Разлом

Ночная тьма, давно опустившаяся с небес на людские дома, тщательно скрывала тень, мелькавшую то и дело между стволами вековых деревьев, качающих своими кронами, поднимая будоражащий всё внутри, таинственный и жутковатый шелест, разбавляющий собой тишину, нависшую над лесом. Глухой раскат грома где-то вдали заставил до того момента неустанно шагающую вперёд Миран остановиться, прислушиваясь. Была ли это техника синдиката или же просто природное явление? Перед глазами девушки всё плыло, мысли путались, собираясь в один большой клубок. Куноичи бросало то в жар, то в холод, она то и дело прикладывала замёрзшие ладони ко лбу, не понимая, действительно ли у неё поднялась температура или это было лишь ощущение. Усталость, волнения, многочисленные повреждения мешали передвигаться, Кагаяки желала лишь припасть к холодной земле, распластавшись по ней, уснуть, забыв обо всём: о погоне, о миссии, о синдикате вместе с Рин и Хизокой, которые непременно должны были её догнать рано или поздно. Каждым своим новым шагом вперёд Миран оттягивала приближающуюся гибель на считанные секунды. Не имея ни малейшего понятия о том, где она находится, девушка упорно продолжала идти, не разбирая ни дороги, ни направления. Возможно, она часами ходила кругами, возможно, до выхода из этого нескончаемого природного лабиринта оставалось совсем немного, всё было возможным, и каждая такая нелепая возможность превращалась во вспыхивающую в душе надежду на то, что всё скоро кончится. Ну или же Сталь всё-таки найдёт Кагаяки раньше, чем та сумеет добраться до выхода, и тогда, кто его знает, сумеет ли девушка вообще когда-нибудь уже увидеть небо над головой, а не серый потолок камеры. Переводя сбившееся дыхание, Миран с трудом восстанавливала в голове события ближайших нескольких часов. В голове отчаянно маячило воспоминание о Хизоке: то, как он стоит невдалеке от сбежавшей минуту назад пленницы, смотрит прямиком в её глаза, не скрывая своего удивления и… В какой-то мере даже восхищения. Дальше всё было, как в тумане, — белое свечение вокруг рук куноичи, внезапно возникшая откуда-то чакра, сбившая своими потоками всех шиноби вокруг, и вот, она, бегущая посередине заросшей травой поляны в лесу, стремящаяся вперёд с небывалыми силами, словно одарившими их обладательницу парой крыльев. Спустя время Миран отчаянно осознала, что неожиданно открывшееся ей второе дыхание могло стать последним: она достигла своего предела, даже вышла за его границы. Однако… Стоило ли это таких усилий? «Ты не можешь умереть здесь, — мысленно твердила самой себе куноичи. — Не можешь». С каждой минутой убеждать себя в этом ей было всё труднее. Внезапный шорох, а после него хруст раздались совсем близко. Сердце девушки замерло, дыхание перехватило, голова закружилась, ноги перестали вовсе слушаться их хозяйку, всем своим существом желавшую сейчас либо уйти, либо же умереть сразу. Синдикат нашёл её, а значит, ей придётся сражаться, что было совершенно невозможным, учитывая тот факт, что и просто-напросто устоять на месте являлось для Миран непосильной задачей. Сражаться — невозможно, бежать — некуда. Кагаяки нахмурилась. Насколько же глупо было убежать от синдиката, чтобы вновь попасться — так нелепо и несуразно. Возвращаться к мучениям девушке не хотелось, единственным выходом она видела только бой, в котором та непременно должна погибнуть, прекратив всё, не оставив ничего Стали. К горькому разочарованию для самой себя, куноичи понимала, что погибнуть она сейчас может от рук обыкновенного рядового шиноби, о сражении с верхами синдиката не могло быть и речи. Девушка замерла, всматриваясь в темноту, пытаясь уловить сквозь пелену мрака надвигающегося противника. Снова раздался треск какой-то палки, шелест разросшейся травы под ногами. Сердце Миран забилось в бешеной скоростью, вылетая из груди. — Итачи? Ни разу в жизни она не была ещё так рада кого-либо видеть, как напарника в этот момент. Как он здесь оказался? Что вообще произошло? Кто одержал победу? Столько вопросов смешались в голове куноичи, но та могла лишь заворожённо разглядывать знакомые черты лица, плохо различимые при косо падающем, едва пробивающемся сквозь густые кроны лунном свете. — Какого чёрта? — сердце Учихи кольнуло. Он не был готов встретить здесь Миран, надежда отыскать её совершенно покинула его ещё в тот раз, когда девушка не объявилась спустя два дня. — Где ты была? — он вмиг оказался в сантиметре от напарницы, склоняясь над её лицом, с ужасом отмечая, что в этот раз ей не удалось легко отделаться парой царапин и синяков. Ответить девушка не решалась. Дыхание перехватывало от пережитого страха, о котором ей, как никогда раньше, хотелось поведать. Глаза Миран плотно сомкнулись, в уголках губ блеснула алая кровь, ноги подкосились. Наклонившееся вбок тело напарницы тот час же подхватили руки нукенина. — Миран! — безуспешно позвал девушку Итачи. С какой-то неясной ему теплотой он прижал её к себе, бросаясь назад, туда, откуда он пришёл. Приводить в чувство обессиленную куноичи не имело смысла, и парень с горечью в душе осознавал, что она и до утра может не продержаться, если силы не покинут её и того раньше. В голове отступника возникали догадки о том, что могло произойти с напарницей: каждая из них была пугающей предыдущей. Впервые за столько времени хладнокровному убийце стало не по себе. Неужели всё это было влияние Кагаяки? Чем же таким она смогла настолько сильно зацепить собой потерянного человека, заставляя давно исчезнувшие эмоции и чувства возвратиться? Рассвет так и не наступал из-за закрывших собой солнце туч. Холодный ветер хлестал шиноби, изредка слышались раскаты грома, однако дождь, словно давая возможность двум отступникам укрыться, не начинался, хотя то и дело норовил сорваться. «Она ведь обращалась к небу?» — отчего-то вспомнил Итачи, переводя взгляд на едва дышащую у него на руках девушку, походившую на стремительно увядающий цветок в поле: дикий, свободный, до невероятности гордый, пусть не столь яркий, как те, что растут в садах, но манящий и таинственный, а теперь чахнущий не то от жары, не то от холода. Внутри Учихи всё сжималось, сознание переворачивалось от неосознанной мысли о том, что настолько сильный человек, не сломленный ничем и никем, храбро и без тени сомнений идущий вперёд, в самое пекло ада, опускающийся на дно бездны, вдохновляющий сотни, так спокойно и умиротворённо, плотно закрыв глаза, практически сгорал, оставляя себе так мало времени на то, чтобы догореть, даже не приходя в себя. Добрая половина пути была проделана с головокружительной скоростью, очертания знакомого леса бросились в глаза нукенину. «И вновь ты попадаешь в логово, не помня этого», — с долей иронии мысленно обратился к девушке Итачи, будто бы та могла уловить его внутренний, наполненный горечью голос. Её дыхание становилось совсем тихим, словно и вовсе пропадая время от времени, заставляя шиноби то и дело останавливаться, с волнением прислушиваясь, и вновь продолжать нестись вперёд. В логове практически никого не оказалось, кроме недавно возвратившихся с очередной миссии Хидана и Какузу, в комнату последнего из которых бесцеремонно, без стука и приветствия, вошёл Учиха. — Что-то произошло? — мужчина занимался привычными для него вещами: перебирал какие-то бумаги, бережливо перекладывая их с одной стопки в другу, вслух подсчитывая деньги по нескольку раз, боясь что-либо упустить. Из находившихся в логове Какузу был единственным, кто владел достаточно большим запасом знаний в области медицины, исходя из того, как легко ему давалась пересадка сердец, являющаяся весьма удручающим зрелищем, однако результаты его техник превосходили человеческое понимание. Ко всему прочему, Итачи самолично не раз видел, как шиноби едва ли не по частям «собирал» собственного напарника, отчего обратиться к нему в сложившейся ситуации было довольно мудрым решением, даже с учётом, что и выбора как такового не представлялось. — Нужна твоя помощь, — Учиха скрестил руки на груди. — Поранился что ли? — нукенин тут же отложил какой-то свиток, находящийся у того в руках. — Не я, — Итачи даже приблизительно не мог описать то, что сотворили с его напарницей. — Миран. Какузу наклонил голову вбок. Первое впечатление о новенькой в Акацуки он вряд ли мог назвать хорошим, отчего желания помогать ей у него отсутствовало. Прищурившись, он словно оценивал, какие преимущества ему даст её исцеление. «Выбора нет, — в конце концов выдохнул отступник. — Она, как ни крути, нужна Лидеру-саме. А с ним мне проблемы не нужны». Нехотя нукенин встал со стула, придвигая его к письменному столу, заваленному бумажным хламом ещё более, чем у Пейна. — Показывай, — протянул казначей. — Что там с ней приключилось. Одного только взгляда на лежащую на кровати своей комнаты Кагаяки хватило нукенину, дабы понять, что тот зря вляпался в эту затею. — Что с ней произошло? — с нотами ужаса в суровом голосе спросил Какузу, прикладывая ладонь ко лбу девушки. Он видел многое за долгую жизнь, полную сражений и сопутствующих их травм, тот же Хидан, по которому, казалось, можно было легко изучить весь курс хирургии, однако нечто подобное предстало перед глазами шиноби впервые. — Понятия не имею, — Итачи стоял, прислонившись спиной к стене. — Я случайно наткнулся на неё после того, как она пропала на несколько дней. — Могу предположить, что она израсходовала все запасы чакры, — мужчина одёрнул руку от раскалённого лба. — Вся проблема только в этом? Какузу покачал головой, внимательно рассматривая раны, царапины и синяки, ярко выделяющиеся на фоне побледневшей практически до цвета бумаги кожи, прислушиваясь к неровному, прерывистому дыханию. Учиха исподлобья смотрел за всеми манипуляциями коллеги. — У неё огромные синяки и глубокие раны, внутренние органы явно повреждены, возможно, внутреннее кровотечение, дополняющее и без того факт кровопотери; во многие раны занесена инфекция, не исключаю заражение крови. У неё сильный жар, и я вообще поражён, как она протянула так долго, — вынес вердикт ниндзя. — Плюс, она истощена до предела, удивительно, просто удивительно, что её организм по-прежнему в состоянии бороться за жизнь. Глаза Итачи распахивались всё шире и шире с каждым новым сказанным нукенином словом. — Ты сможешь ей помочь? — Учиха вполне мог догадаться, что ответ будет отрицательным, однако упёрто надеялся на то, что Миран всё же можно спасти. Какузу тихо хмыкнул. — Залатать раны вполне возможно, чакра восстановится — всё это не проблема. — А что тогда проблема? — Инфекция, — протянул мужчина. — Здесь нужен специалист в области ядов и противоядий, кто хоть каким-то образом приближен к этому делу. Единственный, кого я знаю, так это Сасори. Он на задании, если всё сложится удачно, то к вечеру должен вернуться, только вот, — казначей покачал головой. — Сможет ли она продержаться до того момента? Какузу уловил мимолётный взволнованный взгляд коллеги. — Итачи, — скрипя сердцем, нукенин всё же был обязан предупредить. — Даже с Сасори не факт, что она придёт в себя. — Я понимаю, — лицо и голос отступника вновь перестали выдавать какие-либо эмоции, кипящие внутри парня, словно их там и вовсе не было. Казначей посмотрел на лицо куноичи. «Что за зверства ей пришлось вытерпеть?» — мысленно подумал мужчина. Вслух свои мысли он озвучивать не собирался, однако был несказанно поражён тем, насколько серьёзные у новенькой враги. Время, проведённое в, казалось, бесконечном ожидании, тянулось до неумолимости медленно; солнце так и не показывалось, будучи спрятанным за пеленой туч. После очередного раската грома наконец-то пошёл дождь. Поначалу такой тихий, едва заметный, тёплый, но вскоре набравший силу, превратившись в холодный ливень, сопровождаемый белыми вспышками, а после них гулким, протяжным небесным воем, разносящимся повсюду. Всё вокруг погрузилось в мрачную дымку, клонящую в сон полутьму, от которой веяло не то уютом, не то холодом. Итачи посильнее укутался в свой плащ, бросая взгляд на напарницу, смиренно лежащую под одеялом, натянутым до подбородка. От жара её трясло, было понятно, что лучше девушке нисколько не стало, даже после многочисленных манипуляций с техниками Какузу. Учиха совершенно не узнавал в этом полупрозрачном существе куноичи, от взгляда которой ему часто было не по себе: уж слишком он был холодным, однако, лишь совсем недавно парень начал понимать причины подобных изменений в девушке. Что-то подсказывало, что этот металлический голос, всегда нахмуренные брови над ледяными глазами не всегда были присущи Кагаяки. Уже того, что он от неё услышал, было достаточно для того, чтобы превратить наивную девчушку в серьёзную, не ведающую пощады своим врагам, хитрую куноичи, вступившую на очень опасный путь, не имеющий обратной дороги, ведущий её в неизвестность. — Итачи, — хрипло прозвучало со стороны Миран. Сердце нукенина забилось с новой силой. Неужели она всё же смогла прийти в сознание? В долю секунды Учиха оказался сбоку от напарницы, склонившись над её лицом, стараясь заглянуть в по-прежнему плотно закрытые глаза. — Зачем?.. Что? — на лбу куноичи проступил холодный пот. Было ясно, что девушка просто бредит. Сквозь каждое её новое слово становилось всё тяжелее, что творится в помутнённом рассудке. — Нет, Рин, ты не могла, — голос Миран был тихим, фразы растворялись в шуме дождя за окном. «Рин? — это имя из уст напарницы Итачи слышал впервые. — Кто это ещё такая?» — Как она? — в комнате оказался Какузу. — Ей хуже. — Сасори вернулся с задания, — мужчина скрестил руки на груди. — Но… Итачи, держи себя в руках. — В каком смысле? — по лицу нукенина сложно было понять, что тот вообще испытывает, однако каким-то образом его волнение не утаилось от казначея. — Поверить не могу, что тебе стала так дорога какая-то девчонка, — тем временем хмыкнул мужчина, выходя в коридор. За ним последовал Учиха. — Она неплоха как напарница, да и боец, по словам Кисаме, из неё весьма хороший, даже более того, — отметил Итачи. — Разумеется, не хотелось бы терять столь ценного коллегу. Она может быть полезна для Акацуки. — Ну да, — шиноби прищурился. — Разумеется. Думаю, раз за ней идёт такая ожесточённая охота со стороны синдиката, то её вполне можно назвать сильным противником. Но вряд ли это та причина, по которой ты так жаждешь её спасти. — Не неси ерунды. Моя жажда спасти её исключительно из того, что… — Ладно уж, не оправдывайся, так, значит, так. В таком случае, если её спасти всё же не удастся, Лидер-сама подыщет вам с Кисаме нового человека в команду. Во мгновение внутри Итачи вспыхнул гнев. Нет уж, его на месте третьего напарника их команды вполне устраивает и Миран, которая, вопреки всему, была обязана выжить. «Я лично убью Хизоку», — промелькнуло в голове нукенина. Он быстро отогнал от себя эту мысль. Победа над Сталью и её лидером — цель жизни Миран. «Ты ведь не можешь им проиграть, — мысленно обращался к девушке отступник. — И не имеешь права». Сердце Учихи что-то больно обжигало, и он нехотя признал факт того, что Какузу, возможно, оказался прав. «Но вряд ли это та причина, по которой ты так жаждешь её спасти». Визит Сасори был недолгим: быстро окинув взглядом Миран, он выудил откуда-то баночку с каким-то снадобьем. — Всё, что можно сделано, остаётся только ждать, — произнёс кукловод, мысленно отмечая, что испытывает странное чувство дежавю: их знакомство с новенькой началось с того, что тому пришлось спасать её, когда та была заваленной в снегу от обвала, находясь в не менее плачевном состоянии. — Что ж, уверен, она выкарабкается, в конце концов, не в первый раз. Время продолжало медленно тянуться с того момента. Минуты сменялись часами. За окном давно стемнело, когда ливень ненадолго прекратился. Сквозь воцарившуюся тишину Итачи вновь услышал тихий бред, срывающийся с губ девушки, являющийся обрывками каких-то фраз, из которых сложно было сообразить, что Кагаяки вообще пытается сказать: то она зовёт Итачи, то просит неизвестную нукенину Рин не делать что-то, то спрашивает у неё, как она могла, то вновь зовёт напарника. К утру снова зарядил дождь. Учиха усталым взглядом наблюдал на каплями, стекавшими по оконному стеклу. Было ещё совсем рано, стрелки часов показывали половину пятого. За всю ночь нукенину так и не удалось поспать хотя бы час. Каждый раз, когда отяжелевшие от усталости веки стремились сомкнуться, мысль о том, что девушке может стать хуже тотчас будила его. — Итачи, — вновь раздался тихий, хрипящий полушёпот. Учиха зажмурился. Однако, спустя миг весь вздрогнул. — Итачи, — голос зазвучал громче. Шиноби обернулся. — Что произошло? — девушка смотрела на него и выглядела самым измученным образом. — Ты пришла в себя? — Итачи медлил, боясь вновь осознать, что все эти слова — очередной бред напарницы. Но Миран вовсе не бредила. — Ты помнишь, как мы встретились в лесу? — Учиха по недавно выработавшейся привычке сел сбоку от девушки, склонив голову, рассматривая лицо куноичи. — Там ты потеряла сознание, и я отнёс тебя в логово. — Тот лес был рядом с логовом? — Кагаяки с волнением взглянула на шиноби. — Я бы не сказал, что совсем близко, — отметил Итачи. — Там расположился синдикат? — Нет, полагаю, они просто заняли какое-то здание, — Миран сделала попытку сесть, но её сил хватило только на то, чтобы едва сдвинуться с места. — Полежи ещё. Когда я увидел тебя там, на тебе живого места не было. Что случилось? Миран не знала, что ответить. Воспоминания о том, что ей довелось испытать за те несколько дней, стали тяжёлым грузом, о котором девушка не знала как рассказать. — Много чего, — говорившая отвернулась, дабы не пересекаться взглядом с парнем. — Ты бредила, — поняв, что говорить о произошедшем девушка не в состоянии, Итачи решил спросить о другом. — И просила какую-то Рин о чём-то… — Рин, значит, — куноичи вновь повернула голову. — Это моя сестра. Старшая. — Что произошло между вами? Кагаяки вздохнула. Даже просто говорить для неё оказалось сложной задачей, отчего её речь была крайне медленной и тихой. — Долгая история, — Миран по взгляду напарника поняла, что тот намерен её слушать. — Мы с ней обе влюбились в Хизоку. Думаю, ещё с момента, когда он выбрал меня, наши отношения начали портиться. Она делала всё, чтобы он её заметил, но… Как-то не складывалось. Поэтому, когда мы с ним создали синдикат, ревность её взяла жуткая. Я и Хизока всё время проводили в Ивагакуре, а Рин осталась с семьёй, в нашем домике неподалёку от деревни, — мысли девушки путались, обрывались, однако та упорно продолжала рассказывать. — Когда я поняла, что за планы на самом деле преследует Хизока, было поздно: он уже начал свою деятельность. Его первой целью стало допросить знать Ивы, и… Это было ужасно. Я увидела одного пленного и по глупости решила его спасти, притащив в родительский дом. Я знала, что Хизока доверяет мне и точно уж не станет обыскивать это место. — Но он всё же это сделал? Кагаяки покачала головой. — Ему не нужно было это делать. Ему об этом доложили, а я до последнего не знала, — Миран на миг затихла. — Меня сдала моя же сестра из-за чёртовой ревности. И я чётко помню момент, когда очнулась связанной в камере, там не было никого, кроме Рин, — на глазах девушки блеснули слёзы. Раньше бы она и подумать не могла, что сможет так открыто рассказывать всё кому-либо, но теперь странное, а во многом и неизвестное, чувство безопасности рядом с этим человеком позволяли ей даже эту, когда-то совершенно непростительную, а теперь даже желанную, слабость. — Теперь она заняла моё место в стальной верхушке, а соперничество между нами стало враждой, притом уже даже не из-за парня, — куноичи шмыгнула покрасневшим носом. — Сейчас это больше война за идею и мировое устройство. И, что самое страшное, — голос говорившей дрогнул. — Я едва не прикончила собственную сестру, мне ведь просто помешали… Итачи вытер с щеки напарницы катившуюся слезу. Две сестры, ставшими заклятыми врагами друг другу, соперничество которых породило вражду. Миран вытащила из-под одеяла руку, убирая с лица прилипшие волосы, следом растирая влажные дорожки от слёз. — Я не знаю, Итачи, — в этот раз у девушки получилось сесть. Закрыв ладонями лицо, она пробормотала: — Я не знаю, я запуталась. Это ведь… Неправильно… Убивать свою же сестру? Учиха молчал. Он не знал, что ответить. Их судьбы были так схожи, но в то же время так различны. В чём-то она даже стала напоминать ему Саске, и нукенин невольно задумался: «А будет ли он колебаться перед тем, как покончить с ним?» — Тише, Миран, — Итачи обнял девушку за плечи. В её состоянии лишние переживания и слёзы вряд ли бы могли помочь, напротив, куноичи заметно стало хуже. Учиха с трудом осознавал, что всё это противостояние, ставшее полноценной войной, принявшей самые серьёзные и неожиданные обороты, виной стала любовь — уже не окрыляющее чувство, дающее силы, а нечто извращённое до предела, породившее собой ревность, ненависть, предательство, которые столкнули в поединке двух, казалось бы, самых близких людей, которые когда-то давно были неразлучны. — Миран, — обратился парень. — Что толку говорить, правильно это или нет, — нукенин покачал головой. — Если ты и так знаешь, что другого выбора нет. — Что я потом скажу матери с отцом? — девушка покачала головой. Внезапно её глаза широко распахнулись. — Рин привела отца Хизоке! — куноичи резко дёрнулась, словно обожглась. — А если он скажет, что часто пересекается со мной? — её сердце забилось быстрее. — Хизока его заставит… Нет-нет-нет! Он не будет его пытать, — пыталась убедить саму себя Миран. — Не хватало, чтобы она ещё и его сюда впутала! — Подожди, твой отец ничего не знает? — Итачи удивлённо вскинул брови. — Отец знает только о том, что я не поддерживаю идеи Стали, из-за чего у нас бывают стычки, но ни о чём более он не догадывается. Ни о моей причастности к синдикату, ни о том, что моё место занимает сейчас Рин, по крайней мере, я надеюсь на это… И, понятное дело, я ничего не говорила ему об организациях с повстанцами, во всяком случае, о том, что их так много и они так многочисленны. — Ты уверена, что поступила правильно, ничего не сказав? — А как иначе? Я не хочу, чтобы он с матерью сходили с ума, пока дочери пытаются перерезать друг другу глотки. Только вот… Что же теперь будет? Миран тряхнула головой, нахмурившись. Спустя полминуты она отчеканила: — Надо выступать в Ивагакуре. Пора кончать с господством Стали, — её голос стал прежним, холодным и серьёзным. Волнение тут же куда-то подевалось, и Итачи невольно поразился резкой смене настроя напарницы. От слёз не осталось и следа. Для себя девушка всё уже решила.

***

— Как ты посмела ослушаться моего приказа? — на весь коридор рявкнул Хизока. Стоявшая рядом с ним Рин сделала шаг назад, боязливо глядя на своего лидера. В гневе он был поистине страшен, никто из подчинённых не смел доводить его до такого состояния, прекрасно осознавая возможные последствия. — Я несколько раз повторил тебе перед заданием, — взгляд Мураками выражал негодование. — Миран живой доставить лично ко мне, — его глаза сверкнули. — Так почему же, скажи мне, я ненароком заметил её здесь? Почему же мне доложили о том, что Рин Кагаяки решила отослать в Ивагакуре мёртвое тело?! Говоривший сделал несколько шагов вперёд, заставляя Рин вжаться в стену и напуганными, округлившимися глазами смотреть на лидера. — Б-больше такого не пов-вторится, — заикаясь, всхлипнула девушка. — Ты нарушаешь слишком много моих приказов, — покачал головой Хизока. — Больше такое не повторится, я в этом тоже могу тебя заверить. Потому что больше ты не будешь иметь к верхам никакого отношения, как, впрочем, и ко всему Стальному синдикату. — В-вы меня… — Высылаю, — злостно прошипел лидер. — Догадываешься уже, куда конкретно ты попадёшь? — Нет, прошу, я… — Замолчи. Уйди с моих глаз. Сейчас же. Старшая Кагаяки, захлёбываясь слезами, выбежала, едва ли не спотыкаясь. В коридоре возник высокий худощавый мужчина с каштановыми волосами, зачёсанными назад. Маленькие зелёные глазки, прятавшиеся за толстыми круглыми стёклами очков, то и дело сползающих ему на кончик длинного носа, равнодушно смотрели Рин вслед. — Что вы предпримите дальше? Синдикат теряет свою власть. Я получил несколько писем от лордов из разных стран. Они решают отказаться от договора из-за постоянных бунтов и восстаний. Миран знатно подрывает наш авторитет. Он будет в ярости, едва узнает. К тому же, и среди наших верхов возникают вопросы. — Полагаю, следующей целью Миран будет собрать всех своих людей и повести на Иву. Нам нужно этому помешать. — Я распоряжусь. Мужчина развернулся, как Хизока внезапно его остановил: — И да, ни один волос не должен упасть с её головы, — холодно отчеканил лидер Стали. — Разумеется. Сделаю всё возможное.