Или такие заклятые подружки? Интересно, возможно ли так же подружится с Мадлен? Она же вроде хочет этой дружбы, но почему-то делает все, что бы от нее отворачивались. Грубит, задирает, не дает вставить ни слова. — Пока. — Говорит Мадлен и я тут же вижу, что к нам приближается фигура в белом халате. — Ты завтра будешь в игровой? — После этих слов она как-то смущается и я вижу, что к нам подходит доктор Браун. — Я не знаю. — Пожимаю плечами, а она хватает себя за руку и тут же проводит по ней ногтями. Делает она это будто как-то неосознанно. — А какая у тебя палата? — Вспоминаю, что если у меня теперь есть возможность ходить по коридорам, то и возможность заходить в палаты тоже есть. Браун просто стоит и смотрит походу именно на Мадлен, но в наш диалог не вмешивается. — Сорок первая, по-моему. — Она сжимает руки в кулаки и как будто пытается напрячься что бы вспомнить точную цифру. Она явно хочет что-то сказать еще, но только часто дышит. — У меня тридцать шестая. — С желанием помочь ей, говорю сама за себя без ее вопроса. — Я тебя не спрашивала. — Она хмурится, а я тяжело вздыхаю. Нет, с ней просто нереально нормально разговаривать. — Зачем ты говоришь то, о чем я тебя не спрашиваю? — Она поджимает губы и такое ощущение, будто сейчас заплачет. — Ладно, ладно. — Мотаю руками перед собой и даже отхожу чуть от нее. — Не спрашивала, так не спрашивала. — Да. — Мадлен дергается и тут же сзади к ней подходит Браун и кладет руки ей на плечи, приобнимая. — Мне пора. Пока. — Четко проговаривает она и почему-то ее глаза наполняются слезами. — Пока… — Она тут же дергается ко мне и обнимает, сильно прижимая к себе. — Пока, Мадлен. — Киваю и она отлипает, протягивая руку своему врачу. — Мы еще увидимся. — Она опять смущается и видимо не понимает почему я так сказала. — Эстер, пойдем с нами. У тебя палата не далеко от палаты Мадлен. Я тебя провожу. — Тут уже у меня на глазах появляются слезы. Не хочу в палату. Просто не хочу обратно ни в какую, но покорно иду за ними. Она ко мне вроде хорошо относится, не хочется ее огорчать. — Мадлен, завтра у тебя прием утром, поэтому что бы ты нормально поспала, тебе дадут снотворное. — Слышу, как Браун обращается к Мадлен и та кивает. — И утром никуда не уходи, посиди в палате, пока за тобой не зайдут. — Она опять кивает и хрустит пальцами. — Не надо еще менять? — Браун на ходу берет руки Мадлен и задирает рукава, осматривая бинты и пластыри. Бинты были наложены как будто не так давно. Чистые и белые, вот только в некоторых местах будто разодраны. Торчали нитки и сами бинты были немного скошены в сторону. — Хорошо. Пока так. — Мадлен тут же нервно встряхивает головой и я вижу как прикусывает нижнюю губу. Мы проходим мимо туалетов и тут же в голове появляется план. Может у меня все же есть шанс не пойти в палату. Я не хочу снова остаться запертой в четырёх стенах. — Извините пожалуйста, доктор Браун, а можно задать вам вопрос? — Она тут же обращает на меня внимание и улыбается, кивая. — А обычно палаты запирают на ночь? — Обычно да. — Только поджимаю губы и киваю. — При утреннем обходе их открывают. А ты, Эстер, тут недавно? — Интересно, если я пожалуюсь, что меня держали взаперти два года, она расскажет об этом моему врачу? — Да, точнее нет. Я просто… — Вздыхаю и даже останавливаюсь от моей тупости. — Нет, я тут давно, просто хотела уточнить. Ночью я никогда не встаю. И это… — Она внимательно смотрит на меня, я прямо вижу ее заинтересованный во мне взгляд. Она такая спокойная. — Я в туалет. — Поворачиваюсь и иду обратно. — Тебя подождать? — Слышу ее голос и заминаюсь. — Э… нет, не надо. — Поспешно говорю и мотаю головой как бы в подтверждение своим словам. — Я сама потом дойду. — Она только улыбается и я вижу, как Мадлен прижимается к Браун, а та в свою очередь мягко поглаживает ее по спине. — До свидания. — Она снова мягко улыбается. — Пока-пока, Эстер. — Ее голос такой нежный и мелодичный. Зависть снова душит. Почему Мадлен так повезло с врачом, а мне нет? — Может еще пересечемся. Только киваю и забегаю в туалет, опираюсь о прохладную стену. Может мне просто умереть? Это не жизнь, это просто выживание в дикой природе, в которой я явно не хищник. Мне остается только трястись от страха каждый день и ждать свою участь. Я не могу быть уверена, что доживу до следующего дня. Я не хочу такой жизни. Опускаюсь по стене на пол и вздыхаю. Хочется плакать даже сейчас, что будет если меня отведут в палату? Я не хочу что бы меня снова закрывали, снова чувствовать себя запертой в четырех стенах. Я только получила эту свободу, я просто не хочу ее лишаться. Может для всех остальных детей тут нормально идти ночью в палаты, ведь они точно знают, что утром их откроют и они свободно пойдут гулять, а я не могу быть уверена в этом. Я вообще ни в чем не могу быть уверена. Сижу и слезы сами собой катятся по щекам и я вытираю их о пижаму. Чем я такое заслужила в своей жизни? Может я просто проклята? Постоянно не везёт, постоянные трудности в жизни. Мне часто говорили, что жизнь полосатая. Что всегда после черной наступает белая. Но видимо на мою жизнь белой краски не хватило. Вздыхаю и смотрю на перегородки между туалетами. Как же мне одиноко. Я просто хочу поговорить с кем-нибудь, что бы он пожалел меня, обнял и утешил. Что бы был рядом. Что бы разделял со мной трудности и говорил, что — «Все хорошо, Эстер! Потерпи еще немного и все пройдет. Все забудется и ты будешь счастлива» — И что мы тут сидим? — Вздрагиваю от этого голоса и поворачиваю голову в сторону двери. — М? — Томпсон подходит ко мне и я отворачиваюсь что бы просто не видеть ее лица. — Ты должна быть в палате, а тебя там нет. — Мисс очевидность. Стоп. А мисс или миссис? Все-таки пересиливаю себя и исподлобья поднимаю глаза, пытаясь посмотреть на ее руки. И как назло, они у нее в карманах халата. — Эстер, я к кому обращаюсь? — Молчу и всхлипываю, выдавая то, что плакала все это время. Хотя может она это и так понимала. — Давай вставай. — Чувствую, как она хватает меня за руку и силой поднимает. — Не хочу. — Всхлипываю еще раз и тут же чувствую, что снова начинаю плакать. — Я не хочу туда. — Как вообще Томпсон поняла, что я здесь? Может видела? Хотя вряд ли. — Может тогда тебе понравится больше перспектива оказаться сейчас в моем кабинете? — Вздрагиваю и мотаю головой. — Там, где я буду долго иметь тебя в зад, Эстер. Нравится тебе это или нет. — Зло смотрю на нее через пелену слез и опять пытаюсь сесть на пол, но Томпсон не дает, тут же хватая меня одной рукой за руку, а второй за шкирку. — Можно меня хотя бы не запирать? Мне страшно. — Всхлипываю и она тут же прижимает меня к себе, видимо, что бы не сопротивлялась. — Мне очень страшно и плохо. Я не хочу назад. — Начинаю буквально рыдать ей в грудь. Она прижимает меня сильнее и от этого мне только хуже. — Скажите, я выйду отсюда? — Даже не буду спрашивать про время и когда это наконец-то произойдет, я просто хочу получить утвердительный кивок. — Я просто не могу больше. Мне плохо. Ужасно плохо. — Даже не замечаю, что мои рыдания становятся все громче и громче. Я уже даже не контролирую себя, а это стерва еще и начинает гладить меня по голове, только больше добивая. — А почему мне так плохо? Почему? — Последнее слово протягиваю нараспев и тут же всхлипываю. — Я же получила хоть каплю свободы, но от этого мне будто только хуже стало. — Уже не могу толком говорить и только вытираю слезы об ее халат. — Я не понимаю себя и от этого мне страшно и жутко. — Она не говорит ничего, я только слышу ее спокойное дыхание. — Да, я завидую другим пациентам. Да, я хочу сменить врача. Почему? Почему у Мадлен нормальный врач? — Не знаю, знает ли она кто это такая. Скорее всего нет. — И мне. Именно мне так не везет. — Снова пытаюсь опустится на пол, но Томпсон подхватывает меня и снова прижимает к себе, в этот раз еще сильнее. — Я просто хочу кричать. Кричать от такой несправедливости. Кричать от боли. Кричать… просто… хочу. — Ее рука перемещается мне на талию и тут же она отстраняет меня и заглядывает в глаза. — Тише, Эстер. — Она говорит это так спокойно и внушающе, что я даже не могу отвести взгляд. — Все хорошо, не надо плакать. Лучше расскажи как ты провела сегодня время вне палаты? — Почему она так резко перевела тему? — Ну… — Всхлипываю и из-за душащих слез не могу нормально говорить. — Я была в игровой. — Голос дрожит и я постоянно запинаюсь. — И… подружилась с одной девочкой. — Подружилась или познакомилась? — Странный вопрос. Не знаю ответа, поэтому игнорирую. — Мы рисовали мелками. И я писала разные слова. — Вспоминаю то, как у меня все получилось и улыбаюсь. — А еще там был очень милый мишка. — Она снова меня обнимает и перехватывает за руку. — Мягкий очень. — Томпсон выводит меня из туалета и за руку куда-то ведет. — А девочку, с которой ты познакомилась, зовут Мадлен? — Киваю и кусаю губы, когда понимаю, что мы идем к палатам. Начинаю упираться ногами, пытаясь не дать себя подвести к моей и даже дергаю ее за руку, пытаясь привлечь внимание и сделать так, что бы она остановилась. — Эстер, и как тебе твоя новая подруга? — Томпсон говорит это абсолютно спокойно и как будто не замечает моего сопротивления. — Знаете, у нее на руках бинты, а на пальчиках пластыри. — Вижу, что мы уже почти подходим к моей палате и начинаю сопротивляться больше, но сил как будто не осталось. — Доктор Томпсон, не надо меня в палату. — О чем вы общались? — Она будто вообще игнорирует все, что я говорю по поводу палаты. — О чем-то интересном, наверное, да? — Появляется желание рассказать ей абсолютно все. Так искренне она сказала, что ей интересно. — Мы… практически ни о чем. Она рассказала, что ей двенадцать. Что ее врач доктор Браун. — Задумываюсь и даже не смотрю где мы идем. — С ней сложно общаться, но она милая. Она меня обняла даже. Два раза. В игровой и на прощанье. — Это так мило. — Поднимаю взгляд на доктора Томпсон и вижу, что она улыбается, а меня передергивает от этой улыбки и я понимаю, что мы уже у входа в палату тридцать шесть. — Вы можете стать подружками, правда? — Наверное… — Томпсон открывает дверь и я тут же пытаюсь вырваться, но она не дает, заталкивая меня внутрь. — Не надо! — Кричу и хочу вырваться, но она обнимает меня и прижимает к груди. — Пожалуйста. — Говорю сдавленно и чувствую, как Томпсон что-то вытаскивает из кармана. Прошу, пусть это будет не укол. Стою так примерно минуту и только часто дышу и плачу ей в грудь. Интересно, она стирает после меня халат? — Принесите транквилизатор и снотворное. Два кубика каждого. — Вздрагиваю и пытаюсь вырваться, но Томпсон крепко сжимает меня одной рукой. — И пригласите медсестру. — Она явно разговаривает по телефону. Слышу звук сброса и тут же меня отпускают из стальной хватки. — Нет! Не надо уколов. — Закрываю лицо ладонями и отхожу от Томпсон на безопасное, по моему мнению, расстояние. — Пожалуйста, доктор Томпсон, не надо. — Она спокойно смотрит на меня и кивает на кровать. Прекрасно понимаю, что она хочет, но только мотаю головой в ответ и поджимаю губы. — Нет. — Шепчу и снова закрываю лицо руками, потихоньку садясь на пол. — Эстер, ну что у тебя за привычка на пол садится? — Слышу ее укоризненный тон. — Он прохладный. Ты же не хочешь заболеть? Вставай. — Слышу, как она подходит ко мне и поднимает, обнимая. — Вот так, Эстер, а теперь на кровать. — Даже не сопротивляюсь, когда она подводит меня к кровати и укладывает на нее животом. — Умничка. — Впервые слышу от нее ласковое слово в свой адрес. От этого даже стало как-то тепло на душе. — Доктор Томпсон, можно пожалуйста все же обойтись без уколов? — Смотрю на нее, приподнимаясь на локтях, а она только мотает головой. — Я не хочу. — Добрый вечер, доктор Томпсон. — Дверь открывается и на пороге появляется какая-то молодая девушка. Лет двадцати пяти. Только всхлипываю, когда девушка подходит ко мне и получив одобрительный кивок от Томпсон, поддевает мои пижамные штаны пальцем и продевая руку под живот, приподнимает и стягивает их с меня до бедер. — Доктор Томпсон. — Не понимаю почему, но я это прямо выкрикнула. — Мне страшно. — Поджимаю губы и Томпсон медленно протягивает свою руку и берет мою ладонь, мягко сжимая. — Не бойся. — Говорит она шепотом и я сама сжимаю ее руку, когда чувствую, как меня протирают салфеткой со спиртом. — Не надо, пожалуйста. — Всхлипываю и вся сжимаюсь, ожидая укола, но его нет. Приоткрываю глаза полные слез и даже привстаю на одной руке, смотря, как Томпсон вытянула вперед ладонь, приказывая медсестре остановится. — Нет, я передумала. — Слышу от нее и все еще не могу до конца осознать произошедшее. — Эстер все-таки умничка. Она уже успокоилась и сама уснет, спасибо, в твоих услугах больше не нуждаюсь. Свободна. — Она говорит это медсестре и та, кивает, закрывая защитным колпачком иглу на шприце. Верчу головой и все ожидаю какой-то подвох, но его нет, Томпсон по прежнему держит меня за руку, поглаживая костяшки, а медсестра уходит, попрощавшись с моим врачом. — Доктор Томпсон… — Рукой нащупываю штаны и тут же натягиваю их на себя, вместе с трусами. — Почему вы так решили? — Томпсон улыбается и тут же садится рядом со мной на кровати, отпуская мою руку. — Тебя это правда так волнует? — Мотаю головой и даже кусаю себя за язык, что бы не сказать ничего лишнего. А то еще передумает. — Я врач. Как я захотела, так и будет. В этот раз, я решила, что лучшим решением будет поступить именно так. — Спасибо! — Дергаюсь и тут же обнимаю ее, сильно прижимая к себе. — Спасибо вам. — Из глаз текут слезы, но не от грусти и боли, а из-за чего-то другого. — Я правда так не хотела укола. И вы… вы… — Обнимаю ее сильнее и смотрю на ее лицо. Не знаю, что на меня находит, но я целую ее в щеку и тут же прячусь, зарываясь в ее халат. — Не стесняйся. — Слышу ее шепот и она целует меня в висок, обжигая кожу горячим дыханием. — Делай то, что считаешь нужным. — Эта фраза сработала, как спусковой механизм или зеленый сигнал, побуждающий к действию. Отрываюсь от ее халата и целую еще раз, только уже в другую щеку, но снова поджимаю губы, стесняясь ее. А что если ей не нравится то, что я делаю? Замираю и смотрю куда можно поцеловать, только бы не в губы. Наклоняюсь и провожу языком по шее, потом от ключиц до уха и обратно. Прикусываю и тут же зализываю место укуса. Целую ее в шею и начинаю лизать с другой стороны. — Ты решила меня своим языком всю облизать? — Слышу ее смешок, но не отрываюсь от своего занятия. Это было как-то приятно, лизать ее. Ее кожа была такой горячей и приятной. — Эстер, если так любишь работать языком, то поработай в другом месте, если понимаешь о чем я. — Останавливаюсь и даже зависаю от такого. — Тем более, что с Грейс ты это уже практиковала. Хмыкаю и улыбаюсь, прищурив глаза. Кладу руки ей на плечи и настойчиво прошу жестами лечь. Она только ухмыляется и скинув обувь, ложится на мою кровать. Целую ее в щеку и в уголок губ. Снова провожу языком по ее шее и хочу зайти дальше. — Можно? — Кладу руки на ее халат и смотрю на пуговицы, которые мешают мне увидеть то, что я хочу. — Нужно. — Шепчет она и тут же кладет руку мне на голову и придвигает к себе, впиваясь в губы. — Слишком долго ты медлила и не решалась. — Она усмехается, а я облизываю губы. — Хотите что бы я не медлила? — С вызовом смотрю на нее и Томпсон с интересом наблюдает за моими действиями. — Я могу. — Тут же расстёгиваю первую пуговицу ее халата и на секунду замираю. Какой-то непонятный страх. Мельком смотрю на Томпсон, а она только улыбается. Думает, что не смогу? Хватаю ее халат за две стороны и одним движение расстёгиваю все пуговицы. — Если бы порвала, отрабатывала бы своей задницей. — Проговаривает она и я смущаюсь. Смотрю на ее черную рубашку и немного просвечивающие очертания бюстгалтера. Решаю немного поиздеваться и расстёгиваю верхнюю пуговицу, а потом, хватаясь за два края, тяну их в разные стороны, снова расстегивая все пуговицы подряд, как и с халатом. Замираю, смотря на ее грудь в бюстгалтере и сглатываю. Провожу языком сверху и аккуратно веду вниз, залезая под лифчик. Наверное, его надо все-таки снять с нее, но как же страшно это сделать. Застежка спереди. Мне всего лишь надо открыть ее и все, но вместо того, что бы сделать это руками, я хватаю ее зубами и пытаюсь открыть так. — Не получается? — Слышу голос Томпсон, спустя минуту усердных мучений. — Так может все же выключишь собаку и включишь человека, а то мы так не до чего больше и не дойдем. Впечатлить не получилось. — Последнюю фразу она произносит и поднимает бровь. Ничего ей не отвечаю, но продолжаю пытаться раскрыть застежку зубами, ей на зло. После первого удачно раскрытого крючка, поднимаю голову и с гордостью смотрю на доктора Томпсон. — Умничка, после того, как закончишь, дам тебе косточку. — Смотрю на нее и хмурюсь. Я хотела что бы она поняла, что я настойчивая, а в итоге унизилась. От такой несправедливости руками расстёгиваю оставшиеся крючки и и смотрю на ее упругую грудь. Сначала прикасаюсь к ней руками, а потом губами и провожу языком. Обхватываю губами ее сосок и начинаю посасывать, а потом и покусывать, удобно устроившись на ее бедрах. Увлекаюсь и видимо слишком сильно кусаю, так как чувствую болезненный шлепок по заднице. Провожу дорожку языком от груди до низа живота и смотрю на брюки. Наверное, не надо спрашивать разрешение, она ведь сама сказала делать то, что я хочу. Раскрываю пуговицу и пытаюсь стянуть с нее брюки. Томпсон приподнимается и я тут же снимаю их полностью, оставляя ее в одних трусах. Смотрю на кружево и вспоминаю как снимала нижнее белье со Стоун зубами. Да это из-за Стоун я так делаю. Я думала это всем нравится. Может Стоун зоофилка и она в этот момент представляла вместо меня собаку? От таких мыслей встряхиваю головой и тут же стягиваю с Томпсон последний элемент одежды. Смотрю на ее промежность и вроде внутри есть желание, но и страх присутствует. Чувствую, как Томпсон кладет свою руку мне на голову и сжимает мои волосы, тут же заставляя меня нагнуться вниз. — Ну же, Эстер. — Мягко говорит она и я утыкаюсь лицом ей в промежность. — Мы обе этого хотим. — Вроде она права, но я уже не уверена. Все-таки провожу языком и чувствую, что на вкус они со Стоун сильно отличаются, видимо, как и характерами. Томпсон наматывает мои волосы и сильнее сжимает, от чего я даже взвизгиваю. Высовываю язык больше и приступаю к делу, стараясь работать быстрее. Обхватываю губами ее клитор и чувствую, как она сжимает мои волосы сильнее. Значит ли это, что я все делаю правильно? Слышу, как чаще она стала дышать и провожу по одному месту много раз, тщательно вылизывая ее. Я уже стала входить в какой-то азарт от этого действия. Для меня стало целью что бы она кончила. Кончила именно от меня и моего языка. Продолжаю лизать ее и в один момент она вздрагивает. Провожу по этой точке еще раз и надавливаю языком. Ставлю руки ей на бедра и сжимаю их, раздвигая шире. Чуть вхожу в нее, но почему-то испугавшись, продолжаю лизать без проникновения. Неожиданно чувствую ее вторую руку у себя на ягодицах и тут же она проникает под резинку штанов и трусов, а потом мне в зад входит палец. Вздрагиваю от неожиданности и даже перестаю ее лизать, чувствуя, как она начинает иметь меня в зад, ритмично двигаясь вперёд и назад. — И чего ты зависла? — В себя меня приводит ее голос и я снова высовываю язык. — Все было так хорошо. — Она снова сжимает мои волосы, а я провожу по ней языком, стараясь двигаться в ритм с ее пальцами. Мне даже начинает это нравится. — Вот умница, Эстер. Правильно. — Это она имеет ввиду, что я правильно лижу или что не отвлекаюсь на ее палец в заднице. Одну руку кладу ей на грудь и сжимаю, чувствуя какая она горячая и упругая. Снова вхожу языком во внутрь и это даже заводит. Параллельно двигаюсь навстречу ее пальцам и неожиданно чувствую, что она сжала мои волосы сильнее и даже прекращаю лизать от боли. Взвизгиваю, но она не отпускает, пока я не начинаю прямо вырываться, пытаясь поднять голову и отцепить ее руки от моих бедных волос. — Умничка, Эстер. — Она улыбается и меня вроде не так сильно и пугает эта улыбка, хотя все равно она холодная. — А теперь иди ко мне. — Она вдруг садится на кровати и хлопает по коленям. — Ложись животом мне на колени. — Видя, что я мешкаю и не понимаю что она от меня хочет и зачем, она нежно берет мою руку и подтаскивает к себе ближе. — Давай, давай. Не бойся. Сделаю тебе приятно. — Вытираю рукавом пижамы рот от ее смазки и подбираюсь ближе. — Разденься только. — Тут же, без лишних слов, стягиваю с себя верх от пижамы, штаны и трусы. Ложусь на ее колени и сразу чувствую руку на своих ягодицах. Замираю и даже задерживаю дыхание. Что она собирается делать? Опять иметь меня? Томпсон круговыми движениями гладит меня и это даже приятно. Только полностью расслабляюсь, как тут же чувствую резкий шлепок по правой ягодице. — Ай! — Вскрикиваю и пытаюсь повернуться, но женщина не позволяет, второй рукой придерживая меня. — За что? — Обижено поджимаю губы и тут же чувствую еще один шлепок. — Расслабься. — Говорит Томпсон и гладит меня. — Будет приятно. — Как это может быть приятным? Снова удар, но только более мягкий и тут же она касается моего зада тыльной стороной ладони, которая прохладнее, чем внутренняя. Начинаю глубоко дышать и ерзать у нее на коленях. К своему ужасу понимаю, что мне хочется, что бы она шлепнула меня еще раз. Она выдержала паузу и шлепнула меня уже по левой ягодице. — Ах! — Смущаюсь своего стона, но видимо Томпсон это понравилось, так как она снова ударила меня подряд два раза и положила ладонь на разгоряченную кожу. Снова ерзаю и кусаю себя за губы. — Ты что-то хочешь? — Она явно издевается. Понятно же чего я жду. — Эстер? — Она гладит меня и дразнит, поднимая руку, как бы для шлепка, но опуская ее мягко и плавно, продолжая гладить. — Да. — Киваю и хочу уже сама направить ее руку правильно. — Продолжите пожалуйста то, что вы делали. — Только я это сказала, как тут же ощутила хлесткий удар и удовлетворенно застонала. Она еще пару раз шлепала меня, заставляя стонать, а потом неожиданно и без предупреждения, вошла двумя пальцами в промежность, дав некоторое время что бы привыкнуть. — Такая мокрая. — Комментирует она и я смущаюсь. — Я еще тогда поняла, что тебя возбуждает именно порка. — Когда тогда? — Вот так, умница. — А она сегодня явно не скупится на приятные слова в мой адрес. Томпсон начинает двигать пальцами внутри меня, ритмичными толчками, а я только стону и прогибаюсь в спине до хруста. Пару раз она снова шлепнула меня, когда я видимо слишком сильно мешала тем, что ерзаю, но я ничего не могла с собой поделать. Еще пара толчков и я кончаю, замурчав. Лежу и пытаюсь привести дыхание в норму, хотя это сложно. Ноги ватные, а все тело слабое. Тут же ощущаю, как болит задница от ее шлепков и так же голова, от того, как сильно Томпсон тянула меня за волосы. — Ну что, Эстер, понравилось? — Слышу ее голос и медленно поднимаюсь, садясь на кровати и смотря на нее. — Вижу, что да. — Улыбаюсь и ложусь на кровать, потянув женщину за собой. — И что ты делаешь? — Как-то с укором говорит она, но ложится и укрывает меня и себя одеялом. — Полежите со мной чуть-чуть, пожалуйста. — Кладу голову ей на грудь и слышу стук сердца. — Пока я не засну. — Обнимаю моего врача и чувствую, как ее рука ложится мне на голову, начиная гладить. — Доктор Томпсон, а завтра я тоже смогу выйти, как сегодня? — Поднимаю голову от ее груди и целую в шею, тут же пугаясь собственного действия. А что если она не хотела сейчас этого? Или мне нужно было спросить разрешения? — Конечно, Эстер. — Только говорит она и укладывает мою голову обратно ей на грудь. — Спи.