***
Сехун изучает комнату, медленно рассматривая каждый предмет в ней. Здесь всё веяло какой-то другой эпохой, что ли. От пыли на полках, в углах, на столе, Минсок с Бэкхёном давно избавились, так что здесь всё сияло чистотой. Хун подходит ближе к стеллажу с книгами, идет вдоль него к самой стене и замечает несколько свертков, скрепленных синей лентой, которая за столетия почти утратила свой цвет. Парень тянется к ним и аккуратно вытаскивает из-за шкафа, потому что свертки были зажаты между деревом и стеной. Свертков было шесть, и руки парня отчего-то начали дрожать. Появилось чувство, словно он вмешивается во что-то личное, что должно оставаться таковым и дальше. Но любопытство пересиливает порыв вернуть всё на место, и Хун аккуратно развязывает ленту. На мгновение Сехун теряется и не знает, какой из них раскрыть первым. Захотелось прибегнуть к детскому способу сделать выбор - к считалочке, но О тут же одергивает себя, издав нервный смешок. Пальцы тянутся к крайнему слева свертку и Хун запоздало осознает, что это не просто свертки, а скрученные в трубку полотна. Сердце учащенно забилось в грудной клетке, пульс отдается вакуумом в ушах. Он понятия не имел, почему так реагирует его тело. Сехун раскрывает первое полотно и сердцебиение останавливается на мгновение, потому что на него смотрит очень красивый молодой человек с волнистыми русыми волосами, длина которых едва доходит до плеча. Глаза ясные, цвета лазурного моря, но слишком уж напоминают они ему глаза Бэкхёна, а именно его взгляд - такой же глубокий, суровый и стальной. Лишь пустота отсутствует в этой лазури. О внимательно изучает мягкие, но в то же время, четкие черты лица, линию челюсти, густые брови и длинные ресницы. Портрет не был подписан, но даже без подписи Сехун сразу понимает, что видит Габриэля. То ли схожая аура этого мужчины с аурой Бёна подсказала парню правильный ответ, то ли просто Хун слишком сообразительный, но сомнений не было. Ни единого. Сехун осторожно откладывает картину в сторону и берет следующее полотно, развернув которое увидел Чонина. Но этот Чонин отличался от того, которого знал в жизни О. Он был написан очень уютным и теплым, с добрыми карими глазами и обворожительной улыбкой. Блики солнца отливали на черных волосах и задевали радужку глаз, от чего цвет их казался золотисто-коричневым. Пухлые губы, растянутые в улыбке были слишком реалистичны, что казалось, прикоснись к ним, и почувствуешь их мягкость под подушечками пальцев. — Невероятно, - совсем тихо срывается с уст Сехуна, у которого глаза светились восторгом и восхищением. Портрет Чонина укладывается рядом с портретом Габриэля, и вот уже третье полотно являет собой чистую красоту и женственность. О знал, что у Бэкхёна было две сестры, Лиса и Анна. Но он понятия не имел, как они выглядели, потому что в поместье не хранилось ни одного фото. В этом доме вообще не было ничего, что могло напоминать о владельцах. И если бы не Минсок, Бэкхён и Сехун, которые торчали здесь вот уже второй месяц, то помещение можно было бы смело считать не жилым, и уже довольно давно. С полотна на Сехуна смотрела миловидная девушка с иссиня черными волосами и ясными зелеными глазами. Черты ее лица казались слишком резкими на первый взгляд, но именно эта резкость и была особенностью во внешности девушки. Она была слишком красива, настолько, что смотреть на нее долго становилось тяжело. Сехун впервые ощущал подобные эмоции от чьего-то лица и чьей-то красоты. — Инстересно... Ты Анабель или Лиса? - задумчиво озвучивает свои мысли Се. Осталось два полотна, и О уже знал, кого на них увидит. Бёна и его вторую сестру. И теперь выбор осел металлическими крошками на поверхности сознания парня, превращаясь в какую-то сладко-горькую пытку. Увидеть Бэкхёна на полотне хотелось до боли сильно, но и страшно. Кто предстанет перед ним? Каким видел его художник? А был ли вообще Бён Бэкхён другим раньше? Или всегда пронзал этот мир своими бездонными океанами? К рукам вновь вернулась легкая дрожь, и сердце словно ожило, будучи совершенно тихим и "незаметным" до сего момента.***
Ариэль старается вести себя спокойно и непринужденно, но скованность собственного тела обнажает ее перед заклятым врагом. Она точно знает, что Бён Бэкхён заметил ее. И в голове крутились шестеренки в поисках безопасного выхода из ситуации. Девушка с легкостью могла бы разыграть комедию, что совсем его не знает, не помнит, но если верить всему, что говорят об этом вампире в бессмертном обществе, то такие фокусы с ним не сработают. Бэкхён же продолжает сверлить девицу взглядом. От одной лишь мысли, что она знает, где находится Чонин, у Бэка скручивало внутренности, и кровь в жилах подогревалась до пятидесяти градусов. Но затем в голове яркой вспышкой звучит голос Создателя и его слова о холодном уме, и Бён успокаивается, тяжело выдыхая. — Ты очень странный, ты знаешь это? - произносит Ким, который снова и снова поражался этому бессмертному. — Спасибо, что напоминаешь об этом, Хён, - Бэкхён впервые за все время знакомства с Минсоком обратился к нему вот так, слишком по-родному и тепло, от чего старший опешил, потеряв дар речи. Его никто не называл раньше Хёном, и тот факт, что первым оказался именно Бэкхён, сын его истинного, буквально исцелял разбитое сердце и истерзанную душу. — Она нас заметила. Точнее, заметила меня. Поэтому, нам нельзя ее упустить. Я должен знать, где находится Чонин. Всё это Бён говорил почти беззвучно, чтобы услышал его слова только Минсок. Ариэль уже настроила частоту на голос Бёна и пыталась выведать всё, о чем он говорил. Бэкхён не был уверен в своих выводах, но, судя по всему, кто такой Ким Минсок, ни она, ни ее покровитель не знают. Потому что, если бы знали, то уже открыли бы на него охоту. Отсюда следует другой вывод, враг Бёна был знаком с Габриэлем, но это уже и не такой уж неожиданный факт, если вспомнить все странности в поведении отца за долгие столетия, что Бэкхён знал его. Ариэль поднимается и стремительно покидает кафе, стараясь слиться с толпой и затеряться среди серой массы. На улице небольшой минус, кое-где лежит тонкий ковер снега. На ней тонкое пальто с кремовым оттенком, компактная сумочка, ремешок которой перекинут через плечо, и огненно-рыжие волосы. Бессмертная впервые в жизни мысленно отчитывает себя за любовь ко всему яркому и броскому, потому что сейчас это всё было совершенно ни к месту. Бэкхён ступает следом за ней на точно вымеренном расстоянии. В отличие от Ариэль, он никогда не стремился выделиться, поэтому слиться с толпой людей, что вышли на прогулку, или просто возвращаются домой после длинного утомительного рабочего дня, ему не составляет труда. Минсок уже давно стоит впереди на перекрестке, куда так стремительно направляется бессмертная. И как бы быстра она ни была, от них двоих ей не уйти. — Ну, здравствуй, милая, - Бэкхён слишком грубо обхватывает тонкую талию стальной хваткой. Секунда и они оказались в каком-то заброшенном здании с обшарпанными стенами, кое-где которые украшали извилистые глубокие трещины. — Кто вы? - и все же, Ариэль решила попытать удачу и прикинуться дурочкой. — Опустим это представление и поговорим как цивилизованные люди, - ядовито-нежно произносит Бён в самые губы. — Ты знаешь, что я хочу услышать, поэтому, не трать мое время и говори. Минсок стоял поодаль, наблюдая всю палитру жгучести и опасности картины. Бэкхён четко дал понять, что Ким не должен высовываться ради своей же безопасности. И старший не спорил, потому что знал, что Бён прав. И дело не только в безопасности, но и в том, что Ким был своего рода тайным оружием. — Я не пони... - на изящном горле сомкнулись длинные пальцы, перекрываю путь кислороду. — Ариэль, - Бэк буквально смаковал ее имя на кончике своего языка, — я очень не хочу быть грубым и жестоким. Девушка смотрит на него во все глаза, в которых плескается лишь дикий страх. Смешно, а ведь еще вчера они горели лютой ненавистью к этому вампиру. — Где Чонин? - рычит Бэкхён, буквально гипнотизируя своими пустыми океанами с непроглядной тьмой. — Я ничего тебе не скажу, - едва выдавливает из себя бессмертная. Бэк смотрит слишком пристально, дотошно, так, что душа срывается и бежит подальше, боясь оглянуться. Когда ей говорили, что его спокойствие убийственно, Ариэль не понимала смысла этих слов. Как спокойствие может быть таковым? Она истинно верила, что страх вселить способна только ярость. И только сейчас ее кругозор расширился в разы, потому что она смотрела в совершенно спокойные холодные глаза, ощущала на своей шее чужие пальцы, которые четко контролировали свою силу. — Ты слишком мало живешь на этом свете, и тебе не понять, что с большими дядями играть в игры бессмысленно и нецелесообразно. Ты наивно полагаешь, что вампиру сложно причинить боль, что мы неуязвимы, но поверь, я сделаю с тобой то, что никто и никогда не делал. И приятного будет мало. Поэтому, милая, тебе стоит подумать еще раз над своим ответом. — Иди к черту, - хрипит Ариэль. Бэкхён склоняет голову вправо, идеальных губ касается легкая улыбка. Он и не ждал, что она что-нибудь ему расскажет, но попытаться стоило. Пальцы сдавливают тонкую шею сильнее, слышится хруст, и тело бессмертной обмякает, падая в руки Бёна. Минсок подходит к ним, засовывая руки в карманы своего пальто. — И что дальше? — А дальше начнется самое интересное, - отвечает Бён, подхватывая Ариэль на руки.***
Сехун смотрит на два оставшихся полотна, которые не решается развернуть. Парень пытается понять, почему так волнуется, ведь ничего ужасного он явно не увидит. — Ну же! - злится на самого себя О. Он раскрывает один из двух оставшихся свертков и с облегчением выдыхает - это вторая сестра Бэкхёна. Она не уступала по красоте первой, но была более милой. Очень мягкие черты лица, пухлые чувственные губы и до боли печальный взгляд. Казалось, что она вот-вот заплачет. Легкие волны ее волос добавляли милому личику необыкновенный шарм и очарование, и хотелось любоваться ею часами напролет. Хун аккуратно кладет портрет в ряд с тремя предыдущими. Изображенные на нем люди совершенно разные и непохожие друг на друга, и в то же время есть у них что-то общее, вот только Сехун пока не мог понять, что именно. Осталось лишь одно полотно. Резко опустошив свои легкие, О раскрывает его и чувствует, как слабеют мышцы во всем теле. Бэкхён был идеален. Белесые волосы, наполовину собранные в невысокий хвост на затылке, едва касались широких плеч. Бён не смотрел на художника, он смотрел куда-то вниз, чуть опустив голову и склонив ее набок. Две расстегнутые пуговицы заставляли испытывать едва уловимое нетерпение увидеть, что же там под этой фиолетовой рубашкой. Сехун жадно изучал каждую деталь, каждый мазок, и зацепился взглядом за родинку, что расположилась в ложбинке меж ключиц. В голове тут же пронеслось: "Действительно ли эта родинка имеет место быть на теле Бёна?" Аккуратные губы расслаблены и приоткрыты, глаза закрыты и созерцатель вдоволь может насладиться густыми черными ресницами. И снова эти родинки на его лице. Кажется, Сехун запомнил их расположение в первую же секунду, как только увидел в живую. Хуна буквально съедало любопытство, кто же автор этих произведений. Почему бессмертные представлены именно так? Послышался шум, и Се вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна. Младший замер, боясь даже дышать. Короткий стук в дверь взбунтовал мурашки на теле О, заставляя того поежиться. — Сехун? - позвал Минсок. Се подорвался с места, чуть не выронив портрет Бэкхёна, потом осторожно опустил его и открыл дверь. — И где вас черти носили? - бог весть откуда взявшееся раздражение младшего позабавило Кима, который не смог сдержать свою довольную улыбку. — Встречались с очень давним... давней знакомой Бэкхёна. Сехун зло зыркнул на старшего, а тот лишь еще шире улыбнулся. — Открой, будь так любезен, комнату Анны. Нашей гостье нужно отдохнуть. — Я вам ключ от всех дверей? - снова раздражается О. — Словили лайфхак и теперь используете меня по своему усмотрению. — Неужели так сложно просто открыть дверь? - Се почти на коже ощутил толику разочарования в голосе Бэкхёна, который прошел мимо них с какой-то девушкой на руках. — Открой дверь, - тон был не приказной, но Сехун буквально встал по стойке смирно, а затем направился вслед за старшим, дотошно изучая широкую спину. Почему-то вспомнился портрет Бёна, у которого блондинистые длинные волосы. И Хуну даже в голову не приходило, что бессмертный мог выглядеть так, и быть при этом чертовским привлекательным. Сехун потянулся к ручке, чуть надавил и открыл дверь, пропуская вперед Бэкхёна. Войти следом отчего-то не решился, предпочитая подождать снаружи. Судя по звукам, Бэк что-то двигал, переставлял. Через минуту он вышел и столкнулся нос к носу с младшим, у которого лопалось терпение, о чем кричал весь его вид, его поза, и сложенные на груди руки. Бён окидывает его взглядом, ухмыляется и обходит, направляясь в гостиную. Хун разворачивается и идет за ним. — Может, объясните, что происходит? — Дверь закрой, - бросает Минсок. — А то сбежит наша гостья. Сехун чертыхается, возвращается к комнате Анны и закрывает ее. — А теперь я жду объяснений, - О садится в кресло и смотрит поочередно на старших. — Это Ариэль, - кивает в сторону коридора Бён. — Очень-очень давно я переспал с ней, и, видимо, после той ночи ее жизнь резко изменилась в худшую сторону, за что она, конечно же, винит меня, и теперь жаждет мне отомстить. Это, если вкратце. Бэкхён явно не был настроен на разговор, наполняя свой стакан любимым виски. Минсок же и вовсе решил отмолчаться, потому что в данной истории такой давности участия не принимал. А Сехун, впервые за все это время, осознал, что совершенно не знает об ориентации Бёна. Нет, конечно, он подозревал, что у них с Лилит что-то было, но Се думал, что это лишь беспочвенные догадки. — Так ты... Тебе... Нравятся женщины? - вопрос был слишком наивным и по-детскому нелепым, а то, с какой интонацией он прозвучал, заставило Минсока рассмеяться во весь голос. — Хун~а, ты так юн, - сквозь смех выдавливает Ким. — Ты даже не представляешь, что испробовал каждый древний вампир за свою вечность. Брови Хуна ползут к переносице, на лбу пролегает складочка. Пухлые губки почти сложились в трубочку. Эта, слишком милая, картина заставила Бэкхёна улыбнуться. Искренне и чисто, что не осталось незамеченным Сехуном, который моментально завис на его улыбке. — Если ты о том, с кем я предпочитаю заниматься сексом, то мне без разницы, - с той же улыбкой произносит Бэк. — Всё зависит от того, щелкнет ли у меня в голове от этого человека. А женщина это будет, или мужчина, не столь важно. Сехун смотрел на бессмертного и пытался понять, шутит тот или нет. Хотя Бён Бэкхён никогда не шутил, и всегда был серьезен. — Ого, - наконец выдыхает младший. — Я даже не думал, что у вас... всё вот так. — На меня не смотри. Я в своей жизни делил ложе только с двумя людьми. И первой была моя покойная жена, - поднимает руки Ким, хитро улыбаясь. — А вот у твоего истинного очень богатый опыт, - брови старшего запрыгали вверх-вниз, и щеки Хуна в секунду из бледно розовых превратились в пунцовые. Эта мимика старшего была красноречивее слов, если бы он сказал вслух то, что подразумевал. — Дверь не открывай, что бы ты ни услышал, - Бэкхёну не понравилось, в какую тему перешел безобидный разговор, поэтому он решил отвлечь внимание младшего на куда серьезные и опасные вещи. — Она знает, где Чонин. Но не скажет ни слова. Слишком сильно ненавидит меня. Поэтому, пусть остается в своей темнице и ждет своего принца, который, я уверен, скоро поймет, что его красавица в лапах у чудовища. Сехун лишь кивнул, продолжая краснеть, как подросток. Мысль о том, что у них с Бэкхёном может быть секс, как-то не посещала его голову, зато теперь, стараниями Минсока, она наотрез отказывалась покидать уютное место. Бэкхён же внимательно наблюдал за младшим и буквально слышал, как его мозг усердно пытается захлопнуть все дверцы с "неправильными" мыслями и посадить их под замок. Бэк, в отличие от О, уже не раз представлял себе, каким будет секс с ним, но рассказывать об этом он, конечно же, не собирается.