in the frozen

— Хён, нет, — рвано вздыхает Югём, свободной рукой цепляясь за ладони старшего, который настойчиво тянет бляшку ремня на себя. Металл быстро греется от горячих пальцев, ловко справляющихся с застёжкой. — Почему нет? — раздражённо хмыкает Ван, отталкивая чужую руку и вытягивая кожаную полоску из шлёвок. Югём пытается приподняться, но китаец даже не двигается, всё ещё придерживая младшего за бока. Он только сильнее наклоняется к нему, давя всем весом. — Это уже слишком, — недовольно замечает Ким, с силой размыкая пальцы на своём теле. Ван не удивляется, только с перманентно хмурым видом подхватывает вынужденного согнуть ноги младшего под колени и приподнимает, заставляя раздвинуть и недвусмысленно располагаясь между них. Ким пытается заглянуть старшему в глаза, но тот будто специально избегает этого. — Ты что, ночи дождаться не можешь? — Зачем ждать ночи? — вопросом на вопрос отвечает Джексон, отпуская чужие бёдра, но ставит руки на пол, не позволяя их опустить или свести. Лак на волосах старшего подводит, поэтому чёлка падает на его лицо, так и не теряя формы, но наконец нарушая слишком строгий вид, с которым Кайе заявился к нему в дом. Но даже она не удостаивается его внимания, а Югём совершенно точно что-то чувствует, глядя на растрёпанного друга. Он, правда, пока не разобрал, что именно: прилив нежности от очаровательности его гостя или стремительно повышающуюся самооценку, которую старший успешно поддерживает на нужном уровне своими фразами и действиями. Джинсы корейца опасно натягиваются, когда Джексон наклоняется ниже. Брюнет вдруг улыбается от промелькнувшей в голове идеи закинуть ноги на плечи старшего. — Мы с тобой не животные. Что на тебя нашло? — Ким говорит негромко, откинувшись на пол и рассматривая старшего из-под полуприкрытых век. Он не ставит цели соблазнить мембера сейчас, даже не представляет, как выглядит со стороны, но его блестящий любопытством глубокий взгляд делает всё за него. Он расслаблен, хотя касается пальцами обтянутых джинсами коленок старшего, хотя почти распят под другом, хотя прекрасно чувствует чужое напряжение. — Я тебя хочу. Этого недостаточно? — в голосе китайца не слышно ни единой нотки игривости, обычно ему присущей, поэтому взгляд Югёма меняется, фиксируясь на отдельных деталях лица шатена. Он пытается по эмоциям прочитать мысли старшего, но тот именно сейчас настолько закрыт, что смело заглядывает в глаза младшему. У Вана глаза мутные, тёмные-тёмные, в них ничего нельзя разобрать, только если застрять в этом деле надолго при неудачной попытке. Но у макнэ неудачных попыток ещё не было, поэтому он фыркает, не находя ответов на интересующие вопросы. — Давай хотя бы на кровать, — просит Ким, когда старший медлит с его джинсами, давая ему время подумать, причём, не бесплодно. Он опускает взгляд, замечая стояк старшего, и чувствует всплеск какого-то детского восторга. Пусть брюнет и давненько знает, что возбуждает мембера, но осознание каждый раз давит на него, заставляя таять под старшим. С девушками такого не было, как он уже отметил. Югём хмыкает, ведя плечами. От бескомпромиссно ровного пола у него будет болеть спина. — Нет, — отрезает Кайе, провалив проверку, о которой даже не догадывался, увлеченный избавлением корейца от одежды. Ким хитро улыбается, уже чуть более довольно уточняя. — Ты меня ревнуешь? — Ван на мгновение замирает, что-то обдумывая и встречаясь с чужим взглядом, привычно проницательным и завораживающим. Он глубоко вздыхает, что видно по вздымающейся груди. — Мечтай, — снова отрезает шатен, не желая это больше обсуждать и припадая к шее младшего с поцелуями. Тот прикрывает глаза, не в силах перестать улыбаться и кладёт руки на собственные бёдра, прижимая их для удобства к груди. Югём чувствует движение прохладного воздуха, окутывающего его избавленные от штанов ноги, чувствует горячий рот, оставляющий на нежной коже розовые разводы. Чувствует жёсткую ткань чужих джинс и разливающееся желание подразнить старшего. — Хён, я всего лишь выпил с друзьями вчера, — хихикает Ким, после чего громко ойкает от впивающихся в его шею зубов. — Больно! — почему-то совершенно не обиженно стонет танцор, пока горячие ладони старшего перемещаются под его майку. От возбуждённого Кайе Югёма ведёт, а от возбуждённого ревнующего Кайе — в два раза сильнее. Он бы с удовольствием подумал о том, почему старший вообще способен на это в контексте их отношений, если бы мог. Но сейчас он только хватается за чужие плечи, пока сознание плывёт от происходящего. Гём настойчиво тянет парня за футболку, призывая поцеловать его. Поцелуй выходит быстрым, к удивлению старшего: Ким почти сразу заставляет Кайе приоткрыть рот и проходится языком по пухлым губам перед тем, как звонко вздохнуть и прижаться ближе, сплетая их языки. Ван иногда думает о том, что Югём слишком умело целуется. Ему не хочется верить, что в его случае это дело опыта, поэтому он и скребущее в груди чувство, совершенно необъективно рассудив, сошлись на мысли, что Ким просто от рождения необычайно талантлив. И не хотелось бы, чтобы конкретно этот талант разведал ещё кто-нибудь. Но только китаец успевает подумать об этом, как младший отстраняется и отталкивает Кайе, заставляя выпрямиться. Брюнет наконец опускает ноги на пол, приподнимается и последний раз чмокает мембера, прежде чем развернуться и встать на колени, погладить ладонями мягкий ворс ковра. Ван не спорит, только задирает его майку до самых плеч, помогая снять. — А смазка? — напоминает Ким, послушно ожидая, пока шатен справится со своими вещами. Ван угукает, оставляя несколько поцелуев на спине младшего. Югём не старается следить за движениями хёна, поэтому дёргается от неожиданности, когда на его бедро приземляется ладонь, а внутрь толкаются сразу два пальца. — Уже? — непонимающе хмурится Кайе, осторожно растягивая узкие, но быстро поддающиеся напору стенки. — Я только из душа, — поясняет брюнет, хмыкнув. Он дёргается вновь, неровно вздыхая и на автомате подаваясь назад, и осознаёт, что сам уже возбудился. Почти разочарованно стонет: — Мы сегодня без прелюдии. Несмотря на то, что младший звучит обиженно, китаец замечание игнорирует. Ким почти хнычет, когда чувствует, как Джексон наконец заканчивает с подготовкой и входит в него. Слишком быстро. Не успевший расслабиться макнэ неконтролируемо сжимается, не в силах сразу принять такую альтернативу пальцам. Но даже сейчас Кайе не даёт привыкнуть и не медлит, а ещё больно тянет на себя. — Хён, что случилось? — на последнем слоге шатен, кажется, слишком грубо нажимает на спину младшего и одновременно толкается в него, раз голос обрывается, а Ким роняет голову на сложенные руки, сдержанно мыча от волны короткой эйфории. — Во сколько ты вчера вернулся? — недовольно сопит Кайе в ответ. Брюнет перед ним напрягается и после нового сильного толчка выгибается, вскидывая голову и роняя короткий глухой стон. — Не помню. Утром. Около 5, — Югём говорит отрывисто, глотая собственные эмоции. Он тянется к своему члену, чтобы размазать давно выступившую на нём смазку, но его руку быстро и подозрительно болезненно перехватывают. — Почему так поздно? — Кайе ведёт вдоль запястья младшего, указывая поставить его на пол. Не получая моментальной реакции, Джексон вдруг достаточно свойски сжимает бёдра младшего за каждую секунду промедления с ответом, заставляя того податься назад и насадиться сильнее. — Блять, хён, слишком… — Ким жмурится, сдавленно постанывая, и утыкается лбом в мягкий ковёр. Это всё слишком для него. Он спиной чувствует злость старшего, раз по ней бегут мурашки от переполняющих его чувств. Анус начинает саднить от отсутствия должной подготовки. Ни у Кима, ни у Кайе секса в сегодняшних планах не было, поэтому Гём мысленно хвалит себя хотя бы за то, что есть, потому что старшего, кажется, это мало волнует. И пока брюнет пытается рассуждать, парень позади снова толкается в него с небольшой оттяжкой. Югём протяжно стонет, когда Ван начинает набирать какой-никакой ритм, но тот всё равно не даёт расслабиться, чуть наклоняясь вперёд. — Хён, нет… Слишком… слишком глубоко! — Почему так поздно? — повторяет шатен, позволяя себе неровный вздох. Только по звукам Югём хоть как-то может разобрать настрой парня. Но думать ему сейчас тяжело, всё сознание его мутнеет, остро воспринимая только расходящееся по телу удовольствие, мурашки от напряжения и тянущую боль. Он сахаром тает под палящим солнцем, однако держит в сознании нить разговора, потому что не знает, что будет, если перестанет. — Потому что мы праздновали день рождения, — хнычет брюнет, одной рукой хватаясь за руку старшего, слишком сильно вцепившегося в его бок с выбитым на нём грубым цветком. — Чей? — Джексон хватает младшего за запястье и тянется вперёд, ставя его руку на пол, на одном уровне со второй. Югём горбится, а Ван, вместо того, чтоб выпрямиться, сплетает их пальцы, опираясь на его ладонь. Второй рукой помогает танцору, указывая подложить правую руку под лоб, но снова заставляет прогнуть спину, из-за чего младший почти ложится на пол. — Тэна, Тэна, Тэна, — тараторит Ким, не сопротивляясь, но чувствуя, как Кайе входит до конца, соприкасаясь с ним кожей. Это возбуждает младшего, почти сводит с ума, хотя и боль с новой силой давит на мозг. Ему уже не нравится этот разговор, но китаец всё равно предпочитает что-то выяснить прямо сейчас. — Того Тэна, который к тебе приставал? — Югём с такой формулировкой не соглашается. Они и правда встречались с Тэном помимо работы. Однажды на такой встрече поприсутствовал и Джексон, когда они с Кайе просто зашли за кофе и обнаружили сидящего за столом айдола. Ван не был предвзят, но уже к моменту, когда Читтапон во второй раз пошутил о том, что Югёму не хватает девушки или парня, и в третий раз дотронулся до его колена, его начало это бесить. А ещё то, что на каждую шутку его младший кивал и широко улыбался. Тогда между ними не было того, что есть сейчас, но Югёму всё равно пришлось оправдываться перед Кайе, что это просто его стиль общения. — Он не приставал ко мне, — сдавленно, странно тихо тянет Гём и сжимает ладонь в кулак, цепляясь за длинный ворс и прихватывая пальцы старшего. Он снова подаётся назад, подталкивая старшего вернуть менее безжалостный темп, и последний раз протяжно, высоко стонет. — Он приставал, — отрезает Кайе, почему-то не смягчаясь, а только подхватывая брюнета под живот и коленями раздвигая его ноги шире. Он на несколько секунд останавливается, давая младшему вздохнуть, а тот устало ложится прямо на ковёр, прижимаясь щекой к мягкому ворсу. — Откуда он у тебя? — Кто «он»? — лениво выдыхает Ким, почему-то совершенно не брезгуя и давая старшему рассмотреть себя. У младшего отросшие волосы растрепались, закрывая помутневшие глаза, и рот немного приоткрыт, обнажая белые зубки. Щёки его покраснели, как и уши, а юркий язык на пару мгновений касается губ, пытаясь хоть как-то заполнить недостаток влаги, потому что та каплями пота выступила на спине и шее. — Ковёр. У тебя его не было пару дней назад, — Кайе хорошо помнит, потому что босиком в доме Югёма ходить почти невозможно, а Ван только недавно стал его частым гостем. Ким губу закусывает, не зная, соврать ли. — Тэн подарил. Сказал, полы холодные, — проходит мгновение, когда до китайца доходит смысл сказанного. Врать танцор не решается, хотя и понимает, что ближайшие пару дней ходить ему будет некомфортно. Ван не отвечает, только снова входит в младшего, уже без предупреждения наращивая темп. Брюнет сжимается и снова сильно хмурится, приподнимая голову и хватая ртом воздух. Боль нарастает с каждым движением Кайе, а тот о младшем думает только то, что тот восхитительно узкий и поразительно красивый. Сколько бы Ван ни смотрел, в Югёме всегда находится что-то новое, что-то по-своему красивое. И всё красивое и не очень должно принадлежать ему. — Хён, — зовёт младший, пытаясь хоть как-то отвлечь от насилия над ним и больно сжимая чужие пальцы. — По имени, — моментально перебивает его рэпер чётким приказом, чем, если честно, сбивает младшего с толку. Он и раньше замечал за мембером желание командовать в постели, но не думал, что они дойдут до этого так скоро. — Джексон, — давится Ким, когда Ван снова попадает по простате. У него в груди растёт клубок от напряжения. Боль окутывает каждый сигнал, поступающий в мозг младшего, не давая полностью получить удовольствие от происходящего. — Ещё раз попробуй, — так и не даёт договорить Кайе, отпуская ладонь младшего и обеими руками цепляясь за его плечи, скрывая часть узора из перьев и ведя по нежной спине. Танцор вдруг ярко ощущает стекающие по его носу прохладные по сравнению с кожей слёзы и освободившейся только что рукой тянется к старшему, хватаясь за его бедро и сильно сжимая. — Джексон-хён, больно! — хрипло вскрикивает вдруг Ким и ощупывает собственные ноги, с неудовольствием замечая, что старший на несколько мгновений вплотную вжался в брюнета, с силой оттягивая его плечи назад. Старший вдруг звонко, расслабленно стонет и через секунду промедления вдруг делает пару круговых движений бёдрами, ощутимо давя на плохо растянутые стенки. Макнэ вновь громко стонет, только уже от неожиданной, разрывающей изнутри боли. И почти сразу находит немного воздуха и сил, чтобы несдержанно прошипеть: — Перестань! У Кайе от его голоса земля из-под ног уходит, он пытается вернуть себе остатки самообладания, слишком давно покинувшего его, но и те ускользают из ладоней, капают с пальцев. А горящее тело остаётся, поэтому Джексон даёт им обоим немного времени, выходя из младшего. Надрывная боль стремительно расходится по телу Югёма, он роняет несколько солёных капель на светлый ковёр и почти мёртвым грузом падает на пол, сгорбившись и утыкаясь лбом в свои руки, пока шатен почти ласково оглаживает его бёдра и дотрагивается до покрасневшей кожи у ануса. Возможно, китаец не осознаёт, что перестался, раз входит в него снова, успокаивающе разминая широкую спину и уставшие мышцы. — Кто для тебя Тэн? — строго и откровенно раздражённо спрашивает Кайе, новым толчком задевая простату младшего. Тот не сопротивляется, не находя в этом смысла. — Он всего лишь друг, — хрипло стонет брюнет. Он шмыгает носом, его голос отдаёт приличным стажем курения или полугодовой простудой, хотя ни того, ни другого за плечами вокалиста не было, но Ким, не в силах замолчать, стонет ещё громче, ещё сильнее подводит его горло. — А я? — несдержанно интересуется Кайе, прижимаясь губами к спине младшего, чтобы лучше расслышать ответ, и обхватывая ладонью горячий член парня. — А ты… — танцор сглатывает, потому что в горле пересохло от попыток ровнее дышать и сиплых стонов на грани с криком. Секунда размышлений не даёт младшему правильного ответа, потому что его, наверное, и не существует. Брюнет отвечает первое, что приходит в голову. — А ты меня ебёшь. Старший не отвечает, только ещё пару раз толкается в Гёма, ритмично лаская его член, а младший последний раз протяжно стонет, кончая на мягкий новый ковёр и рассыпаясь в это же мгновенье от переизбытка ощущений. Он чувствует, как рэпер выходит из него, и коротко мычит от накатившей от этого движения боли. Кима не особо интересует, кончил ли хён, а тот не отчитывается, незаметно прихватывая свои вещи и быстро прошмыгивая в ванную. Младший остаётся вытирать катящиеся по щекам слёзы и проклинать Кайе. Они об этом не говорят. Джексон выходит из душа, возможно, намереваясь что-то сказать, но Югём молча разворачивает его по направлению к выходу и несильно подталкивает, прежде чем скрыться в ванной. Кайе уходит, ни о чём больше не думая. А младший пытается расслабиться под тёплым душем. Вода согревает только успокоившегося айдола, заставляя забыть обо всём, что крутилось в голове. Югём прикрывает глаза, размазывая по телу гель с каким-то освежающим запахом, смывает с ладоней остатки средства и складывает лодочкой, набирая в них воду. Опускать лицо в воду ему всегда помогало. Несколько мгновений в тёплом или холодном безвоздушном пространстве сродни падению на подушку, обтянутую свежей наволочкой. Помогает на короткое время, всего на несколько секунд, но даже этого достаточно, чтоб отрезвить сознание и снять излишнее возбуждение. Ким не знал точно, какого эффекта сейчас добивался, но раздражение и тревога накрыли его, смешиваясь и действуя по отдельности. Какого вообще чёрта случилось? С каких пор Кайе получил право делать ему больно? В следующий раз они встречаются на записи концерта. Самым верным решением, кажется, Ван избирает полное игнорирование существования младшего. Югём с таким вариантом соглашается, раз берёт с него пример, и ближайшие пару дней они не разговаривают. Совместное расписание кончается, поздно ночью телефон младшего вибрирует, а на экране: «Прости». Югём знает, что Джексон через несколько минут улетает обратно.