***
Сехун лежал в своей постели и смотрел в потолок. В таком состоянии парень провел несколько часов, не меньше. Вчера Бэкхён рассказал ему всё о себе и своей "семье". Просто взял и рассказал. И О понятия не имел, как переварить эту информацию, потому что ее было слишком много. Бэкхёну больше тысячи лет, Чонину скоро стукнет семьсот. Лиса развеялась на тысяча шестисотом году своей жизни, Анне, кажется, тысяча двести лет с копейками... Развеялась... Сехун смаковал это слово на кончике языка, потому что оно звучало куда красивее, чем "сгорела на солнце". Ведь это обычно случается с вампирами? Они горят, стоит выйти на солнце. Еще Бэкхён показал ему серебряное кольцо на своей цепочке, что украшала его изящную шею. Это кольцо принадлежало некоему Габриэлю. Как понял Хун, это тот, кто обратил Бёна. Но тот почему-то называл его отцом... И Се понимал, что, пожалуй, лучше иметь такого отца, чем не иметь его вовсе. О вообще прибывал в шоке просто потому, что всегда молчаливый, скрытный и мрачный Бён Бэкхён рассказал ему о своей жизни. Парень чувствовал, что Бэк не рассказал ему всего, но это и не нужно было. Сехун не хотел знать обо всех подробностях и сторонах вампирского существования. Ему бы со своей человеческой жизнью разобраться. Хотелось большего, а не работу барменом в свои двадцать семь. В конце концов, О имеет высшее образование и когда-то был сотрудником многомиллионной компании. Жаль, конечно, что она резко обанкротилась и прекратила свое существование, но Сехун часто скучал по тому времени, когда носил дорогие деловые костюмы, укладывал волосы назад и гордо вышагивал по дорогому мраморному полу высотного здания. Слушая Бэкхёна, Хун уяснил одну вещь - вампиры вообще неприкосновенны. А так же, очень богаты и имеют всё, что только пожелают. Хотя, по словам бессмертного, для этого тоже нужно упорно трудиться и хорошо стараться. Но это звучит бредово, когда ты буквально Господь Бог среди смертных. Ведь тебе не составит никакого труда заявиться к какому-нибудь толстосуму и заставить того переписать все свое состояние на твое имя. Этими мыслями О благоразумно не поделился со старшим, потому что что-то подсказывало парню, что Бён не одобрит подобные идеи. И вот уже пошел четвертый час, как Сехун лежит, пережевывает информацию и смотрит в потолок. Когда он выходил из клуба, с Бэкхёном остался Минсок. Почему-то этот вампир посчитал нужным пообещать Се, что проследит за тем, чтобы Бён ничего не натворил. Хун лишь пожал плечом и ушел, потому что его не волновало, что сделает Бэк. Ему тысяча с хером лет, он гребанный вампир, а не маленький мальчик. Что с ним может случиться? Правда, Сехун совсем позабыл о том, что Минсок старше Бёна, но был побежден в схватке с тем, кто младше его почти вдвое.***
— Так и будешь сидеть там и приглядывать за мной? - спрашивает Бэкхён. — Да, - коротко отвечает Минсок. О ушел минут тридцать-сорок назад, совершенно ошеломленный рассказом вампира. Ким, признаться честно, и сам был удивлен, что младший все рассказал парнишке. Но, видимо, Бёну было очень хреново, и он решил излить всю свою душу и боль тому, кто совершенно не искушен ни в чем подобном. А еще Бэк напился, и это тоже сыграло свою роль. Минсок был уверен, что завтра младший пожалеет о своем решении, но изменить уже ничего не получится, так что... Пусть будет, как есть. — Сегодня я никуда не пойду, можешь не волноваться. Мне нужно прийти в себя. Но завтра... Завтра я начну действовать по-плохому, - последнее было сказано с леденящим кровь рыком. — Я пытался быть хорошим мальчиком, - скалится Бён. — Я старался следовать заветам своего Отца. Но будь он сейчас рядом, он бы понял. Казалось, Бэкхён говорил это больше самому себе, нежели Киму. Младший пытался убедить себя в том, что "отклонение" от правил не будет считаться предательством. И старшему стало безумно интересно, отчего такие эмоции и слова срываются с уст сына Габриэля? Неужели в прошлом было что-то ужасное, что неприемлемо для Создателя? — Прости меня, Отец... - Минсок вздрогнул, потому что услышал совсем тихий звук. Бэкхён плакал. — Я не справился... Я потерял их... Не уберег... Прости меня. Ким оказывается с младшим рядом за долю секунды и сгребает в свои объятия. Нельзя позволять Бэку утонуть в своей беспомощности. Он буквально разлагался на атомы в данную минуту, и это больно резало душу старшего. Он смотрел на любимое творение Габриэля и проклинал весь белый свет, и Габриэля в том числе. — Бэкхён~а, тише... Младший сжимает в пальцах рубашку Кима и дышит слишком часто и тяжело. Как-то всё разом навалилось и не осталось никаких сил на то, чтобы бороться. Он понимал, что нужен своей семье, брату и сестре, но тяжесть груза, который лежал на душе, тянул вниз. Перед глазами возникло лицо Лисы, которая провожала его печальным и до жути осознанным взглядом в тот день, когда Отец развеялся. Она не пыталась его остановить, бежать за ним. Она просто знала, что так и будет. Что только Габриэль был способен удержать Бёна. Его не стало, и он ушел. Ни разу не оглянувшись на потерянные и скорбящие лица сестер и брата. Бэк чуть отталкивает Минсока, хватает бутылку и швыряет ее в противоположную стену. Мелкие осколки стекла встревают в деревянную поверхность столов. Один из самых крупных рикошетит прямо в лицо Бэкхёна, угодив тому точно под острую скулу. Но бессмертный не почувствовал ничего, лишь сжимал кулаки. — Бэк! - повышает тон голоса Минсок. — Приди в себя! — Какого черта я делаю на этой планете?! - кричит в ответ Бён. — Что я здесь делаю?! Если этому ублюдку нужен я, так вот он я! Пожалуйста! Даже сопротивляться не буду! На кой черт ему Анабель и Чонин?! Минсок смотрит на младшего и понимает, что зря позволил Сехуну уйти. Без этого паренька Бэк слетит с катушек. — Хочешь, я расскажу тебе, почему на Сехуна так подействовала твоя кровь? - Ким пытается отвлечь вампира хоть чем-то. — Нет! - слишком быстро и с дрожью в голосе отвечает Бэкхён. На самом деле, бессмертный боялся услышать истину от старшего. Чем меньше Бён привязан к парнишке, тем лучше для второго. И безопаснее. Бэкхён был уверен, что "неизвестный" прознал про Хуна, и уже трет свои грязные ладони, раздумывая над тем, как и когда забрать парня. А Бёну хватало чувства вины за троих. Прибавлять еще и О не хотелось совершенно. — Тебе нужно пойти и лечь спать, - строго говорит Минсок, словно подростку, который напился на свой выпускной. — Аахахах, - заходится в диком смехе Бён. — Ты почти как он, ахахахаха... — Кто? - не понимает старший. — Как Габриэль... Минсок словил мурашки где-то на середине своего позвоночника. Сравнение с Габриэлем отдалось тупой болью в сердце. Она уже не могла резать, потому что края затупились за эти три сотни лет, но от того было еще больней, потому что неострое лезвие давило на старую рану, задевая слабые швы, который грозились разойтись и выпустить все то, что было под ними спрятано. — Кто вы были друг другу? - спрашивает Бэк. — Друзьями, - на автомате отвечает Ким, потому что привык отвечать именно так на подобные вопросы. — А еще? — Еще... — Мой Создатель никогда не говорил о тебе. Ни единого раза. И сдается мне, что была какая-то причина. — Которую я бы тоже хотел знать, - вздыхает Минсок. — Айщ, - Бён вытаскивает осколок стекла из своего лица, долго смотрит на темную кровь, и швыряет в сторону. — Однажды Габриэль просто сказал мне, что нам больше нельзя видеться. Что все, что между нами было, нужно забыть и никому и никогда, ни при каких обстоятельствах, не рассказывать. Сказал, что от этого зависит моя жизнь... и ваша тоже. — Стоп! - кажется, Бэкхён вмиг протрезвел. — Это не похоже на него. — Знал бы ты, что я почувствовал в тот день... Из меня вырвали душу. Я стоял, смотрел на него и не мог вымолвить и слова. А потом короткий поцелуй и больше я его не видел. — Когда это было? — Пятьсот лет, один год и два дня назад, - тут же отвечает старший, ни на секунду не задумываясь. Бэкхён погрузился в свои мысли, пытаясь вспомнить, было ли что-то странное в поведении отца в тот период времени. Но ничего такого не мог припомнить. Габриэль всегда оставался Габриэлем. Неужели его отец был настолько хладнокровным? Или же, он все переживал в себе и не мог поделиться своей болью даже со своими детьми? Даже с ним, с Бэкхёном? Это осознание больно кольнуло в безмолвное сердце вампира. Он совершенно не знал своего создателя. — Как ты узнал, что он развеялся? - тихо спрашивает Бэкхён. — Почувствовал. — В каком смысле? - напрягся Бён. Минсок слишком тяжело вздыхает, думая над тем, стоит ли раскрывать всю правду младшему. Он не собирался этого делать так скоро, потому что считал, что Бён еще не готов к этой правде, и Ким понятия не имел, как тот отреагирует. — Минсок, - с нажимом позвал бессмертный. — Он и мой создатель тоже, - на выдохе произносит Ким и повисает звенящая тишина.