«Remember»

— В каком смысле, он твой Создатель? - Бэкхён почти шепчет, потому что отказывается в это верить. — Габриэль тот, кто обратил меня, - спокойно повторяет Минсок. Он смотрит четко перед собой, но кожей ощущает прожигающий взгляд Бёна справа. По сути, ничего предосудительного в этом факте не было. Это было логично, что Габриэль обратил того, кого выбрало его сердце. В конце концов, было всего два варианта развития событий: наблюдать, как человеческая жизнь Кима угасает на глазах того, кто существует вечность, либо прожить эту вечность с дорогим человеком. Но для Бэкхёна это было дикостью, потому что в голове бессмертного четко обозначилась определенная "иерархия". Создатель и им обращенные, это семья. Это отец (или же мать), и его дети. Бэкхён, Чонин, Анабель, Лиса - все они были детьми Габриэля, а он их отцом. И внутри их семьи не было романтической составляющей даже несмотря на то, что Анна питала к Бёну сильные не сестринские чувства. Они никогда не переходили черту. Каждый жил с острым осознанием того, что это "неправильно". И сейчас в мозге Бэка что-то щелкнуло. Он смотрел на Минсока и не понимал, кто он ему? Старший брат? Или второй отец? Или просто чужак, который хитростью втерся в доверие, утаив самую важную деталь о своем происхождении. — Тебя удивляет, что мы связаны одной кровью, или то, что Габриэль именно тот, кто нас и связал? - спрашивает Ким. — Ваши чувства должны были быть слишком глубоки, чтобы он обрёк любимого человека на вечное существование, - проговаривает Бён. Минсок в удивлении приподнимает бровь и теперь уже с нескрываемым любопытством смотрит на младшего. Он не ожидал услышать подобные слова от него. От Габриэля Ким знал, что Бэкхёну было неизвестно такое чувство, как любовь. Что этот вампир не имел смысла в своем существовании. И сейчас Ким был очень озадачен тем, что сорвалось с уст младшего. — Удивлен? - хмыкает Бэк, потому что видит это в карих глазах. — Для того, кто никогда и никого не любил, ты мыслишь слишком глубоко и ... сильно. — Да, ты прав, я никогда не любил как ты, или отец. Но я любил и люблю как брат. И когда я смотрю на Чонина, понимаю, что человеком ему было бы куда проще и легче жить. Но этого ребенка выдернули из живой жизни и сбросили с обрыва в пропасть вечности. Кажется, Ким Минсок сбился со счета, в который раз Бэкхён удивляет его за последние двадцать четыре часа. Что еще таил в себе Бён? Какие секреты сокрыты в его голове? Что за пустота плещется в его черных глазах? — Как это случилось? - интересуется Бэк. — Когда-то у меня была семья. Прекрасная жена и две маленькие ее копии. Близняшки. Они были для меня всем, - начал свой рассказ Минсок. 622 год нашей эры (год, в который Габриэль нашел и спас Минсока) Габриэль бродил по миру в поисках кого-то, кому бы смог помочь, как помог Лисе пару сотен лет назад. Она была его единственной "дочерью". Именно встретив ее, он осознал, КАК должен жить, и что должен делать. Лиса была очаровательной девушкой, которая потеряла всю свою семью и любимого младшего брата. Вампир нашел ее в одной из разрушенных деревенек. Она сидела на пороге своего дома, истекающая кровью и громко плакала. Бессмертный почувствовал какой-то укол в груди от звука ее жалобных всхлипов. В то время о какой-то цивилизации и речи не шло. Люди были жестоки, убивали, не задумываясь, и прибирали к рукам всё то, что принадлежало убитому. Кучка "бандитов" наткнулась на маленькое поселение и устроило настоящую резню. А, завидев Лису, глаза главаря налились кровью и черным желанием обладать юным телом. Девушке было лет двадцать от силы, и она была всё еще не замужем. Лиса и не стремилась к созданию своей собственной семьи, потому что была слишком сильно привязана к родителям и младшему брату, которому едва исполнилось пятнадцать лет. Когда в их скромное жилище ворвались неизвестные, глава семейства попытался дать отпор, но был убит ножом в сердце. Мать, которая пришла в ужас, бросилась к своим детям, пряча их за своей спиной. Она умоляла не трогать ее детей. Умоляла забрать ее, но не их. В ответ послышался мерзкий смех, вместе с сильным запахом алкоголя. Через мгновение тело матери лежало рядом с отцом, с перерезанным горлом. Младшие тряслись и пытались сдержать свои слезы. Они были настолько потрясены происходящим, что инстинкт самосохранения не сработал. Брата схватили за руку и оторвали от груди Лисы. — Не надо! Прошу! Не трогайте его! - кричала девушка, лишаясь последнего рассудка. — Ублажи меня, - грубый голос вторгается в сознание девчонки. — Если сделаешь всё, как надо, я пощажу его. Если не справишься, я на твоих глазах разорву его на мелкие куски! - после этих слов по кухне прошелся дружный смех. Лиса смотрела на своего брата, чьи глаза с диким страхом смотрели в ответ. Он слабо мотал головой, пытаясь остановить свою любимую старшую сестру. Просто мальчишка понимал, что, что бы она ни сделала для этого ублюдка, живым ему не остаться. — Хорошо... - дрожащим голосом согласилась она. — Но сначала вы отпустите его и дадите уйти. — Ты еще и условия будешь мне ставить? - рычит мужчина. — Буду, - отвечает девушка. В этот момент она отреклась от всего, что было дорого. И единственной мыслью оставался лишь ее брат. Верзила хмыкает, переводит взгляд на мальчишку, что дрожал всем телом, затем снова посмотрел на Лису. — Твоя взяла, - сплевывает на пол мужчина и толкает подростка к сестре. Лиса прижимает к себе брата, что-то шепчет ему на ухо. По лицу стекают слезы, руки в отчаянии сжимают робу на спине младшего. Потом она берет его лицо в свои руки, заглядывает в родные глаза и кивает. Главарю совершенно не нравилось то, что происходило. Он прекрасно видел злобный и решительный огонек в глазах девчонки. Но решил пока "играть по правилам". Лиса отводит брата в соседнюю комнату, запирает ее на ключ и возвращается на свое место. Она смотрит на мужчин перед собой и пытается не упасть, потому что во всем теле чувствуется неимоверная слабость. Ей страшно. Она понимала, что не сможет сбежать, не сможет выкрутиться. Что от нее сейчас зависит жизнь единственного родного человека, который у нее остался. И девушка понятия не имела, с чего начать. — Ну же! - взрывается верзила. — Приступай! Лиса вздрогнула от этого возгласа. Из глаз снова побежали слезы. Мужчины, коих было четверо, помимо "главного", окружили девушку и смотрели своими хищными голодными взглядами, уже мысленно раздев ее. Кто-то схватил ее за волосы и оттянул назад. Другая рука сжала тонкую шею. Пальцы девушки вцепились в жилистую руку, в попытках ослабить хватку. Главарь же стоял и смотрел на то, как тело девушки покрывают чужие руки, разрывая одежды. — Не тронь ее!!! - от этого голоса Лиса будто очнулась. Ван Ын вбежал в комнату, а следом за ним и их пес. Это была большая собака, всегда преданная, но вольная. Родители никогда не держали животное на цепи, посему, пес частенько пропадал на несколько дней, но всегда возвращался. Острые клыки впились в бедро одного из бандитов, разрывая в клочья. Раздался истошный крик боли. Лиса чудом вырвалась из цепких рук и выхватила нож у растерянного главаря, который еще не успел сообразить, что произошло. Клинок вошел ему куда-то под ребра. Девушка схватила брата за руку и потащила к двери. Но их нагнали и отшвырнули к стене. Ван Ыну свернули шею на глазах у сестры. Он замертво упал к ее ногам с остекленевшим взглядом, устремленным на нее же. Лиса закричала, хватаясь за голову. Пес взвыл, бросаясь на мужчину, что надвигался на его хозяйку. Как ей удалось выжить, она не помнила, потому что дальнейшие события были словно в тумане. Он пришла в себя, когда вокруг растеклось алое озеро. Все были мертвы, в том числе и верный пес. Из раны на шее сочилась кровь. Девушка подползла к телу брата и бережно притянула к себе. Она сжимала его в своих руках, качалась из стороны в сторону и тихо плакала. Ее дрожащие пальцы зарывались в мокрые волосы, пропитанные кровью родителей и их убийц. Позднее она почувствовала острую боль в боку. Опустив глаза, она увидела торчащий нож из своего тела. Лиса из последних сил ползла к двери, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Ноздри были забиты запахом железа, а перед глазами вновь и вновь, как заезженная пластинка, возникала картина смерти родителей и брата. Выслушав сбивчивый рассказ девушки, Габриэль взял ее на руки и понес в лес, туда, где он жил. Она совсем не сопротивлялась. То ли потому, что была на грани жизни и смерти, то ли потому, что теперь ей было плевать, что с ней будет. Бессмертный выхаживал Лису несколько недель. На счастье, рана девушки заживала быстро, но вот та рана, что была в ее душе... Ее Габриэль был не в силах залечить. — Я могу стать для тебя семьей, - произносит вампир в один из вечеров, сидя у костра. — У меня больше никогда не будет семьи, - отвечает девушка, бездумно глядя на языки пламени. — То, что ты выжила, это знак свыше, - настаивает бессмертный. За те пару месяцев, что они провели вместе, старший привязался к девчонке. В нем проснулся отцовский инстинкт - защищать и оберегать. — И для чего же, по-твоему, я выжила? - совершенно без всякого интереса спрашивает она. — Чтобы стать моей дочерью, - вот так просто отвечает вампир. Лиса молчала. Она уже знала, кто такой Габриэль, что он за существо, и ей было плевать. Потому что для нее не было никого ужаснее и страшнее тех пятерых, что ворвались в ее дом и убили всю ее семью. — И ты сделаешь меня такой же? Я тоже буду пить кровь и убивать людей? — Ты можешь убивать не людей, а мерзость, что считает себя таковыми, - говорит Габриэль. — Я предлагаю тебе силу и мощь. Предлагаю тебе вершить правосудие. — Человек не может вершить судьбы людей, - возражает Лиса, в глазах которой впервые появился огонек осознанности. — Да, - усмехается вампир. — А еще человек не может убивать и вредить живому существу. Но ты уже сама стала свидетелем того, что законы мироздания нарушены. Если ты согласишься быть моей дочерью, мы вместе спасем много жизней. Лиса задумалась над словами мужчины. Каким-то образом, этот "человек" заставлял ее жить дальше, хоть желание пойти и сброситься со скалы, или отдаться на съедение волкам, было слишком велико. Но слова вампира задели за живое. Она прокручивала в своей голове смерть родителей и брата и думала, что будь она такой, как Габриэль, она бы защитила родных и они были бы живы. Но ее семьи уже нет. Зато есть много тех, кто нуждался в спасении. И если она выжила именно для этого, то так тому и быть. Она будет спасать тех, кто в этом спасении нуждается. — Хорошо. Но не жди от меня любви дочери. Ты мне не отец. Ты мне никто. Габриэль лишь кивает. Он не вправе что-то просить. Но был уже рад тому, что встретил человека, который разделяет его взгляды. А в том, что Лиса именно такая, он не сомневался.

***

— Габриэль и Лиса нашли меня примерно в том же состоянии, в каком прибывала твоя сестра. Это случилось столетия через два после ее обращения, - Минсок говорил ровным тоном, но Бэкхён знал, чувствовал, что ему очень тяжело вспоминать о своем прошлом. — В мой дом тоже вломились. Мою семью тоже убили. Но сначала заставили меня смотреть на то, как насилуют мою любимую жену, как она кричит и умоляет прекратить ее страдания. А потом убили моих малюток. Моих пятилетних дочерей. Я лишь одному был рад, что они не видели мук своей матери и умерли быстро. Минсок прервался на несколько минут, прикрыв глаза. Это все случилось так давно, но воспоминания были слишком яркими и красочными, словно произошло всё только вчера. — Твой отец уже тогда был очень умным мужчиной, Бэкхён. И знал многое. Тысяча четыреста шестьдесят лет прошло с нашей первой с ним встречи. Я помню, как Лиса ухаживала за мной, кормила и поила бульоном. Она была очень добра и ласкова. И это шло изнутри, казалось, что ей было жизненно необходимо заботиться о ком-то. А вот Габриэль, напротив, держал со мной дистанцию. И я сначала ничего не понимал, потому что... Что я такого сделал, что меня обходит стороной незнакомый человек? — Он почувствовал что-то неладное? - спросил Бэкхён. Бён сейчас сидел и во все глаза следил за эмоциями на лице старшего. Он так и не узнал о прошлой жизни Лисы. Всякий раз, когда он спрашивал ее, как она встретила Габриэля, сестра отмалчивалась. А отец не смел рассказывать ее секрет. И сейчас, когда Минсок всё рассказал, Бэкхён осознал в полной мере, что он действительно был ее братом. Ее младшим братом, вновь обретенным благодаря Габриэлю. Но Бэк был слишком эгоистом и просто оставил ее. Бросил в доме, крыша которого укрывала всю их семью от дождей и снегов. — Ты слышал когда-нибудь об Истинности, Бэкхён? - вдруг спрашивает Минсок. — Истинность? - переспрашивает Бён. — Ну, думаю, ты в курсе, что любимых людей часто называют родственными душами. Что сама судьба их свела. — Слышал, - кивает Бэк, тут же вспоминая слова Чонина, который говорил о нечто подобном ему, когда они сидели у камина в их доме. — У бессмертных есть свои истинные, - продолжает старший. — Но всё не так просто... Далеко не каждому удается встретить своего истинного. И твой отец знал об этом. Ведь он всегда был жаден до знаний. Лишь едва попав ему на губы моя кровь, он всё понял. Это получилось случайно, - вдруг улыбается Минсок. — Лиса перевязывала мои раны, и промакивала ссадины на моем лице. Мне резко стало больно и я вскинул рукой, которая была больше всего "разорвана". Габриэль в этот момент сидел рядом. Но как только ощутил вкус моей крови, изменился в лице и ушел. Лиса никак на это не отреагировала, а мне было не по себе... Минсок снова замолчал, а Бэкхён уже понимал, к чему ведет старший. И ему совершенно не хотелось слышать продолжение. — У истинных особая связь. Как правило, истинным бессмертного является смертный. И мы, если не осведомлены об этой части нашего существования, можем либо никогда его не встретить, либо убить, так и не узнав, КТО оказался нашей добычей. Лишь раз вкусив его кровь, тебя неустанно будет тянуть к этому человеку. А если твой истинный смертный познает вкус твоей крови, то ваша связь уже никогда не нарушится. Никем. — Остановись, - просит Бэкхён, поднимаясь на ноги. — Наша кровь не обладает исцеляющим свойством. Это ты и сам знаешь. Наша слюна способна залечить лишь те раны, что нанесены нашими острыми клыками. Но, о чудо, твоего истинного сможет исцелить именно твоя кровь. — Остановись! - Бён упирается рукой в стену. В ушах появился шум. Он отказывался верить в то, что говорил старший. Потому что этого не может быть. Это просто невозможно. — Я не удивлен, что Сехун оказался твоим истинным. Но я удивлен, что ты не убил его. Хотя мог бы это сделать легко и быстро. Ведь ты ничего не знал. — Это... Это... - Бэк пытался что-то сказать, но грудную клетку резко сдавила паника. Он понятия не имел, что делать с полученной информацией. Потому что ничего такого не испытывал к Сехуну. Но вампир тут же одернул себя, потому что, как раз таки, тягу к этому парню он ощущал едва ли ни с первой их встречи. — Как я уже сказал, связь истинных очень сильна и нерушима. Поверь, я знаю, о чем говорю. Твоего отца нет уже три столетия, а я все еще чувствую его запах. Я ощущаю его руки на себе, его теплый взгляд. Это въелось в кровь, в кожу, в сознание. И это невыносимо. Бэкхён по стеночке сползает на пол. Лучше бы он не знал об этой истинности. Лучше бы он не знал, что Минсок обращен Габриэлем. — Стой! Лиса знала о вас с отцом? — Нет. Когда я пришел в себя окончательно, они ушли. Не думаю, что твоя сестра знала об истинных. Габриэль был ходячей энциклопедией всего мира, таил в себе глубинные познания, и выдавал информацию дозировано. И не всем выпадала честь внимать его словам. Мужчины замолчали. Бэкхён пытался разложить по полочкам всё то, что услышал. Минсок копался в своей голове в поисках того, о чем еще не рассказал младшему. Он чувствовал в этом острую необходимость. Раз Габриэль этого не сделал, и Ким понимал его причины, то Минсок сделает это за него. — Что еще ты знаешь? - Бэкхён не хотел спрашивать, но язык сам решал, когда говорить. — Думаю, тебе нужно задать более конкретный вопрос, - улыбается кончиками губ старший. — Почему у Сехуна не шее светятся отметины от моих клыков? — Потому что он твой истинный смертный, а ты его истинный бессмертный. Эту метку видите только вы оба. Никто, кроме вас, не знает о ней. Да и о вашей истинности догадается лишь тот, кто знает о тонкостях ее "проявления". Видишь ли, когда вампир дает истинному свою кровь, та сразу же срастается с его ДНК. И обычный запах человеческой крови смешивается с запахом крови вампира. — Это всё... слишком сложно, - Бэк роняет голову в свои руки и зарывается длинными пальцами в волосы. — Я понимаю, почему Габриэль не рассказал тебе об этом явлении нашей сущности. Ты был не готов. Ты бы не понял, не услышал, не осознал. А он не любил делиться своими тайнами с теми, кто далек от понимания бытия. — По-твоему, я сейчас готов? - рычит Бён. — Я определенно не готов! — Готов, - снова улыбается Минсок. — И ты сам это знаешь, просто еще не до конца осознаешь. И я рассказываю тебе всё это по той простой причине, что теперь ты зависишь от Сехуна, а он зависит от тебя. И вы либо погубите друг друга, либо станете взаимным спасением. — Мне нужно выпить, - хрипло произносит Бэк и уходит в сторону барной стойки. Минсок не до конца уверен, правильно ли поступил, рассказав всё именно сейчас. Потому что младшему и без этого хватает эмоциональных потрясений. И Ким бы лучше подождал, пока эти двое осознают свои чувства к друг другу. Но сказанного уже не воротишь. Бессмертный лишь боялся, чтобы Бён не поступал так же, как Габриэль, сторонясь Сехуна и отгораживаясь от неизбежного. Потому что отдаление от того, кто является твоим вторым "Я" принесет неимоверную боль, которую ты сначала не ощущаешь, а потом тебя накрывает. Резко и бесповоротно.