***
Школа располагалась в бывшем загородном поместье какого-то там графа, поэтому походила на королевский замок с кучей запутанных коридоров, уводящих вниз, вверх, вправо, влево, по спирали и в тупик. В буклете, который мама выдала ему со строгим наказом не терять, находилась подробная карта с обозначениями, но Антон, разумеется, посеял её ещё в поезде. Он старался гуськом ходить за Окс или пацанами, но в какой-то момент задумался и потерял всех из виду, оставшись в лабиринте проходов совершенно один. Он вспомнил трюк, который однажды вычитал в какой-то фантастике: если лабиринт создан человеком, то всегда следует идти по правой стороне. Выход он нашёл. Только не тот, на который рассчитывал: каким-то образом очутился во внутреннем дворике-колодце, где помимо него существовали только неработающий старый фонтан и статуя плачущей женщины. Антон прекрасно понимал её умонастроение. Он присел на край фонтана, скрестив руки на груди: не май месяц, в рубашке и брюках прохладно, но Антону уже плевать. Если он умрёт тут в холодном одиночестве, то и поделом ему. За спиной послышались шаги. Антон оглянулся и увидел, что во двор выходит пацан из класса эдак пятого, держа в руках пачку дешёвых сигарет. «А-я-яй» — мысленно цокнул языком Антон. Он сам курильщик, всё понимает, но чтоб так рано, через год после началки — это уже перебор. Что-то заставило его сидеть тихо, не подавая знаков, и в итоге предполагаемый пятиклассник уселся с другой стороны фонтана, даже не заметив его. Антон услышал чирканье зажигалки. Он наклонился к глубокому дну фонтана, чтобы голос эхом отражался от стенок: — Не кури-и-и, — зловещим рокотом пронеслось за спиной мальчика. Тот вздрогнул, собрался обернуться, но Антон остановил его: — Нельзя, не то убь-ю-ю. — Да ты кто вообще? — воинственно пикнул пятиклассник, вытащив сигарету изо рта и перестав дёргаться. — Те вмазать? — Я фонтан, фонтан, фонтан, — ударялось эхо об стенки, — а ты придурок, придурок, придурок… — Чё те надо вообще? Харе шутить, я классухе расскажу… — О чём, чём, чём? О том, что сиги носишь, носишь? — фонтан расхохотался. — Я вижу твои мысли, мальчик, мальчик. Вижу тебя наскво-озь. — Докажи! — крикнул пятиклассник, втянув голову в плечи. — Воля твоя… — Змеиным шёпотом отозвалось нечто. — Вот тебе листок. На нём написано слово, слово. Не смотри его, пока я не скажу, скажу, скажу. В руки пятикласснику ветром принесло сложенную вдвое бумажку. Он, испуганно таращась, сжал её в руках. — Считай до двадцати. Громко, громко, громко… — Один, два, три… — считал мальчик, запинаясь. — …девятнадцать, двадц… — СТОП! — прогремел фонтан. — Скажи цвет. — Красный, — не задумываясь, ответил мальчик. — Разверни листок, листок, листок… Когда мальчик развернул листок, глаза его страшно округлись. Строчными корявыми буквами на нём было начиркано: «Красный. Никогда не кури». — А теперь, — торжествующе произнёс фонтан, — танцуй сальсу! Но, видимо, фонтан слегка переборщил со своей ролью, потому что мальчик подскочил с места и, оглушительно заорав, опрометью бросился обратно в коридоры. Не глядя под ноги, он споткнулся на половине пути и полетел вперёд, врезаясь лбом в каменную преграду. Антон вылез из фонтана, в который успел залезть уже полностью, и тут же подбежал к нему. — Ой, блин, пацан, прости бога ради, — пролепетал он, когда болезненный рёв пятиклассника прокатился по пустому пространству волной десятибалльной опасности. Антон одним рывком поставил его на ноги. — Да не ори ты, боже мой! Не умираешь ведь. Как по заказу сбежались все: староста, которая не досчиталась Антона на уроке, его классный руководитель Елена Владимировна, люди из другого города, весь мир, вся Галактика и ещё парочка кентавров. Теперь Антон понял, что надо делать, если потерялся: стоять на месте и ждать, пока появится кто-то, кого можно использовать в качестве сигналки. — Он меня бил! — вдруг заорал пятиклассник и ловко вырвался из хватки Антона. — Избивал! Пытал! Бил! Антон открыл рот, чтобы возмущённо возразить, но передумал — все остальные уже смотрели на него с немым укором. — Он врёт, — вяло попытался он оправдаться перед руководительницей. — Но я тоже виноват. Что нам сейчас делать? — Ты у меня спрашиваешь? Это я у тебя хотела поинтересоваться, — хмыкнула женщина. — И дня не прошло, каким образом? Оксаночка, уведи, пожалуйста, мальчика к медику, — попросила она. Окс кивнула, взяла плачущего пятиклассника за руку и, уходя, обернулась, чтобы выразительно постучать пальцем по виску. Антон поджал губы и перевёл взгляд на учительницу. Та сцепила руки в замок. — Что можешь сказать в своё оправдание? — Ничего, чему бы вы смогли поверить. — Ну уж успокой меня чем-нибудь. — Я его не бил, но сильно напугал. — Зачем ты это сделал? Антон не ответил. Про сигареты он не скажет, как бы его не пытали: в пацанском кодексе есть понятие чести. — Не знаю, — солгал он. Елена Владимировна покачала головой, и одна прядка волос выпала из её аккуратного тёмного пучка. Совсем молодая, она носила стильный белый костюм, испытывала материнскую потребность опекать и верила в детскую доброту — в общем, мало подходила к своей ответственной должности. — Тогда завтра к директору. И на неделе — три отработки. Антон лишь вздохнул, когда Елена Владимировна, стуча каблучками, удалилась.***
Биоритм чувств Антона был нестабилен до крайности, так что совесть пробудилась только под вечер. Ценой больших усилий он выяснил, как найти того пятиклассника: оказалось, он всё ещё отлеживается в больничном крыле, хотя Антон мог поклясться, что мальчик больше испугался, чем травмировался. С другой стороны, кто этих мелких знает — в один день упадут с третьего этажа и выживут, на второй слягут из-за пореза на пальце. Наверное, действительно всё серьёзно, а Антон распоследняя сволочь, раз довёл его до койки. Противоположно входу в больничное крыло располагалось панорамное окно с тяжёлыми на вид псевдоготическими рамками. Рядом с ним стоял уборщик по прозвищу Гудок. Он подпёр щеку рукояткой швабры и задумчиво, словно в трансе, качался с пятки на носок, оглядывая внутренний дворик, видневшийся через мутное стекло. Антона уже успели предупредить, что у Гудка аутизм, и лучше лишний раз его не дёргать, поэтому в крыло он зашёл на цыпочках, стараясь не скрипеть дверью. Палата была почти что безлюдна, так что знакомую копну чёрных волос Антон нашёл сразу же. Пятиклассник сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, и сам с собой играл в настольный футбол — даже Антон позарился бы на такой набор. И где только взял? Антон подошёл, стараясь максимально шуметь, чтобы не испугать мальчика неожиданным появлением. Пятиклассник поднял голову, безэмоционально скользнул по Антону взглядом и с большей угрюмостью уставился на мини-поле. — Я не понимаю, — сказал пятиклассник. — Как ты это сделал? — Сделал что? — уточнил Антон, присаживаясь на краешек койки. — Угадал, что я назову красный, — буркнул мальчик и забил автогол. Антон ответил не сразу. — Фокусники знают, что большинство людей думают шаблонами. Слышишь слово «стоп» — думаешь о красном цвете. Следишь за главным, пропускаешь детали. Выучить шаблоны просто, ещё проще переключить внимание, — Антон завёл руку за ухо мальчика и вытащил монетку. Пятиклассник удивлённо вздохнул, проследив за рублём в руке Антона. — А что тогда сложно? — вдруг спросил он. — Хороший вопрос, — оценил Антон. — В толпе всегда найдётся человек, которого нельзя обмануть. Он может всё испортить, и задача фокусника — определить его. Вот это сложно. — Разве это не сам фокусник? Антон помотал головой. — Нет, что ты, фокусника обдурить — раз плюнуть. Он же сосредоточен на фокусе больше всех и ничего кроме него не замечает. — И что… что делать после того, как определишь? — Не знаю. Наверное, стоит притвориться, будто он на твоей стороне. Тогда никто не будет верить его доводам, — Антон выдохнул и перевёл тему: — Прости за косяк. — Да нормально, — отмахнулся пятиклассник. — Я истерику навёл, чтоб от уроков откосить, но чё-то перестарался. Ты ведь тут недавно, да? Тебе уже учителки вставили? — А то. Вызов к директору и отработки. — Тогда, считай, боевое крещение пройдено. Играть умеешь? — мальчик кивнул на настолку. — Разумеется. — С тебя четыре партии. Антон усмехнулся и уселся поудобнее. Заметка на будущее номер два: чтобы обрести профессионализм в манипуляциях, нужно попытаться хоть немного приблизиться к уровню общения маленьких детей. И, возможно, думать, прежде чем говорить, но это уже за гранью фантастики.