Разлом

Миран медленно перебиралась с камня на камень когда-то целой, а теперь полностью разрушенной дороги, ведущей в деревню. Одной рукой она прикрывала багровеющее пятно на боку, другой — изредка потирала ссадину на виске. Её взгляд то и дело опускался в сторону кровоточащей раны на середине бедра. Кагаяки взглянула на руки. Сбитые костяшки, обилие ссадин и синяков, запёкшаяся кровь, явно принадлежащая ране на левом плече — порадовать здесь было нечем, однако, девушка весьма довольно хмыкнула. «Бывало и хуже», — подметила она. Однако, несмотря на этот факт, следовало поторопиться: не было гарантий, что на неё снова не нападут, в случае внезапной атаки защищаться было бы трудно. В голове всплывали фрагменты встречи с Каге Кумогакуре во главе с довольно большим отрядом синдиката. Едва они успели натянуть на себя самодовольные ухмылки, всё рухнуло. Теперь в Ивагакуре придёт весьма печальное известие: группа, направленная в Деревню Скрытого Облака теперь навеки погребена под горными породами, которые они сами же и разрушили. Глупая смерть, наполненная самонадеянностью. Самой же Миран вновь невероятно повезло, учитывая, что при таком раскладе её не раздавило, оставив на теле лишь относительно незначительные повреждения. Девушка взглянула в сторону резиденции Каге. Здание полыхало, поднимая в небо клубы чёрного дыма. Из всех домов деревни пострадали в большей части те, что были на окраинах, где теперь находились толпы повстанцев. Огромные трещины перестали расползаться, земля под ногами больше не дрожала, значит, Итачи всё-таки уничтожил свиток с техникой. Кагаяки устало вздохнула. «Всё разрешилось наилучшим образом», — решила она, направляясь к штабу неподалёку от деревни. «Полагаю, — размышляла девушка. — Пятьсот человек справятся с тем, чтобы помочь местным жителям, для этого я им точно не нужна». Здесь больше не было тех вековых гор, дорога лежала напрямую, совсем скоро очертания дома возникли перед глазами. «Как и ожидалось, — подумала Миран. — Электричества нет. Ещё бы оно осталось после… Такого». Мысли в голове путались. В одном из окон, выходившем из гостиной, девушка сумела различить едва заметное пламя от свечи, свидетельствовавшее о том, что дом не пустует на данный момент, и, возможно, её поджидает засада. Разумеется, не исключался вариант, что кто-то из своих сейчас находится там, однако, следовало готовиться к худшему. Стараясь не привлекать к себе внимания лишним шумом, куноичи незаметно прокралась внутрь, рукой ухватившись за рукоять катаны, данной ей отцом. Из зала внезапно вышел Итачи. — О, это ты, — равнодушно отчеканила девушка, не подавая виду, что всё-таки обрадовалась появлению нукенина: сражение с её состоянием вряд ли бы увенчалось благоприятным исходом. Учиха нахмурился, сощуривая глаза с полыхавшим в них шаринганом, который совершенно не привлёк внимания Кагаяки, быстро прошедшей к источнику света. — Нашёл весьма занятный документ, — голос парня был холоден, как никогда с момента знакомства с напарницей. Последнюю же такая смена настроений весьма насторожила, породив в голове несколько догадок о том, что же попало в руки к шиноби. — Надеюсь, ты его сжёг, как я и говорила, — лицо и голос куноичи по-прежнему ничего не выражали. — Нет, — покачал головой Учиха. — Хочу, чтобы ты взглянула, — одним только взглядом парень указал на стол со стоящей на его середине свечой в подсвечнике и лежащим напротив свитком. Девушка даже не вчитывалась в содержание: уже знакомый цвет бумаги и почерк в самом верху дали понять ей о том, что отыскал напарник. Она бросила взгляд на подоконник. Её внимание тут же привлекла полупустая достаточно глубокая тарелка, с лежащими в ней какими-то конфетами. Миран молча взяла её в руки, высыпала содержимое на пол и поставила рядом со свечой, к которой тут же поднесла бумагу. Огонь тут же охватил уголок документа, сразу распространившись по всему свитку, брошенному в тарелку, дабы не поджечь стол. — Действительно занятно, — произнесла девушка, глядя на догорающие остатки. — Кто ты такая? — донеслось из-за спины, так грубо, жёстко, совсем непривычно. — Твои теории, — Кагаяки не поворачивалась, упёрто продолжая прожигать взглядом тарелку. — Решила помочь синдикату отвести повстанцев в другую сторону? — голос Итачи звучал совершенно необычно, теперь в нём слышались те самые металлические ноты, до этого момента присущие лишь его напарнице. — Это ведь довольно изящный план: завоевать доверие, сформировать отряды недовольных людей, а потом, например, случайно загнать их на какое-то задание, где с ними всеми в два счёта расправятся. И вот, Миран Кагаяки — героиня и спасительница синдиката. — Действительно изящно, — согласилась куноичи. — Только вот я не настолько умна, — девушка подняла голову, однако не повернулась. Её голос неожиданно приобрёл в себе до того неизвестную Итачи печаль. — Да, там написана правда, я действительно вместе с несколькими людьми сформировала Стальной синдикат, более того, я успела выполнить его несколько заданий перед тем, как выйти из него и начать бороться против. Я всё потому, что я понятия не имела, чего хочет Хизока на самом деле, и всё затевалось как просто смена власти в деревнях, прекращение войн, сотрудничество и дружба. Но, когда он посвятил меня в свои идеи, я не выдержала этого. Вот тебе и изящный план. Собственно, почему я знаю так много о целях и оружии синдиката. — Хизока Мураками — нынешний Каге Ивагакуре? — Итачи скрестил руки на груди. — Да. Ниндзя задумался. Ни о ком больше, кроме как о самом лидере Стального синдиката Миран не упомянула, что было весьма странно. «Неужели она больше никого там не знала? — промелькнуло в голове шиноби. — Нет, это вряд ли. Она бы точно не упустила шанса познакомиться с остальными тем более, им предстояло работать вместе. Значит, что-то конкретно важное объединяло её именно с Мураками, но вот что?» Учиха нахмурился. Большего Кагаяки ему рассказывать явно не собиралась, однако парня удивило, что напарница без лишних громких фраз объяснила нукенину то, что, как ему показалось, обязана была хранить под строжайшим секретом, ведь в таком случае ей угрожает уже расправа с обеих сторон: синдикату не пришлось по душе её предательство, а людям — сотрудничество с главным врагом. — Поэтому синдикат делает всё, чтобы предотвратить твои любые действия и передвижения по континенту? — для парня теперь всё становилось на свои места, словно паззл из тысячи кусочков, большая часть из которых оставалась по-прежнему пустой, однако, теперь можно было увидеть хотя бы какие-то детали полной картины. — Ты не боишься рассказывать мне об этом? — Я никого не боюсь, Итачи Учиха, — голос девушки утратил совсем недавно появившиеся нотки печали, вновь став таким же холодным и жёстким, как и всегда. — Тем более, тебя. Такое чувство, что ты сможешь этим как-то воспользоваться, да даже и так, тебе никто не поверит. — Я не думал тебя сдавать, просто нахожу всё это весьма любопытным, — пояснил Учиха. — Как по мне, ты находишь всё это весьма подозрительным. Доверять мне или нет — твоё дело, принуждать тебя не собираюсь, — Кагаяки пожала плечами. Итачи нахмурился, не понимая, убедила ли его напарница или нет. — Но только вот… Если решил однажды довериться, не сомневайся до конца; если не доверяешь вовсе, не ищи повода поверить, — куноичи ушла в другую комнату промыть раны, о которых она совершенно забыла. Итачи недолго смотрел ей вслед, задумавшись над словами о доверии. Доверяет ли он ей? Доверяет ли он кому-то вообще? В чём-то он всё-таки с Кагаяки похож: они оба лидеры, полагающиеся лишь на себя, таящие в прошлом множество тайн и обладающие всегда жёстким, металлическим голосом. Учиха нахмурился, продолжая размышлять над тем, что связывает его напарницу с нынешнем Каге Ивагакуре. «Друг? Напарник? Может, брат?» — думал Учиха, перебирая варианты. Их было огромное множество, но парень поспешно отметал каждый из них. «Он просто её лидер, думаю, у неё к нему такое же отношение, как и к Пейну», — заключил шиноби, однако, доказать свою догадку ему всё ещё предстояло. Миран в кромешной тьме сумела нащупать бинт и ножницы, после того, как её глаза привыкли к темноте, девушке не составило труда отыскать бутылку с чистой водой, которой следовало промыть раны. — Тебе помочь? — окликнул её напарник. — Как я, по-твоему, добилась стольких высот, если не умею банально обработать пару царапин? — боль становилась сильнее, раздражая куноичи и невероятно зля её. — Явно не огрызаясь на предложение помощи, — парень скрестил руки на груди, равнодушным взглядом наблюдая за действиями юной, но довольно опытной куноичи. Кровь остановилась, однако боль от этого меньше не стала. Каждая царапина и рана неприятно щипали, пекли, доставляя крайнюю степень дискомфорта Кагаяки, которая своим внешним видом нисколько его не показывала, лишь изредка хмурилась и цокала языком. — Позволишь задать вполне нескромный вопрос? — внезапно поинтересовался Итачи, когда лицезрение в полумраке своей напарницы ему надоело. Тишина стала слишком невыносимой. — Задавай, — девушка, как ни странно, была не против. «Это на неё так происходящее подействовало?» — мелькнуло в голове парня. — Только не факт, что я на него отвечу, — спустя секунду прибавила куноичи. «А нет, всё в порядке», — отметил про себя шиноби. — У тебя ведь среди верхушки синдиката были, как бы это сформулировать, близкие люди? — он потёр переносицу. — Не знаю, насколько близкие, если теперь мы сражаемся против друг друга. Хотя, если так подумать, то это я их предала, — пожала плечами девушка. — Отвратительный поступок ради благого дела. Глаза Учихи распахнулись. Они были гораздо больше похожи, нежели казалось на первый взгляд. — Ты жалеешь о том, что покинула их? — вопрос возник сам собой. — Нет. — Но ты считаешь это отвратительным поступком, ведь так? — Предательство — это всегда отвратительно, какую бы из сторон: хорошую или плохую, ты не предавал, — Миран посмотрела парню прямо в глаза. — Любая из преданных тобой сторон пожелает тебе отомстить, да ты и сам это знаешь. — Тебе известно о том, за что меня считают нукенином? — Ты невысокого о себе мнения, если думаешь, что о тебе никому, кроме ниндзя из Деревни Скрытого Листа, не известно. Поверь, о тебе ходит разная слава, как понимаешь, чаще всего дурная. Миран подошла к окну, служившим слабым источником света в комнате. Её походка из быстрой и горделивой превратилась в медленную и неуклюжую, рана на ноге давала о себе знать при каждом шаге и неловком движении, а потому одной своей ногой девушка делала гораздо меньше движений, отчего создавалось впечатление, словно Кагаяки — лишь деревянная кукла. — Можно возвращаться к рыжему, — констатировала она. — Его зовут Пейн. — Да зови его как хочешь. Надоел уже. Миран в очередной раз цокнула языком, всем видом показывая своё раздражение. Боль не успокаивалась, чем и заставляла девушку злиться, чтобы хоть как-то облегчить себе ощущения, не плакать же ей, в конце-то концов. От подобной мысли куноичи передëрнуло. Сейчас нельзя было себя жалеть ни в коем случае, ведь кому, как не ей, принадлежала роль непоколебимой воительницы, всегда сильной и смелой? Кагаяки вздохнула, размышляя над дальнейшими действиями, пытаясь собрать разбросанные мысли воедино. Ничего не получалось. Возможно, роль сыграло и переутомление, однако, когда такая банальная вещь, как усталость, могла подкосить воинский дух девушки? Миран тряхнула головой. Что-то не давало ей сконцентрироваться, будто постоянно отвлекая, заставляя расслабиться и ни о чём не думать. — Может, тебе стоит передохнуть перед тем, как раздавать указания и выдвигаться в путь? — поинтересовался Итачи, прекрасно осознавал, что его напарница уже которые сутки не смыкает глаз, постоянно думая о чём-то важном, что непременно касается её организаций, синдиката и всего человечества. Парень так же подметил, насколько болезненно порой выглядела худоба девушки, главнейшим образом связанная с постоянным стрессом: за всё время их путешествия шиноби почти не заметил напарницу за трапезой, а потому вообще был удивителен тот факт, что куноичи держалась на ногах до сих пор. — Всё в порядке, — холодно отчеканила Кагаяки. — Сейчас не время устраивать отдых, — девушка поплелась прочь из комнаты. — Можешь сам пока что перевести дух. Учиха поразился девушке вновь. «Она думает о других прежде, чем о себе, — размышлял шиноби. — Даже в таком состоянии». Парень даже не определился с тем, глупо это или благородно, понимая, что такими темпами, Миран рискует во второй раз добираться до логова Акацуки, будучи в бессознательном состоянии. Сама же куноичи в прихожей уже давала распоряжения только что прибывшему подчинëнному, которого она, по всей видимости, заметила, пока стояла у окна. — Половина должна остаться здесь для защиты населения и помощи в восстановлении деревни, — доходили до уха ниндзя обрывки диалога. — Поэтому отбери лучших мастеров, на данный момент они здесь нужны гораздо больше. «Говорит, словно Каге, — отметил про себя нукенин. — Возможно, она бы могла занимать эту должность, однако, не хочет, судя по тому, что не ринулась на едва освободившееся место, хотя вряд ли кто-то в деревне был бы против, по крайней мере, здесь у неё достаточно сильная опора в виде пятисот шиноби». Утро наступило, как показалось Итачи, слишком рано. Во всяком случае, едва небо посветлело, Учиха и Кагаяки направились обратно, разумеется, сразу после того, как девушка раздала последние наставления своим людям. Миран по привычке шла впереди, стараясь как можно меньше хромать по раненную ногу, не подавая виду, что та вообще её беспокоит хотя бы немного. Тем не менее выглядеть бодро получалось из рук вон плохо: девушка не прилегла ни на минуту, несмотря на то, что такая возможность всё-таки представлялась. — Нужно добраться до логова как можно скорее, — размышляла куноичи. — Оттуда можно будет отправиться уже в Деревню Скрытого Песка, — девушка приложила палец к подбородку. — А уже оттуда в Конохагакуре, — Кагаяки хмыкнула. — Пока ещё эта территория не подвластна Стальному синдикату, надеюсь, переговоры продлятся ещё хотя бы несколько дней, — Миран тряхнула головой. — Нужно выиграть время. Синдикат не сможет быстро захватить эту деревню, там сильные шиноби, если, конечно, достопочтимый хокаге не окажет Мураками услугу, подписав все нужные соглашения и внезапно скончавшись по неизвестным обстоятельствам, которые, естественно, будут приплетены к чему-то обычному: заболеванию сердца или другой тяжёлой болезни, — девушка покачала головой. — И их аргументы воспримут всерьёз, а даже, если нет, будет поздно. Первый удар будет, конечно, по знати, а потому переговоры с верхушкой общества, думаю, идут полным ходом. — Они выйдут на связь со всеми сильными кланами? — Только с влиятельными или обладающими каким-либо полезными навыками. Ты, насколько мне известно, вырезал не весь свой клан? — бесцеремонно решила уточнить куноичи. — У меня там младший брат, — голос Учихи стал сухим и совершенно безжизненным. — Почему его не прикончил? — продолжала задавать вопросы девушка. — Я хотел его защитить. — От кого, Итачи? — говорившая остановилась и развернулась лицом к напарнику. — Ты оставил малолетнего ребёнка выживать одного, не имея никого и ничего, каждый день считая своего единственного родственника жестоким убийцей, задаваясь вопросом, почему ты так сделал, ненавидя и тебя, и себя самого. Если бы ты его прирезал вместе со всеми, было бы лучше, — девушка сощурила глаза и покачала головой. — А так ты лишь заставил его мучиться дольше и сильнее. Миран вздохнула. — Не хочешь рассказать ему, почему на самом деле сотворил такое? — спросила куноичи. Глаза парня широко распахнулись. Откуда эта девчонка вообще могла знать об этом секрете? Откуда у неё вообще мог быть доступ к такой информации? Шиноби помотал головой. — Откуда ты знаешь? — он многое что хотел спросить, однако едва смог выдавить и эти простые три слова. У него перехватило дыхание. Впервые за столько времени он чувствовал себя таким странным образом. — К тебе ведь заявился человек, сказавший, что уничтожит деревню, — Миран скрестила руки на груди. — Представился Учихой Мадарой и помог тебе в осуществлении резни. Что ж, я с ним пересекалась тоже, — куноичи вздохнула. — И не один раз. Некоторые части полной картины вновь возникали в голове шиноби. Напарница не боялась его не по той причине, что была слишком уверена в собственных силах или попросту ничего не знала о нём, нет, вовсе не так. Миран просто было известно о нём гораздо больше, чем должно быть. — Так вот оно что, — пробормотал шиноби.

***

В широкий просторный зал, посередине которого стоял огромный круглый стол с приставленными к нему дорогими стульями, обитыми бархатом, вошли сразу несколько шиноби в чёрных плащах с изображёнными на их спинах перекрещёнными между собой белыми катанами. В долю нескольких секунд они заняли свои места за столом, оставляя два стула пустующими. — Лидер Молнии погиб? — спросил темноволосый мужчина с густой бородой и узкими мышиными глазками, бегающими по сидящим вокруг. — Да, — раздалось в другом конце зала. — Прошу прощения за задержку. На одном из пустующих стульев оказался Хизока Мураками. — Его смерть весьма трагична, — наигранно произнёс он. — В любом случае, теперь я изберу нового Каге для Деревни Скрытого Облака. — Теперь там властвует Кагаяки, — говорившей оказалась светловолосая женщина в возрасте, с глубоким взглядом и нахмуренными бровями. — За считанные дни деревню покинут несколько сотен её подчинённых, по сути, они сами отдадут в наши руки всю власть, — отчеканил рыжеволосый молодой парень с неприятными усиками, портящими впечатление о довольно красивом лице. — Куда она их собирает? — женщина сложила руки перед собой. — Её видели в чёрном плаще с красными облаками, — пояснил рыжеволосый. — Полагаю, что она присоединилась к Акацукам. Женщина недовольно цокнула языком. — Когда она уже уймётся, — раздражённо проговорила она. — Я предлагал её прикончить сразу, как только поймали, — бородатый шиноби достал пачку сигарет вместе с зажигалкой. Спустя мгновение по залу разнёсся неприятный запах табачного дыма. — Сейчас уже неважно, что будет с Кагаяки, — потёр переносицу Хизока. — Если повезёт, захватим её в плен и постараемся выудить информацию, — на этих словах его прервал рыжеволосый: — Мы несколько раз уже пытались получить от неё хоть одно предложение, она упёртая, как баран, её легче убить сразу. Лишившись лидера, повстанцы не будут представлять уже такой угрозы. — Если они объединятся ещё и под властью Акацук, то у них будет лидер, — нахмурился Мураками. — Революционеров пришла пора ликвидировать. Говоривший встал. — Немедленно начать полное уничтожение повстанческого движения. Объединение двух организаций нельзя допустить, но мы уже опоздали, а потому не дайте Миран заполучить оставшихся людей. Убить, вывезти — не умеет значения. Пора расчищать мир от людского мусора. Последняя фраза сопровождалась аплодисментами со стороны сидящих. Экстренное заседание верхов Стального синдиката было окончено.