* * *
Ибо поднимается и направляется к выходу из бара. Чонин следует за ним, отставая лишь на долю секунды. Он по-прежнему не смотрит ни на кого, только на спину китайца и шагает по пятам. Улицы Пекина уже залиты только проснувшимся солнцем, которое щедро освещает каждый уголок и закоулок. Из бара высыпала вся толпа «беженцев», разбрелась, кто куда и испарилась, словно и не было ее. Киму кажется, что они с Ибо слишком приметны, но он молчит. — Стой, - слышит голос Вана Чонин и тормозит на месте, полностью напряженный и готовый к тому, что придется драться. — Что-то случилось, - Ибо говорит тихо. — Лэй в гневе. Нам нужно спешить. Следуй за мной. Китаец показывает пальцем вправо, где начинается еще одна улица. Скорость бессмертного поражает Кима. Он знал, что у каждого вампира свои особенности, уникальные, но чтобы кто-то передвигался настолько быстро… Чонин едва поспевал за парнем. Стараясь не потерять его из виду. Они оказались в каком-то заброшенном здании, где их уже ждали несколько бессмертных. Чонин уже был готов броситься на них, но Ибо остановил его, подняв руку вверх в характерном жесте. — Говорите, - властно произносит Ван Ибо, оглядывая их по-очереди. — Долетел слух, что истинная Лэя развеялась. Он в бешенстве. Все его люди сейчас рассредоточены по стране. Сложно будет покинуть Китай незамеченными. — Если нам удастся его покинуть, будет не так важно, заметят нас или нет, - спокойный голос Ибо заставляет брови Чонина взметнуться вверх. — Мы забронировали несколько билетов, несколько рейсов и два частных самолёта. Это немного собьет их с толку, - отчитывается второй вампир, которому на вид лет семнадцать. — У каждого из аэропортов уже находятся его люди, - произносит третий. — Ибо, это безумие. Нужно затаиться и переждать. — Ты правда думаешь, что у нас с ним, - Ибо кивает головой в сторону Чонина, — получиться спрятаться в его «королевстве»? – насмешка слишком явная режет слух Кима. — Дай мне все данные на рейсы. Я сам решу, какой выбрать. — Но... Ван Ибо лишь только глянул исподлобья на бессмертного, что больше всех нервничал и переживал, и тот закрыл свой рот. Чонин все это наблюдал молча. Этот Ван Ибо всё больше вызывал в Киме странные чувства. Недоверие, восхищение, смех… Он вообще не имел понятия, как относиться к китайцу. Ибо бегло просмотрел время вылетов, хмыкнул себе под нос и кивком головы дал понять, что боле он не желает никого из них видеть. Бессмертные коротко склонили головы и испарились, словно и не было их тут вовсе. Парень повернулся к Чонину, который просто стоял и смотрел на него, засунув руки в карманы джинс. — Нам с тобой придётся засветиться в каждом из аэропортов, - произносит китаец. — Надеешься сбить их со следа? Запутать? – скептицизм в голосе Чонина чувствуется слишком явно, что заставляет Ибо искривить губы в насмешливой ухмылке. — Я не дурак, Чонин. Я знаю, что, что бы мы с тобой ни сделали, это никак не облегчит нам жизнь на ближайшие несколько часов. Но ты не думаешь, что не попытаться будет глупо? Так или иначе, Лэй сейчас в гневе. У него всегда были проблемы с балансом своего внутреннего состояния. Так что, может быть… - вздыхает Ибо, — может быть он снова допустит крохотную ошибку и мой план сработает. — В любом случае, у меня нет выбора, ведь так? – усмехается в ответ Ким. — Ты моя последняя надежда выбраться отсюда живым. — И то верно, - улыбается Ибо. Чонин отмечает для себя, что улыбка этого парня очень красивая, открытая и яркая. В такую невозможно не влюбиться. Ким позавидовал истинному китайца, потому что видеть эту улыбку каждый день сродни дару небес. — И где же мы объявимся в первую очередь? – задает вопрос Чонин, внимательно наблюдая за бессмертным. — Думаю там, где нас больше всего ждут, - пожимает плечом Ибо, затем подмигивает Чонину и срывается с места. Чонин качает головой, глядя в удаляющуюся спину, обреченно вздыхает и бежит следом за ним. Как и ожидалось, их ждали. Шестерки Лэя были повсюду. На каждом входе и выходе из аэропортов, у стойки регистрации, у туалета, у пункта сдачи багажа. Ким подмечал каждую деталь, улавливал каждое движение и каждый взгляд в свою сторону. Ибо делал ровным счетом то же самое. Войти в аэропорт куда проще, чем выйти. Ведь никто не станет мешать добыче попасть в мышеловку. Чонин заворачивает за угол и на его шее тут же смыкаются чьи-то пальцы. Ким вполне себе готов был к подобному стечению обстоятельств, поэтому нарочно дал себя «поймать». — А это оказалось даже проще, чем я думал, - скалится незнакомый вампир, с интересом разглядывая смуглое лицо перед собой. — Уже одно это тебя должно насторожить, - хмыкает Чонин, — но ведь ты умом шибко не блещешь, да? — Ах ты… - вампир замирает, расширив свои веки, так и не договорив свою фразу. Его сердце трещит по швам в руке Кая, который с упоением наблюдает шок на лице бессмертного. Пальцы сжимаются всё сильней, пока мертвый «сгусток» не лопается в его ладони и не обрызгивает толстовку тёмной кровью. — Я так и думал, - хмыкает Ким. Чонин направляется к черному ходу, накинув капюшон на голову и засунув руки в карманы худи. Сейчас бы салфетки не помешали. Чувствительные рецепторы обоняния всё еще раздражаются от терпкого запаха крови вампира, чье сердце он превратил в кровавое месиво. Ибо уже ждет его на выходе, внимательно осматривает внешний вид, качает головой, но не говорит ни слова. Не имеет смысла сейчас сетовать на то, что кровавые пятна привлекают слишком много внимания. Без смертей не обойдется сегодня. И без пролития крови бессмертных тоже. Следующая их «остановка» была в недавно построенном новом международном аэропорту. Парни вошли в здание непринужденно, совершенно не скрываясь. Какой в этом смысл, если их и так ждут? Они идут прямо к стойке регистрации, делают вид, что никого подозрительного не замечают. Ибо отправляет Киму сообщение на телефон, на что тот вопросительно вздергивает бровь. Он не спешит читать его сейчас, догадывается, что это лучше сделать позже, когда их зарегистрируют и они пойдут на посадку. *незнакомый номер* ~ Здесь нам с тобой придется попотеть. Никто не должен остаться в живых. Всё должно выглядеть так, будто мы действительно сели на самолет и улетели. Чонин читает сообщение, стоя в очереди за вереницей обычных людей, среди которых большая часть вампиров, нацеленных на уничтожение Кима и Вана. Кай прячет телефон в карман, разминает шею, затем открывает глаза и смотрит прямо на парня, что стоит в полуметре от него и прожигает его своим взглядом. Чонин бросает дерзкий хищный оскал, проводит языком по нижней губе и приподнимает брови, как бы спрашивая, готов ли этот вампир к своей смерти. Ибо проходит далеко вперед, так, чтобы скрыться от прохожих зевак. Он вплотную подходит к миловидной девушке со спины, которая упорно делает вид, что разговаривает с кем-то по телефону. Его рука мягко скользит по точенной талии, обвивает ее, затем неожиданно пальцы врезаются в грудную клетку и вырывают сердце. Китаец ловко усаживает ее на пол, наскоро вытирает руку о синюю блузку и идет дальше. Когда они с Чонином вошли в здание, он насчитал десять бессмертных. Они все ринулись за ними двоими, совсем не подозревая, что именно это и нужно было Киму и Вану. Следующая жертва стоит рядом с ребёнком, мальчишке лет десять. Он что-то рассказывает своей матери, которая с подозрением и неким страхом смотрит на бессмертного. Обычно люди инстинктивно стараются держаться подальше от вампиров, даже если не подозревают об их реальном существовании. Так и эта женщина крепче сжимает хрупкое плечо сына, тянет его к себе и старается отойти от незнакомого мужчины как можно дальше. — Простите, он вам докучает? – приветливая улыбка Ибо и лучистый взгляд приводят ее в замешательство. Она хлопает ресницами, но не находит, что ответить. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо, - продолжает улыбаться Ибо. Вампир вперивается в него ненавистным взглядом, сжимает кулаки, но медлит с действиями. Видимо, боится раскрыть свою сущность перед смертными. Ведь, если напасть на бессмертного открыто на глазах у людей, поднимется паника, сбегутся все полицейские и охрана, и придется отвлекаться на то, чтобы убрать их с дороги. Ибо усмехается ему в лицо. В отличие от своего создателя, эти молодые вампиры еще не утратили морали и страха быть раскрытыми. Если бы сейчас здесь оказался Лэй, он бы утопил всё здание аэропорта в реках крови, лишь бы добраться до Чонина. Кай успевает «убрать» еще троих, пока Ибо играет в переглядки с этим бессмертным. Итого, минус пять, заключает мысленно китаец. Осталась ровно половина. Ибо встает перед вампиром, закрывая его собой от матери с ребенком, которые всё никак не продвинутся в очереди. За шестеркой встает Чонин. Он смотрит в глаза Ибо, коротко кивает и точно выверенным движением вырывает сердце вампира с обратной стороны. Ибо аккуратно усаживает его на пол, накидывает небрежно на мертвое тело, невесть откуда взявшуюся кофту, и скрывается из виду. Пока всё идёт по плану. Китаец мысленно хвалит Кима за чистоту и опрятность. Безусловно, через несколько минут люди заметят мертвые тела, но до тех пор они заняты пустыми мыслями о том, что поскорей бы сесть в самолет и не толпиться здесь. Охрана ничего не узнает ровно до момента паники, ведь камеры расположены совсем не в тех местах, чтобы «запечатлеть» акт жесткого убийства. — Боже, - выдыхает Чонин в голубое небо, когда они оказываются за пределами аэропорта. — Не уверен, что их было всего десять. — Да, думаю они успели сообщить, что нужна поддержка, но это неважно. Последний, кого я убил, видел тебя и меня, идущих по трапу к самой двери. Надеюсь, он передал, что мы с тобой «удачно» сели в самолет. — Да уж, - вздыхает Чонин. — Что дальше? Мы засветились везде, где ты планировал? — Нам нужно переждать минут тридцать, потом вернемся в один из них, возьмем билеты на ближайший рейс. — Моё чутье подсказывает мне, что ничем хорошим это не закончится, - Чонин чувствует мелкую дрожь в руках. Душа не на месте, ощущение, что это последний его день в жизни и больше он никогда не увидит Бэкхёна. Ибо рассматривает напряженного Кима, поджимает губы и молчит. Он не знает, что сказать, потому что они ровно в том положении, когда невозможно спрогнозировать даже ближайшее будущее. Лэй всё еще в Китае, и черт его знает, что творится в его больной голове. Интуиция Чонина вполне может быть права, и, тем не менее, это не причина опускать руки. Это в не в правилах Ван Ибо. Он всегда идёт до конца. До того самого предела, когда уже действительно ничего нельзя сделать или изменить. Сейчас они живы, а значит есть шанс на спасение. У Ибо с Лэем были свои личные перепалки, в которых оба остались не у дел. Между бессмертными царило негласное перемирие. Ибо не лез на территорию Исина, не мешал, не мозолил глаза. Исин делал вид, что Ибо попросту не существует. Он не интересовался его делами, его обращенными и всем прочим, потому что делить им было нечего. Ван хотел одного – спокойно жить со своим истинным. Чжан в какой-то мере уважал это желание и даже понимал. Потому что, какими бы ни были его отношения с Ариэль, их связывало немало хороших дней, приятных воспоминаний, и даже нежность присутствовала, хоть Исин и не был тем мужчиной, который любил ее проявлять. Но Лэй не так пуст и бесчувственен, как думали почти все в бессмертном мире. Он знал, что такое любовь, потому что когда-то давно, еще в человеческой жизни он любил так сильно, как способен только живой человек. Ибо размышляет над тем, что с сегодняшнего дня их хрупкому негласному «мирному договору» с Чжан Исином пришел конец. Вану заказан путь в Китай, да и вообще где бы то ни было еще. По спине сбегает волна тревожных мурашек, потому что в голове тут же возник образ Сяо Чжаня. Исин всегда мстит самым отвратительным и мерзким способом – убивает самого дорого человека своего врага. Чжань именно такой человек для Ибо. — Прости, - вдруг звучит тихий голос Чонина. — Из-за меня теперь и ты в опасности, и твой истинный. Не нужно было соглашаться помочь мне. Мой брат обезумел от страха, вот и пришел к твоему истинному. Уверен, он просто не до конца понимал в тот момент, какими будут последствия. — Твой брат обратился за помощью к единственному другу во всем мире, - спокойно отвечает Ибо. — Неужели ты думаешь, что Чжань отказал бы ему? Они знакомы десятки лет, и никогда между ними не было даже намёка на вражду. Мой истинный любит твоего брата по-своему. Он бы сам предложил помощь, даже если бы твой брат не просил об этом. А на счет Лэя… Рано или поздно мы снова столкнулись бы. Невозможно жить в вечном мире с тем, кому этот мир не нужен. — Хорошо. Будем считать, что ты немного унял мое чувство вины, - кивает Чонин. — Нам нужно переодеться, - оглядывает себя и Кима Ибо. — Что, устроим шопинг? – недоумённо улыбается Чонин. — Нет, его уже закончили за нас, - улыбается в ответ Ван. — Подожди меня здесь десять минут. Никуда не уходи. — Как скажешь, - пожимает плечом Кай. Они ушли далеко от многолюдных улиц за несколько километров от последнего «пункта смертельного назначения». Чонин сидел в углу у заброшенного многоэтажного здания, облокотившись о стену. Вампир разглядывал свои руки, на которых высохла чужая кровь. Сегодня он убил больше бессмертных, чем за последние двадцать-тридцать лет. Отец всегда учил, что убийство – это крайняя мера, точка невозврата, что всегда можно попытаться договориться. Но у Чонина не было и шанса на переговоры. По одному взгляду своего врага он понимал, что либо он умрет, либо убьет. И Ким выбрал второй вариант. Он костьми ляжет, но встретиться с Бэкхёном. Пусть даже это будет последним, что он сделает в своей жизни. Увесистая черная спортивная сумка падает к ногам Чонина, который за своими мыслями даже не почувствовал приближающиеся шаги. — Ты слишком расслабился, - отзывается Ибо. — А если бы это был Лэй? Ты бы был уже мертв. — Даже если бы сейчас он встал передо мной, я бы мучился от боли не один час, - хмыкает Ким. — Он хочет, чтобы мой брат всё прочувствовал. Если бы меня или мою сестру хотели убить сразу, это сделали бы в ту самую секунду, как похитили нас. Но нет. Нас держали в подвале, травили, мучили голодом, но не убили. — Ты забываешь один небольшой нюанс, - щурится Ван, стаскивая с себя окровавленную одежду. — Бэкхён убил истинную Лэя. Сейчас ему плевать, будет твоя смерть мгновенной или мучительно медленной. — И то верно, - вздыхает Чонин. — Не понимаю, зачем он это сделал… - себе под нос шепчет Кай. — Возможно, у него тоже нервы сдали, - предполагает Ибо, натягивая новые джинсы, на которых висит бирка. — Исключено, - уверенно отрицает Ким. — Ты его не знаешь. Даже когда его накрывает праведный гнев и чистая ярость, он не дает волю эмоциям. — Чонин… — Нет, - машет головой Чонин, поднимаясь на ноги и заглядывая в сумку. — Срываться – это мое «хобби». За все свои почти семьсот лет я так и не научился этому хладнокровию. Только у Отца и брата была эта способность. Мне она не передалась, - горькая усмешка отразилась на пухлых губах. — Мы все разные. Никто не идеален ни в чем. К тому же, ты сегодня проявил то самое хладнокровие. — Это было легко, ведь лично мне эти парни ничего не сделали. Но я не уверен, что смогу спокойно стоять и смотреть на Лэя. — Одевайся, - кивает на сумку Ибо, решив оборвать этот разговор. Время поджимает. Его люди молчат, а значит понятия не имеют, где сейчас Исин и что он планирует делать. Чонин резкими движениями рук разрывает на себе грязную одежду, совершенно не имея желания тратить время на человеческое раздевание. Он швыряет худи и джинсы, точнее то, что от них осталось, в дальний угол, достает темно-красную толстовку, голубые с потертостями джинсы и даже новые кеды. Брови невольно ползут вверх от удивления, но спрашивать у Ибо ничего он не собирается. Это всё неважно. Ибо стоит к нему спиной, руки в передних карманах, смотрит куда-то вперед. — Что-то увидел? – спрашивает Кай, подходя к нему и становясь справа. — Нет. Идём. Возвращаемся на наше последнее место преступления. — Разве это разумно? – всё же спрашивает Ким, у которого чувство тревоги резко возросло от услышанного. — Сейчас там наверняка слишком много охраны, шумихи и прочего. В открытую на нас никто не пойдёт, поэтому нам нужно воспользоваться ситуацией. — Как скажешь, - распрямляет плечи Чонин. — Идём. Чонин теперь опережал Ибо на несколько метров. Ибо предпочел следовать за ним, попутно осматриваясь. Его обращенные всё еще молчали, и это дико напрягало бессмертного. Лишь тот факт, что о выбранном аэропорте знали только они с Чонином, немного успокаивал его. Кай резко сбавил скорость, когда показалось здание, и перешел на обычный быстрый шаг. — Я тут вдруг подумал, как ты взял билеты на мое имя, если у тебя нет моего паспорта? И как мы возьмем билет сейчас? — Об этом не беспокойся. Мои парни позаботились обо всех нужных документах. Естественно, ты сейчас не Чонин, - усмехается Ибо. — Твой новый паспорт у меня. Чонин ведет плечом, засовывая руки в карманы. Он расслабленно входит в здание аэропорта, не смотрит по сторонам, только перед собой. Ибо идет следом, едва окидывая взглядом всё вокруг. Как он и говорил, у одной из стоек регистрации столпилось около двадцати охранников, плюс полиция и куча зевак. Ибо подходит к кассе и приветливо улыбается девушке, которая смотрит на него как зачарованная. Чонин ухмыляется этой картине, когда подходит к китайцу и встает рядом. — Здравствуйте, два билета до Сеула, пожалуйста. На ближайший рейс. — Добрый день, ближайший рейс… - девушка опускает глаза в монитор, крутит колёсико мышки, — через сорок минут. Но посадка же началась. — Прошу вас, у нас с братом сестра сегодня выходит замуж. Мы и так уже опаздываем, пойдите нам навстречу, - Ибо смотрит на нее кошачьим взглядом с мольбой. — Я... — Если мы не успеем на регистрацию, нас вычеркнут из семейного древа, - ловко вмешивается в разговор Чонин, ярко улыбаясь. Ибо поворачивает голову на парня, замечает эту улыбку и тоже улыбается. Не думал он никогда, что встретит бессмертного с такой же силой очарования, какой обладает он сам. — Ох, - вздыхает девушка, — хорошо, - сдается под натиском бескрайнего очарования обоих. — Ваши паспорта. Ибо отдает ей документы, снова осматривается вокруг. Никого. Это начинает давить на нервы, но он старается не подавать виду. Чонин всё же замечает его волнение, но молчит. Сейчас нужно сесть на самолет, а дальше будет уже неважно ничего. Бессмертные спешно протискиваются через толпу людей, направляясь к стойке регистрации. Здесь тоже всё тихо и спокойно. Пришлось выслушать тираду о том, что это неприемлемо, вот так покупать билеты и вбегать буквально в «последний вагон». Ибо несколько раз извиняется и кланяется, затем проходит вперед, следом за ним и Чонин. Ким сидит у окошка и нервно теребит подвеску на своей шее. Кажется, только она сейчас спасает его от накрывающей паники. Это подвеска Анны, которую она оставила ему вместе со своим браслетом. Она сделана из золота с изящным рисунком и гравировкой. Первые буквы имен всей их семьи ловко сплетаются так, что незнающий не поймёт этого. Ибо сидит рядом, верит в руке свой телефон, который находится в выключенном состоянии. Ван отключил его еще в аэропорту, сразу после отправки сообщения Чонину. Ким сделал то же самое. — Спасибо, - произносит Чонин. — За что? – интересуется Ибо, продолжая сжимать телефон в руке. — За то, что рискнул всем, чтобы помочь мне. За одежду и за это, - Кай чуть машет своим телефоном. Чонин даже не заметил, когда Ибо положил ему в карман телефон. Ким обнаружил его только когда почувствовал вибрацию от пришедшего сообщения. — Не включай его, пока не прибудем в Сеул. — Да, я знаю, - выдохнул Чонин. Ибо постоянно огладывается, потому что чувствует чей-то взгляд на себе. Неприятные мурашки беспрерывно исследуют его тело, не давая расслабиться ни на секунду. Ким чувствует то же самое, сжимает кулаки и челюсть. Желваки играют на скулах и он не может успокоиться. Он уже догадывается, кто наблюдает за ними. И это лишь вопрос времени, когда этот кое-кто сделает свой ход. Полет от Пекина до Сеула занимает всего пару часов. Полтора из них бессмертные провели в тишине. Воздух на борту так наэлектризовался, что только слепой не ощутил бы этого на своей шкуре. Обычные люди стали значительно нервознее. Женщины инстинктивно вжимались в спинки своих кресел, а мужчины сжимали руки в кулаки. Чонин с любопытством наблюдал за всем этим, даже улыбался иногда. Он уже давно не помнил своего человеческого страха, а ведь когда-то он испытывал его, находясь рядом с Габриэлем или Бэкхёном. Это было так давно, словно в какой-то другой жизни, из другой вселенной. Чонин пощупал свои карманы, засунул в один из них телефон и отстегнул ремень безопасности. — Ты куда собрался? – недовольно и почти беззвучно рычит Ибо. — Мне нужно кое-куда, - так же тихо, но совершенно спокойно отвечает Чонин. — Кай, - с нажимом шипит китаец. — Просто доверься мне, - подмигивает ему Ким и встает со своего кресла, протискивается к проходу и направляется в уборную. Краем глаза он замечает парня, чуть старше себя, с аккуратно уложенными волосами, в деловом костюме и белой рубашке. Крепкую шею сжимает узел галстука. «Так вот ты какой?» - думает Ким, ухмыляясь. Чонин входит в уборную и нарочно не замыкает дверь. Нарочито медленно моет руки, поправляет волосы, рассматривает свое отражение. Риск – пожалуй, это то, что действительно несвойственно ему. Но сейчас он именно рискует. Рискует своей жизнью и жизнью Ибо. Но Киму кажется, что более удачного момента у него не будет. Дверь открывается и за спиной Чонина возникает Исин. Его лицо не выражает ровным счётом ничего. Он смотрит на Кима так, словно он пустое место, словно его нет. — Ну, здравствуй, Ким Чонин, - растягивает каждое слово Исин. — Не думал, что мы встретимся вот так, - Чжан чуть разводит руками, намекая на тесный туалет самолёта. — Да и я как-то вообще не собирался с тобой встречаться, - хмыкает Кай. — Сейчас меня убьешь, или потянешь кота за хвост, пока мы не приземлимся? – Чонин смотрит ему в глаза совершенно открыто и бесстрашно. — Даже не знаю, - склоняет голову вправо Лэй, усмехаясь. — Возможно, позволю тебе прожить еще часок другой, а затем займусь твоим новым другом. Уж больно он мне надоел за сегодня. — Да, понимаю, - серьезно отвечает Чонин, кивая, а затем неожиданно улыбается во все тридцать два. — Давай покончим со всем прямо сейчас? Честно, устал я бегать от тебя. — Хм, - Чжан внимательно оглядывает его, пытается считать его эмоции и чувства, но ему это плохо удаётся, будто бы Чонин стоит в каком-то коконе, который не пропускает ничего наружу и извне. Чонин хватается за край раковины, ломает ее и в руке оказывается осколок белоснежной эмали. Он прижимает Лэя к двери, которую тот закрыл за собой. — Ты так глуп, - смеется Исин. — Тебе совсем не жаль брата? – Чонин старается не реагировать на его слова, пытаясь вонзить осколок ему в грудь. По запястью стекает собственная кровь, потому что пальцы сжимают острые края с такой силой, что вот-вот превратят оружие в пыль. — Он из кожи вон лез, чтобы спасти тебя, а ты так бессовестно плюешь на его старания, - продолжает холодно улыбаться Исин. — Что ему передать, когда я приду и за ним? — Можешь засунуть свой язык глубоко себе в глотку и подавиться, - рычит Ким. — Если ты думаешь, что победил, то ты ошибаешься. С моим братом тебе не справиться. — Это потому, что его обучал Габриэль? – выгибает насмешливо бровь Исин. Он не прилагает почти никаких усилий, сдерживая натиск Чонина. — Так и я его ученик, Чонин. И я знаю все его приемы и уловки. — Если бы ты был действительно его учеником, не стоял бы сейчас здесь, и не пытался бы уничтожить того, кто тебе ничего не сделал, - Чонин продолжает давить на осколок, который ощутимо впивается в его руку. Острие почти достигло идеального костюма. — Не говори о том, чего не знаешь, Ким Чонин, - Лэй резко расслабляется. Чонин врезается в него, осколок входит в грудную клетку Чжана, но и сам Ким чувствует что-то не то в своей груди. Он опускает глаза и видит чужую руку, которая вошла в его тело по самое запястье, а чужие пальцы сжимают небьющееся сердце Чонина. — Так глупо, - улыбается Исин, сжимая сердце еще сильней. — Интересно, чувствует ли это Бэкхён. Я слышал, что у вас особая с ним связь. Кай продолжает смотреть на руку, утопающую в его груди и думает о том, что не такого конца своей вечности он хотел. Он всегда думал, что умрет в честном бою, возможно, он бы сражался за чью-то жизнь. А вышло так, что вроде бы и за свою жизнь он сейчас боролся, а вроде бы и по глупости действительно, попал в капкан. — Я передам Бэкхёну, что ты был слишком глуп и наивен. Пусть он знает, что его брат совсем не оценил все, что для него было сделано. Чонин прижимается к Лэю еще ближе, позволяя тому углубиться в мягкие ткани, почувствовать, как сломанные ребра царапают кожу. — Ты жалок, - хрипит Чонин. — Ты настолько жалок и одинок, что даже пожалеть тебя я не могу. Мне противно от одного твоего вида, - шепчет Чонин ему в лицо, прожигая гневным взглядом. Исин собирается сказать что-то, да замолкает на первом же звуке. Он ошарашено смотрит на младшего, видит в его глазах непонятный блеск, и чувствует в своих венах тягучую слабость, которая властно ставит его на колени. Все конечности утратили свою опору и силу. Он неверяще смотрит на Чонина и медленно оседает на пол. Кай аккуратно и не спеша вытаскивает его руку из своей груди и присаживается перед ним на корточки. — Если честно, я не думал, что мой план сработает, но как видишь, я сын своего отца, - тихо произносит Чонин. На его лице нет никаких эмоций, лишь глаза блестят, празднуя маленькую победу в незначительном сражении. — Я знаю, что вырвав твое сердце, не убью тебя. Но это даст мне немного времени. Это всё, что мне нужно. Исин закрывает глаза, силится подняться, но не может. Его отравили его же собственным оружием. Он даже не предполагал, что кровь Габриэля может когда-нибудь оказаться в его венах. Это был жесткий просчёт. И Чжан Исин поплатился за свою самоуверенность. — Ибо, - негромко зовёт Чонин, зная, что будет услышан. Китаец возникает в дверях через минуту. — Лэю требуется срочная посадка, - произносит Ким, подхватывая обездвиженного Чжана с пола. Его сердце Чонин раздавил над раковиной и смыл в слив, помыв после этого руки. Ибо молча кивает, помогает Чонину «довести» Исина до «главной» двери. Он понимает, что открытие дверей понесет за собой не очень хорошие последствия, но так же знает, что это самый лучший и правильный вариант. После, они с Чонином просто сотрут воспоминания каждого на борту этого самолёта и благополучно доберутся до Сеула. Главное, избежать человеческих смертей. Всё вышло, в итоге, куда лучше, чем представляли себе бессмертные. Ловкость Ибо и быстрота в действиях Чонина помогли обоим практически без последствий выбросить Чжана за борт, закрыть дверь и вернуться в салон. Как и ожидалось, у людей была паника, но не настолько сильная, чтобы парни сами ее подхватили. По факту, треть пассажиров даже не поняла, что произошло и просто таращилась на тех, кто кричал, возмущался и рыдал. Да, некоторые смертные уже успели попрощаться с жизнью, в том числе и две бортпроводницы, которые прижимали руку к груди там, где бешено колотилось сердце. Чонин с Ибо на пару в считанные минуты «угостили» каждого изысканными каплями своей крови, и когда все отключились, провалившись в короткий сон, заняли свои места. Ким размышлял над словами Исина о том, что он тоже был учеником Габриэля. И светлую голову бессмертного посетила не очень приятная догадка, которую он предпочел забросить подальше в угол своего сознания. Вопросы, которые у него накопились к Бэкхёну, пополнили список уже существующих. Ван наблюдал за тем, как ничего не выражающий взгляд Кая смотрел в одну точку, а пухлые губы уже были знатно искусаны белоснежными ровными зубами. Ибо вздохнул с облегчением, когда сел на свое место. У них действительно получилось. Получилось избавиться от Чжана, пусть и ненадолго, и спокойно добраться до пункта назначения. В Сеуле им не придется петлять мрачными и малолюдными улицами, они сразу пойдут к Чжаню. Это Ибо решил в ту секунду, когда бездыханное тело Лэя стремительно летело вниз. Точно сказать, куда именно оно приземлится, было сложно, потому что в воздухе несколько иначе дела обстоят с расстоянием, но вампир надеялся, что Чжан Исин еще долго будет приходить в себя. Кстати, об этом… — Что ты сделал с ним? – спрашивает Ибо, не сводя глаз со смуглого задумчивого лица. — О чем конкретно твой вопрос? – Чонин не поворачивает головы, всё так же смотрит слепо перед собой. — Когда он собирался вырвать твое сердце, его что-то остановило. В нашем мире очень и очень мало оружия, способного сделать подобное с таким старо жителем. —Честно? Сам не знаю, - выдыхает Ким. — Это какой-то яд. Нас с Анной пичкали им регулярно… Кажется, раз в неделю точно. Он знатно ослабляет вампирские силы, возможности и способности, буквально превращает тебя в немощного человека, обычного смертного. Хотя, конечно же, это невозможно, - криво усмехается Кай. — И откуда он у тебя? – Ибо смотрит на парня во все глаза. — Перед тем, как сбежать из своей «тюрьмы», ко мне наведался шестёрка Исина. И у него-то и был шприц с этим ядом. Я взял его больше по наитию, нежели чем по знанию. Просто подумал, что мне он еще пригодится… И не прогадал. Ибо молчаливо выслушивает сбивчивый рассказ Кима, кивает своим каким-то догадкам и выводам, но не спешит делиться ими с рассказчиком. Он понимает, что это не его дело, не его проблема, да и личное это слишком, а они с Чонином, пусть и «породнились» немного за последние почти двадцать четыре часа, всё же не стали настолько близки, чтобы обсуждать действие крови умершего создателя на своих обращенных. — Прошу минуту внимание, - просит бортпроводница, вышедшая из своего «кабинета» в ряд между кресел с пассажирами, — пристегните свои ремни, мы идём на посадку, - яркая улыбка, слишком доброжелательная, сияет на пухлых губах, на которых поблескивает нежно-розовый тинт. Чонин, услышав о посадке, наконец-таки выдохнул, вдохнул полной грудью, откинулся на спинку своего кресла и прикрыл глаза. Он дома. И пусть поместье отца находилось не в Сеуле, и даже не в Корее, а чуть дальше, всё же, больше не нужно суетиться в аэропорту и убивать направо и налево бессмертных, потому что до отчего дома он вполне мог добраться своим ходом. Осеннее, уже не так шибко греющее солнце, освещает лица бессмертных, которые улыбаются, глядя в серое небо, щурясь от ярких лучей. Ибо тоже чувствует полное спокойствие и облегчение. Где бы сейчас ни находился Чжан Исин, у них с Чонином достаточно времени, чтобы добраться до отеля Сяо, сообщить Бёну о том, что его брат успешно прибыл на место и пропустить стаканчик-другой. — Думаю, у нашего общего друга и здесь есть свои глаза и уши, так что осторожность не повредит, - тихо произносит Ким. — Полностью с тобой согласен, - кивает ему Ван. Через двадцать долгих минут они уже неспешно брели по центральной улице столицы, направляясь в отель. Ибо так и не позвонил своему истинному, даже телефон не включил. Хотел сделать сюрприз. Наверное, это немного по-детски, но увидеть воочию блестящие от радости и даже слез глаза куда приятнее и лучше, чем слышать облегчение в голосе по скупому динамику смартфона. Чонин, кажется, догадался о намерении своего товарища, потому что шел и улыбался. Он бы тоже хотел вот так нечаянно-негаданно нагрянуть на порог родного дома и показаться перед братом в целости и сохранности, но что-то внутри подсказывало ему, что этого делать не стоит, поэтому Ким просто шел рядом с Ибо, дышал полной грудью и радовался, что вырвался из лап смерти. Правда, в груди, там, где пронзила ее рука Чжана, всё еще болело, неприятно щипало и даже покалывало, хоть рана и затянулась полностью еще до посадки. В холле просторно и светло. В воздухе витает приятный аромат цитрусовых и дорогих духов, как женских, так и мужских. К ним навстречу спешит миловидная девушка, покачивая своим бёдрами и улыбаясь. — Господин Ван, - едва ли не пропевает благоговейно администратор (как прочитал Чонин на ее бейдже), — рада видеть Вас. Господин Чжань места себе не находит, сидит в своем кабинете уже вторые сутки и не выходит, даже не впускает никого. — Всё хорошо, - искренне улыбается ей Ибо, — не волнуйся. Девушка склонила голову в легком поклоне, искоса глядя на незнакомца. Чонин уловил нескрываемый интерес к своей персоне, но не подал виду. Он проследовал за китайцем, чья спина стремительно удалялась от него. Короткий стук в дверь, в ответ тишина. Ибо отчего-то улыбается. Он просто знает, что сейчас его истинный налетит на него с гневной речью, отчитает, словно мальчишку, а затем притянет к себе и обнимет так крепко, что кости захрустят. Снова стук в дверь. — Я же сказал, чтобы меня не беспокоили! – раздражение в голосе старшего прошлось мурашками по спине Кима. Он никогда не видел этого бессмертного, что что-то ему подсказывало, что с истинным Ван Ибо лучше не шутить, и не быть врагами. — Даже если это буду я? – все же подал голос Ибо и открыл дверь, которая, к слову, была не заперта. Сяо с секунду смотрел на него, как на приведение, затем с молниеносной скоростью сорвался со своего места и схватил младшего за грудки. — Какого чёрта, Ибо?! – кричал не своим голосом Чжань. — Ты что вытворяешь?! Ибо молчал. Просто наслаждался опасным огнем в глазах напротив, улавливал каждую эмоцию истинного на духовном уровне и старался не улыбаться. — Я думал, ты мёртв!!! Твой телефон выключен!!! Ни звонка!!! Ни SMS!!! За что ты так со мной?! – на последних словах в карих глазах блеснули слёзы, и вот тут Ибо, не мешкаясь, сам притянул истинного к себе, зарылся пальцами в черные волосы, вдохнул поглубже и прошептал простое «прости». Сяо не сразу обнял его в ответ, всё еще обуреваемый злостью, радостью и желанием придушить истинного на этом самом месте. Но все же сдался, впился дрожащими пальцами в его спину и уткнулся лицом в родную шею. Чонин наблюдал это с изумлением и восхищением. Так вот как всё выглядит у истинных? Настолько они чувствуют друг друга, что знают точный момент, когда нужно обнять, или промолчать, выстоять против гнева, а затем просто обнять и прижать к себе? Ему стало не по себе, резко почувствовал себя лишним. И стоило только в голове проклюнуться зернышку мысли оставить их одних, как шоколадные глаза Сяо Чжаня воззрились на него. — Чонин? – как-то неверяще шепчет бессмертный, разглядывая красивое лицо с потрясающего оттенка цвета кожи, напоминающего бронзу. — Это ты? — Спасибо, что помог, Господин Чжань, - вдруг произносит Ким и низко кланяется. Сяо мягко отстраняет от себя Ибо и тут же подходит к Каю, притягивая к себе и обнимая. Чонин растерян, смотрит поверх плеча бессмертного на Вана, который просто улыбается, сложив руки на своей груди. Ким не решается обнять китайца в ответ, но и не предпринимает попыток вырваться. Просто стоит и ждет, когда его отпустят. — Ты еще красивей, чем я представлял, - произносит Чжань, теперь разглядывая Чонина более открыто и свободно, сжимая широкие плечи ладонями. — Да, он всегда такой, - отвечает на немой вопрос в карих глазах Кима Ибо. — Ценитель истинной красоты, понимаешь ли, - закатывает глаза китаец, затем проходит дальше и садиться в кресло у рабочего стола Сяо. Чонин различает легкий укол ревности в его тоне, но понимает, что Ибо просто не может иначе. В его глазах читается явный признак собственничества, который Ван с успехом скрывает за холодностью своего лица. — Ты уже сообщил Бэкхёну, что ты здесь? – задает вопрос Чжань, беря его за руку и усаживая на кожаный диван. — Нет, - коротко отвечает ему Ким. — Что ж, это нужно сделать как можно быстрей, - сводит густые брови к переносице бессмертный, возвращаясь на свое место за столом. — Он обезумел от страха за твою жизнь, Чонин. За все десятилетия, что я его знаю, я впервые видел его таким. Он очень тебя любит. — Знаю, - тихо произносит Ким, ведя плечом. — Я тоже… люблю его. Чжань чуть склонил голову влево, прищурил глаза и пристально оглядел брата своего друга. Ибо уже знает, о чем подумал Сяо, даже удивился тому, что сам к такому заключению не пришел. Но у него попросту не было на это времени. Он был занят спасением своей и чужой жизни. «Хотя, не такой уж и чужой теперь», - мысленно добавил себе Ибо.* * *
Бэкхён сидит на кровати рядом с Минсоком и сжимает его плечо. Ким едва ли в силах сдержать слёзы, рассказывая о Габриэле. Бэкхён отчасти его понимал, отчасти не чувствовал ровным счётом ничего, потому что всё, о чем рассказал ему минутами ранее Минсок, никак не касалось того Габриэля, коим был для Бёна Создатель. Габриэль был наставником, старшим братом, отцом, путеводителем, голосом разума и мудрости. Габриэль был для Бэкхёна кем угодно, но никогда он не был обычным мужчиной, который был влюблен. Влюблён по-настоящему. Ким наконец берет себя в руки, стирает последние слезы с лица и поворачивает голову к Бэкхёну, у которого по-прежнему пустой взгляд. — Иногда ты кажешься мне настолько бесчувственным, черствым и холодным, что я удивляюсь, что такого нашел в тебе Габриэль, - сказано все это без злости или цели уколоть, но сам того не желая, не назначенная цель была достигнута. Бэкхён отвёл взгляд в сторону, на входную дверь, едва втянул воздух в лёгкие и выдохнул. Ким всегда подмечает, когда у младшего меняется настроение, а если быть точнее, состояние души и мозга. С полчаса назад он умолял его рассказать об отце, о той стороне его жизни и личности, которую Бён никогда не видел, но слушая Минсока Бэкхён снова вернулся в своё привычное состояние – ничего не интересно, ничего не нужно, ничто его не заботит, лишь пустые прожитые столетия гнетуще тянут вниз искалеченную душу Бён Бэкхёна. — Я всегда задавался тем же вопросом, хён, - в последнем произнесенном слове Ким всё же улавливает то тепло, на которое младший был способен, которое всё чаще брало верх. Вот только Бэкхён сознательно от этого тепла бежал. Это Ким Минсок знал наверняка. — И не счесть, сколько раз я задавал этот вопрос ему. Почему не прошел мимо? Почему не убил? Почему обратил? И ни единого раза я не услышал ответ. — Ты и сам знал этот ответ, Бэкхён, - мудро заключает Ким. — Нет, хён. Не знал никогда и не знаю по сей день. — Он просто любил тебя как собственного сына. Возможно, он никого так сильно не любил из своих детей, как любил тебя. — Или, наоборот, - усмехается Бён, — он пытался искупить свою вину перед своим первым сыном, которому не сумел показать любовь. Минсок замолкает, размышляя над словами младшего. В них есть смысл и логика, но это не отменяет факта – Габриэль безумно любил Бэкхёна. — Что, если я более удачная версия Чжан Исина? – задает вопрос Бён, но скорее себе, чем Киму. — Ведь я был послушен. Внимал каждому его слову, каждому наставлению. Мое уважение к нему, моя привязанность были бескрайни. И он видел это, знал, чувствовал. И, я уверен, где-то в глубине своей души, это тешило его самолюбие. — Ты же понимаешь, что мы говорим о Габриэле? – приподнимает бровь Ким. — Да, - короткий и исчерпывающий ответ. — Даже если твои предположения верны, Габриэль сделал самое главное, что не может сделать и треть родителей для своих детей – он дал тебе воспитание, вложил в тебя всего себя и позволил тебе быть самим собой, искать свой путь и свою истину. Он мог бы бесчисленное множество раз пытаться изменить тебя, внушать тебе, что нельзя жить так, как ты, что ты должен любить, что ты должен мыслить иначе. Но он этого не делал. Не делал просто потому, что его любви к тебе было достаточно, чтобы ты «вырос» тем, кто ты есть сейчас. — Да, теперь я понимаю, почему вы с ним истинные, - улыбается Бэкхён. — В красоте и правильности ваших слов есть своя изюминка. Схожи, как две капли воды. — Бэк… — Мне вот что интересно. Если природа, или Бог, или кто там еще, создали истинных, то почему среди этих истинных оказались я и Сехун? — Что ты хочешь этим сказать? – не совсем понимает Минсок. — Мы ведь совсем разные. В нём полно жизни и энергии. И его глаза всегда горят огнём. Я никогда не видел в них пустоту, даже намека на неё. Зачем же нас создали? Чтобы мы причиняли друг другу боль своей разительной отличностью? — Именно потому, что тебе не достает «жизни», а Сехуну не достает «пустоты» вы и созданы. Сехун всё это слушает, сжимая кулаки. Всякий раз, когда ему кажется, что Бэкхён на полшага становится ближе к нему, этот бессмертный делает десять шагов назад. Почему? Зачем? Даже он, Сехун, принял и смирился со своей судьбой. Принял свои чувства и желания. Почему же Бэкхён не может сделать то же самое? — Потому что я не умею любить, - чуть громче ответил на не заданный вслух вопрос младшего Бэкхён. Хун застыл, замер. Дыхание тоже остановилось, лишь гулкий удар сердца о ребра напоминал, что он жив. — С чего ты это взял? – вдруг взрывается О, входя в комнату. — Ты хоть пробовал? Ты хоть понимаешь, что несет в себе это слово, это чувство?! Бэкхён смотрит на него с некой печалью и тоской. Смотрит, видит взгляд шоколадных глаз, видит в них так много эмоций, начиная со злости и заканчивая безграничной теплой страстью и нежностью. Он знает этот взгляд. Видел его столько тысяч раз, что становится больно. И противно. Противно от самого себя. — Загляни в себя, Бэкхён. Присмотрись, окунись поглубже, так глубоко, как ты никогда не заглядывал и ты сам всё поймешь, - Сехун сейчас звучит так же, как и Минсок, как Габриэль. — Если я это сделаю, то навряд ли вернусь назад, - произносит Бэкхён. — Вернешься, - уверенно отвечает ему Сехун. — Будь уверен. Я из-под земли тебя достану, из твоих собственных внутренностей выведу тебя на свет. Минсок сидит притаившись, переводит свои лисьи глаза с одного на другого, ликует про себя, но молчит. — Но знай, что никто, кроме тебя, не разберется с этой проблемой, говорит Сехун, поворачивается к двери, ведущей в лес, и выходит из дома. Бэкхён сидит на месте, смотрит в открытую дверь, за которой светит солнце, листья разговаривают меж собой, словно обсуждают всё, что произошло минутой ранее в этой комнате. Они шушукаются, сплетничают, даже осуждают. Так кажется Бёну. Минсок тоже хранит молчание. Лезть в потёмки души младшего и в его чувства не в его праве. В конце концов, единственный, кто действительно знает, что на самом деле чувствует Бэкхён, это Сехун. Но парень по-прежнему не понимает этого, не прислушивается. И, конечно же, в его словах, сказанных Бёну, была правда, но эта правда способна причинить боль. И Сехуну еще предстоит научиться подбирать правильные слова, чтобы он был понят так, как того хочет на самом деле. Бён потому и молчит сейчас, не идет за ним, потому что хорошо понимает состояние своего истинного. — Прости, хён, - вдруг произносит Бэк, — ты впутался в это всё из-за меня. По своей глупости я использую тебя так же, как своего отца. Выуживаю информацию и получаю ответы. А ведь… Я уверен, Габриэль большую часть своих знаний получил путем пробок и ошибок. А я вот на всём готовеньком вырос. — Бэкхён, ты сейчас совсем не в том русле размышляешь. — Да? – усмехается Бэкхён, скосив острый взгляд на старшего. — Вместо того, чтобы спрашивать у тебя об истинности и как она работает, я мог бы и сам познать ее секреты. Но я снова и снова иду к тебе. — Бэкхён! — Всё хорошо, - кивает Бэк сам себе. — Всё хорошо. Бён поднимается со своего места и тоже покидает Минсока, оставляя его в одиночестве. Ким вздыхает, потирает переносицу и пытается не взорваться от злости. Бессмертный задается вопросом, как же Габриэль справлялся с Бёном? Жаль, этого Ким уже никогда не узнает. Бэкхён просто бежит по лесу, позволяя ветру обдувать своё лицо. Нужно прийти в себя. Подумать. Многое нужно решить и определить для себя. Голова гудит от количества проблем, которые свалились на его плечи. Почему тысячелетний вампир не в состоянии ни с чем справиться? Мысли круто развернули свое направление на Чонина. Почему Чжань не звонит? Эта тишина и неизвестность просто убивают.* * *
Сяо Чжань протягивает стакан с виски Чонину, возвращается на свое место и поглядывает на Ибо. На душе значительно легче сейчас, потому что его истинный рядом. Живой. Хотя, конечно же, это спокойствие нарушается, стоит только подумать об Исине. — Расскажи мне всё, - просит Сяо, глядя на Ибо и отпивая со своего стакана. — Рассказывать особо и нечего, - пожимает плечом Ван. — Самое главное, что тебе нужно знать – Чжан Исин жив и валяется сейчас где-то в Сеуле или в его окрестностях. Мы сбросили его с самолёта. — Что?! – Чжань с силой сжимает холодное стекло в своей руке, переводит взгляд с Ибо на Чонина. — Мы сели в самолёт, и он нас там уже ждал, - подает голос Ким. — Я пошёл на риск, который себя полностью оправдал. — Если бы он полностью себя оправдал, тогда бы Лэй был мертв, - холодно парирует Сяо. — Уж поверь, с ядом в крови и с вырванным сердцем ему понадобится много времени, чтобы исцелиться, - скалится Чонин. — Яд? – сдвигает черные брови к переносице Чжань. — Нас с Анной чем-то пичкали, и это «что-то» полностью блокировало наши вампирские способности. Так что, на данный момент, Исина можно считать мертвым. Сяо ошарашено смотрит на парня, осушает залпом стакан и ставит его на стол. Дело приобрело еще более ужасные обороты. Прямую атаку на себя Исин явно не стерпит так, как терпел жалкие попытки уничтожить его шестерок. Чонина теперь ждёт личная вендетта. И дай бог, чтобы удача была на стороне Кима. — Мне позвонить Бэкхёну? Или ты свяжешься с ним сам? – резко переводит тему Сяо. — Он там с ума сходит. Я удивлен, что он еще не оборвал мой телефон звонками. — Не думаю, что связываться с ним по ментальной связи безопасно, - в отрицании на вопрос Чжаня качает головой Кай. — Так что, звони. Сяо едва улыбнулся сообразительности Чонина. Он не уверен, в курсе ли Ким, кем ему приходится Чжан Исин, но наверняка знает, что парень об этом догадывается. — Хорошо, - кивает Сяо, беря телефон со стола. — Твоему брату понадобится около часа, чтобы прибыть в мой отель. Можешь пока привести себя в порядок, - указывает взглядом Чжань на засохшую кровь на одежде Кима. — Да, спасибо, - растерянно благодарит Кай. Отчего-то становится жарко, он начинает нервничать. И раньше случалось не видеться с братом по полгода, а то и больше. Но сейчас всё совсем иначе. После того, как Чонин отчаялся спастись и поверил в свою смерть, сидеть здесь живым и ждать Бэкхёна... Это напомнило ему о тех временах, когда он был еще человеком и отсчитывал дни до прихода Бёна в маленький домик в глубине леса, который построил для него Габриэль. — Ибо, покажи ему, куда идти, - просит Чжань. — Хорошо, - кивает бессмертный, поднимаясь со своего места. — Пойдём, Чонин. — Да… Чжань неопределенно вздыхает, когда остается один. Прокручивает в голове слова Чонина, его взгляд, когда речь зашла о Бэкхёне. Сяо понимает, что самое сложное и болезненное для Бёна еще впереди. И бессмертный надеется, что Бэкхён сможет разобраться в себе и пережить всё то, что грядёт. Он листает журнал вызовов в поисках нужного номера и большой палец зависает над «вызовом». Он понятия не имеет, как отреагирует Бэкхён. Будет ли сыпать благодарностью, или будет неверяще молчать в динамик. Почему-то Чжаню сложно просто взять и позвонить. Откуда-то появилось волнение и тревожность. Голова идет кругом от водоворота мыслей в ней. Лэй где-то в окрестностях Кореи, возможно, уже исцелился, а возможно пока без сознания. И Сяо страшно даже представить, каким будет ответный шаг Исина. Страх за жизнь своего истинного буквально сковывает шею, давит на глотку и не дает дышать. Чжань едва подавляет панику и нажимает на «вызов». Долгие гудки только напрягают. Бэкхён должен ждать его звонка, но не поднимает трубку. — Да, Чжань? – наконец слышит мелодичный голос Бёна китаец в динамике. — Чонин у меня, - как-то неуверенно произносит Чжань. — Повтори? – на выдохе шепчет Бэкхён. — Твой брат в моем отеле, Бэкхён. И он ждёт тебя. — Спасибо, - кажется, это всё, что способен выдавить из себя Бён, затем молчит несколько долгих секунд и отключается. — Дай бог тебе сил, дружище, - тихо произносит Сяо Чжань, глядя на экран своего телефона. Бэкхён замирает на месте и пытается отдышаться. Какое-то чувство нереальности происходящего обволакивает его. Бён пытается осознать, что Чонин дома, что его брат жив и ждёт его сейчас. Бэкхёну хочется радоваться и ликовать, но эти чувства плотно прикрыты страхом и тревогой. Что-то не так. Что-то явно не так. Сехун сидит на обрыве, свесив ноги вниз. Руки упираются в теплую землю за спиной, голова запрокинута. Шоколадные глаза изучают голубое небо. Облака такие причудливые и воздушные, словно сладкая вата. — Я должен уйти, - раздается голос Бэкхёна позади младшего. — Куда? – О не поворачивает головы, всё так же смотрит в небо. — Я должен забрать Чонина. Сехун резко выпрямляется, оборачивается и замечает смесь эмоций на красивом лице, среди которых сложно разглядеть ожидаемое счастье и радость. — Что случилось? – пугается Хун самого худшего ответа. — Я еще не знаю ничего. Но он жив, - успокаивает его Бэкхён, замечая встревоженность в его взгляде. О облегченно выдыхает, прикрывая глаза. Сердце в груди отбивает бешеный ритм, как если бы Сехун только что пробежал стометровку за три секунды. Парень поднимается на ноги, подходит к Бёну и заглядывает в его глаза. — Я не вижу твоей радости. — Потому что ее нет, - голос старшего слишком мрачный, низкий и какой-то убитый. — Что-то произошло, что-то не очень хорошее. И я пока не знаю, что именно. Мне просто нужно забрать Чонина. — Иди, - кивает Хун. — Я уверен, он ждет тебя. Вы долго не виделись. — Мы и в прошлом могли быть порознь несколько лет. Просто… — Просто сейчас всё иначе, - мягко улыбается О. — Ты едва не потерял единственного родного человека. Думаю, ты просто не можешь еще поверить в то, что он выбрался живым, поэтому твои эмоции такие хаотичные и неясные. Бэкхён смотрит на него загадочным взглядом, который Сехун никак не может распознать. В карих глазах неприкрытый интерес, некое покровительство и что-то еще, что дико смущает, вгоняет в краску. Бён неожиданно резко сокращает расстояние между ними двоими до минимума, осторожно касается идеального лица и оставляет на пухлых розовых губах короткий, трепетный и легкий поцелуй. — Когда ты не противишься, не сопротивляешься, ты по-особому притягателен, - шепчет Бэкхён в самые губы, не отрывая при этом от шоколадных глаз напротив своего взгляда. — Запомни это мгновение, Сехун. Прошу. О хмурит брови, пытается влезть в голову Бёну и понять, о чем он толкует. — Я ухожу прямо сейчас. Возвращайся в дом. Даже на таком небольшом расстоянии от Минсока тебе опасно находиться в одиночестве. — Хорошо, - соглашается Сехун сразу же. Нутром чувствует, что бунтовать и говорить о своей безопасности сейчас не стоит. Если Бён просит его вот так, значит на то есть веская причина. Потому что в глазах старшего плещется искреннее волнение за него, и он выглядит таким разбитым и потерянным, что Хун просто не сможет возразить, даже если сильно захочет. Бэкхён проводит кончиками пальцев по острой скуле и исчезает. Хун с мгновение смотрит на пустующее место перед собой, вздыхает и тоже покидает обрыв. Чонин сидит на диване в шикарно обставленном номере. На нем чистая футболка и джинсы. Волосы еще влажные, но с них уже не капают капли воды. Он смотрит в одну точку на стене, мнет свои пальцы и просто ждёт. Он знает, что Бэкхён будет здесь через считанные минуты. И Ким понятия не имеет, как пройдет воссоединение с братом. Чонин поджимает губы, дышит тяжело и прерывисто. С каждой новой секундной его сердце словно оживает и отстукивает последние свои удары. Когда он произнес в кабинете Чжаня слова о том, что тоже любит Бэкхёна, что-то надломилось внутри и рухнуло вниз. В тот момент Кай неожиданно осознал, именно осознал, что любит брата несколько иначе. И не сказать, что бессмертный не знал об истинной сущности своих чувств, но все эти столетия он успешно обманывал сам себя, прятал голову в песок и убеждал себя в том, что Бэкхён просто брат. Сейчас же все скрытые и задвинутые в кромешные ящики мысли повыскакивали на свет и будто бы смеялись над своим хозяином. Дверь в номер резко открывается, вырывая Кима из глубоких раздумий. Он поворачивает голову и буквально ощущает, как невидимые стальные оковы смыкаются на его запястьях и щиколотках, не позволяя встать. Бэкхён стоит в дверном проёме, смотрит на младшего и не верит, что видит его. Что он сидит перед ним. Аккуратные губы раскрываются в попытке что-то произнести, но ни звука не срывается с них. Он не знает, что сказать. Чонин всё же поднимается на ноги и делает пару несмелых шагов к Бёну. И для Бэкхёна это словно знак, словно зеленый свет светофора. Он срывается с места и в мгновение оказывается рядом, прижимает к себе младшего, зарывается в его влажные волосы своими длинными пальцами. Тяжелое дыхание обдает жаром смуглую кожу, губы едва касаются родной «бронзы» на шее. Чонин обнимает старшего в ответ, так крепко сжимает его в своих руках и чувствует, как глаза щиплет от влаги. Если бы его сердце было живым, Бэкхён почувствовал бы, насколько оно рвется наружу, так отчаянно и самозабвенно. — Я жив, хён, - шепчет Чонин, которому слезы застилают радужку. — Я жив… Бэкхён еще ближе к себе прижимает родное тело, будто бы боится, что стоит ослабить хватку и Чонин растворится в воздухе, снова исчезнет. — Я не мог умереть, не увидев тебя в последний раз, - плачет Ким, сжимая в пальцах бледно-голубую рубашку брата на широкой спине. — Не смей, - срывающийся голос отдается болью в душе младшего. — Не смей произносить подобные слова, слышишь? — Прости. — Я боялся, что больше не увижу тебя. Что потеряю тебя. Я не знаю, как бы я смог выдержать это. — Мы все равно или поздно покинем этот мир, - тихо произносит Чонин. — Если кто и покинет его рано, то точно не ты, - уверенно говорит Бэкхён, чуть отстраняясь и заглядывая младшему в глаза, которые полны слез. Бэкхён трепетно вытирает соленые дорожки на смуглом лице большими пальцами, улыбается. Чонин смотрит на эту улыбку и ему хочется выть раненным волком. Это слишком несправедливо, любить своего брата. Но он старается всеми силами подавить в себе непрошенные эмоции и улыбнуться в ответ. — Я рад тебя видеть, хён, - тихо произносит Ким, все же касаясь красивого лица, потому что желание это сделать слишком велико, чтобы бороться с ним. — Это взаимно, Нини, - продолжает улыбаться Бён. Ким Чонин убьет любого за эту улыбку. Любого, кто посмеет омрачить ее, кто осмелится стереть ее с лица хёна.