Наказанный

      Очередной коридор, затем — пустующая проходная, если не считать охранника и пары патрульных с пластиковыми стаканчиками от кофе. Когда трое поравнялись с турникетами, из-за угла бодрым шагом вышел парень на вид лет двадцати пяти, худой, угловатый шатен, но в идеально сидевшем сером костюме и с галстуком. Он улыбался, как будто работал не в полиции, а в развлекательном центре. Сначала о чем-то быстро спросил водителя на французском, а затем представился посетителям, протягивая руку.       — Лейтенант Этьен Бурже, приятно познакомиться, господа. Я и мой начальник примем у вас заявление, — в его английском только чуть-чуть чувствовался акцент.       С водителем они временно распрощались, и теперь их проводником стал полицейский. Несмотря на Джареда рядом, Виктор все равно не мог отделаться от мерзкого клубка внутри, свитого из разнообразного негатива: почему-то пришло сравнение с «Божественной комедией», только его круги ада начались еще до попадания в полицию — тогда, перед показом, в каморке. Сейчас же, помимо всей лирики, прибавилась нарастающая с каждой минутой боль в висках, и никуда не делся озноб, который уже пару часов тряс худое тело. Было ли это от нервов, истощения, может, уже какого-нибудь гриппа или от всего сразу, Виктор не знал: он продолжал прятаться за стеклами очков, с большим трудом заставляя себя передвигать ноги.       — Так, вам на медосвидетельствование, — с неизменной улыбкой сказал лейтенант, тормозя у кабинета, — потом я за вами зайду.       — Спасибо, — тихо ответил Джаред и открыл перед любовником дверь, и тот неуверенно вошел.       Было очевидно, что в кабинете врача неприлично находиться в очках, поэтому мальчик нехотя их снял. Джаред стоял за ним, и Виктор вдруг понял, что друг другу в глаза без очков они еще ни разу не посмотрели, но его не покидала непередаваемая щемящая тоска, словно предвестие конца; может, вселенная уже готовит их отдаление? Не стоит снова привыкать к его прекрасному лицу.       — Проходите, юноша, — сказал доктор, мужчина лет шестидесяти. Мальчику он сразу показался высокомерным, что ли: очень гордо вздергивал подбородок и поджимаюл сухие старческие губы, — так, а кто пострадавший? — врач с недоумением уставился на парочку, отрывая взгляд от бумаг на столе.       Виктор без слов приподнял руку, шагая к высокому стулу и оставляя Джареда позади.       — Мы должны составить протокол с медицинской точки зрения, молодой человек. Вы же Виктор Норберг?       — Я, — Виктор взгромоздился на стул и принялся сверлить глазами грязно-желтый линолеум под собой. Краем глаза заметил, как его мужчина, опустив голову и обхватив себя руками, неуспокоенным духом мерит кабинет шагами: вроде бы медленная, тихая поступь, но мальчик хорошо чувствовал, насколько он на взводе — таким тревожным Виктор его еще не видел. И это из-за него? Значит, видимо, не настолько самовлюбленный эгоист, чтобы просто невозмутимо вычеркнуть из жизни. Хотя сильно лучше не обнадеживаться… Черно-белые мысли цеплялись одна за другую.       — Мистер Норберг? — видимо, уже во второй раз недовольно произнес доктор.       — А?..       — Мне нужно знать, какие увечья вам нанесли, опишите ситуацию.       — Ммм… — как будто его не предупредили, подумал Виктор с горечью, нужно еще раз это проговаривать. Грудная клетка горела огнем, словно ужасная правда, которую он сейчас озвучит, обжигала изнутри; он весь сжался, прикидывая, какую часть этой правды знает Джаред.       — Один человек заставил меня взять у него в рот, — мальчик закрыл глаза, чтобы не видеть любовника, — и шею поцарапал немного, ножом для бумаги.       — Ясно, — после небольшой паузы сказал доктор, голос немного смягчился, — мне нужно попробовать взять у вас пробы изо рта, возможно, удастся добыть дополнительные улики, подождите секунду.       — Боже, значит это правда, — почти неслышно прошептал любимый голос неподалеку, и мальчик посмотрел вбок. Тоже уже без очков, но не глядя на блондина, Лето сел на кушетку для осмотров: согнув одну ногу в колене и ставя кед на кожзамную обивку, он привалился к стене. Мужчина хмурил брови, жмурился и массировал переносицу, будто от слишком яркого света у него разыгралась мигрень. «Я приношу тебе одну нервотрепку», — глаза мальчика увлажнились, прогнозируя новый слезный марафон.       — Рот откройте широко, — голос доктора вывел из ступора, и Виктор подчинился. Ватная палочка, которой неприятно водили изнутри, была пропитана чем-то химическим: он подавил желание закашляться.       — Так, еще я ваши губы должен сфотографировать, видны микроповреждения в уголках, хоть это и очень косвенная улика, — мальчик плотно закрыл глаза в ожидании вспышки, которая последовала, как только врач включил цифровую камеру.       — Теперь фото пореза, и сразу его обработаем. Эээ… Можно ваше украшение снять? — не слушающимися ватными пальцами Виктор полез к замку.       — Давайте я, — послышалось сбоку. Мальчик вздрогнул, когда слегка шершавые пальцы коснулись нежной шеи. Лето умеючи снял ошейник и поднял взгляд на любовника: ресницы пару раз моргнули, словно фокусируясь, — и мальчик нырнул в омуты, не смог этого не сделать. Чистая небесная лазурь гипнотизировала, взгляд ничего не выражал, вернее, выражал слишком многое, но все это слилось воедино, не давая нормально прочитаться. Лето неподвижно глядел на него, словно, как говорил раньше, он теперь только и будет что часами смотреть парню в глаза, и вот он уже начал. Виктору дико захотелось коснуться щеки, прогладить вниз к косточке челюсти, ощутить его кожу под своими пальцами — но он не стал: что-то внутри ограничивало, твердя, что не положено, пока не станет до конца понятно, кто они теперь друг другу.       Взгляд мужчины вдруг быстро скакнул на порез, который рука в перчатке обрабатывала ватным тампоном, и у Лето дернулся глаз.       Закончив, доктор попросил закатать рукав: нужно было взять кровь, чтобы потом сравнить ДНК на ноже с ДНК Виктора; мальчик как-то безразлично подумал, что раз доктору такую задачу обозначили, значит, нож нашли, и это плюс, если он соберется выдвигать обвинение.       — Ну, собственно, я почти закончил, — проговорил доктор, перетянув марлевым бинтом только что уколотое предплечье, — сейчас допишу и…       — А профилактика? — Джаред, который все время стоял рядом, резко развернулся к мужчине, словно впервые замечая постороннего в комнате. Голос звучал железом.       — Я как раз собирался предложить потерпевшему выпить вот этот комплексный препарат — это от половых инфекций, на всякий случай, — доктор как-то не очень охотно протянул Виктору белую полоску с двумя таблетками, — сегодня и завтра выпейте.       — А против ВИЧ? Это же туда не входит? — Джареда ответ не удовлетворил.       — ВИЧ? — доктор округлили глаза, будто впервые слышал аббревиатуру. — Ну, во-первых, мы взяли кровь у нападавшего — и на наркотики, которые, судя по его состоянию, мы точно найдем, и на инфекции. Если мы что-то найдем, мы вас проинформируем. А во-вторых, — он не дал сказать открывшему рот Лето, — вероятность заразиться ВИЧ через оральный секс, особенно если эякуляции не произошло, довольно низкая, — мужчина вернулся за стол и грузно опустился в кресло.       Виктор наблюдал, как Джаред сделал несколько шажков к столу с другой стороны, тоже застыл, и в этой напряженной прямой спине угадывалась буря: мальчик замер, наблюдая.       — Вы говорите… Как? Довольно низкая? — Виктору пришла в голову мысль, что доктору пора спасаться бегством: столько скрытой угрозы мужчина никогда не транслировал, даже в тот день, когда они только познакомились в гримерке.       — Ну да, это очень редко бывает… Во рту ранок особо нет, так что я бы не беспокоился, — доктор уткнулся в свою писанину, видимо, пока не чувствуя обращенные на него вибрации.       — И вы почему-то решили, что меня должно это успокоить? — Лето с видимой силой опустил широко расставленные ладони на стол, прямо поверх бумаг и папок, нависая сверху. — Почему вы не предлагаете ему постконтактную профилактику?! — он наконец повысил голос, и Виктор вжался в стену. В этот же момент дверь отворилась, и в кабинет проникли их недавний знакомый, лейтенант, и еще какой-то мужчина, по виду — тот самый его босс.       — Послушайте, — доктор с недоумением и зарождающимся страхом уставился на длинноволосого мужчину в белом капюшоне, — я же сказал, это вовсе необязательно… А вы вообще, собственно, кто?       — Что происходит, Жерар? — командным голосом спросил «босс». Лето не обратил на посторонние звуки ровно никакого внимания.       —Кто я? Вам имя? Или паспорт показать? — зашипел Джаред.       — Думаю, доктор Фабре интересуется, кто вы потерпевшему и почему находитесь в кабинете врача при даче показаний, — так же громко возвестил старший по званию, — имя мы ваше знаем, месье Лето, — сказал он с ударением на «о».       Джаред обернулся через плечо: завороженный приходящим Виктор видел его глаза, которые зависли в секундном раздумье, будто взвешивая ответ; потом он выпрямился, скрестив руки на груди, и совершенно спокойным голосом, не вяжущимся с взбешенным взглядом, произнес:       — Потерпевшему я парень. И мне очевидно, что доктор не до конца выполнил свой долг перед пациентом.       Виктор не заметил, открыл ли непроизвольно рот после озвученного Джаредом статуса, но сердце пару ударов точно пропустило. Офигеть можно… Он же даже ему самому такого никогда не говорил, будто стремясь увильнуть от ярлыков, а тут во всеуслышание объявил это совершенно незнакомым людям. Что он делает?..       — Я же сказал, риск минимальный у вашего… Парня, — неуклюже оправдывался доктор, — к чему вам ПКП*? У меня они вообще-то под учет каждая пачка…       — К тому, что урод, который над ним надругался, как минимум наркоман, можно представить его образ жизни! — заорал Лето на доктора, больше не сдерживаясь.       — Мы анализы…       — А если у него инкубационный период?! Об этом вы подумали? — рявкнул Джаред; доктор вздрогнул и округлил глаза еще больше, видимо, удивляясь прошаренности оппонента.       — Месье Лето, давайте поспокойнее, — попытался внести конструктив старший полицейский.       — Джаред… — наконец смог подать голос Виктор, — Джаред, не хочу я ничего принимать, там риск правда маленький был. Забей…       Мужчина обернулся и уставился на него непередаваемым взглядом; у мальчика перехватило дыхание. Внимание фурии с доктора переключилось на любовника.       — Есть же презервативы, если ты боишься, — совсем тихо сказал Виктор, чтобы только Джаред его услышал.       Лето резко на него шагнул, так, что полицейские у двери дернулись, готовые его оттаскивать. Опять эти духи — мальчик погружался в его атмосферу, испытывая одновременно страх и ликование какой-то своей частью.       — Виктор, как ты думаешь, что я чувствую? — прошипел он. — Да я в лепешку размазан с тех пор, как с Микеле поговорил! — голубые глаза смотрели дико и безумно. — Думаешь, это прикольно — не уберечь тебя, хоть и чувствовал, что что-то не так, а теперь во второй раз забить, как ты говоришь, — он почти выплюнул слово шведу в лицо, — знать, что есть шанс, что этот нарик мог тебе смертельный вирус передать — и ничего не делать?! Думаешь, я за себя трясусь?! Я же влюбился, придурок, радуйся! — казалось, Лето был так увлечен своим монологом, что ничего вокруг не замечал. — Может, это эгоистично, но ты не задумывался, каково сейчас мне?! — он в конце концов остановился, тяжело дыша, — только глаза продолжали пропитывать шведа чистым электричеством.       Лицо мальчика скривилось, в повисшей тишине он громко всхлипнул, сполз со стула — полшага, и он повис на шее у своего мужчины, прижимаясь крепко, доверчиво, опять сливаясь воедино. Худые руки обвили шею через капюшон. Истерика вступила в активную фазу.       — Прости… Прости меня за все, — Виктор рыдал навзрыд, наконец дав себе волю фактически впервые после случившегося, выливая боль и тяжесть от чувства вины за все на свете: за то, что нарушил их идеальные планы, не воспринял угрозы всерьез, довел себя диетой, не смог нормально сопротивляться… Так хотелось выплакаться, что он пока не думал о том гиперважном, что проскочило в словах Лето: мальчик кусал белое худи на плече, дрожа всем телом, и пропустил момент, когда мужчина полностью сменил тон.       — Детка, это ты прости… Я сорвался, прости, Виктор, ну все, тшшш, — Лето гладил его по спине и по голове одновременно, прижимая голову к плечу, словно стремился оградить от враждебного мира, — мальчик мой, почему ты такой худой, Виктор… Ну не плачь…       — Н-не бросишь? Ты меня не бросишь? После такого…       — Виктор… — прижал еще крепче, снова устраивая блондину сладкую асфиксию, шепча, — тебя изнасиловали, — он с трудом произнес последнее слово, будто борясь с собой, — ты бы меня бросил?       — Думал, ты не поверишь, — в родных руках боль отпускала, но Виктор все не мог успокоиться, плавно переключаясь на другой повод: совершенно неожиданно, словно шагнув в параллельный мир, он очутился в реальности, где услышал заветное «люблю», хоть и сказанное в виде наезда и с оскорблением, может, даже несознательно. А еще от него не собираются избавляться.       — Думаешь слишком много не о том, — Лето вроде даже хмыкнул. Но как-то все было очень просто.       — Джаред, клянусь, я не виноват. Я не давал ему повода.       — Я верю.       Мужчина мягко отстранил и снова посмотрел в глаза, беря лицо в ладони: ресницы у него тоже были мокрые. Легко ли далась Джареду эта вера, Виктор не знал, но он и правда не чувствовал сейчас его сомнений — только какую-то отчаянную, не свойственную для него нежность.       — Виктор, меня сейчас больше всего волнует твое здоровье. Позволь сделать так, как будет лучше для тебя, ладно? Я проконсультировался с Адамом: он сказал, что если принимать профилактику, риска, считай, не будет вообще, — он провел большим пальцем по пострадавшим губам.       Не понимая, как получилось так широко улыбнуться после пережитого, мальчик кивнул; Джаред снова плавно прижал к себе все еще трясущееся тело, будто не собирался теперь отпускать вовсе. Виктор тоже обнял в ответ, оставив руки где-то на пояснице мужчины, и блаженно закрыл глаза. «Прямо попугаи-неразлучники», — слезы продолжали катиться, сердце рвалось наружу, но уже от внезапно накрывшей эйфории, что Джаред — с ним, что он его любит.       — Таблетки нам дайте, — Лето вновь обернулся к застывшему от сцены доктору, говоря теперь безразлично, но строго, — или хотя бы рецепт. Если нужны деньги — я заплачу.       Без слов доктор направился к дальнему шкафчику и вытащил пачку, кладя на стол перед парочкой и избегая смотреть буяну в глаза. Затем черкнул пару строк на форменной бумаге:       — Даю вам одну пачку. Принимать нужно тридцать дней, пачка на десять, соответственно, вам нужно еще две купить, — потом подвинул рецепт, — но могут быть побочки, — он наконец поднял глаза, смотря скептически, — тошнота, головные боли… Это вам не аскорбинка.       Лето все взял и распихал по карманам:       — За его состоянием будут следить лучшие, — сказал он со своей сучьей надменностью, но мальчику так нравилось, как Джаред его защищает, что даже неудобно не было, — спасибо вам большое, так приятно иметь с вами дело… Куда дальше? — он развернулся к полицейским, держа Виктора за руку.       Казалось, их разборки поразили всех. Молодой лейтенант стоял, закусив губу, и даже не стеснялся своего умиленного взгляда, а его начальник, крупный мужчина с черными бровями, как у опереточного злодея, и орлиным носом, смотрел на них с выражением застывшего удивления, граничащего с неприязнью. Но когда Джаред к нему обратился, быстро пришел в себя.       — Пройдемте. Теперь нам нужно оформить заявление.       Младший по званию забрал у доктора заключение, и вся группа двинулась из кабинета. Путь был, к счастью, близкий, и по дороге они никого не встретили. В подернутом дымкой сознании Виктора проскочила мысль, что, видимо, во Франции преступности нет, либо это какое-то непопулярное отделение.       Парочку усадили на посетительские места; начальник уселся за массивный стол напротив, а лейтенант остался сбоку подпирать шкаф. Перед началом разговора старший представился: он оказался комиссаром — уполномоченным по делам, связанным с иностранными гражданами.       — Месье Норбэр, — Виктор недоумевал, зачем коверкать их фамилии, если комиссар вполне прилично говорил по-английски, — знаю, это неприятно, но мы должны услышать еще раз всю историю из ваших уст, со всеми подробностями и всем, что может относиться к делу. Мы запишем ее на диктофон — это для того, чтобы вам лично еще раз не пришлось давать показания в суде. Вы же подаете заявление, так? — спросил он строго.       Виктор глянул на застывшего рядом Лето, перехватывая его взгляд.       — Джаред… Я даже не знаю, — сказал он тихо, и голубые глаза напротив округлились, брови скакнули вверх.       — То есть, Виктор? В чем ты сомневаешься?       Мальчик отвел глаза и уставился на лежащие на коленях руки, горбя плечи.       — Не знаю, есть ли смысл. Родители Криса — нефтяники. Ему ничего не грозит. А мне… Нам… — он запнулся.       — Так, ну-ка посмотри на меня, — Лето сжал его ладонь и аккуратно развернул к себе лицо мальчика за подбородок.       — Я тебе верю, и ты мне поверь: ублюдок заплатит. Я не нефтяник, но тоже кое-что могу.       Больную голову мальчика вдруг озарило полное понимание того, что мужчина планирует для него сделать, и это, может, было даже покруче только что сказанного признания в любви: вернее, это и было еще одно очень сильное признание. Лето — не дурак, и уже прекрасно все прикинул, явно осознавая, во что он вступает. Он вполне мог бы спустить это на тормозах, побеситься и забыть, как мелкую неприятность, предварительно, конечно, порвав с Виктором, выкинув, как испорченную игрушку. Но он биться за него хочет — так получается?       Мужчина смотрел серьезно и уже совершенно спокойно, хмурился:       — Детка, ты должен…       — Джаред, — мальчик перебил его, отчаянно желая расцеловать, — я дико ценю твое небезразличие, но ты правда уверен, что оно того стоит? У тебя карьера, вдруг что-то выйдет наружу? Да и вообще…       — Ничего не выйдет. И это последнее, о чем тебе нужно думать, — так же непроницаемо спокойно ответил мужчина, затем помедлил и продолжил, — я спать не смогу, если буду знать, что он на свободе и не ответил за то, что сделал. Должна быть справедливость, и закон в этом случае будет работать на тебя, Виктор. Или ты считаешь, что это нормально, — то, что произошло?       — Не считаю, конечно, — мальчик снова почувствовал ту же ярость, которая всколыхнулась в нем, когда Крис поставил его на колени в кладовке; он запрокинул голову, пообещав себе не плакать хоть какое-то время, — просто не хочу тебе проблем. Мне это важно.       Мужчина сильнее сжал его пальцы и совсем тихо произнес:       — Виктор, мы все переживем, если будем держаться вместе, действовать по умному, сообща… Я настроен серьезно, тебе просто нужно мне помочь и довериться, как обычно. Забить на это, простить мерзавца я не смогу — даже пытаться не буду.       — Хорошо, — избегая смотреть на него, чтобы не нарушить обещание насчет не плакать, мальчик сконцентрировался на одной точке где-то на передней части стола и задышал, чтобы успокоиться, — я готов дать показания, записывайте.       Виктор снова все рассказал, но уже начиная с того момента, как получил те самые сообщения от Криса, после которых везде его заблокировал. Лейтенант сбегал за ноутбуком и скопировал с телефона шведа все, что могло пригодиться в качестве улик, а потом снова куда-то ушел.       Пока блондин, превозмогая себя, заново описывал на диктофон травмирующие события, стараясь не упустить ни детали, Джаред сидел неподвижно, иногда подбадривающе на него смотрел и в целом выглядел как обычно, — только скрещенные на коленях пальцы, которые до побеления друг в друга вдавливались, выдавали его состояние.       — Сложность в том, господа, — комиссар откинулся на кресле, оборачиваясь к окну, — что, как и во многих подобных делах, тут слово потерпевшего против слова нападавшего. Он, конечно, подаст встречный иск, что вы его избили. Но доказательств с вашей стороны все равно пока что больше, плюс через адвокатов нам обещал свои показания месье Микеле, который сообщил об инциденте. Через посольство мы все материалы в кратчайшие сроки передадим полиции Швеции, но дело, как я пониманию, пойдет в международный арбитраж, — Виктор слушал его заученные канцеляризмы и пытался понять, что за этими словами. Хорошо это или плохо? Нужно ли еще что-то от них?..       — Мы со своей стороны готовы поспособствовать, — Лето был сама невозмутимость, будто не он полчаса назад набрасывался на врача в соседнем кабинете; по его тону было очевидно, что под «мы» он имел в виду себя.       — Обговорим это с вами чуть позже, — сказал комиссар как бы вскользь, выразительно стреляя в собеседника взглядом; в этот момент лейтенант — значительно более приятная личность, чем его начальник, как сразу показалось Виктору — забежал в кабинет.       — Бинго! — возвестил он радостно, как будто действительно выиграл в лотерею. — Служба безопасности центра смогла нам достать видео с камер наблюдения!       Лейтенант как-то очень быстро подключил флешку и уже щелкнул мышкой, затем разворачивая экран монитора, чтобы всем было видно, а в мальчике внутри все будто стянулось — подготовиться к просмотру он не успел. Видео, тем временем, уже воспроизводилось.       Вот в черно-белом пикселизованном кадре появилась высокая худая фигура, касающаяся пальцами стены, пока она шла. Вдруг фигура замерла и привалилась к стене. Мальчик не хотел смотреть дальше, но это был будто фильм ужасов, который уже засосал, и оторваться нереально. Тут сзади быстро слегка шатающейся походкой к фигуре подкралось второе действующее лицо: нож, которое оно приставило к горлу жертвы, было видно даже в плохом качестве. Далее процессия медленно двинулась вбок и затем пропала из кадра. Экран стал черным; видео закончилось.       — Никаких теперь сомнений, Джаред, да? — зачем он это говорит? Глаза, конечно, снова были мокрые, крупная дрожь зароилась в пальцах и перекинулась на все тело. — Они же у тебя были, признайся.       Он закрыл глаза, уже не понимая, плачет ли, издает какие-то звуки или нет… Это было мерзко — говорить такое Лето, он знал, но где-то глубоко внутри не умерло чувство, которое было очень живо, когда он в прострации забился в кабинку туалета и посыпал голову пеплом, в адском отчаянии, что всему конец. Сейчас его невиновность, факт того, что его заставили, подтверждалась видео, но до этого… Что подумал об этом Джаред первоначально?       Эгоистичным маленьким ублюдком — вот кем он себя чувствовал, когда сильные руки снова обняли без слов, привлекая к себе. Лето шумно выдохнул несколько раз, покачиваясь из стороны в сторону, убаюкивая их обоих.       — Прости, Джаред, я не хотел…       — Я хорошо понимаю, почему ты это сказал. Давай потом, ладно? — пальцы непроизвольно оглаживали острые позвонки сквозь кофту.       — Ммм… Доказательства стопроцентные теперь, — сказал лейтенант, будто извиняясь, что поставил «веселое» видео.       — Это очень хорошо, — мальчик, все еще с закрытыми глазами прижимаясь к груди, услышал голос мужчины, — Виктору нужно что-то подписать?       — Да! Тут уже все указано, ссылка на диктофонную запись, номер я проставлю. Вам только расписаться нужно, — шатен протянул ему какой-то бланк, и швед автоматически, не глядя, расписался.       — Детка, постойте буквально пару минуток снаружи, ладно? С лейтенантом Бурже.       — Окей, — мальчик автоматически поднялся и вышел из кабинета вместе с шатеном, сразу нацепляя очки.       В коридоре снова было пусто.       — У вас тут ничего не происходит? — спросил он тихо, опираясь о стену; голова теперь не только болела, но и кружилась.       — Да не то чтобы часто — мы в основном имеем дело с иностранцами, из Евросоюза и из Штатов, — лицо Бурже озарила улыбка, — мистер Норберг, не сочтите за бестактность, но можно я скажу… — выпалил он, — боже, вы такая замечательная пара!       Мальчик усмехнулся, но получилось как-то грустно.       — Нет, серьезно! — продолжал лейтенант. — Он ради вас горы свернет, сразу видно. Это большая редкость.       — Спасибо. Не говорите только никому, — еле слышно вымолвил швед.       — Ну что вы, само собой. Мистер Норберг…       — Просто Виктор.       — Виктор, все будет хорошо, — лейтенант легонько похлопал его по плечу, — мы доказательств собрали кучу — он не отвертится, ну никак. И на всякий случай возьмите, — он залез в карман пиджака, доставая визитку из визитницы, — если что-то понадобится обсудить, или нужна будет помощь — у меня много связей по международке…       — Спасибо, Этьен, за вашу помощь, — мальчик наконец искренне улыбнулся, и шатен белозубо ответил. Пускай его улыбка не особо вязалась с работой в уголовной полиции, но в этом тоскливом месте она согревала, — вы могли бы извиниться за нас перед доктором? Просто, понимаете, все на нервах…       — Да не волнуйтесь, — парень махнул рукой, — Жерар — хороший мужик, но когда кто-то покушается на его запасы… Иногда таблетки анальгина не допросишься, не то чтобы целой пачки чего-то рецептурного, — он хмыкнул, и Виктор не смог снова не улыбнуться в ответ.       В этот момент в проеме двери показался Джаред, они распрощались с лейтенантом, и пара отправилась на выход. Молодой полицейский провожал их взглядом в пустынном коридоре и не переставал умиляться: мистер Лето взял любовника за руку, сплел их пальцы — и было в этом что-то от идеальной истории любви, несмотря на все обстоятельства.