Он подумает об этом завтра

Минхо старательно избегает лучей солнца, выглядывающего из-за неплотно задёрнутых штор, пытаясь спрятать глаза и словить ещё хотя бы пару минут драгоценного сна. Уйти от света не получается, даже перевернувшись на другой бок, так что он не может остановить вырвавшийся из груди недовольный звук, находясь где-то между сном и реальностью. Нужно попытаться пододвинуться ещё немного, но Ли так отчаянно хочет продолжать наслаждаться сном, что не может заставить своё тело преодолеть ещё хоть сантиметр расстояния, вместо этого плотнее укутываясь в лёгкое одеяло. В удивительно лёгкое одеяло, ведь обычно он спит под тёплым и тяжёлым, под которым всё время жарко, но от этого только прикольней. Ещё Ли смутно осознаёт, что всегда зашторивает окно полностью, каждый раз убеждаясь, что не оставил и миллиметра свободного пространства, ведь знает, что утром солнце светит прямо в глаза, но не может заставить себя серьёзно подумать об этом, потому что мысли в сонных мозгах расплываются по углам, не желая формулироваться. Минхо почти проваливается в сон снова, когда раздаётся какой-то громкий звук, кажется, падения и такое же громкое протяжное «Блять». Парень всё же просыпается окончательно, распахивая глаза и пытаясь понять, что происходит. Ему требуется долгая секунда, чтобы уловить звуки воды из ванной комнаты и бездумно повтыкать на непонятно что делающую в комнате пустую банку из-под пива, когда на него резко обрушиваются воспоминания вчерашнего вечера. Блять. Это откровенно пиздец. Ли без преувеличений хватается за голову, потому что она начинает болеть, и думает, за что же он всё-таки такой идиот. Если Джисон его возненавидит после этого, Минхо даже не удивится, честно. Сам виноват ведь, сорвался, воспользовался парнем, который был в нетрезвом состоянии. Охуенно звучит, просто десять из десяти. «Успокойся, если бы Хани действительно было противно, он бы уже сбежал, — вталкивает самому себе Минхо, пытаясь усмирить подскочивший пульс. — Плюс он тебя одеялом укрыл, значит, заботится, как и всегда». Хотя, может, это всего лишь вежливость? Или он просто всё забыл из-за алкоголя? Ведь пить Джисон особо никогда не умел. «Не, бред, он голый проснулся со мной в одной кровати, не думаю, что у него не возникло вопросов», — хотя… Знаете, Ли бы даже не удивился особо, если Джисон предпочёл им душ и просто выйдет сейчас с чем-нибудь в стиле «А почему мы с тобой вместе в кровати лежали? Нихуя не помню, что случилось?», на сто процентов уверенный, что всему есть максимально-дружеское-не-гейское-объяснение. И как на это отвечать, простите? «Ты этого не помнишь, но вчера мы отметили успешную сдачу экзамена, немного выпили, и в итоге я трахнул тебя языком. Кстати, твой клубничный бальзам очень вкусный, используй его почаще», — типа так? Минхо моргает часто и быстро: дурацкий нервный тик, появляющийся при сильных переживаниях. На самом деле, у Ли даже есть небольшое желание, чтобы всё осталось так, как есть. Чтобы не нужно было прояснять ситуацию, чтобы не нужно было признаваться, чтобы не нужно было делать шаги навстречу. Потому что так проще. Жаль только, что Минхо уже успел сделать огромный шаг, замять или проигнорировать который, снова отложив на «завтра», просто не получится. Разве что если только Джисон действительно позволил ему, получил удовольствие и дальше скажет «Это было неплохо, спасибо за помощь, ты такой хороший друг, бро». Минхо отгоняет эту мысль максимально далеко и начисто запрещает себе думать об этом. Если подумать рационально, тянуть дальше нет смысла. Сейчас самый идеальный момент, чтобы со всем этим разобраться. Нужно собрать всю свою смелость, решиться и объясниться. Признаться. Необходимо поставить в этом всём точку. Хотя бы ради себя. А если с точкой всё же не выйдет — хотя бы запятую. Минхо вздрагивает, когда Джисон выключает воду и тут же снова что-то роняет. Интересно, а о чём он думает?.. Интересно, вспоминает ли он, как вчера пальцы и губы Минхо были по всему его телу? Вспоминает ли, как сам жалобно скулил, прося дать больше? Вспоминает ли, как они целовались, пьяные и счастливые? Вспоминает ли, как буквально тёк от ласк? Минхо зажмуривается. Это действительно пиздец. Вообще, вчера Минхо был полностью уверен, что пожалеет об этом. И действительно пожалел. Потому что как дальше жить, зная, какой Джисон чувствительный, отзывчивый и какой он на вкус? Как существовать, зная мягкость и податливость кожи, зная чувствительные точки, зная, как ощущаются его губы, вечно намазанные клубничным бальзамом? Как вообще дышать, когда ты знаешь всё это о Хан Джисоне? В конце концов Минхо действительно не понимает, как сделать глоток кислорода, когда замок неожиданно поворачивается, и из ванной выходит свежий, вымытый Джисон с мокрой головой, которую он старается высушить полотенцем. В животе что-то ёкает и переворачивается. Ли мурашит с головы до пят, когда он сталкивается с парнем взглядом. Джисон не говорит ни слова, но Минхо понимает по глазам: он помнит всё. Как бы сильно Минхо хотелось сказать, что он не пугается. Как бы, чёрт возьми, сильно ему хотелось сказать, что он не отводит глаза, а продолжает храбро смотреть. Как бы, блять, ему хотелось сказать, что он не задыхается, впиваясь ногтями в бёдра в попытке успокоиться. Но именно это он и делает. Они молчат слишком долго, чтобы это можно было попытаться хоть как-то _не по-гейски_ объяснить, и Минхо всё же сдаётся, начиная паниковать. Страшнее всего оказывается поднять глаза на Хана снова. — Привет. Минхо дёргается, всё-таки вскидывая взгляд на Джисона. И тот… выглядит удивительно спокойным, улыбаясь странной полуулыбкой Джоконды, которая отдаётся в животе Минхо какой-то непонятной дискотекой. Хан смотрит по-доброму, но всё равно неловко мнёт полотенце в руках. Ли тяжело сглатывает. — Привет, — тупо вторит он. Джисон кивает с милой улыбкой, вроде бы даже не натянутой. — Я тогда приготовлю нам завтрак? Пока ты будешь в душе? Минхо моргает несколько раз. Завтрак? — Ну… Давай? — Хорошо, — Джисон разворачивается к выходу. Ли внешне безэмоционально следит за тем, как Хан выходит из комнаты, подбирая по пути весь мусор. Как только дверь за парнем закрывается, Минхо всё-таки позволяет себе запаниковать. Что. Это. Было. «Это был пиздец», — сразу находится ответ, и Ли усмехается, понимая, сколько раз использовал это слово только за сегодня. Он не может объяснить этого липкого чувства, наполняющего его лёгкие, хоть ничего по сути и не произошло. То ли это страх перед дальнейшим неизвестным, то ли неловкость встречи, то ли эта лёгкая, кажется, искренняя улыбка Хана, то ли всё это вместе — Минхо запутался. Окей, по крайней мере Джисон не держит на него обиду. Вроде. И вполне рад его видеть. Вроде. И не считает, что Минхо его использовал. Всё ещё вроде. Ли не признаётся в этом сам себе, но испытывает разочарование. Нет, объективно, а чего он хотел? Чтобы парень кинулся к нему в объятия прямо после душа с клятвами о вечной любви? Это же даже смешно. Чтобы врезал прямо с порога по лицу? Тоже смешно. Чтобы игнорировал или драматично прошептал «Не хочу тебя больше видеть»? Что бы там Минхо ни ждал, произошло всё не так. Произошло всё так, что Джисон, кажется, вообще плевать хотел на то, что было ночью, и ушёл готовить завтрак. Непонятное чувство того, что это его на самом деле использовали, стучится в запертую самим же Минхо дверь, потому что этот зАвтРаК не кажется жестом доброй воли. Это всё слишком похоже на оплату за услугу, и Минхо ненавидит это. «Тем более, волнуюсь, походу, только я», — невесело думает Ли, включая самую горячую воду в надежде под ней нахуй свариться. При взгляде на полотенца перед глазами вспыхивают кадры, как он вчера вытирал липкого спавшего Джисона от его же спермы, и Минхо роняет голову с обречённым стоном. Только воспоминаний ещё не хватало. Почему-то хочется плакать, когда парень долго смотрит в своё отражение в зеркале. Тёмные волосы мокрые и спутанные, и Минхо криво улыбается, понимая, что у Джисона они такие же непослушные, но тут же ругает себя, начиная одеваться, стиснув зубы. Римминг был явно плохой идеей. Теперь контролировать свои порывы любви к Джисону практически не получается, перестать думать о его мягких клубничных губах — тоже. Ужасно. Минхо долго стоит на пороге, не в силах оторваться от чужой одновременно такой привычной и такой пугающей спины, хозяин которой, что-то бормоча себе под нос, снимает со сковороды простенький омлет. Он выглядит так по-домашнему, что Ли силой подавляет противное желание подойти, обнять со спины и поцеловать за ухом. Он не может так сделать. В груди снова тянет, и глаза слезятся, но Минхо улыбается, моргая несколько раз. Что ж, он сам всё испортил. Ли тихо садится за стол, по напрягшейся шее парня замечая, что тот его заметил, и в кухне воцаряется неловкое молчание, прерываемое лишь редкими вздохами. Минхо преуменьшит, если скажет, что чувствует себя отвратительно. — Чай будешь? — монотонно, но всё равно с напряжением в голосе спрашивает Джисон. — Нет, спасибо. Хан явно пытается оттянуть момент разговора, бегая то за салфетками, то за приборами, то ещё за чем-нибудь. Когда он всё же опускается на стул напротив Минхо, тот опускает глаза в стол, сжимая зубы. Так близко и так далеко одновременно. — Вкусно, — проговаривает Ли, чтобы только заполнить чем-нибудь давящую тишину, хотя вряд ли может сосредоточиться на вкусе того, что попадает к нему в рот. — Спасибо, я старался, — и они замолкают. Неловкость, кажется, можно почувствовать физически. — Я думаю, нам нужно поговорить? — вдруг говорит Джисон с вопросительной интонацией, тоже старательно пряча глаза в столешнице. Минхо горько усмехается, делая глубокий вдох. Сейчас или никогда. Минхо набирает воздух, осекается, почти запаниковав, но снова делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. — Да что тут говорить. Я не буду оправдываться тем, что не хотел этого и это всё алкоголь. Я хотел, ясно? Действительно хотел. И всё ещё хочу, если мы об этом. Джисон молчит то ли потрясённо, то ли смущённо. — Ты мне действительно интересен в этом плане. У Минхо кружится голова от собственной смелости. Но правда, когда, если не сейчас? — Знаешь, я… Ни о чём не жалею, — произносит Джисон тихо, и сердце у Ли в груди грозится, кажется, сломать грудную клетку. — Как только я проснулся, я испугался, конечно. Но чем дольше я смотрел на твою руку на своей талии, тем больше она казалась мне… Правильной? Чем больше я любовался засосом на бедре, тем больше мне нравилась мысль, что он твой. Ничего не говори, — затыкает, видя, что Минхо открывает рот. — У меня не было никакого ощущения неправильности, как не было и отвращения, хотя мы лучшие друзья, и никем, кроме друга, я не могу тебя воспринимать, — у Ли что-то неприятно ёкает в груди. — Не мог, по крайней мере. Я… Мне нужно время. Знаю, звучит как клише, но мне правда нужно подумать и разобраться в себе. Минхо только кивает, утыкаясь глазами в омлет, который внезапно оказывается действительно вкусным. Думать категорически не хочется. Впервые в жизни он позволяет себе надеяться.

***

«Наверное, зря», — горько думает он через почти две недели после того знаменательного случая, когда ничего так и не происходит. Джисон будто совершенно о нём забывает, на приветствия только кивает, а все попытки поговорить как-нибудь тупо обрывает и убегает. Минхо честно понимает его. Первую неделю. А потом начинает беситься. Окей, он понял, что Джисону нужно время, и он готов это время ему любезно предоставить, ожидая ответа, но это не значит, что он готов абсолютно прекратить общение. Он, мать вашу, влюблённый человек, ему необходим хоть какой-то контакт. «Если ты просто не хочешь больше со мной общаться, так и скажи. Это будет больно, и я, наверное, буду после вечность склеивать себя по кусочкам, но всяко лучше неопределенности, — агрессивно-тоскливо думает Ли, шурша страницами конспекта, который он пишет, только чтобы избавиться от дурных мыслей. — Как минимум, мы же лучшими друзьями… были, разве тебе не непривычно со мной не общаться?» Минхо вздыхает. Он ведь давно перестал надеяться, а потом был так счастлив, что ему дали шанс, хотя и пытался себя спустить с небес на землю. И зачем, спрашивается, Джисон дал ему этот шанс? Чтобы игнорировать его две недели? Не имеет смысла. Так думает Минхо. И если к концу первой недели он просто грустил и снова затоптал надежду в себе, то в начале третьей стало так истерически смешно, что появилась злость. Не самая правильная эмоция в такой ситуации, и Ли понимает это, но никак избавиться от неё не может. Преподаватели с каждым днём бесят ещё сильнее, чем вчера, бумага раздражает тем, что не белая, ручку хочется выбросить на Северный полюс, потому что она не пишет, Ли ненавидит даже собственный почерк, и ему хочется выкинуть себя в окно, потому что единственное, что не бесит, — это Хан Джисон. На него Минхо просто больно смотреть. И так тоскливо, что хоть волком на Луну вой. Он снова замечает себя за тем, что пялится на Джисона в коридоре универа, и дёргается, отводя глаза. Вряд ли парню приятно ощущать на себе взгляды. А он точно ощущает, он действительно чувствительный. «Ну да, я-то об этом знаю не понаслышке, — думает Минхо, разворачиваясь в другую сторону. — В целом, я даже не удивлён, что он что-то спизданул про «ну я подумаю» и просто оборвал наше общение. А я уже разнадеялся. Не заслуживаю я этого, наверное», — смаргивает непонятно откуда взявшиеся агрессивно-грустные слёзы и сжимает кулаки, молясь Богу, чтобы не сорваться. Вообще, только слепой ещё не успел заметить, что Ли, мягко говоря, не в самом лучшем расположении духа. Он грубил намного чаще и обиднее, чем обычно, и если сначала кто-то и пытался узнать, в чём причина, то потом на это забили — и просто перестали к нему соваться. Джисон, конечно, эти перемены тоже заметил, но молчал, делая вид, что ничего не происходит. Это бесило ещё сильнее. Каждый вечер Минхо, проклиная себя, Хана, планету, весь чёртов мир и ебучие чувства, скатывался в непонятную истерику, успокаиваясь и снова запирая всё в себе уже через пять минут. Одногруппница, занявшая место Минхо на время перемены, чтобы было удобнее разговаривать с подругой, бесит до дёрнувшегося века. Ли бросает рюкзак на стол с таким громким звуком, что на него разворачивается большая часть аудитории. Джисон, остановившийся в дверях, тоже обращает внимание. Минхо ненавидит себя за то, что боковым зрением неосознанно следит за реакцией Хана. Девушка вздрагивает, нерешительно поднимаясь с места, и Ли смотрит на неё таким тяжёлым взглядом, что она ойкает и вылетает из аудитории, таща подругу за собой. Минхо стискивает челюсти, чтобы только ещё до кого-нибудь не доебаться, и краем глаза замечает Джисона, который почему-то идёт в его направлении. Сердце делает тудумс, и в груди становится так невыносимо пусто, что хочется плакать. Но Минхо только выгибает бровь, когда чувствует руку Хана на своём запястье. Его настойчиво тянут в коридор, и парень даже не сопротивляется, чувствуя, как всё тело горит от чужой руки на своей. У Ли в животе что-то переворачивается, когда Джисон заводит его в туалет, разворачиваясь с серьёзным лицом. — Почему ты, блять, бесишься? Что. Что. И это всё, что он хочет сказать после двухнедельного бойкота?.. Заебись. Минхо натурально кипит. — Кидаешься на всех без причины, смотришь так, будто убил бы, — продолжает давить парень, вглядываясь в лицо Минхо. — От тебя агрессией за километр веет. Какого хуя? Блять, что. — Какого хуя? Действительно, какого же хуя? — взрывается Минхо. — Ну да, меня же просто динамит лучший друг и по совместительству человек, которого я люблю уже как три года! Интересно, в чём же, блять, причина, как думаешь? Может, в стрессе от учёбы? Или, сука, в том, что мне пиздец хуёво? Или в том, что человек, который дал мне шанс, забыл про меня?! Последнее Ли рычит Джисону прямо в лицо, прожигая взглядом глаза младшего. Минхо требуется секунд пять злого дыхания Хану в лицо, когда он улавливает в глазах напротив настолько непонятную смесь эмоций, что холодеет, бледнеет и, кажется, умирает. — Блять, — очнувшись, выдыхает он потрясённо, делая несколько быстрых мелких шагов назад. Джисон слегка дёргается к нему, но остаётся стоять на месте. — Блять, я… Ты не должен… Просто забудь, хорошо? — Минхо опускает глаза от стыда. — Я… Бери столько времени, сколько нужно, забудь об этом. Ли порывается в сторону выхода, потому что стыдно, неприятно и как-то ужасно паршиво. Хочется домой, забыться в очередной наивной дораме с такой же наивной главной героиней, где всё обязательно наивно закончится любовью до гроба. Там всё так просто и так предсказуемо, но в жизни почему-то так не работает. Жаль, было бы намного легче. Минхо мысленно даёт себе пощёчину. «Совсем разнылся». Парень почти вылетает из туалета, пряча глаза, но замирает от неожиданности, когда сзади доносится очень странно тихое «Хён». Он сглатывает. — Хён, — голос звучит ещё ближе, и Минхо дёргается, ощущая присутствие младшего в своём личном пространстве, — хён, подожди. Нужно поговорить. Ли моргает несколько раз в нервном тике. Зачем? — Только лучше не здесь. Не против прогулять пары? Минхо чувствует себя слабым и беспомощным, когда кивает и забирает вещи из аудитории. Но если подумать, он никогда не смог бы отказать Хану, даже если ему самому было бы больно. Как они доходят до ебучей квартиры, Минхо не помнит. Так увяз в самокопаниях и переживаниях, что пропустил большую часть дороги. Не помогало и то, что всё время Джисон держал его за запястье, выглядя так серьёзно, что страшно пиздец. Ли просто надеется, что его ведут в квартиру не для того, чтобы там побить. В животе ебаные бабочки, когда Джисон тем же серьёзным нечитаемым взглядом наблюдает, как Минхо расшнуровывает обувь. Он чувствует взгляд кожей и боится даже пикнуть, потому что чувствуется он физически тяжёлым. Разогнуться получается с трудом не потому, что двадцать два уже, а потому, что Джисон давит. Ли продолжает молча стоять в коридоре, не зная, куда себя деть. Хан с места не двигается, так же молча разглядывая то ли живот Минхо, то ли его грудь. Минхо слегка краснеет от воспоминаний, и делает крохотный шаг назад, спиной упираясь в шкаф. Хан в этот момент, кажется, просыпается, упираясь взглядом Минхо в лицо. Тот даже подумать ничего не успевает, когда Джисон резко сокращает расстояние между ними, вжимая Минхо в бедный шкаф, и целует. Ли втягивает носом воздух как-то автоматически, но глаза не закрывает, смотря ошеломлённо. Джисон взгляд замечает, но игнорирует, цепляясь руками за чужие плечи, и аккуратно двигает губами, будто пробуя. «А и хуй с ним», — думает Минхо и притягивает парня ещё ближе к себе за талию, отвечая на поцелуй. Тот издаёт какой-то заикающийся звук, подаваясь вперёд ещё интенсивнее. Губы Джисона на вкус всё такие же клубничные, и Ли закатывает глаза от наслаждения их мягкостью и податливостью, когда немного приоткрывает их языком. Но неожиданно Джисон сам языком касается нёба Минхо, одновременно впутывая руку в его волосы. Минхо кажется, что он сейчас умрёт. Когда они отстраняются друг от друга, запыхавшиеся и розовые непонятно от чего именно, Ли возвращается в реальность. Он выгибает бровь, внешне пытаясь выглядеть спокойным и невозмутимым. (Он проваливается). — И что это было? — выходит не так круто и холодно, как он ожидал, но тоже вполне неплохо. Учитывая бушующую внутри бурю непонятной тоски, боли, счастья и недоумения, получается просто идеально. — Пойдём сядем, — почему-то совсем тихо говорит Джисон, кивая в сторону дивана. Минхо молча идёт туда, не позволяя себе думать ни о чём. И так уже додумался, хватило, спасибо. — Думаю, нужно начать с начала. Наверное, тебе интересно, почему я… Игнорировал?.. Тебя все эти две недели… Я решил, что так проверю, действительно ли ты мне нужен в том плане. Минхо выгибает бровь, слегка подрагивая то ли от волнения, то ли ещё от чего-то. — Сначала я скучал по тебе исключительно как по другу, но потом… Я начал замечать, как ты себя ведёшь. Что ты бесишься, переживаешь, смотришь побитым котёнком, нервничаешь и худеешь. И я всё ещё не знаю, что именно почувствовал, но… К друзьям такого не чувствуют. Сердце в груди Минхо буквально падает куда-то в желудок. — Я решил поцеловать тебя сейчас, и испытал такую радость и эйфорию, что-то внутри меня разбилось, когда ты ответил на поцелуй, притянув меня к себе. Если это называется любовью, то… Раньше я, значит, её никогда не испытывал. Минхо молчит. Не знает, как правильней выразить свои эмоции словами, всё ещё отказываясь верить в то, что Джисон только что сказал. — Хён? — доносится робкое от парня, и Минхо возвращается в реальность. — Ты правда любишь меня уже три года? Минхо моргает, вспоминая, что сам об этом сказал на эмоциях, и старательно прячет глаза, смотря вниз на свои коленки. Неловко? Очень. — Да… Минхо хочется сказать ещё что-нибудь, но он боится вздохнуть лишний раз, замирая внутри от абсолютно непонятного горького чувства, распирающего грудную клетку. — О Боже, — на выдохе доносится от Хана, и Ли, кажется, примерзает к месту, чувствуя, как по голове, гладя, двигается джисонова рука. — Ты так настрадался… Я… Я не уверен, хороший ли я в отношениях, но… Минхо давится воздухом на вдохе, поднимая глаза. — Как думаешь, ты сможешь дать мне шанс? Ли смотрит долго, напряжённо, пытаясь уловить в чужих глазах насмешку или шутку. Но Джисон смотрит теперь абсолютно невинно и почему-то волнуется. Кажется, Минхо молчит слишком долго, потому что Джисон прячет глаза и начинает бормотать себе под нос какие-то извинения. Ли, кажется, сходит с ума, затыкая его поцелуем и ощущая, как тот сразу же тает в его руках. Минхо перетаскивает парня к себе на колени, обнимая так крепко, как может, и улыбается слабым попыткам Джисона обнять в ответ. Когда Ли отстраняется, он оказывается застигнут врасплох поцелуями в челюсть и шею, начиная слегка дрожать от чувствительности. Хана приходится отталкивать силой, но тот смотрит так мутно, так расплывчато, что Минхо не может сдержать глупого смешка. — Клянусь, — тут же становится серьёзным он, передавая серьёзность и Джисону, — если ты скажешь потом, что это был пранк или розыгрыш, я в жизни тебя не прощу. — Ты чего, — Джисон гладит его шею большим пальцем, смотря как-то растерянно, — я бы никогда так с тобой не поступил. Минхо позволяет цветку надежды, сдерживаемому последние три года, внутри себя прорасти, снова целуя Джисона, только уже сильнее, выкладывая все свои чувства. Удивительно, но красивый белый бутон распускается уже через минуту.