Осенняя меланхолия

      День сегодня просто отвратительный. Так, во всяком случае, кажется Хифуми, когда он неторопливо идёт по осенним улочкам в направлении дома. Ему двадцать пять, он молод и хорош собой, и у него есть мечта. Восхитительная, великолепная мечта, для которой, на самом деле, ему стоило впахивать как проклятому, но вместо этого он предпочёл отдаться во власть своему страху.       И, наверное, стоило отдаваться ему и дальше, а не решиться попробовать преодолеть себя и сходить на пробы для сьёмок в рекламе, куда не требовались профессиональные актёры. Мелочь, конечно, не кино и не театр, но Хифуми, дурак такой, решил, что попробовать стоит.       Губы до сих пор жжёт огненно. Щёку, кстати, тоже. Девушку сложно винить, кто угодно потерял бы дар речи и самообладание, если бы вместо сценического поцелуя получил настоящий.       И хотя Хифуми привык быть оптимистом и встречать все свои невзгоды с улыбкой на лице, сейчас сил на это попусту нет. Да и погода к этому совершенно не располагает. Хифуми не любит осень. Точнее, любит, но не такую. Не слякотную, холодную, промозглую, а тёплую, покрывающую всё вокруг золотисто-красными коврами. Радости наблюдать себя таковой она ему сегодня не предоставила. А ещё Хифуми, снова, дурак такой, вышел из дома, не глянув прогноз погоды. Солнышко же светит? И отлично. Неладное наступило ещё по пути к месту пробы, указанному в объявлении, когда вдруг поднялся сильный ветер. Сейчас же погода и вовсе разгулялась не на шутку. Тучи в небе тяжёлые, воздух невероятно влажный. Изанами может дать голову на отсечение, что ещё немного, и ливанёт.       Взгляд на телефон — до дома добираться ещё прилично, но он успевает предупредить сожителя, лучшего друга с детских лет, что задержится, прежде чем начинает накрапывать. Сначала это не страшно, но в какой-то момент лёгкий дождичек становится самым настоящим ливнем, идти под которым совершенно невозможно. Хорошо, что он не носит очков, как один знакомый Доппо, тогда увидеть хоть что-то было бы совершенно невозможно. Впрочем… Не то чтобы сейчас ситуация ощутимо лучше.       Но всё же зрение позволяет уцепить взглядом первое попавшееся здание, к которому Хифуми торопливо подбегает, вставая под навес. Дыхание у него сбито напрочь, перед глазами белые пятна. «Чёрт, Хифуми, да тебе бы заняться спортом», — отстранённая мысль приходит в голову, и Изанами не может сдержать хриплого смеха.       Мысли всё ещё хаотично бьются в голове, ему невероятно холодно и хочется просто где-нибудь согреться. К сожалению, помещение, у которого он остановился, даже близко не похоже на какое-нибудь кафе, где можно было бы купить что-нибудь горячее выпить, и из-за этого настроение падает ещё ниже. Что это, блин, за место?       Зайти, почему-то, страшно. Вдруг внутри будет девушка? Совершенно глупая для кого-то фобия, но Хифуми боится. Действительно очень боится. Но дождь, кажется, даже не думает прекращать идти, к раздражению Изанами, так что, надев свою промокшую насквозь (как и вся одежда) импровизированную броню, он в нерешительности дёргает за ручку, заходя внутрь.       Помещение изнутри оказывается самым необычным местом, которое он ожидал увидеть. Книжный магазин? Библиотека? Он без понятия. Но место красивое. То есть, не то чтобы он большой ценитель библиотек, но всё же тот ещё эстет, и здесь действительно очень красиво. Помещение кажется старым, но не затхлым, не пыльным и достаточно светлым для комфортного чтения. Хифуми без понятия, кто ухаживает за этим заведением, но свою работу он (она?) однозначно делает как надо. Вот только где ещё эта таинственная личность находится?.. Как-то нехорошо. — Вы нечасто бываете в подобных заведениях, как я могу судить? — голос, словно решивший отозваться на его мысли, кажется каким-то внеземным. Он мягкий, шелестящий, и вместе с ним всего Изанами будто окутывает дуновением весенней свежести. Даже холоднее делается.       Хифуми резко вздрагивает, захлопывая рот (боже, он серьёзно осматривался тут с открытым ртом, позорище) и поднимает взгляд на обладателя голоса, сталкиваясь с мягким взглядом зелёных, как сочная трава, глаз. Почему-то они привлекают внимание в первую очередь, и только потом Изанами оглядывает всего нового пока ещё не знакомого от светло-русой макушки до коричневых, явно старых, но ухоженных, туфель. Он немного ниже его самого, одетый в плотный бежевый свитер без горла и тёмные (какой мутный стрёмный цвет, фу) брюки. Эталонная картинка скромного интеллигента. — А ты, в таком случае, нечасто бываешь вне них? — это должно было звучать так же элегантно, как фраза юноши перед ним, но вместо этого голос у Хифуми дрожит, и сам он весь тоже дрожит от холода. Мокрая одежда неприятно липнет к телу, в туфлях хлюпает — если честно, он не удивится, если его собеседник решит выставить его отсюда к чёрту, чтобы не смел ничего пачкать.       Однако тот проявляет недюжее… понимание? Сочувствие? И вместо того, чтобы выкинуть из помещения (кстати, а… почему оно пустое?..), лишь мягко усмехается, разворачиваясь и кивая куда-то за собой вглубь помещения. — Учитывая вашу очевидно нелёгкую ситуацию, я спущу вам с рук эту маленькую колкость, — даже видя лишь макушку (волосы выглядят очень мягкими. Интересно, что за шампунь?), Хифуми уверен, что этот юноша нагло усмехается. — И то, что вы ворвались в магазин посреди обеда. Впрочем, тут уж я сам опростоволосился и забыл закрыть дверь. Вы везунчик.       Сказать по правде, Хифуми давненько не чувствовал себя так странно, как сейчас. С ним разговаривает очевидно молодой парень (Хифуми не уверен, что он старше двадцати), но при этом манера речи у него такая до чудного старая. Из Мэйдзи он что ли вылез? Об этом так и хочется спросить, однако его пропускают в маленькое помещение, раньше точно бывшее кладовкой, а теперь оборудованное под комнатку для персонала — тут есть небольшой диванчик и столик, на котором Изанами замечает пару книг. Господи, он работает в книжном, так ещё и читает? Вот это книжный червь из палаты мер и весов. Почему-то Хифуми кажется, что это наверняка какая-нибудь классика, но вместо этого он видит «Детей из камеры хранения» Рю Мураками и присвистывает. Он сам не читал, но книжка довольно-таки специфическая, если ему память не изменяет? И современного автора. Такого он и правда не ожидал. Совсем не вяжется у него это в голове с образом этого странного парня. Хифуми смеётся сам себе — ну надо же, делает какие-то выводы, зная человека всего несколько минут.       Всё это время пока ещё незнакомец (это уже делается дискомфортно) снуёт еле слышно вокруг тёплой бежевой тенью, подобно призрачному видению, занимаясь какими-то своими делами. Он и правда какой-то нереальный. Не из этой эпохи юноша, который, тем не менее, читает современную скандальную книгу. — Прошу прощения, если отвлекаю — наконец, он вновь шелестит весенним ветром меж распускающихся бутонов на деревьях, тихо, но при этом на него невозможно не обратить внимание. — У меня, к сожалению, не найдётся для вас тёплых вещей на смену, однако я могу предложить вам плед и обогреватель.       И действительно рядом с диваном уже находится миниатюрный, но включённый и готовый работать обогреватель, а на нём самом лежит плед. И когда только этот юноша только успел всё достать?.. Или и впрямь призрак, или Хифуми настолько чудовищно невнимателен. — Ты… Очень тихий и быстрый, — слова невольно вырываются из горла, вместо очевидной благодарности. Его спаситель хлопает зелёными глазами, сморит недоумённо, а после растягивает тонкие, немного обкусанные губы в нежной улыбке и смеётся мягко и изящно, пряча смех в рукаве. Совсем девичий, трогательный жест ложится на образ этого юноши невероятно органично и ни капельки не выглядит пошло.       Он красивый. Для Хифуми даже удивительно, насколько легко эта мысль укладывается в его голове. Он немного самодоволен в том, что касается внешних данных, но этот юноша выглядит красивым, даже если у него слишком бледная кожа, под глазами небольшие мешки, а губы тонкие и однозначно плохо знакомы с гигиеничкой. И абсолютно уродский гардероб. — Что же, полагаю, это мой хлеб, как продавца. Быть тихим и быстрым, — в его глазах возникает игривый блеск, и он присаживается на небольшой диван рядом с Хифуми, укладывая на стол рядом с книгой пару чашек, в которые разливает чай из термоса. По помещению сразу же распространяется запах мяты и чего-то ягодного. Хифуми принюхивается, невольно улыбаясь. Такой приятный запах.       Хифуми, кажется, расслабляется. Горячий чай разливает тепло по телу, а плед и обогреватель — снаружи. Даже удивительно, что этот парень решил помочь незнакомцу. Кстати, о знакомствах… — Меня зовут Хифуми. Изанами Хифуми, если быть точнее! — он улыбается светло, чувствуя, как отметка настроения поднимается выше, и протягивает ладонь. — Могу ли я шутить, что вам стоило искать пристанище при храме*, Изанами-сан? — тот снова легко посмеивается, прежде чем пожать ладонь. — Юмено Гентаро.       Ладонь у Гентаро нежная, аккуратная, с длинными изящными пальцами. Всю картину портит только средний, аккуратно заклеенный пластырем у верхней фаланги. Интересно, что с ним произошло?.. — А ты, как я вижу, нашёл себе самое что ни на есть подходящее место**.       И вот они уже смеются оба. В школе, когда и ему, и лучшему другу Доппо указывали дорогу к храмам из-за их фамилий, это задевало, но Гентаро так добро подтрунивает, что невозможно злиться. — Конечно же. Скажу по секрету, Изанами-сан, — Гентаро вдруг придвигается ещё ближе, хотя куда уж ближе, и Хифуми может почувствовать его дыхание около своего уха. Свежее, тоже пахнет мятой, заставляет мурашки пробежаться по и без того гусиной, ещё не отогревшейся коже. — В этой комнате умер человек, который застал конец Юмено Кюсаку.       Чёрт. Это жутко. Хифуми не из пугливых, но к горлу подкатывает какой-то неприятный комок. Даже чай хочется обратно выплюнуть. — Ш… Шутишь?.. — совладает с собой, наконец, Изанами и заглядывает в глаза собеседнику. Их зелень, что всего минуту назад казалась сравнимой с первой весенней листвой, теперь кажется пламенем, в котором пляшут черти. При этом улыбается Гентаро так мягко, ангельски, и так же ласково шелестит. — Верно. Это всего лишь маленькая ложь. Вы же мне её простите?       Хифуми чувствует себя абсолютным и полным дураком. Его провели. Кажется, далеко не в последний раз.       А дьявол в ангельском обличии улыбается загадочно-нежно и смотрит в глаза пристально. — А по тебе и не скажешь, что ты такой юморист, — Хифуми хмыкает неловко чуть, и его щёки заливает предательский румянец. —Ты… давно здесь работаешь? — Чуть боле года, — непонятно, врёт он или говорит правду на этот раз. Но, наверное, нет смысла врать в таких вещах, верно? — А вы работаете где-нибудь?       И Хифуми вдруг становится как-то неловко за себя. Этот юноша кажется кем-то, очевидно безумно любящим свою работу, возможно, кем-то, горевшим книгами с детства. Почему-то легко представляется маленький Юмено, читающий сборник сказок.       Не сказать, что Хифуми не любит свою работу, но… Это очевидно не та профессия, о которой грезят с малых лет.       До чего же глупо. Хифуми ничерта не знает о Гентаро, но достраивает за него его жизнь и завидует ей. — Хостом. Ухаживаю за женщинами, говорю им комплименты, вожу на свидания и получаю за это деньги.       Он ожидает увидеть осуждение в чужих глазах, но его не следует. Гентаро лишь слегка изумлённо выгибает брови, после чего смотрит чуть более… оценивающе? И кивает сам себе, будто в чём-то убеждается. — Вы выглядите как кто-то, кто будет нравиться женщинам. У вас привлекательная внешность. — Спасибо? — он мог бы сказать «я знаю», но почему-то не говорит. Гентаро настолько уютный и спокойный, что Хифуми, не сказать, что прячет свой павлиний хвост, но однозначно не спешит его раскидывать во всей красе. — У тебя тоже.       Гентаро заправляет за ухо светло-русую прядь, и только сейчас Хифуми замечает гвоздик в левом ухе. Очень уж скромно, но у Юмено весь облик такой. Было бы что-то более яркое, и выглядело бы слишком цветасто на фоне простого стиля одежды. — Я отпечатаю эту музыку для души в своём сердце. Не так часто мне говорят комплименты привлекательные хосты, — он щурит смешливо глаза. У него куда более богатая мимика, чем кажется на первый взгляд.       Они болтают весь перерыв Гентаро, после чего тот, предлагая остаться в комнате для персонала до закрытия, покидает его ни секундой позже, несмотря на отсутствие покупателей. Всё же, он невероятно ответственно подходит к своей работе, и Хифуми лишь уважает такой подход, сам невольно погружаясь в самокопания, раз уж ему предоставляется возможность несколько часов провести в одиночестве, пока Юмено стоит у кассы или консультирует редких покупателей.       Он и правда любит свою работу. Говорит о книгах с такой любовью, советует те или иные жанры или авторов, и только сейчас почему-то до Хифуми доходит, почему у Гентаро заклеен палец пластырем. Наверняка он и сам что-то пишет. Возможно, учится на филологическом? Пока сам Хифуми или трусит, или лажает.       Не в его стиле совсем думать так негативно. Кажется, он немного заразился от Доппо. Ужасно, если их будет под одной крышей два нытика, это будет совершенно ужасно. Ещё и дождь этот, судя по виду из небольшого окошка, продолжает лить, как из ведра. Отвратительно. — Извиняюсь, если это было слишком долго, Изанами-сан, — мягкий голос Гентаро отвлекает его от тяжёлых мыслей. — … А? — Хифуми вскидывает голову, глядя на того. Он одевается в осеннее пальто и достаёт чёрный зонт. Что же, кажется, в отличие от него, тот проверил, какой будет сегодняшняя погода. — Нет, всё в порядке. — Кажется, вы задумались о чём-то столь же тяжёлом, как небесный свод на плечах Атланта, — Гентаро протягивает ему ладонь, и Хифуми, дружелюбно улыбнувшись, ту аккуратно сжимает в своей, поднимаясь. Кажется, им придётся идти под одним зонтом?.. — Просто погода… Ужасная. — Пасмурная серость — просто ещё одно из проявлений капризов осени, — Гентаро, кажется, вовсе не тревожится о том, какой вид они будут производить, держась за руки и идя под одним зонтом. Он закрывает магазин и вновь берёт его под руку. — Мне больше по вкусу осень, когда всё вокруг золотое, и на небе светит солнце, — Хифуми усмехается чуть неловко, ловя косой взгляд прохожего и сам невольно опуская взгляд к их сжатым рукам. Так странно. — Я не удивлён, — Гентаро улыбается, замечает его взгляд и заглядывает в глаза вопросительно. Почему-то, несмотря на дискомфорт, отпускать его ладонь, такую нежную, совсем-совсем не хочется. Прямо как и самого Гентаро. — Вы и сами похожи на осень. Такой же золотой и переменчивый.       А вот это уже неожиданно. Он… Он уже сложил о нём своё впечатление? «Золотой и переменчивый»? Такая туманная характеристика. — Переменчивый? — Ваше настроение меняется так быстро, прямо как осенняя погода, но каждое прекрасно по-своему. И ваша серьёзность, и ваши солнечные улыбки.       Почему-то под звуки дождя эти слова звучат самой нежной и красивой мелодией, какую только Хифуми когда-либо слышал. И, наверное, чисто из-за этого момента он готов полюбить совсем немого осеннюю мерзкую слякоть, если такой эстет как Юмено Гентаро сравнивает её с ним и находит красивой. — Ты тоже переменчивый. Зелёный и переменчивый, — Хифуми брякает это, смотрит в насыщенные цветом глаза, которые изумлённо распахиваются, а губы сперва чуть вздрагивают, а после срываются на неожиданно звонкие и задорные смешки. — Зелёный? Ох, боже, Изанами-сан! — Гентаро смахивает слезинки, стараясь держать этой же рукой ровно зонт, и Хифуми помогает ему, придерживая за ручку со своей стороны. — Это звучит так, будто я болен, или меня укачало.       Хифуми краснеет и чувствует себя дураком. Снова. И ведь его в этот раз даже не обманули. — П-прости! Я, чёрт, я не это имел в виду! Я имел в виду, что ты похож на весну! — Я по аналогии догадался, не переживайте так, Изанами-сан. Просто мне показалось весёлой мысль пошутить над вами. Вы же мне простите маленькое хулиганство?       И он подмигивает. А Хифуми понимает — простит. Всё-всё простит этому нежному дьяволу, с которым его свела промозглая дождливая осень. Наверное, стоило бы поблагодарить погоду за то, что она оказалась такой ужасной.       Хифуми готов хоть годами бегать под ливнями, если наградой за это будет Юмено Гентаро с его нежными улыбками, изящными жестами, шелестящим смехом и даже ложью, безобидной и делающей его таким очаровательным.       Кажется, он пропал. Но он совсем не против подобной прерогативы.