Разлом

Снег медленно и спокойно падал в неба, укрывая едва проснувшуюся и оживившуюся Деревню. Шиноби с опаской выходили из своих домов, выглядывая, нет ли неподалёку патрулирующих ниндзя Стального синдиката, пересекаться с которыми было весьма опасным делом — многие после подобного пропадали, так и не возвратившись. Никто не знал, где они, как и когда исчезли. Однако, всё это закончилось сегодняшней ночью, когда стальной лидер был предательски убит и оставлен в собственной подсобке. Миран наблюдала за оживлением в Ивагакуре, прищурив глаза из-за снега, стоя на краю выступа одной из скал. Дрожа, не то от утреннего мороза, не то от подступающих слёз, она прожигала взглядом резиденцию, из которой самым натуральным образом сбежала, дабы не видеть своего, но поверженного кем-то другим, врага. Девушка по привычке скрестила руки на груди, пытаясь согреться и успокоиться. Сама не понимая почему, она упорно продолжала вспоминать каждую деталь увиденного, словно это ещё имело смысл. Хизока мёртв — этот факт следовало признать, но сердце куноичи больно сжалось от этого осознания. Неужели где-то в глубине души она по-прежнему любила его? Но разве можно это назвать любовью? Разве смогла бы она предать его, если бы любила? Разве смогла бы полюбить после всего, что тот сделал? Кагаяки убрала упавшие на лоб пряди. Теперь всё это было уже неважным. Всё закончилось. По крайней мере, остановилось. Хотя бы ненадолго. В голове появлялись догадки и подозрения о том, кто мог бы прикончить Мураками. Все они были одинаково странными, в какой-то мере даже весьма бредовыми. «Если всё закончилось, то почему же мне не легче?» — размышляла куноичи. Если у синдиката нет лидера, то, кто бы им ни управлял сверху, не имел больше никакой власти, по крайней мере, до назначения нового лица на эту должность. Девушка выдохнула. «А если Хизока погиб как раз таки от рук того самого человека, который и наблюдает за всем сверху?! — от этой мысли глаза Миран широко распахнулись. — Если это так, то весь континент подобрался к своей гибели так близко, как никогда раньше!» Хизока являлся единственным ключом ко всему происходящему, который мог бы пролить хоть каплю света на то, что творится вокруг. «Кому он мог доверять? — продолжала думать куноичи. — Должен же быть хоть кто-то, кто мог знать или догадываться обо всём? Или ничего и никого вовсе нет, а мы просто решили, что предположение верно? Может, всё закончилось? Просто взяло и в один миг прекратилось?» — Так не бывает, — самой себе ответила Кагаяки, закрывая глаза. Ещё ни разу в жизни у неё не кружилась голова от высоты, но сегодня, очевидно, она была слишком уставшей и даже напуганной. Не удержавшись на подкашивающихся ногах, Миран упала прямиком в сугроб, который заметно смягчил её падение. Глаза сами собой закрылись, оставляя всю гнетущую реальность где-то далеко позади. Через пару минут в нескольких метрах от Кагаяки приземлилась громадная птица, на спине которой восседал Дейдара, гневно глядя на напарницу, без чувств лежащую в сугробе, будто завёрнутую в белоснежное одеяло. — Ей так нравится валяться в снегу, хм? — нахмурился подрывник, будучи явно недовольным положением дел. — Такое впечатление, что со мной такое уже было, — раздражённо процедил он, поднимая Миран с земли. — Учиха убьёт меня из-за такой дурочки, как ты, хм. Едва Кагаяки удалось проснуться, та сразу же громко чихнула. Распахнув пошире глаза, девушка заметила, что находится в своей комнате, а значит Деревня Скрытого Камня осталась позади вместе с Хизокой. Как скоро его обнаружат? — Неизвестно. Одно только лишь не давало покоя куноичи: верхи синдиката готовили засаду, как и планировал их лидер, решая покинуть Ивагакуре. Значит ли это, что никто их стальной верхушки ни о чём не знал? Либо же знал, но мог умело это скрыть. Тогда, в таком случае, кому это было нужно? Если погиб Хизока, значит всё его сопровождение тоже мертво, иначе как такое могло произойти? Но кто же сумел не только выстоять, но и победить таких опасных врагов в бою? Очевидно, либо работал профессионал, либо группа человек, а, быть может, и все сразу. В памяти всплыл момент, когда Миран обнаружила светлый волос. Из тех, с кем она сражалась в резиденции, никого не было со светлыми волосами, значит, это был точно не кто-либо из них. Тогда кто же? Отчего-то в голове возник образ сестры. Отступница тяжело вздохнула. Следовало взять этот волос с собой, чтобы хотя бы получше рассмотреть, но та предпочла просто уйти. С другой стороны, почему это Миран решила, что это была именно Рин? Кагаяки нахмурилась. Её сестра до безумия любила Хизоку, она не могла даже слово какое-то не то ему против сказать, не то, что так жестоко расправиться. К тому же нельзя списывать со счетов и то, что она явно уступает по силе лидеру синдиката, а следов применения техники не было видно. Значит, убийство было совершено исключительно грубой силой. Но даже, если и так, то неужели нападавший был настолько силён, что Хизока ни на секунду не мог сопротивляться? Миран прищурилась. Если бы в кабинете был бой, то там бы явно не было так чисто, значит, нападение могло произойти даже вне стен здания. Но тогда где? И, пожалуй, куда более логичный вопрос, зачем было тащить труп почти на самое видное место? Убийца явно не хотел, чтобы Хизоку нашли, раз всё-таки удосужился его спрятать, но, судя по тому, что даже не запер каморку, скрывать преступление ему не было нужным. — Как всё сложно, — пробормотала девушка. Она вновь вернулась к размышлениям о хозяине золотистого волоса, лежащего на полу. Судя по его длине, он, скорее всего, принадлежал именно девушке, что, конечно, вовсе не значило, что это была именно старшая Кагаяки, но эту вероятность всё же увеличивало. «Может, Рин просто заходила туда, когда тела ещё не было?» — это был самый логичный вариант, каким образом её волос мог оказаться на месте преступления, исключая, разумеется, вариант, что тот волос ей вообще не принадлежит. — Мои подозреваемые — все блондины и блондинки мира, — хмыкнула куноичи. — Это значительно влияет на дело, — раздражённо отметила она. Стоило остаться и поискать улики, но, очевидно, она была в слишком плохом состоянии, чтобы Тсукури мог позволить себе задержаться. Мысленно выругавшись, девушка поднялась с кровати. Единственной зацепкой был светлый волос, единственным подозреваемым — Рин. Пока что хотя бы это следовало уточнить, хотя вероятность была очень мала. «И всё же, если это был не кто-то из Стали, значит, догадка о том, что действиями Хизоки руководили, найдёт своё подтверждение. Только тогда зачем этим людям понадобилось от него избавляться? Он неплохо справлялся с работой тирана, уничтожающего людей самыми дикими способами, чего же им ещё нужно было?» На эти вопросы получить ответы было не так-то просто, а потому с проблемами Миран решила разбираться по мере их разрешимости. Проходя по коридору, девушка невольно застыла у двери, ведущей в комнату Итачи. Странно, что за всё время их миссии с Дейдарой, та ни разу не вспомнила о напарнике. На секунду куноичи стало даже стыдно. В конце концов, Учиха не раз её выручал, а она, выходит, ничего из этого не оценила. — Нет, — мотнула головой Кагаяки. — Просто была занята, ответственное задание, между прочим было, — пробормотала она, а затем тихонько постучала. Нужно было хотя бы поздороваться для начала. В ответ донеслось молчание, заставившее куноичи постучать уже громче, однако и на этот раз никто не отозвался. «Спит? Или просто ушёл?» — подумала девушка, решая заглянуть к нукенину позже. Ровно так же, как и Итачи, на месте не оказалось и Кисаме, а это значило лишь то, что этих двоих послали на очередную миссию. Гостиная, как, впрочем, и практически всегда, пустовала, исключая сидящего на привычном месте Какузу, вслух подсчитывающего растраты за последнюю неделю. На кухне, судя по включённому свету, хозяйничала Конан, с которой пересекаться Кагаяки точно не хотелось, но желание поесть всё же одолело, и девушка намеревалась тихонько прошмыгнуть мимо женщины. Разумеется, Миран вовсе не боялась Хаюми, но лишний раз нарываться на ссору, а то и бой, на данный момент Кагаяки вовсе не хотелось: она была в не самой лучшей форме и, судя по всему, за время лежания в сугробе успела простудиться. Однако план тихо войти и выйти сорвался, когда куноичи снова громко чихнула два раза, на что, вне всяких сомнений, обратила внимание женщина. — Ну что за манеры, — процедила она. — Ты же чихаешь, — женщина демонстративно закатила глаза. — Закрываться надо. — Ну вот и закройся. — Я имела ввиду, что рот закрывать рукой надо, — гневно нахмурилась она. — Знаешь, если ты его хоть как-нибудь закроешь, это уже будет неплохо. Миран была готова поклясться, что ещё миг, и у куноичи пошёл бы из ушей пар, а глаза налились бы кровью и стали бы краснее самого шарингана. — Послушай, — Кагаяки приблизилась к небольшому шкафчику, открыв одну из его створок и выудив оттуда белую тарелку. — Я понимаю, из-за чего ты меня терпеть не можешь. Ну, кроме того, что я чертовски хороша собой, — Кагаяки посмотрела Конан в глаза. — Веришь или нет, но меня твой рыжий, ровно так же, как и я его, не интересует. Так что можешь заканчивать свой аттракцион неслыханной ревности. У меня и в мыслях твоего парня уводить не было. — Не помню, говорила или нет, но его зовут Пейн, — хмыкнула куноичи. — Не помню, говорила или нет, но мне всё равно на то, как его зовут, — вторила ей Миран. — Надеюсь, ты меня услышала. — Ко всему прочему, он не мой парень, не понимаю, с чего ты это вообще взяла, — женщина скрестила руки на груди. — Ну ты явно к нему неровно дышишь, — Кагаяки принялась накладывать себе лапшу. — Только, жаль, смысла в этом мало, — пробормотала женщина, совершенно забыв, что здесь есть кто-то. — Ведь он мёртв, — и осеклась, уставившись на девушку. Миран, в свою очередь, до невероятности изумилась. И удивлена она была далеко не тем, что Хаюми внезапно решила пооткровенничать с ней. — Меня не было всего несколько дней, — произнесла куноичи. — Как такое могло случиться? — Он давно уже мёртв, Пейн — это только его тело. Этому повороту Кагаяки была удивлена даже больше. «Значит, кто-то управляет этим телом, — догадалась отступница. — Странное дело то, насколько они с Хизокой похожи!» Миран долго стояла, размышляя над сказанным, но в итоге решилась: — Я владею техниками, которые, конечно, далеки от медицинских, но… — девушка запнулась. — Они могут влиять на работу отдельных внутренних органов, как в принципе, на всю физиологию в целом. Если его внутренности остались в целости, то я могу попробовать вернуть его. Глаза Хаюми засветились надеждой, которая совсем скоро угасла. — Он умер от ранения, — покачала головой женщина. — Внутренние органы были задеты. — Хотя бы после смерти его рану удалось зашить? — Да, Нагато проводил какие-то манипуляции… Вроде как. — Нагато? Это кто? — Тот, кто им управляет. Истинный лидер Акацуки. Конан, несмотря на всю недавнюю грызню между ней и Миран, совершенно спокойно раскрывала все карты. В конце концов, кто знает, но, может, эта дерзкая девчонка действительно сумеет совершить чудо? — Значит, давай договоримся, я попытаюсь вернуть к жизни рыжего, и, если у меня это всё же выйдет, ты отведёшь меня к своему… Как там его… Нагато? — У тебя ужасная память на имена, — заметила Хаюми. Кагаяки проигнорировала замечания, поторопившись уйти с едой к себе, опасаясь, что женщина внезапно задаст весьма логичный вопрос, который вполне мог бы возникнуть в её голове, если, конечно, ей обо всём успел рассказать Дейдара. — Почему ты тогда не вернула лидера Стального синдиката? — нет, всё-таки девушка не успела улизнуть от столь сложного вопроса, ответ на который ей следовало удержать при себе. — Уже было нельзя, — протянула куноичи. — По многим причинам. Увы, даже с этой техникой, я не становлюсь всесильной, и даже в случае с рыжим… Я не могу гарантировать результат, — с этими словами Миран ушла, оставив Конан в одиночестве. Кагаяки, поражаясь самой себе, так и не могла понять, откуда же у неё возникла такая жажда помочь отступнице: то ли жалость, то ли нечто другое, что девушка не могла объяснить. И то, и другое было для Миран очень странными ощущениями, хоть ей не раз и не два приходилось кого-то спасать, но в этот раз от её действий не зависела судьба континента, страны или города. Она решила провести очень опасную для неё самой технику, даже ни разу не подумав и не взвесив всё, как следует, просто поддавшись чувствам, что было совершенно неправильно для шиноби. Техника, которой девушке доводилось пользоваться лишь два раза в жизни, действительно несла угрозу, прежде всего, для того, кто её использует: люди, с маленьким или хотя бы средним запасом чакры в большинстве, если и вовсе не всегда, заканчивали для себя эту процедуру летальным исходом. Благо, Кагаяки владела достаточным количеством сил, которые, однако, в связи с недавно выполненной техникой в резиденции Каге Ивагакуре, пошатнулись. Ко всему этому можно было прибавить и простуду, которая пусть и несерьёзно, но всё же отражалась на куноичи: она ощущала себя крайне вяло и только могла надеяться на то, что к вечеру внезапно не подскочит температура. Несмотря на это, откладывать на потом этот ритуал отступница не желала: проводить его ей доводилось и при более худших условиях. Вечером Конан зашла к Миран, застав ту за рассматриванием карты какого-то странного и неизвестного женщине острова. — Я Нагато решила пока ничего не говорить, — произнесла она. — Вдруг не выйдет, — женщина сразу поникла от этой мысли, опустив голову. Кагаяки, не отвлекаясь от своего дела, сразу же спросила: — Он ведь контролирует это тело. Как он отнесётся к тому, что я внезапно начну складывать печати, и рыжий потом обретёт сознание. — Я лишила его возможности контролировать Пейна, — Хаюми вновь, уже даже больше по привычке, сделала акцент на его имени. — Где он? — В кабинете. — Плохо, лучше бы ты это сделала на месте. — Месте? — Ну, на улице, понятное дело. — Там идёт дождь. — Он под дождём что ли растает? Миран скрестила руки на груди, нахмурив брови. Она вот-вот сделает чудо, но Конан не устраивает погода! Чем-то она походила сейчас на Лидера Акацуки в тот момент, когда Кагаяки предложила ему спасти людей, а мужчина поинтересовался, что ждать ему взамен. Вздохнув, девушка прошла вперёд. — Надеюсь, он у тебя не слишком тяжёлый, — куноичи в какой-то мере это веселило: было бы забавно остальным членам организации посмотреть на весьма занимательную картину двух отступниц, тянущих бездыханное тело лидера по коридорам. Тем не менее, на пути им никто не повстречался, даже Какузу удачно испарился со своего излюбленного места, забрав все документы и деньги с собой. — Я надеюсь, Нагато поймёт, почему я так сделала, — бормотала Хаюми. — Вы с ним близки? — удивилась Миран, хотя это было вполне ожидаемо, учитывая, что женщина — единственная, кто знал о подлинном главе Акацуки. — С Нагато? Мы были в одной команде. — Вот, значит, как. Очутившись на улице, Кагаяки отметила две вещи: во-первых, дождь уже практически закончился, что не могло не радовать, а во-вторых, по каким-то причинам у Пейна исчез весь его диковинный пирсинг. Спрашивать о таком Миран не сочла нужным. Когда логово преступников оказалось на приличном расстоянии, Кагаяки велела Конан оставить Пейна, а самой отойти подальше на всякий случай. Хаюми встала у невысокого деревца и принялась наблюдать. Миран поднесла ладони к груди мужчины, на касаясь его, она сложила несколько печатей. Всё вокруг девушки засветилось белым. Свечение постепенно передалось и Пейну, чему Конан была несказанно рада; затаив дыхание, женщина следила за происходящим, но ничего не происходило. Кагаяки по-прежнему, не двигаясь, сидела на земле, испуская из рук потоки белой чакры, которая, следовало признать, являлась необычайно красивым зрелищем. Время пролетало для Хаюми незаметно, однако для Миран всё было иначе. Каждые несколько секунд по всему её телу проносилась волна боли, от которой темнело в глазах и начинали дрожать руки. Хотелось закричать, но куноичи прекрасно понимала, что криком она только лишит себя драгоценных сил, которые уже, казалось, были на исходе. Каждая мышца её тела будто разрывалась от колоссального напряжения, голова раскалывалась от боли в висках и затылке. Хотелось прервать всё, но это было делать категорически нельзя. Данная техника на одном человека могла применяться лишь один раз, а потому всё необходимо было сделать с первой попытки. От перенапряжения у неё, очевидно, лопнуло несколько сосудов: в области рядом с глазами, оставив россыпь красных точек, и в носу, из которого тонкой струйкой потекла кровь. Сами же глаза девушки были широко распахнуты. От карего цвета в них не осталось и следа: радужка резко окрасилась в светло-серый, практически белый, цвет. Одна за другой шли минуты, прошёл первый час, за ним — второй, третий. Дождь уже давно кончился, небо заметно потемнело, но ни на что из этого куноичи не обратила внимания. Её мысли были сосредоточены лишь на одном, остальное же девушку мало беспокоило. На четвёртом часу дыхание куноичи сбивалось, она отчаянно глотало ртом воздух, но всё никак не могла отдышаться. Кагаяки, сама того не замечая, дрожала всем телом. Холодный пот стекал по лицу девушки. Пошёл пятый час её мучений. Ладони внезапно ощутили лёгкую вибрацию. Миран облегчённо выдохнула. Белое свечение мгновенно угасло, погрузив всё в ночную тьму. — У тебя получилось? — испуганным голосом спросила Конан, не решаясь подойти ближе, боясь, что нарушит часть ритуала. — Он… Жив? Кагаяки с большим трудом нашла в себе силы наклониться к лицу мужчины, всматриваясь в его очертания. Все следы, остававшиеся от пирсинга, заросли таким образом, что вообще невозможно было подумать об их существовании в прошлом. Отыскав в себе силы говорить, куноичи тихо сказала: — Жив-жив, — хмыкнула Миран. — Что с твоим рыжим-то станется? Завтра отведёшь меня к Нагато. Большего девушка выдавить из себя не могла. Завалившись набок, она закрыла глаза и провалилась в темноту, будучи явно довольной проделанной работой. Получить долгий отдых, по правде говоря, ей всё же было не суждено: почти что над самым логовом разразилась молния, гулко отозвавшись по всем окрестностям, разбудив отходящую от изнурительной техники Миран, к неожиданности обнаружившую, что находится в собственной комнате. Каким образом Хаюми сумела дотащить и её, и Пейна, для Кагаяки оставалось загадкой. Потянувшись, куноичи взглянула на часы. Стрелки часов не показывали и семи утра, что было весьма прискорбно: девушка со спокойной совестью могла проспать ещё хотя бы час, а то и два, если, конечно, позволить себе, свалив всё на усталость, подобную роскошь. Если же раньше, находясь на опаснейших миссиях, Миран преспокойно могла не спать целыми сутками, по-прежнему оставаясь бодрой и полной сил для сражения, то теперь она утратила такую способность, то и дело борясь с явными признаками переутомления. Совершение техники, сумевшей возвратить к жизни давно умершего человека, окончательно выбило её из колеи, лишив всех запасов чакры, которую в скором времени восстановить будет крайне проблематично. Вздохнув, Кагаяки встала и подошла к зеркалу, в которое не смотрелась приличное количество времени. Отражение мало обрадовало куноичи: синяки под уставшими глазами на фоне осунувшегося лица, которое было практически белым на фоне копны волос. Думать о красоте в минуты, когда целым странам угрожает опасность, было довольно бесполезной тратой времени, однако Миран не могла не отметить тот факт, что стала заметно менее привлекательной, чем была раньше. Взяв расчёску в руки, девушка принялась приводить непослушные локоны в порядок, не отрываясь от своего отражения. Закончив с этим, она откопала в вещах резинку и, завязав волосы в конский хвост на затылке, резко потянула за концы, проводя перед резинкой острым лезвием куная. Теперь волосы, длиной которых куноичи легко могла похвастаться, не доходили даже до её плеч, открывая их вместе со спиной, которую девушка принялась рассматривать, предварительно сняв с себя свитер. Слева, в области лопатки, красовалась сидящая вполоборота сова с ярко-жёлтыми глазами. Кагаяки провела пальцами по татуировке. — Если наши подозрения подтвердятся, то мы обе рискуем снова оказаться дома, — пробормотала она, обращаясь к птице.