«Remember»

Чонин открывает свои глаза и щурится от яркого света. Яркий он был для бессмертного потому, что тот провел в отключке несколько дней. Его почти покинули силы, организм был истощен настолько, что просто дышать стало тяжело. Но сейчас он очнулся и почувствовал, что ему лучше и легче. С чем было связано такое изменение, он не имел понятия. Ким несколько раз с силой сомкнул веки и раскрыл их вновь, чтобы привыкнуть к солнечному свету, что пробивался через маленькое окошко. Кажется, оно осталось открытым со смерти Анны, а это значит, что никто к Чонину в «темницу» не заходил всё это время. Кай осторожно шевелит пальцами, сжимая их в кулак, затем пробудет пошевелить ногами, и это тоже получается куда лучше, чем он ожидал. Бессмертный прислушался к звукам в доме, но его окружала гробовая тишина. То ли владелец этого места чего-то выжидал, то ли покинул его насовсем. Но рисковать и выдавать свое состояние было нельзя, потому что он снова получит порцию яда и тогда… Тогда он навряд ли выживет и не сойдет с ума. Первая мысль, после анализа ситуации, была связаться с Бэкхёном, но Чонин решил снова не рисковать, потому что их диалоги всегда оказывались услышанными чужими ушами. В доме по-прежнему стояла гробовая тишина. Кай просидел вот так около часа, размышляя над тем, что нужно что-то делать, нужно действовать. За коном не слышались ни проезжающие машины, ни чьи-то разговоры, лишь пение птиц и шелест листьев. Возможно ли, что его держат где-то за пределами города? Подальше от лишних глаз и ушей? Бэкхён явно не будет рисковать его жизнью и идти в лобовую атаку, потому что просто боится потерять единственного оставшегося в живых родного человека. Интересно, как он там справляется? Ким был уверен, что смерть Анны сильно подкосила брата, вывела из шаткого равновесия, и Чонин молился на то, что Минсок не оставил его одного. Потому что, если Бэкхён останется один… Послышался щелчок открывающегося замка в двери, и Кай напряг слух. Похоже, его силы возвращаются к нему очень быстро, и это не могло не радовать. Единственное, что сейчас волновало бессмертного, это новая порция яда, которую ему могли вколоть. Шаги приближались. По мере их наступления, Чонин напрягался всем телом, готовый вступить в бой. И либо он сегодня умрет, либо воспользуется шансом и попытается сбежать. Боле оставаться игрушкой в чьих-то руках Ким Чонин не намерен. Кай снова закрыл глаза, когда двери в его «обитель» распахнулись с режущим скрипом. — Да уж, о чем тут вообще волноваться? – мужской, совершенно незнакомый голос режет слух вампиру. — И для чего я ехал сюда? Чтобы убедиться в том, что он обездвижен? Чертов параноик. Незнакомец подходит к Киму, присаживается на корточки и вертит голову Кая из стороны в сторону, сжимая волевой подбородок своими пальцами. Чонин слышит как вампир что-то нащупывает в своих карманах, но терпит и выжидает лучшего момента для нападения. — Да уж, попал ты, парень, - хмыкает мужчина. — Тебе отсюда живым не выбраться, и даже Бён Бэкхён не сможет тебе помочь. Кай резко открывает глаза именно в ту секунду, когда тонкая игла почти проткнула его кожу на шее. Он хватает чужое запястье и смотрит на парня, у которого сильнейший шок, расползающийся по всему телу липким и вязким страхом. — Если бы ты меньше болтал, - рычит Ким, — твои слова были бы правдивы. — Он тянет вампира на себя и вгрызается ему в шею своими клыками, которые, к слову, уже очень давно не разрывали чужую плоть. Шприц выскальзывает из рук, бессмертный пытается вырваться, оттолкнуть от себя Чонина, но в Кае проснулся зверь, монстр, который жаждал крови и отмщения. И ему было плевать, что этот парнишка, скорее всего, и в глаза никогда не видел Анну, потому что это не имело значения. Главным остается то, что он помогает ублюдку, который решил пойти против Бэкхёна, решил уничтожить детей Габриэля. И хоть в Киме было еще недостаточно сил, неожиданность в его действиях сыграла ему на руку, потому что за эти несчастные десять секунд он оторвал голову жертве и швырнул ее в дальний угол подвала. По подбородку стекает вязкая холодная кровь, которую Чонин слизывает пересохшим языком со своих пухлых губ, а затем хищно улыбается. Он находит шприц на полу и забирает его себе. Он понятия не имеет, что в нем, и как эта жидкость способна свалить с ног вампира, но что-то подсказывает, что этот яд ему еще пригодится. Поднявшись на ноги, расправив плечи, бессмертный делает глубокий вдох, наслаждаясь полноценной работой своих легких. Глаза больше не жжет от солнца, в голове проясняется. Нужно бежать, пока есть возможность. Он поднимается наверх, но двигается максимально осторожно и тихо, ведь тот вампир мог прийти не один. Но в доме пусто, мрачно и немного сыро. Это явно не жилое помещение, и здесь нет и следа или намека на то, что владелец часто посещает его. Это место было лишь тюрьмой для Кима и его сестры. Сестры, которая не выдержала и сдалась. Чонин был почти у самого выхода, но остановился, когда проходил мимо кухни. Он заметил холодильник. Если здесь не живут, зачем он здесь? Вампир свернул в его направлении и замер перед серебристой дверцей. Если внутри окажутся пакеты с кровью, Кай будет тем самым счастливчиком, которому сегодня чертовски везет.       Парень открывает дверцу и замирает, потому что тот под завязку забит этими пакетами. И ему бы хватать парочку и бежать подальше от этого места, но пары пакетов будет маловато. А если ему на пути встретятся еще бессмертные, Ким не выстоит в драке с ними. Чонин жадно припадает к трубке, что торчала из пакета и большими глотками осушает его за несколько секунд. Следом идет второй, третий, пятый. И только тогда, когда он почувствовал наполненность в своих венах, когда почувствовал вернувшиеся к нему силы в стократном объеме, Кай оторвался от рубки и выдохнул. Из подвала донесся шум, это шестерка врага восстановилась после нападения, но Чонин был готов к встрече с ним. Потому что был сильнее, был старше и куда умнее. Когда до его слуха донеслись длинные гудки, Ким сорвался с места и в одно мгновение вырвал трубку из рук вампира, сжал его горло в мертвой хватке. — Сейчас ты скажешь своему боссу, что все нормально и я в ужасном состоянии, - едва слышно произносит Чонин. — Он убьет меня, - хрипит парень, пытаясь отцепить от своей шеи чужие пальцы. — Или тебя убью я, - скалится Ким. Вампир с ужасом смотрит в бездонные глаза, наполненные яростью и ненавистью. — Я слушаю, Сон, - слышится в динамике мужской голос с едва уловимым акцентом. Чонин красноречиво смотрит на свою жертву, протягивая к его уху телефон. Он немного ослабил хватку, чтобы голос парня звучал нормально и без лишних колебаний. — Я всё сделал, - произносит вампир. — Он не приходил в себя, я ввел ему новую дозу. — Отлично. Задержись там на пару дней. Мне нужно уладить некоторые вопросы в Сеуле, я тебе наберу, - звонок обрывается и повисает давящая тишина. Чонин швыряет парня в стену, телефон летит в него же. — А теперь мы с тобой поболтаем, - обманчиво сладкий и спокойный голос выворачивает молодого вампира наизнанку. — Кто это был? Где мы находимся? Сон смотрит на Чонина с диким страхом, понимая, что сегодня последний день в его бессмертной жизни. — Отвечай! – взрывается Ким. — У меня нет ни времени, ни терпения ждать! — Мы в Китае, - шепчет Сон, вжимаясь в стену позади себя. — Ты разговаривал с Лэем. Чонин пропускает «удар сердца», когда слышит место своего нахождения. Китай? — Ты, должно быть, шутишь, - шипит Кай. — В Китае? — Я больше ничего не знаю, - дрожит парнишка. — Почему-то я тебе не верю, - черные глаза проникают в самую душу и та прячется в самый угол, забивается в него, как загнанный зверь. — Я, правда, ничего не знаю, - шепчет парень. — Я лишь выполняю приказы. — Ты для этого стал бессмертным? Чтобы прислуживать? – презрение в медовом голосе бьет по ребрам и вискам. — У меня нет выбора. Чонин брезгливо оглядывает мальчишку, который выглядел не старше самого Кима. И он был еще так юн как вампир. Две с лишним сотни лет, это ничто в сравнении с вечностью. Кай сворачивает шею Сону и вздыхает. Нужно что-то придумать, как поступить с ним. Просто убить слишком рискованно, потому что если этот Лэй его создатель, то он сразу почувствует смерть своего отпрыска, и Чонин потеряет шанс на спасение. А ему был необходим этот шанс, фора, чтобы скрыться, чтобы покинуть Китай и вернуться в Корею. Наверное, будь Бэкхён сейчас здесь, он бы нашел выход из ситуации, придумал бы, как избавиться от этого вампира и не привлекать лишнего внимания. Бён это умел. Всегда был лучшим из всех детей Габриэля. А вот Чонин «прогуливал занятия», и теперь пожинает плоды. — Черт, - рычит Кай. — Я должен что-то придумать. Должен. Чонин поднимается наверх, осматривается в поисках чего-то, что могло бы ему помочь. Мозг работал с удвоенной скоростью, в голове прокручивались всевозможные варианты ближайшего будущего. Конечно, можно было бы просто убить, ведь если Лэй в Сеуле, доберется он сюда лишь через несколько часов, и этого хватит Киму, чтобы скрыться, но не хватит, чтобы покинуть чужую страну. И он был уверен, что здесь каждая собака знает этого Лэя и выследит Кая в два счета. Кай сидит на полу у двери в подвал и вертит в руках телефон Сона. Ответ прямо в его руках, а он так погряз в дебрях своих размышлений, что не разглядел простоту перед глазами. Пальцы набирают на клавиатуре номер. В динамике слышатся длинные гудки и Чонин молится о том, чтобы его брат поднял трубку. Потому что Бэкхён был не из тех, кто держит телефон поблизости. — Да? – родной голос растекается теплом по венам, а на глаза накатывает влага. — Привет, Хён, - улыбается Чонин. — Нини? – старший удивлен, недоверчив, и Ким готов поклясться, что сейчас меж ровных бровей пролегла складка непонимания. — Мне нужна помощь, Хён.

***

Бэкхён срывается с места, оставляя Минсока и Сехуна в растерянности. Мин был отвлечен разговором с Хуном, поэтому не пытался даже слушать, с кем говорит Бён по телефону. И все произошло так быстро, что Ким даже не успел спросить, что случилось. Бэкхёна и след простыл. — Не нравится мне это, - произносит тихо Сехун, глядя в открытые двери, за которыми исчез его истинный. Се лишь успел почувствовать тревогу и щепотку счастья в состоянии Бэкхёна. — Я бы пошел за ним, но тебя оставлять одного нельзя. — Мне надоело быть слабым, - раздражается младший. — Может, пора уже принять действительность и неизбежное, и стать одним из вас? — Даже если ты обратишься сейчас, шансов против старших тебя на сотни лет, у тебя по-прежнему ноль, - жестко остужает пыл Сехуна Минсок. — И это лишь еще больше привяжет его к тебе. Потому что тебя нужно будет обучать, тренировать, присматривать за тобой. И сейчас не подходящий период для этого. Поэтому, прекрати ныть и просто живи, пока можешь. Быть бессмертным хорошо, но это бессмертие навсегда лишит тебя возможности чувствовать эту жизнь так, как чувствуешь ее ты, будучи человеком. Сехун не находит, чем возразить, потому что понимает, что Минсок знает, о чем говорит. Он прожил столько веков, был и человеком, и вампиром, и уж точно ему видней, как будет правильно. Но это все равно не отменяло тот факт, что сейчас О был заложником своей хрупкой смертности. Бэкхён старается держать свои эмоции под замком и быть предельно осторожным. Потому что Исин в Сеуле, и его прислужники могут стоять на страже и следить за городом, отслеживать появление Бёна в его пределах. Но есть лишь один бессмертный, который способен помочь Чонину, и Бэкхёну необходимо встретиться с ним как можно скорее. Вампир оказывается в холле и сразу же направляется в кабинет Сяо Чжаня. Его пытается остановить администратор. На этот раз это был парень с миловидной внешностью, который дежурно улыбался и вел себя очень вежливо и учтиво, но Бёну плевать. Он просто прошел мимо и ворвался в кабинет. — Бэкхён? – Чжань сидел за своим столом с кучей документов и вертел ручку в пальцах. — Что случилось? – по одному лишь виду друга Сяо понимает, что дело не терпит отлагательств. — Мне нужна твоя помощь, Чжань. И как можно скорее. Сяо внимательно слушает всё, что говорит ему Бэкхён. Не перебивает, потому что понимает, что бессмертный сейчас на жестком адреналине и страхе. Страхе за своего брата. В голове уже возникло несколько планов для помощи Чонину выбраться из Китая, но сначала всё нужно обсудить с Бэкхёном. — Умоляю, скажи, что у тебя еще остались тесные связи в Китае, Чжань, - Бэкхён выглядел неважно, его брала мелкая дрожь, которую можно и не заметить, но Сяо Чжань слишком хорошо улавливал любые вибрации в Бёне, поэтому стало не по себе. Этот вампир пришел к нему за помощью. А Бён Бэкхён никогда ни в чьей помощи не нуждался, всё делал сам и всегда выходил победителем из любой передряги и боя. — Присядь, Бэк, и выпей, - спокойный голос и протянутый стакан с виски немного приводят Бэкхёна в шаткое равновесие. — Я помогу твоему брату, не волнуйся ни о чем. Хорошо? — Я не могу ни о чем думать, кроме него, - шепчет Бён, с силой сжимая стакан. — Он там один. А я ни черта не могу сделать! — Бэкхён! – имя было произнесено с нажимом и даже некой угрозой. — У Чонина есть два дня. За эти сорок восемь часов он успешно покинет Китай и будет здесь. — Нет! – тут же восклицает Бэкхён. — Ему нельзя в Корею. Ему нужно попасть домой. — Ты о том доме, который уже не раз посещали шестерки Исина? – скептицизм так и льется раздражающей музыкой из уст вампира. — Он прибудет сюда. В мой отель. А потом ты можешь забрать его. Но идти сразу в поместье – верная смерть. Его будут ждать. Его и тебя. Бэкхён прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Нужно успокоиться и мыслить здраво. Чжань прав, нельзя, чтобы Кай вернулся прямиком в лапы Исина. И когда он поймет, что его узник сбежал, начнется настоящая война. И Бёну нужно будет быть готовым к этой войне. Чжань снова поразился тому, насколько Бэкхён хорошо контролировал себя. Потому что за пару мгновений он успокоился, избавил свой разум от паники, и сейчас в его глазах снова правил холод и жестокость, присущие лишь ему одному. — Какой у тебя план, Чжань? – и снова это спокойствие и легкие вибрации в голосе Бёна. — Сейчас в Китае мой истинный. У него там похоронена семья. Он навещает их каждый год. И так уж совпало, что он прибыл туда вчера. Я свяжусь с ним. Ибо всё сделает. — Чжань, я не имею права на ошибку. — Я знаю, друг. Я знаю. Сяо встает со своего кресла, обходит стол справа и останавливается перед Бёном. Он долго смотрит в эту черную бездну его бездонных глаз, пытаясь что-то разглядеть в них, сам не знает, что. Чжань неожиданно обнимает его и хлопает по спине. — Я доставлю твоего брата целым и невредимым. Даю тебе свое слово. Ты доверил мне свою тайну и своего единственного родного человека. И я тоже не имею права на ошибку. Бэкхён обнимает Чжаня в ответ, но молчит. Хрустальное спокойствие внутри грозит вот-вот разлететься на осколки. Чонин изучил дом, осмотрелся в окрестностях поблизости. Кай не ошибся, он находился в лесу. И все здесь напомнило о доме отца, о том времени, когда Габриэль был жив, когда приглядывал за ним, растил его. Когда юный Чонин был напуган и ничего не смыслил в жизни и в вечности. Бэкхён обещал перезвонить, и Ким не выпускал телефон из рук, готовый в любую секунду ответить на звонок. Когда Чонин услышал голос брата, его настолько пробило осознанием, как же безумно он скучал по своему Хёну. Он не испытывал такой тоски даже в те столетия, что Бэкхён отсутствовал, покинув семью после гибели Габриэля. И сейчас всё внутри скручивало морским узлом от этого чувства, чувства страха не успеть, не увидеть в последний раз. Но Бэкхён дал ему слово, что всё уладит, что они обязательно встретятся, и Чонин не имел ни одной причины не верить старшему. Сон пришел в себя, потирая шею. Он уже успел сотню раз пожалеть, что согласился стать вампиром, что повелся на сказки, на обещания другой, идеальной жизни. Лэй умел убеждать и вселять в сердце зыбкую надежду на лучшее будущее. И никто даже понятия не имел, что их ждет после обращения.       Парень похлопал себя по карманам в поисках телефона, но его не оказалось, и это было ожидаемо. Ким Чонин не был настолько глуп, чтобы оставлять средство связи. Но он явно не учел связь создателя со своими учениками. И стоило только подумать об этом, как дверь распахнулась, и вошел Кай. — В твоих же интересах не пытаться связаться с кем-либо и говорить им о случившемся. Потому что тебя я убью раньше, и успею замести следы. — Я и так не жилец, - бросает вампир. — Убьешь меня ты, или он, не имеет значения. — Ты бы мог хоть попытаться сбежать и сохранить жалкие остатки мужества. — Ты не понимаешь, Лэй не прощает ошибки. Никому. И от него не спрятаться. Ни в одной точке этого грёбанного мира! Он найдет меня и убьет! Так что, сделай одолжение, сделай это вместо него. Я хотя бы не буду мучиться, - парень откидывает голову назад и прикрывает глаза. — Кто сказал, что я не заставлю тебя пройти чрез ад? – усмехается Чонин. — Что бы ты со мной ни сделал, это лишь песчинка в море по сравнению с яростью Лэя. — Это мы еще посмотрим, - нехорошая ухмылка коснулась пухлых губ. Не успел Сон моргнуть, как его шею снова свернули. Чонин с некой жалостью смотрел на парнишку. Не повезло ему оказаться в ветке монстра, которому чужды любые светлые чувства. Он лишь на секунду представил, что было бы с ним, если бы Габриэль оказался хоть немного похож на Лэя, и его передернуло. В кармане завибрировал телефон. Кай посмотрел на номер и снова почувствовал тепло и прилив сил. Без Бэкхёна Чонин бы не прожил такую долгую жизнь. И не потому, что был слаб. Нет. Просто если в вечном существовании ты один, нет того, кто согревает твою душу, то и продолжать дышать и встречать рассветы нет причин. — Да, Хён, - Ким снова улыбнулся, потому что произносить это «Хён» тоже казалось какой-то привилегией, дарованной только ему одному. — Нини, ты как? — Всё хорошо, не волнуйся. Яда в моей крови больше нет. Я сыт и полон сил. — Боже… Не верится, что я слышу твой голос, - надломленный шепот задевает безмолвное сердце Чонина. — Послушай меня внимательно и сделай всё, как я скажу, - когда Бэкхён становился таким серьезным, властным и уверенным в своих действиях, младший испытывал легкий страх и трепет. — Я слушаю тебя, Хён. Бэкхён завершил вызов и посмотрел на Чжаня. Тот разговаривал со своим истинным на китайском. И Бён размышлял над тем, почему именно на китайском? Чтобы Бэкхён не понял, о чем они говорят, или им просто было так привычнее, ведь это был их родной язык. Но Бён в совершенстве владел этим языком, поэтому прекрасно понимал всё сказанное ими. — Ибо, будь осторожен, хорошо? Ты знаешь, кто такой Чжан Исин. И если он поймает вас… — Всё будет хорошо, Чжань-гэ, - в голосе парня слышится улыбка, и Бёну отчего-то легко представить эту улыбку. — Я люблю тебя, - совсем тихо произносит Чжань и вешает трубку. Бэкхён внимательно смотрит на бессмертного, на то, как беспокойство отражается на красивом лице. Наверное, это здорово, вот так открыто говорить любимому человеку о своих чувствах. Вот только сам Бён такой открытостью похвастаться не мог. — Как у тебя дела с твоим истинным? – вдруг спросил Сяо, словно прочитал мысли Бэкхёна. — Сложно, - сдержанный ответ явно не удовлетворил любопытство китайца. — Брось, Бэк. Я же вижу, что ты сейчас борешься с самим собой и с тем, что совершенно не имеешь понятия, что с тобой происходит. Поговори со мной. — Не о чем говорить, Чжань. Мы… Мы просто существуем. Меня тянет к нему так, словно кто-то перетаскивает мой конец каната на другую сторону. И я одновременно сопротивляюсь и поддаюсь. — Потому что ты боишься, - понимающе улыбается Сяо, глядя ему в глаза. — Боишься, что это самая большая ошибка твоей вечности. — Я никогда… Никогда не привязывался настолько к кому-то. Даже моя семья. Я любил их, и люблю Чонина. И у нас с братом особая связь. Но это… Это выше моего понимания. — Попробуй отпустить канат, Бэкхён. Отпусти его и посмотри, что из этого выйдет. Потому что с той, с обратной стороны этот канат держит твой истинный. И он так же, как и ты, боится. Ведь он смертный. — Когда Ибо с Чонином будут здесь? – переводит тему разговора Бён, не желая отвлекаться на О Сехуна и свои неопознанные чувства к нему. — Завтра ближе к вечеру. Ты можешь остаться здесь, или пойти домой и успокоить тех, кто тебя ждет. Потому что я уверен, ты ушел без объяснений и они места себе не находят. — Ты слишком драматизируешь, - смеется Бэкхён. — А ты прислушайся к тому, что чувствуешь, и скажи мне, действительно ли я преувеличиваю, - хитрые глаза заглядывают в самую сущность вампира, вытаскивая на свет то, что так старательно прячет Бэкхён. — Сразу же позвони мне, как только они окажутся здесь, - просит Бэкхён и уходит. Сехун сидит на обрыве и смотрит на воздушные облака в голубом небе. Сердце неспокойно, оно мечется по всей грудной клетке. Едкий страх сковывает легкие и не позволяет им работать в полную силу. Больше всего он ненавидел, когда Бэкхён вот так исчезал, не говоря ни слова, словно так и надо, словно Сехун не имеет права знать, что происходит. И чем дольше он находился рядом с этим бессмертным, тем явственнее понимал, что погряз в своих страхах и желаниях с головой, так, что не вырваться и не отмыться. Словно они были смолой, что прилипла к телу, въелась в черные волосы, оставила на нем несмываемую метку. — И давно ты тут сидишь? Хун подрывается с места и оборачивается на этот властный, местами грубоватый голос. Он буравит глазами идеальное лицо и такую же идеальную фигуру. — Какого черта ты творишь?! – взрывается О и толкает Бёна в грудь. — Что это было?! Один звонок и ты просто испарился! Ты хоть представляешь, что я чувствовал, пока тебя не было?! Бэкхён молчит, смотрит на младшего, в его бешеный взгляд. Что он должен ответить? Бэк понятия не имеет, как вести себя с тем, кто пробрался ему под кожу, отравил его кровь, и продолжает вгрызаться клешнями в сердце. Бэкхён просто не умеет жить иначе. Не умеет предупреждать и думать о чувствах других. Никогда не умел. Не потому ли он так легко оставил сестер и брата и просто ушел? Потому что не заботился о том, какую боль причиняет близким. Нужен ли такой истинный Сехуну? Имеет ли он право обрекать младшего на такую жизнь? — Не молчи! – кричит О, продолжая толкать его. Бэкхён не пытался даже выстоять, оставаться на месте. С каждым толчком он делал шаг назад. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? – наконец произносит старший. — Ты… - Весь пыл Сехуна сник, стоило увидеть пустые глаза Бёна. В них не было ничего, но то, что творилось внутри… — Я не тот, кто тебе нужен. И уж точно я не стою твоих волнений, Сехун. Я найду способ разорвать нашу связь, и ты будешь свободен. И у тебя будет та жизнь, какую ты сам захочешь. Хун неверяще смотрит на старшего, пытаясь осознать смысл произнесенных им слов. В груди больно кольнуло, руки безвольно опустились, словно утратили свою силу. Хочется сказать так много, но слова не желают быть озвученными. Он просто стоит и смотрит на Бэкхёна, чувствует это разрушение в нем, но ничего не делает. Старший тоже все очень хорошо чувствует. Понимает, что Сехуну неприятно и даже больно. И Бэкхён уже корит себя за сказанное, но не собирается забирать свои слова обратно, потому что искренне верит, что поступает правильно. Так нужно. Он и так погубил двоих родных людей. Если он погубит и Сехуна, то точно не выдержит этого. — Иди домой, Сехун. Скоро всё закончится, и тебе не нужно будет бояться за свою жизнь. — Как можно прожить тысячу лет и быть таким идиотом? – совершенно спокойно спрашивает О. — Да плевать мне на мою жизнь! Плевать, если в ней не будет тебя! — Остановись, - Бэкхён сводит брови к переносице, прикрывая глаза. Пытается проглотить ком в горле, но он буквально застрял в глотке, не дает кислороду поступать в легкие. — Остановись… Сехун делает шаг к Бёну. Узловатые пальцы сжимают широкие плечи и прижимают к груди. Хуну было жизненно необходимо обнять его прямо сейчас. Обнять так, чтобы Бэкхён почувствовал его тепло, чтобы прогнать этот холод, чтобы избавить его от страхов. — Даже если ты разорвешь связь, это ничего не изменит, - шепчет Хун, зарываясь пальцами в русые волосы на затылке. — Потому что, чтобы я перестал чувствовать тебя, тебе придется убить меня, Бэкхён. По телу проходит болезненный разряд тока, отдается в мертвом сердце, и рикошетит острыми иглами во все закоулки сознания бессмертного, пронзает каждую мысль, каждую эмоцию, каждый страх и неуверенность. — Так что, - продолжает шептать Сехун, — либо убей меня, либо… Бэкхён не дает ему договорить, мягко целуя сладкие губы. Они были сухими и горячими, такими нежными, мягкими и такими податливыми. Их вкус был слаще любой человеческой крови, они дурманили, вызывали привыкание, мучительную ломку. Хун отвечал на призыв со всей своей нескончаемой, бесконечной страстью и небывалым желанием никогда не останавливаться. Чувствовать на своих губах холод языка Бёна, как он водит по ним кончиком, исследует каждую складочку, едва прикусывает, было сродни познанию настоящего рая. Бэкхён прерывает сладостную негу, склоняет голову младшего к себе и упирается лбом в его лоб. Он дышит глубоко и размеренно. Что вообще между ними происходит? Почему всё так сложно? Было ли Габриэлю и Минсоку так же сложно? Чувствовал ли отец то же самое, когда понял, что не сможет без своего истинного? Так много вопросов, на которые никто не сможет дать ответы. Потому что Бэкхёну придется самому разбираться во всём этом. Другого выхода нет.