Наши страхи

      — Скажи, тебе когда-нибудь кто-нибудь нравился? На бледном лице появился румянец. Эдвард скривил губу, поджав брови.       — К чему вопрос? — его голос был мягким, но серьёзным.       Розовая губа встала ватрушкой, а румяный нос побледнел, ноздри быстро расширялись и сужались.       — Просто ответь, — Соня забрался на бордюр и, как гимнастка на канате, пошёл вперёд.       — Ну, на самом деле мне кое-кто уже… — юноша поджал губы.       — Что?       — Я даже не знаю! — громче, чем ожидалось, произнёс Свон.       Соня улыбнулся и спрыгнул с бордюра, он шёл тихо, улыбаясь, про себя напевал какую-то русскую песню.       Эдвард косился на друга. Ему казалось, что он находился с совершенно другим человеком.       — Что-то случилось?       — Что?       — Ну ты такой… загадочный, — Эдвард покосился на бетонную дорожку, он думал, что могло бы так изменить Соню.       — Загадочный? — переспросил юноша, прижав ладонью щёку. — Разве?       Они спустились по ступенькам, проходя мимо большой лужи.       — Да, — голос Свон дрожал, а в горле «летало» горькое послевкусие чесночного салата.       С того момента, когда Соня и Эдвард поселились в домике старичков, они словно вдохнули в них новый смысл жизни. И начали искать свой.       Покачиваясь, Соня перепрыгнул через лужу. Ему было неудобно занимать угол в чужом доме при чужих людях. Ещё и путь до школы, подработки очень велик. Особенно обратно. Школьный автобус проезжал чуть ли не через весь город. Хоть городок маленький, но далёкий. Обратный путь был ещё сложнее. Больше часа ехать на автобусе, а затем ещё идти пешком.       Юноша поднял плечи, словно перед кем-то красовался.       — Знаешь, — он наклонил голову, подошёл ближе к другу, — недавно я решил поменять свою жизнь. Я не знаю, как это правильно объяснить… понимаешь, у тебя когда-нибудь бывало такое чувство, что все тобой пользуются, не воспринимают тебя всерьёз, и ты знаешь, что если всё так и продолжится, то в будущем уже нечего будет менять?       Красивые слова Сони Эдварду очень понравились, только он не улавливал сути этих слов. Он кивнул.       — К чему ты клонишь?       Соня, поджав губу, сказал:       — Мне давно уже нравится одна девочка, — он поправил себя, — девушка, и я решил рискнуть. Рискнуть! Я решил признаться ей в своих чувствах. Это глупо?       Дыхание Свон стало ровным и холодным, он опустил взгляд, словно ребёнок, у которого с палочки упало мороженое.       Тоненькая ниточка молчания тянулась, да порвалась.       — Нет. Знаешь, я не уверен, что тебе хватит смелости это сделать.       — Почему?       — Ну… — юноша отвернулся, поджав ладонью подбородок. — Признаться кому-то в своих чувствах всегда трудно и страшно. Страшно услышать, что тот, кто тебе нравится, считает тебя просто другом или… никем.       Улыбка сплыла с лица Сони.       — Но всё же я рискну. Не хочу прожить остаток своих дней как крыса, которая боится вылезти из своей норы. Человек всегда боится будущего, кто знает, что будет завтра. Вот это пугает. Мы всё откладываем на потом и потом, потому что боимся последствий.       — Порой люди в надежде на светлое будущее теряют настоящее, — добавил Эдвард.       — Ладно, мне пора! — выкрикнул Соня, сворачивая в другую сторону. — А то опоздаю!       Эдвард поджал губу, его плечи напряглись, а улыбка, словно ржавая пружина, не могла натянуться.       — Увидимся!       Эдвард вскочил в автобус, едва не сорвавшись. В нос ударил запах женских духов, сырости, бензинового масла. Всё эти ароматы вызывали тошноту у парня.       Автобус был переполнен. Эдвард едва протиснулся к окну. Кто-то отдавил ему ногу, кто-то ткнул его локтем в бок.       Время тянулось мучительно долго, словно Боги то и дело ставили его на паузу, и снова возвращали на круги своя.       Автобус опустел. Эдвард спрыгнул с последней ступеньки. Фонари в этой части города светили через раз. Холодный воздух «целовал» щёки, из-за чего они стали шершавыми и красными.       Мистер Мики пожал плечами, когда на пороге появился Свон. Мужчина закатал рукава, его морщинистая желтоватая кожа висела, словно мокрое бельё на верёвке.       — А, Соня, что, опять на подработке?       — Да, — произнёс юноша, снимая обувь.       За последние дни старый дряхлый домик стал выглядеть словно «новый», по крайней мере, внутри.       Полы уже не казались такими грязными, редко можно было увидеть пыль на полках. Конечно, это не идеал, но так намного лучше.       — А ты нигде не работаешь? — поинтересовалась Мири.       — Да нет. Пока. Но я ищу. Неудобно как-то…       — В таком раннем возрасте нужно хорошо учиться! Чтоб поступить на хорошую работу! Так что лучше сейчас потерпеть. Окунуться в учёбу, чтобы потом найти хорошую работу, чем сейчас нагружать себя, а потом, когда в конце устанешь, так и работать в какой-то пищевой забегаловке, — речь Мики Эдварду казалась запутанной.       «К чему это он?»       Мири, отпивая чай, спросила:       — Кушать хочешь?       — Нет. Я пойду наверх, позанимаюсь немного.       Стянув рюкзак с плеч, Свон тихонько поднялся по лестнице. Голова слегка закружилась, а живот свело. Было приятно снова оказаться дома, пусть это и чужой дом, но роднее всех предыдущих.       Эдвард строил предположения до ночи . Его тревожило долгое отсутствие друга и их разговор.       Юноше не понравилось поведение друга, как и то, что он начал меняться. Но хоть он и не подавал виду, душа разрывалась.       «Мы с ним похожи. Но если он изменится, останемся ли мы дальше друзьями? Считает ли он меня своим другом?»       Свон вытер рукавом лицо, размазывая жидкие сопли по носу и щеке.       Он уже начал засыпать, как перед ним возник Соня, тот выглядит уставшим, плечи его были расслаблены, волосы растрёпаны, а лицо — оно словно крыло, под замком все эмоции. Эдвард выпучил глаза и приподнялся. Ему казалось, что его распирает изнутри, а комната внезапно словно стала меньше. А воздух, его словно не хватало.       Соня стянул рюкзак и откинул его на пол.       — Соня, — тихонько позвал юноша друга. Но тот не услышал или не захотел услышать. Он склонился и принялся искать что-то в шкафу.       Эдвард натянул на себя одеяло, когда друг поднялся и стянул с себя сначала куртку, затем кофту.       Румянец расплылся по щекам, Свон выпучил глаза и отвернулся. Его холодные руки вспотели.       — Как прошло? — нервно и быстро спросил он.       Соня обернулся, он вытянул губу.       — Ты о чём? — спросил он, натягивая на себя кофту в жёлто-чёрную полоску.       — Я про то… ну, ты признался тому, кто тебе нравится?       Юноша приоткрыл рот, брови склонились. Он почесал затылок.       — Ну да.       Взгляд Эдварда помрачнел, ему не хотелось, чтобы Соня выдел его таким… Он вытянулся на кровати, затем сел, свесив ноги на холодный пол, он натянул одеяло на плечи, расслабив их.       — И?       Соня присел на кровать. «Сейчас их спины смотрели друг на друга».       — Чувства оказались не взаимные. То есть я ей нравлюсь, но как друг. Оказывается, у неё уже есть парень, он её ровесник.       Эдвард улыбнулся.       — Да, трудно признаться в своих чувствах тому, кто старше тебя.       — Старше? — Эдвард резко повернулся. — Стоп, разве Алиса — не наша ровесница? Разница всего в пару месяцев.       — Мне вовсе не Алиса нравится.       — А кто?       Соня не хотел посвящать в подробности Свон.       Холодная тень упала с лица парня, он выпучил глаза. Его поразило то, что Свон считал, что Алиса и есть его предмет обожания. Это же Алиса, она…       — Коллега по работе, — тихонько сказал он.       Без слов и задней мысли Свон упорно таращился на друга.       Соня улёгся на кровать. Он схватил кончик одеяла и натянул на себя. Эдвард чуть было не свалился на друга, но вовремя отпустил одеяло. А Соня отвернулся к шкафу.       Эдвард улёгся на кровать, полностью раскрытый, сейчас ему было жарко.