Тамара
Выйдя из кабинета Елены, я направилась к Виктору. Все свои неотложные, важные дела я закончила и оставалось только одно — объясниться с мужчиной и наконец с чистой душой лечь в постель. Но что-то подсказывало, что кому-нибудь понадобится моя помощь — вероятно, кто-то порежется, или у кого-то будут проблемы с сердцем, начнётся эпидемия — случится, что угодно, только не моё желанное — упасть в кровать и забыться. Но путь до кабинета литературы оказался свободным, не встретилась с пресловутой Галиной, никто не сбил с ног, и даже не поздоровался. И каково было моё удивление, когда я не нашла Виктора в его кабинете, но, посмотрев на часы и сопоставив школьное расписание, до меня дошло, что всё логично — мой любимый преподаватель на законном обеде. Самой мне и кусок в горло не полезет, но делать нечего. В столовой я и обнаружила мужчину: он улыбался и внимательно слушал рассказ нашего преподавателя физкультуры, попивая чай. Недолго размышляя, я подошла к Володе, попросила чай, на что тот спросил: «А как же суп? Тамара Алексеевна, это преступление не есть мой суп!», но я лишь с улыбкой ответила: «В другой раз, правда. Я не голодна» и села за стол рядом с Анной. — О, Тамара, мне готовить своих второклашек? Виктор Николаевич говорил, что вы будете с ними заниматься сегодня, — проговорила Анна, как только я села. Вспомнила только сейчас об обещанном, и отказывать в последний момент, наверное, с моей стороны жутко некрасиво. Вполне будет, если занятие перенести на вечер — и обещание выполню, и дети будут заняты делом. — А вы не против, если занятие перенести часов на… пять-шесть? — я сделала глоток чая и посмотрела то на Виктора, то на Анну, но моё предложение так же заинтересовало Вадима, который посмотрел на меня, как на врага народа. — Да, конечно, Тамара, как тебе будет удобно. Мы тогда прогуляемся с детьми и сразу же к тебе! — живо отреагировала Анна, и она заметила вызывающий дрожь взгляд Вадима. — Ты устала? Хочешь, я приготовлю тебе отвар из трав? — Было бы здорово, — как можно искренне улыбнулась я, стараясь не поворачиваться в сторону мужчин. — Хорошо, я принесу тебе отвар прямо в кабинет. После небольшого разговора с Анной я собралась уходить, отнесла кружку Володе и почти уже покинула столовую, как услышала за своей спиной приближающиеся шаги. — Тамара Алексеевна, можно с вами поговорить? — произнес Виктор, стоя за моей спиной. Я кивнула головой и повела его в свою комнату, шли мы молча, и его громкое дыхание говорило только об одном — он недоволен. И понятно чем: первое, не выполнила своё обещание провести утром с детьми занятие; второе, не отвечала на звонки. Но знай он, почему я себя так веду, — всё было бы иначе. Мы зашли в комнату и тишина перестала быть такой невыносимой, стало легче: здесь могу быть уверена в том, что никто не услышит и никто не потревожит. Пока Виктор осматривал мою комнату, внимательно изучая детали, я решила убрать документы из сумки в шкаф. — Виктор, Тамара Алексеевна слушает, — произнесла я, чем прервала эту молчанку. — Объяснишь, почему ты не отвечала на звонки? — Я была занята, нужно было помочь в клинике, — уверенно произнесла, стараясь не встречаться взглядом с Виктором. — Ясно. Думаю, тебе нужно поспать и… я сейчас лишь мешаю твоему долгожданному покою, поэтому… — Поэтому останься, — я улыбнулась и принялась расстёгивать свою блузку. — Вить, у меня правда не было времени ответить на твои звонки, но я не делала это намеренно. Поверь, если бы я не была занята важным делом, тут же бы ответила! — Верю, — ухмыльнулся и продолжил наблюдать за движением моих рук. — Остаться с какой целью? — Чтобы помочь мне, конечно же, — рассмеялась и последовала в ванную, крикнув оттуда: — Подай, пожалуйста, в шкафу, в нижнем ящике спальные штаны! Будь другом. Я услышала заразительный смех и тяжелые шаги. Он остановился возле двери ванной и не знал, что делать, можно ли войти, а я намеренно молчала, забавляясь ситуацией. Будь всё пустой страстью, он бы залетел, как вихрь — впился бы в мои губы, взял бы меня прямо здесь и ничего чарующего в этом бы не было, — простая животная страсть, которая была присуща Петру. И долгое время перед моими глазами была пелена — такой расклад вещей и считался в моей голове равносильным любви. Но с возрастом хочется кроткости, маленьких, но значимых шагов. Пять минут и дверь ванной приоткрывается, а я улыбаюсь и не двигаюсь. — Я войду? — Да, — чётко произношу я в одном нижнем белье; и как только он заходит складываю руки на груди и ухмыляюсь: шах и мат, Виктор Николаевич. — А тебе действительно нужны штаны? — Виктор улыбнулся и пробежал взглядом по моему телу. — Тамара, ты ведь устала. — Останешься со мной? Просто. Я усну быстрее, если ты побудешь рядом, — я подхожу к ней, откладываю штаны на ванну и кладу свои ладони на его щеки. — Ты же останешься?.. Он кивнул головой и на удивление взял меня на руки и понёс к постели. Не удалось насладиться уединением с любимым, — как только голова коснулась подушки — я заснула. Всю ночь возилась с сыном, пыталась помочь ему избавиться от внезапных болей, и только к утру мои старания привели к хорошему результату. Но беспокойство не покидало меня, даже когда приехала в школу — не покидала мысль: «Правильно ли я поступаю?..», но у меня не было выбора. Его нет у меня с самого рождения; везде есть подоплёка; нет собственного пути, поэтому и не хочется открываться кому-то, делать шаг навстречу тому самому — исключительно личному. Кажется, ещё шаг — и кто-то разрушит идиллию. Страшно оставить Виктора, раскрыться, показать себя настоящую… Я слышала, как стучалась в дверь Анна с отваром — но не хотелось терять такие желанные минуты сна. Через некоторое время стук утих.Виктор
Как только женщина вошла в столовую, я понял, что усталось берёт над ней верх — красные глаза, небольшая помятость и тяжёлое дыхание говорили сами за себя. И поговорить хотелось не о том, почему она не ответила на звонка, а почему она себя так изводит. Должна же быть причина, и в момент, когда Тамара уснула, — я осознал, что моя миссия выполнена. Аккуратно вынув заколку из её волос, я собрался покинуть комнату, но что-то меня остановило — сидел, улыбался и убирал непослушные пряди волос с её лица. Ей необходим этот отдых, необходим кто-то рядом, не смотря на все её старания показаться независимой, угрюмой. Сидя рядом с Тамарой, в голову залетали всякие мысли. Было ли у меня так с Леной? Или с кем-то ещё? С Леной мы сошлись буквально по щелчку, она назвала это «любовью с первого взгляда», но чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я осознавал, что ни с первого, и ни с какого другого взгляда — не был влюблён. Безусловно, она красивая женщина, умная, правильно расставляющая приоритеты, но мы всегда ходили разными дорогами. И представления о жизни у нас были всегда разные. Спустя двадцать минут я вышел из её комнаты и уже направился к себе, но меня, как школьника, поймали на месте «преступления». — Тамара уже у себя в апартаментах принимает? — с ухмылкой произнесла Галина, держа в руках какую-то папку. — Виктор, до каких пор ты будешь вешать мне лапшу на уши? — Вы не так всё поняли! — я не сдержал улыбки и закатил театрально глаза. — Сопоставляя факты, вряд ли бы Тамара сейчас занималась твоим здоровьем, правильно? — Галина, почему вас интересует моя личная жизнь? — мы шли к моему кабинету. — К тому же, даже если мы с Тамарой Алексеевной решим сойтись… Ладно, ну почему она вам так не нравится? — я грустно улыбнулся и посмотрел на женщину; она качала головой и смотрела на меня, пытаясь ответить взглядом. — Не знаю я, Виктор. Вот что-то есть в этой женщине, что-то отталкивающее. — Не знаю, она мне кажется милой, — я широко улыбнулся и облокотился спиной о стену. Галина улыбнулась и покачала головой, — а мне и читать её мысли не нужно было, чтобы понять этот взгляд: «Эх ты, влюблённый дурак». А женщина действительно казалась мне милой, особенно несколько минут назад — когда она бессовестно заигрывала со мной. Но самый чарующий момент — спящая, безмятежная женщина.***
Всё по чёткому плану — будильник звенит, прерывает сон врача и она быстро собирается и проводит этот несчастный дополнительный урок. И оказалось, что проводить уроки с малышами не так уж и нервно, как казалось в самом начале. Славина никогда не сталкивалась с таким количеством маленьких детей, которые жаждали её внимания. Среди детей она выделяла Надю, про которую была наслышана ещё до работы в школе; девочка была активной, дружелюбной и часто была в центре проделок. И женщина порой едва сдерживала улыбку, когда девочка задавала интересные вопросы, на которые Тамара сама еле находила ответы, да такие, чтобы дети поняли и запомнили на сто процентов. И когда наступил момент прощаться с детьми и звать Анну Михайловну, к преподавательскому столу подошла Алиса и Надя. — Тамара Алексеевна, а нам понравилось! А можно ещё с вами заниматься? — Девочки, мы теперь с вами будем видеться, как минимум, раз в неделю, — с улыбкой ответила Тамара, смотря на детей. — Поэтому не волнуйтесь. — Здорово! — воскликнула Надя. — А вы не хотите с нами завтра прогуляться? — Нет, Надюш, у меня, к сожалению, много дел, но… спасибо за предложение. — Смотрите, если вы передумаете, мы будем всегда вам рады. И в этот момент пришла Анна, — дети распрощались с врачом и пожелали спокойной ночи, уходя попарно за своей учительницей.***
Впервые за день Тамара решила поужинать, как раз уже никого не было в столовой, что несомненно обрадовало женщину — один Володя, который накормить каждого, кто придёт в его обитель. — О, Тамара Алексеевна, самый нечастый гость моего царства, — повар улыбнулся и протянул женщине тарелку с едой. — Выглядите лучше, чем в обед. Славина улыбнулась и быстро последовала к преподавательскому столу, дабы насладиться желанной пищей. Но её мечты покушать в спокойствии были разбиты, когда в зал вошёл Вадим и тут же направился к ней с наглой ухмылкой на лице. Этот человек не внушал женщине страха, — но явная неприязнь присуствовала. С ним она сталкивалась по работе несколько раз, и каждый раз это были споры: безудержные и с обоих сторон подкрепленные фактами. Поэтому Вадим расценивал женщину ни как очередную пешку, а как милую коллегу, которая не уступает ему по разуму. Их способности здраво мыслить, адекватно расценивать ситуацию, смотреть правде в глаза без зазрения совести — связывало, и как приятный бонус — учитель физкультуры никогда не срывался на врача. Милая беседа, размышления о новых образцах и подобное — было частью их жизней в пору, когда они вместе работали в лаборатории, а в стенах школы — их не связывало ничто, кроме подземелья и дел, которые там проворачиваются. — Тамара, объяснишь, что за занятия с младшими классами, и почему нам об этом неизвестно? — спокойно спросил Вадим, садясь напротив женщины. — Я думала, что ты в курсе, — тяжело вздохнув, ответила женщина. — Виктор Николаевич попросил меня проводить с детьми внеурочные занятия по оказанию первой помощи. Разве это как-то вредит вашему делу? — Нашему, — поправил её Вадим. — Мы в одной лодке, Тамара Алексеевна. И эта лодка лучшее, что могло случиться с человеком. Только кто-то до этого доходит сам, а кого-то направляют на путь истинный различными авантюрными методами. — Пожалуй, я лучше поем, — язвительно произнес врач и принялась за пищу; она не хотела видеть рядом этого человека, не хотела слушать его бредней — да, его осведомлённость в делах лаборатории была великой — кажется, он знает каждую муху, которая пролетала мимо. Владлен Петрович считает Вадима своей правой рукой, доверяет особо важные дела, а ему и нравится быть верной собачкой. Зато в одном он прав — он добровольно работает на убийц, ему не нужно бояться того, что в определённый день за ним придут или не дадут антидот. Они ужинали молча, изредка поглядывая друг на друга. Во время работы в лаборатории им было интересно вместе исследовать то, что другим даже и не снилось! Молодые, одарённые они погружались в свою сферу всё глубже и глубже, а когда вместе достигли дна — мнения разошлись. Команда исследователей разделилась на две половины: на тех, кто отказался дальше работать на Ингрид, и на тех, кто был согласен с правилами игры. Первых — преследовали, уничтожали, чтобы те не распространили секретную информацию, а вторые спокойно продолжали работать над загадочным проектом. Тамара, узнав, над чем именно они работают, собралась покинуть компанию, — ей было страшно за себя. Молодой девушке не хотелось стоять рядом с убийцами — с людьми, которые считают, что им отведено определённое место под солнцем. В какой-то момент, собрав вещи, она собралась подойти к начальнику и заявить о своём решении, но разговор закончился не уходом из Ингрид, — а пожизненным заключением в их рядах. Этот день женщине никогда не забыть — бесжалостные глаза Владлена Петровича, укор со стороны родителей и слова того самого Вадима, когда начальник вколол ей вирус: «Ты должна быть благодарна за такую возможность». С того дня их дружеская связь превратилась в исключительно деловые отношения. И ни одного дня не было, чтобы Тамара благодарила этих прекрасных людей за возможность работать с ними — проклятие. Поэтому и желания заводить крепкие отношения с кем-то особо не присутствовало в душе у женщины. Узнай Виктор о том, что добрый врач из школы работает на фармацептическую компанию, которой нужен он, школьники, преподаватели — лишь для эксперимента; он в этот же момент пошлёт её, так и не выслушав. Да и верить тому, что ей приходится работать на этих ужасных людей, а не она сама из своих принципов, — не станет. И чем чаще Тамара об этом задумывалась, тем больше сомнений зарождалось в её голове. Но уже отступать некуда — если тогда, она отошла от него, старалась держать себя в руках, то теперь, зная, что Виктор за человек — держать себя в руках стало невозможным. После ужина врач направилась к себе в кабинет, но, услышав тихий разговор в библиотеке, она приостановилась и прислушалась. Вроде бы простые старшеклассники, но, когда мельком прозвучала фраза: »…а вдруг там, в подземелье…» — по спине женщины прошли мурашки. До этого момента она не знала о том, что кто-то спускался вниз или даже просто бродил по нижнему этажу здания, — кроме сотрудников Ингрид. Она занималась своей работой, не внедрялась в дела посторонние, но от знания того, что в школе есть люди, шныряющие туда-сюда, — стало не по себе. Старшеклассники замолчали, а врач наконец-таки открыла свой кабинет и села за стол. «А что, если в какой-то момент эти дети узнают слишком много? Что с ними сделают?..» Принципы компании были такими: много знаешь — вскоре окажешься в могиле. И это женщине совсем не нравилось. Внезапно в дверь постучали. — Да, входите, — произнесла Тамара, надевая халат; открыл дверь Максим Морозов с побитым локтем. — Господи, где ты так умудрился удариться?! — женщина обескоенно спросила и принялась искать перекись водорода и бинт. — Да так, неважно. Тут возле школы вмазался, — пытался уйти от темы Макс и сел на стул напротив врача. — Тут несерьёзно. Бинтом можно отделаться. — Учить меня будешь? — Славина ухмыльнулась и посмотрела в глаза старшеклассику, который пристально её изучал. — Что-то не так? — Да нет, всё так. Просто понимаете, Тамара Алексеевна, кого-то вы мне напоминается, да припомнить я не могу кого, — парень поступал пальцами по столу. — Каждый раз вижу вас и думаю: «Чёрт возьми, а я где-то видел эту женщину». Или мне только кажется? — Ты за этим пришёл, или локть обрабатывать? — И за тем, и за этим. Тамара Алексеевна, — парень поморщил нос, когда врач принялась обрабатывать рану. — Может, мы с вами лет десять назад виделись? Мельком? Или на постоянной основе общались? — Молчи, ты мне мешаешь, — резко ответила женщина. Этот разговор был ей неприятен, и о подобной встречи в будущем тогда Тамара и не мыслила. Тот черноволосый мальчик вырос и стал рослым парнем, который неожиданно вспомнил любовницу своего отца. Она была ласкова с мальчиком, окружала его любовью, порой гуляла и даже забирала к себе, когда это было возможно. Маленький Макс жаловался на отца, на то, как он безбожно ругается на него и на то, как он чуть ли не поднимает на него руку. Славина успокаивала мальчика, обещала поговорить с его отцом на эту тему и сдерживала свои обещания. И на некоторое время Морозов-старший становился чуть ли не отцом года. До очередного приступа гнева. И надеяться на то, что парень выростет и забудет всё это — было глупо. Но предсказать их встречу так — Славина не могла. Когда рана была обработана, Тамара попросила Максима покинуть кабинет, но он не сдвинулся и с места. — Я не дурак, и когда увидел вас в школе, вспомнил, откуда я могу вас знать. Вы спали с моим отцом некоторое время. Можно даже сказать, продолжительное время, — парень говорил это без злобы, скорее, подчёркивал факты. — Не могу только понять — что вас привлекало в этом уроде. Он был настолько шикарен в постели? — Замолчи немедленно! — воскликнула женщина и ударила по столу рукой. — Что тебе от меня нужно? Чтобы я распласталась перед тобой и начала каяться в грехах? — Нет, просто интересно, какого чёрта вы тут забыли. Хотя что-то мне подсказывает, что и вы пляшете под дудочку фашистов, — парень ухмыльнулся и кивнул головой в сторону небольшого чемоданчика. — Чё, опыты приехали ставить на нас? — Уходи! — женщина указала на дверь, но Макс лишь ухмыльнулся и покачал головой. — Хорошо, оставайся. Но разговаривать я с тобой ни о чём не стану, понятно? — Нет, станете, — грубо произнес Макс, подходя к женщине, в глазах которой можно было разглядеть страх. — Чё думали, будете тихо-спокойно над нами издеваться? А не получится. Сдадим вас всех уродов и будете гнить в одиночных камерах. Чё, не нравится? Они прожигали друг друга взглядом — когда-то приятели, а сейчас — враги. Парень подошёл непозволительно близко, и ситуация полностью вышла из-под контроля, когда врач открыла верхний ящик своего стола и достала оттуда пистолет — сразу же направила на Макса, не произнеся ни единого слова. — Оп-па, — прошептал парень и поднял перед собой руки. — А я смотрю, вы стоите моего отца. Я ухожу, видите? Всё-всё... Макс медленно, но верно направлялся к выходу. Вся накопившаяся злость переросла в страх за свою жизнь, хотя где-то глубоко внутри он понимал, что женщина не выстрелит. Ею правил страх, а не жестокость, которая была присуща её бывшему любовнику. Когда парень подошёл к двери, Тамара опустила оружие и закачала головой, прикрыв рот рукой. То прошлое, что она пыталась так усердно забыть выходило наружу, и этот мальчик, ни в чём невиновный, стал свидетелем её грандиозной паники. Она бы никогда не нажала на курок. Как только она осталась одна в кабинете — эмоции вырвались наружу: слёзы полились градом по щекам, она судорожно вытирала их руками, пытаясь осознать, что только что угрожала ученику, который свободно может пойти к директору и рассказать о секретах загадочного врача. Зачем? — что ею правило? — она искала ответы на вопросы, но находился только один ответ — потому что боялась, что прошлое станет сильнее её.