Наказанный

      Ну почему все сложилось именно так? Чувствуя посередине грудины материализовавшуюся там палку — шершавую, всю в занозах, — Виктор с горечью думал, что этот банальный расклад смог бы предсказать и ребенок.       Слишком громкая музыка вскрывала барабанные перепонки, но он ничего не слышал и не замечал. Мальчик сидел за барной стойкой в клубе, где проходила афтепати после показа, к которому он столько готовился; вечер должен был стать возможностью отлично отдохнуть, но как бы не так.       В руках швед сжимал телефон, вдавливая пальцы в экран и будучи уже пять минут не в состоянии оторваться от «Инстаграма», в то время как фотография, на которую он смотрел, своим ядовитым излучением медленно преобразовывала палку в груди несчастного из мертвой в живую: и вот уже она покрыта мерзкими отростками, которые становятся ветками терновника. Горячечное сознание мальчика рисовало картинки, как из фильма ужасов, на которых его бледную гладкую кожу изнутри пробивают колючки. И все равно это было бы не так больно, как те переживания, которые этот вселенский козел Джаред Лето заставлял его испытывать.       Три дня до показа были тяжелыми, но Виктор ощущал себя в светящемся куполе, защищавшем от всех невзгод: Лето написал первым, в тот же день, когда они расстались, и их роман продолжился в переписке. Его мужчина спрашивал, как у Виктора дела, как натертые ноги и съездил ли он к Адаму. Он просил его хорошо кушать и стараться не переутомляться. Мальчик прыгал до потолка от каждой его лаконичной, не отягощенной нежными словечками смс-ки: без всей этой мишуры в них отражалась голая правда, а именно то, как Лето за него волнуется, как печется о его благополучии и сохранности. А главное, их связь действительно не прервалась: сейчас она ощущалась даже более настоящей и крепкой, чем до отъезда Джареда.       Видимо, его лицо в моменты коммуникации по телефону так светилось, что весь коллектив «Гучи», модели, стафф и прочие, пораженные дорогущим колье, которое мальчик гордо носил все эти дни, уже делали ставки, кого удачливой закрывающей модели удалось захомутать. Виктор за спиной постоянно слышал перешептывания, но это ему только льстило: к счастью, правильная версия ни у кого так и не возникла, и все сошлись на том, что, судя по всему, новый папик мальчика — какой-нибудь влиятельный голливудский кинопродюсер, и того скоро ждет еще и кинокарьера.       Общаясь с Джаредом, швед живо интересовался, как там Нью-Йорк, осторожными вопросами пытаясь вызнать, когда мужчина закончит с делами и каковы его дальнейшие планы. Накануне показа не удержался и написал вертевшееся все дни в голове «я скучаю» и секунды через четыре получил сокровенный ответ, заставивший улыбаться до боли в щеках. «Я тоже».       Раннее утро следующего дня перестало быть нервозным и в миг превратилось в фантастическое, когда Лето впервые ему позвонил:       — Слушай, есть хорошие шансы, что я прилечу сегодня и успею на показ… Эмма уже билет мне взяла. Придется лететь в экономе, но я перетерплю ради такого дела, — мужчина звучал весело и позитивно, явно довольный возвращением. Виктор, которого звонок застал в перерыве между финальными приготовлениями, начавшимися чуть ли не с рассвета, закинул голову и изо всех сил стал махать свободной ладошкой перед глазами, чтобы высушить подступившие слезы радости. Не верилось, что Джаред приедет смотреть его показ, что они увидятся уже сегодня: он не знал, как будет сдерживать эмоции на людях, и уже прикидывал, где в здании можно будет первый раз по-быстрому перепихнуться, горячо и очень страстно.       Как в жизни часто бывает, мечтам парня не суждено было сбыться. Буквально за час до показа, когда он уже ждал Джареда с минуты на минуту, тот опять позвонил и, явно очень сердитый, сказал, что потребовалось срочно завершить крайне важные дела.       — Мне очень жаль, Виктор, — Лето, казалось, действительно был не в восторге от ситуации — по крайней мере глушащему слезы, теперь уже от разочарования, мальчику хотелось на это надеяться, — я точно должен приехать завтра. Сразу дам тебе знать, хорошо?       Швед взял себя в руки: не стал, естественно, ничего ему предъявлять и, фальшиво улыбаясь в трубку, заверил, что все нормально. В любом случае, редкостной удачей было то, что Джаред так быстро собирался обратно в Эл-Эй: он должен был застать мальчика еще в США, в уже привычном для них месте обитания. Виктор решил, что от добра добра не ищут и мужчина, конечно, не виноват: дела есть дела.       Несмотря на внутреннее состояние Виктора, показ прошел на «ура», и это еще слабо сказано: когда и без того подогретая предыдущими образами публика увидела совершенного черного ангела, печального и щемяще красивого, с высоко поднятой головой, длинной шеей и гигантскими крыльями, которые боковыми перьями почти подцепляли первые ряды за подбородки, все пооткрывали рты и застыли, а потом начали с удвоенной силой снимать чудесное создание на телефоны и щелкать фотоаппаратами. Возможно, у кого-то из них возникла мысль, что причина вселенской печали на лице ангела — окольцовывающий горло ошейник со светящейся от софитов бриллиантовой «V»: потом критики, имевшие возможность получать инсайт, писали, что Микеле добавил этот элемент в закрывающий образ в самом конце, но откуда появился заметный аксессуар, не знал никто. В любом случае, маэстро, смотревшему на всех с утомленной, но довольной улыбкой, аплодировали стоя и очень долго.       На самом деле Виктор не горел желанием идти на афтерпати, но приятели-модели его все-таки уломали, давя на то, что после показа они в скором времени все разъедутся кто куда, поэтому нужно было напоследок покутить и отметить успех прошедшего события. Он только успел заказать себе дайкири, как вдруг услышал, как двое парней из их «модельной» компании обсуждают не иначе как его мужчину:       — Блин, странно, что его не было на показе, они же с Алессандро не разлей вода.       — Дела, наверное, или шашни какие — я сегодня наткнулся на фотку в «Инстаче», где он с какой-то телкой обнимается, — видимо, она важнее друга, — оба мерзко рассмеялись.       Виктора словно в прорубь окунули; силы на вынырнуть взялись сугубо от желания проверить отвратительную гипотезу.       — Вы о ком, Крис? — сказал он, непринужденно улыбаясь. — Дай посмотреть фоточку, я же обожаю сплетни.       — Виктор? — парни приняли в разговор третьего. — Да про Лето, мы тут с Марком гадали, почему его не было на показе, и я вспомнил про фотку… Ща… — Крис закопался в телефоне, — во, смотрите, как по мне, принц, наконец, завел серьезные отношения.       Слова парня, последовавший за этим смех разрезали душу Виктора на кусочки, но внутри все будто атрофировалось — он не чувствовал ничего и просто смотрел на фото, которое зрительный нерв отказывался воспринимать.       «Не может быть», — вертелось в голове у блондина: квадратная яркая фотка, сделанная папарацци на улице, являла миру его мужчину, который галантно приобнимал высокую шатенку, стоявшую к камере в пол-оборота. Само объятие вроде бы не было приступным — так можно обнимать и друзей, и даже партнеров по бизнесу, — но как он на нее смотрел… Мальчик слишком хорошо знал этот взгляд из-под опущенных ресниц, наклон головы немного вбок — невербальные знаки Лето, которые гипнотизировали даже через фото. К счастью, шведа окликнул бармен, пододвигая коктейль ближе к краю барной стойки и не дав тому подозрительно долго смотреть в чужой телефон.

***

      Залпом ушел второй дайкири, а мальчик, найдя злосчастную фотку в «Инстаграме», не мог от нее оторваться. Он пытался найти оправдание, пытался убедить себя, что у Джареда могут быть какие угодно отношения с этой дылдой (видимо, мужчина в обоих полах предпочитал высоких, отстраненно думал швед). Но сердце орало и рвалось, тараня грудную клетку, все твердя, что у Лето с ней точно что-то есть.       Его сознательная часть перечисляла факты, которые он и так не забывал, но влюбленность, заслоняя разум своей восторженной феерией, не давала их проанализировать. Он несколько раз сказал Виктору «ты только мой», но и не думал говорить что-то про собственные обязательства. Конечно, их роман развивался очень быстро, но разве Виктор эти события торопил? Зачем были все эти собственнические требования, дорогущий подарок, попытки показать, что мальчик перестал быть для него пустым местом, множественные проявления заботы? Сейчас стало очевидным, что Джаред при всем при этом мог быть до одури полигамным (если выражаться прилично), хоть и требовал преданности от него. Он же говорил тогда, что не будет ничего обещать.       Факты фактами, но это было мучительно больно. Пальцы дрожали так, что Виктор не попадал по контакту в попытке позвонить. Наконец вызов пошел, он приложил телефон к уху и, неуклюже сползая с высокого стула, поплелся в непопулярную, а потому пустую маленькую курилку сбоку от бара.       Прислонившись к стене, мальчик закрыл глаза и наконец смог всхлипнуть: он все звонил, а Джаред не подходил. Мозг уже нарисовал несколько сцен с разным антуражем, в каждой из которых Лето непременно сейчас проводил время с новой — или старой, откуда Виктору знать? — пассией. После четвертого вызова мужчина все-таки взял трубку.       — Да, Виктор, я на переговорах, все нормально? Можем позже созвониться? — выдал он быстро на одном дыхании.       — Прости… Что отвлекаю… От переговоров, — проговорил мальчик, не веря ни единому его слову. Зачем он вообще утром звонил и говорил, что прилетит, если у него и там все на мази?       — Что с тобой? — голос, кажется, напрягся. — Как показ прошел? Хорошо?       — Я ее видел, вас вместе, — мальчик решил не тянуть: слезы уже мочили щеки, и хотелось, чтобы все это просто закончилось, — ты к ней в Нью-Йорк летал, да?       — Виктор, что ты несешь? — Джаред вроде бы действительно не понимал, о чем речь. — Ты о ком?       — Высокая шатенка, вас сфоткали сегодня, посмотри «Инстаграм», — выплюнул швед. Пусть свои актерские способности на других проверяет, а Виктор, несмотря на всю боль, не желал обманываться.       — Ты о… —мужчина, кажется, все понял, — это Сьюзен. Слушай, без понятия, что ты там видел, но это мой адвокат по делу с EMI… Мы сегодня встречались, но между нами только работа, Виктор, — странно было слышать, как он оправдался. Захлебываясь слезами и молясь, чтобы никто не вошел в курилку, мальчик с горькой иронией думал, что должен быть пиздец как доволен: перед ним же оправдывается сам великий Лето.       — Виктор?..       — Джаред, скажи, как есть… Просто, мать твою, скажи мне, посчитай, будь добр, со сколькими людьми ты спишь?! В отношениях? БДСМом занимаешься или еще чем? Знаешь, мне кажется, я имею право знать!!!       Пока мальчик зажимал себе рукой рот, чтобы его всхлипы не долетели через телефон до Восточного побережья, на том конце надолго замолчали. Наконец злой, выбешенный голос, жалящий в самое сердце, произнес:       — Я уже задавал тебе риторический вопрос насчет того, считаешь ли ты, что это твое дело, Виктор. Так вот, если до тебя до сих пор не дошло, скажу прямо: это вообще не твое дело. А еще у тебя нет ни малейшего права мне что-то высказывать! Дошло теперь?       Лето в бешенстве — в этом было нечто забавное: Виктор затрясся от истеричного смеха.       — Нет, прости-прости, папочка, конечно, я никаких прав не имею, — что делать, когда у тебя нервный срыв? Видимо, предстояло выяснить в ближайшее время, — но знаешь, мне такие отношения, или что там у нас, нахер не сдались! Развлекайся, Джаред, но я, пожалуй, тоже пойду развлекусь!!! — заорал он в трубку. — Адьёс, хозяин, ошейник тебе «Ди-эйч-элем» отправлю!       Виктор бросил трубку, трясясь всем телом и нажимая на отбой так сильно, что по экрану прошел радужный блик. Почти сразу на нем высветился входящий от Лето: парень колебался несколько секунд — может, стоит все-таки взять? Услышать треклятый родной голос этой сволочи, в которую влюбился себе во вред… Но почти физическая боль от его слов и непередаваемая обида вывели на первый план отчаянное желание отомстить: «Хорошо, сукин ты сын, ты увидишь, каким я могу быть плохим мальчиком — и мне совершенно похуй, что ты на это скажешь», — думал Виктор, оттирая слезы и направляясь в общий зал.       — Повторите дайкири, пожалуйста! — задерживая взгляд на фотке, возникшей из-за очередного входящего, Виктор снова, уже тверже, нажал отбой и выключил телефон, ощущая, что мосты к его счастливой жизни последних дней сожжены.

***

      Был вечер пятницы, и Шеннон Лето, выбирающий, какую кепку надеть, предвкушал нормальный пацанский вечер с Томо: хорват пригласил к себе, и они собиралась выпить пивка, а потом, может, сыграть на «плойке» в «GTA» или «Guitar hero» — в последнюю ударник считал своим долгом наконец уделать гитариста, но пока Томо ему не позволял.       Внезапно раздался звонок, и дисплей телефона осветил лик его вездесущего братца.       — Дже-е-й? — протянул мужчина, почему-то вдруг чувствуя, что пацанскому вечеру не дано случиться. — Че как?       Шеннон выслушал брата, и к концу рассказа его брови были близки к тому, чтобы встретиться с кромкой волос. Его удивлению не было предела: Джаред звонил ему не просто по личному вопросу — его просьба была щепетильной в кубе. Старший Лето так опешил, что сам не понял, как быстро и безропотно согласился помочь, в нарушение собственных планов.       Уже сидя в машине, Шеннон позволил себе потратить время на разглядывание фотки, которую прислал Джаред: на ней крупным планом было лицо парня, внешность которого мужчина бы охарактеризовал как очень смазливую. Можно было бы назвать его «хорошеньким», но мальчиками он не увлекался. Еще он сделал предположение, что парень — не американец: были у Шеннона подружки из России, и он подумал, что блондин — откуда-то из Восточной Европы, ну или из Скандинавии. Международно популярное имя «Виктор» не давало дополнительных зацепок.       Мужчина выехал с территории их с братом дома на Голливудских холмах — того самого, где несколько лет назад они переживали тяжелые и нервные времена: иск от звукозаписывающей компании на баснословные тридцать миллионов, запись альбома «This is War»… Шеннону было комфортно в этом доме, и хоть они с братом уже перестали жить под одной крышей, Джаред очень часто туда заезжал, а иногда и зависал на несколько дней.       Что не говори, братья были очень близки: иногда младший Лето доставал своим своенравием, придирками и давлением собственным мнением, но Шеннон никогда не мог обижаться на него по-настоящему. Это же Джей, его мелкое сокровище, и он им всегда гордился, а еще — верил в чуйку Джареда во всем, что касалось дел и шоу-бизнеса. Положа руку на сердце, он понимал, что во многом благодаря вечному двигателю внутри Джея они достигли того, чего достигли. Зато Шеннон всегда был рядом, его каменной стеной, мудрой и спокойной, за которой на время мог укрыться импульсивный и ранимый, хоть и научившийся это скрывать, младший.       Однако Джаред отличался крайней скрытностью во всем, что касалось его личной жизни. И с Шенноном, и с мамой он совершенно неохотно делился даже какими-то крохами информации, и то, когда удавалось задать вопрос в лоб. Поэтому его сегодняшняя просьба, как минимум, обескураживала — и дело было не в том, что она касалась мальчика: старший Лето знал о разносторонних вкусах брата. Дело было в сути просьбы.

***

      Полчаса на танцполе, бурное кратковременное веселье исключительно благодаря алкоголю, а затем — снова спад. Виктор опять забился в курилку, травя себя минимум десятой сигаретой подряд: несмотря на работающую вытяжку, он был так плотно окутан дымом, что мог бы без спецэффектов сейчас сыграть какого-нибудь призрака или демона.       Внезапно краем глаза он ухватил движение близко от курилки: сюда кто-то шел. До ужаса не хотелось ни с кем общаться, и он уже хотел просто закрыть глаза и притвориться, что его тут нет — а желательно, что его вообще не существует, — как человек, которого привел охранник, уже стоял перед ним.       — Ты же Виктор? — сказал мужчина в темных очках, которого он определенно уже видел… Только вот где? Как ни странно, поразило что-то неуловимое, напомнившее о Джареде, — едва заметное сходство. Или ему уже во всех начинает мерещиться «хозяин»?..       — Меня зовут Шеннон, — мужчина бодро протянул руку, и Виктор открыл рот от толкнувшего в грудь понимания: ну точно. Это же его брат. На автомате пожал руку.       — Я могу тебе чем-то помочь, Шеннон? — голос хрипел от сигарет и от волнения.       — Угостишь сигареткой? Свои дома забыл, — мужчина приветливо улыбнулся, смотря на шокированного забившегося в угол блондина.       Мальчик протянул пачку с зажигалкой внутри, смотря, как непринужденно закуривает брат Джареда. В голове, как заставки к фильмам, разными шрифтами и цветами на черном фоне вылезали вопросы: что он тут делает? Джаред его прислал? Но зачем?..       — Ты же знаешь, кто я? — улыбнулся спокойно этот другой Лето.       — Я знаю. Зачем ты здесь, Шеннон? — Виктор решил, что выкурит еще одну, и от первой затяжки затошнило, но приступ удалось унять. Он продолжил курить, не обращая внимания на сигналы тела.       — Ты, наверное, догадался, что я тут не случайно. Редко по таким местам хожу последнее время, — мужчина скинул пепел в урну, — в общем мне позвонил брат. Ты знаешь, он сейчас в Нью-Йорке и сам не может прийти.       — Типа попросил его подменить, чтобы мне одиноко не было? — из горла мальчика вырвался истеричный смешок.       — Нет, я не по вашей теме, Виктор, — парировал Шеннон с улыбкой, нисколько не смущаясь. «Серьезный мужик, — вдруг подумал швед, — кажется мягким, но как бы не так».       — Брат попросил забрать тебя из клуба, — Лето выбросил бычок и выпрямил руки по швам, показывая, что объяснения подходят к концу, — поэтому ты должен поехать со мной.       — А если я откажусь? Что ты сделаешь, милый? — Виктор кокетливо, но с вызовом улыбнулся, упираясь затылком в стену и смотря на мужчину сверху вниз.       — Никому из нас не нужны проблемы, — Лето почему-то порадовали его слова, улыбка стала шире, показывая отбеленные зубы, — я найду способ, Виктор, но, боюсь, он тебе может не понравиться. Поэтому давай ты просто согласишься.       Смотря на линзы черных очков напротив, мальчик ощутил знакомую опустошенность.       — Сейчас прям очень заметно, что вы братья, — ответил тихо.       — Ты о чем?       — Заставлять кого-то с собой ехать. Методы одни и те же.       Мужчина прекратил улыбаться и хотел что-то ответить, но блондин уже отвернулся, накидывая на голову капюшон распахнутой на груди черной мантии-худи:       — Пойдем за мной. Я знаю, где тут запасной выход, лучше через него.

***

      В машине сначала молчали. Виктор прокручивал события прошедшего вечера, чувствуя их почти как реальную болезнь, расходящуюся по здоровому, полному сил телу. Плакать не хотелось, потому что в сознании непонятно откуда взялась холодная рассудительность, и он пытался понять, чем себе помочь в этой ситуации.       Лето отправил за ним брата. Значит, по его мнению, все еще не кончено? Или просто ему претит мысль, что даже его бывшего кто-то другой поимеет?       Кроме того, голова остыла, и теперь мальчик не был на сто процентов уверен, что Джаред врал. Что, если?.. Виктор на секунду допустил отличную от своей версию событий, в которой мужчина действительно был только с ним в течение этой бурной недели, и сразу получил очередную болезненную инъекцию в грудь.       Швед понимал и не понимал себя одновременно. С одной стороны, даже если что-то и было, чего ожидать от всеми обожаемой звезды, которая до тебя жила своей жизнью, имела свои привычки и грехи? Но пока не ушедший подростковый максимализм мальчика диктовал ему мироощущение, в котором все возможно, если только захотеть, — поэтому, наверное, он внутренне надеялся на сказку: Джаред тоже должен был влюбиться и мгновенно превратиться в «только его». Нутро выворачивало от сценария, в котором Виктор — лишь один из многих, имеет право любить, но его вряд ли одарят ответной любовью — только обязательством быть паинькой и вести себя хорошо, как образцовая жена, — а прочих прав, типа диктовать свои условия или хотя бы знать о его оставшейся личной жизни, он не имел. В его сказке партнеры должны были быть моногамными, и точка: как раз то, что в одностороннем порядке требовал от него Лето. Но сказки — на то и сказки: реальная жизнь куда запутанней.       Всматриваясь в монотонно тянущееся полотно дороги, мальчик пришел к выводу, что понятия не имеет, что делать: со своими чувствами, с будущим… Но пессимист в нем говорил, что какие бы то ни было отношения с Джаредом могут теперь и не восстановиться, и от этого сразу же хотелось выброситься из машины, летящей на скорости за сто километров.       Депрессия становилась слишком травмирующей, поэтому Виктор подал голос, чтобы отвлечься разговором:       — Гильотину-то уже установил в саду, Шеннон?       — Ты о чем? — брат Джареда улыбнулся и бегло глянул на блондина: в свете пролетевшего по встречке автобуса его взгляд показался Виктору мягким и воодушевляющим; казалось, Шеннон рад, что нелюдимое существо с пассажирского сидения начало говорить.       — Просто предположил, что самое логичное, что твой брат сейчас бы хотел, — это избавиться от меня. Чтоб нервы не трепал и глаза не мозолил. А тебя попросил грязную работу сделать, — ответил швед саркастично.       — О, ну это он мог бы, конечно, — рассмеялся Шеннон, — но сдается мне, тут все не совсем так.       — Что ты имеешь в виду? — Виктор вдруг понял, что мужчина может быть ценным источником информации. — Что он про меня сказал?       — Не очень хочу быть «передастом», Виктор, сам с ним поговоришь, как приедем, — Шеннон помолчал немного и все-таки добавил, — он был взбешен, но и волновался очень. И не уверен, стоит ли тебе это говорить, но вообще сегодня, видимо, какой-нибудь парад планет, не иначе: чтобы Джа попросил меня со своим любовником взаимодействовать… Что-то с чем-то, — он напряженно усмехнулся.       Виктор ничего не ответил, откинулся в кресле и задумался над словами Шеннона, пока дурацкое сердце снова заходилось. «Что ж ты меня так обижаешь, раз я для тебя, оказывается, весь из себя такой особенный?..»

***

      Дом Лето разительно отличался от шикарной квартиры Джареда в элитной многоэтажке: здесь было по-домашнему мило, но прям чувствовалось, что это жилье двух мальчишек неопределенного возраста. Бассейн с нелепыми надувными чудищами, гигантская стойка с пластинками, сиди с книжками в бумажных обложках прямо в холле и кроссовки, неровным рядком тянущиеся почти до кухни: Виктор был уверен, что ни один из них не помнит, кем они первоначально были приобретены, но носили их оба. На очень светлой кухне все было из выбеленного дерева.       — Попей что-нибудь, прежде чем позвоним, на тебе лица нет, — сказал Шеннон, смотря на блондина, взгромоздившегося на высокий барный стул у стойки и сгорбившего спину.       — Можно воды? — мальчик едва заметно улыбнулся; пока он жадно пил из полулитровой бутылки, игнорируя предложенный стакан, Шеннон достал телефон и начал звонить.       — Джей… Да, доехали, — отчитался мужчина, — что? А… Виктор, телефон включи.       Шведу что-то совсем не хотелось этого делать, но он все-таки нехотя нащупал в кармане мантии безжизненный гаджет. Он не слушал, о чем говорили братья, пока айфон мигал яблоком и ловил сеть. Когда это наконец произошло, экран осветило два оповещения: одно сообщало, что абонент «хозяин» звонил шесть раз (видимо, когда телефон был уже выключенным, Джаред продолжал стараться, подумал Виктор с непонятным чувством внутри), а второе — смс от того же абонента, содержало один-единственный хештег: «#gucciafterparty».       — Да, он включил… Виктор, глянь «Инстаграм», — последовала очередная просьба от Шеннона.       Но Виктор уже открывал социальную сеть, холодея и понимая, что сейчас там найдет и что уже явно видел Джаред.       Первое видео, собравшее по этому тегу максимум просмотров и лайков, сразу включилось со звуком: из маленького динамика заиграла «Sexy bitch» Дэвида Гетты, неоновые лазеры разрезали танцпол, а снимавший явно выбрал своей целью высокого блондина в летящих черных одеждах и топике с открытым животом. Блондин удивительно хорошо двигался для такого длинного тела, танцуя вог и бог знает что еще, но выглядело это почти профессионально. Под туц-туц-туц и «Damn she's a sexy bitch… A sexy bitch» парень ловил ритм, выдавал ладонями отточенные движения, выгибался назад в пояснице, демонстрируя плоский соблазнительный живот явно нетрезвым собравшимся, которые даже освободили для дивы круг и хлопали в ладоши.       Заглядывающий через плечо Шеннон весело хмыкнул и прервал молчание, повисшее на линии, пока прокручивалось видео:       — Ну, если тебе нужно мое мнение, Джей, видос только доказывает, что эта секси бич отлично двигается, не более… — он хохотнул, — так я из-за его танцев пропустил посиделки с Томо?       Виктору, напротив, было совсем не до смеха. До краев заполнило крайне мерзкое ощущение, которое, он уверен, было у Джареда, когда он наткнулся на видео. Он вроде бы не сделал ничего такого, но было дико за себя стыдно, и его танцульки сейчас казались не гениальными, но отвратительно пошлыми. А еще ни от него, ни уж точно от Джареда не скрылись развязные похотливые взгляды, которые вполне резонно бросали на него окружавшие на танцполе люди. Забавно, а ведь был короткий, но яркий момент, когда вынуждавший себя веселиться Виктор чувствовал почти настоящую радость от их внимания — блядскую радость от свершающейся мести.       — Это не все, — в наступавшей тишине Виктор услышал Лето-младшего через динамик телефона брата.       Без лишних указаний мальчик крутанул ленту ниже, сразу после видео натыкаясь на фотку, конечно же, снова с ним: на ней тот самый Крис, который сегодня демонстрировал ему компромат на Лето, обнимал Виктора за голую талию, прижимаясь щекой к щеке. Крис — очевидно бухой, Виктор — под вопросом, но взгляд затуманенных голубых глаз тоже явно не свидетельствовал о кристальности сознания. «С прекрасным Виктором Норбергом на #gucciafterparty. Вечер удался! :)))» — гласила подпись под выложенной чуть больше часа назад фоткой.       — О… — неопределенно выдал Шеннон, — ну а это спорно… Сами, короче, разбирайтесь, — он уже собирался нажать отбой, но Джаред не дал закончить разговор, — что сделать? Ох, Джей…       Шеннон тяжело выдохнул, обогнул стойку и, опираясь на руки, наклонился над мальчиком, который смотрел в одну точку и дрожал всем телом.       — Нет, Джаред, он совершенно точно ничего не употреблял… Че я, по-твоему, нарика не отличу? — старший Лето уже злился. — Так, хватит истерить. Позвони, и обсудите все. И вообще, если тебе нужно мое мнение дубль два, я тебе скажу: он не выглядел не только как нарик, когда я его нашел, — он курил и выглядел как самое грустное и одинокое существо на свете, и явно не желал никого видеть… Не собираюсь лезть в ваши отношения, но я уверен, у него ничего ни с кем не было на этой вечеринке. Все, пока, Джей… Я пошел нервно курить, — Шеннон отнял руку от телефона и, не смотря на чужака на своей кухне, вышел из помещения, а затем — и из дома.       Телефон на столе зазвонил. Виктор смотрел на голубые глаза на аватарке и думал, что от переживаний сегодня точно свихнется. В этот раз пришлось принять звонок, а заодно — и очередной удар. Шипение от выдоха в трубку, затем — голос, который уже и не думал услышать:       — Отлично танцуешь, Виктор, — голос заметно вибрировал, — а этот Крис, видимо, еще и заценил, как отлично ты трахаешься, да?       И мальчик, конечно, разрыдался, минимум четвертый раз за день. Закрывая себе ладонью рот и кусая пальцы с внутренней стороны, он пытался смириться с однозначной мыслью: что бы он сейчас ни сказал, Джаред не поверит.       — Ну и? Есть, что сказать перед смертью? — лучше бы он реально его убил, думал Виктор, — говори, Виктор. Расскажи мне.       Окончание фразы прозвучало тише — как-то устало и расстроенно. Он не очень верил в свой шанс, но все-таки решил попробовать:       — Дж-жаред… — голос не слушался, — н-не было ничего…       — Да что ты?! — снова обдало яростным негодованием: Лето почти кричал. — Неужели ты думаешь, что я поверю?! У такой-то шлюхи, как ты, и не было?!       — Ничего не было… Не было — не было — не было… — затараторил швед, не обратив внимание на оскорбление. Сейчас важным казалось только доказать правду, — я потанцевал, потом мы сфоткались… Он предложил свалить и продолжить пати у него… Но я сразу его отшил. Джаред, я и не собирался…       Да, Виктор думал и говорил о мести тогда. Но он в глубине души прекрасно отдавал себе отчет, что не будет ничего делать — просто не сможет вот так предать свои чувства, даже если между ними все кончено.       В трубке молчали; мальчику даже показалось, что связь прервалась — так было тихо.       — Джаред?       — Да, — голос глухой, словно из склепа.       — Я думал сегодня, когда увидел фотку с тобой, — сложно было говорить в истерике, но он должен был все ему сказать, — думал, что хуже уже не будет… Но сейчас мне просто ужасно!.. Я… Я так смертельно скучаю, так хочу тебя почувствовать рядом, если б ты знал… — его молчание просто уничтожало, — Джаред, умоляю, скажи, что я тебе небезразличен, если это так!       — Ты мне небезразличен. В этом-то и проблема, — после тяжелого выдоха сразу последовал ответ.       — Что мне теперь делать?.. Я уеду домой, если ты не хочешь, чтобы я тут находился.       — Виктор! Так, все, успокаивайся, — Лето, видимо, решил сегодня больше не скандалить, — я прилечу завтра, и мы поговорим, хорошо? Ложись спать.       — Джаред… — «Я люблю тебя. Я уже готов прогнуться… Ты только не бросай», — удачного полета.       — Да… Спокойной ночи.       В трубке послышались гудки. Виктор посидел еще немного, размазывая на автомате слезы по белой барной стойке, а потом подумал, что немного мира в раздолбанную душу принесет очередная сигарета.

***

      Был прекрасный теплый вечер: еще не было и полуночи, небо застилал ковер из звезд, значительно лучше обозреваемый за городом, чем в горящем огнями Эл-Эе. Брат Джареда курил в шезлонге у кромки бассейна; мальчик подошел и занял второй стоящий почти вплотную шезлонг.       — Угостишь сигареткой? — теперь эта фраза принадлежала Виктору. — Свои, кажется, в курилке оставил.       — Оставил, но я забрал, — хмыкнул старший Лето, вытаскивая пачку из кармана и протягивая блондину, — но могу и угостить, если тебе принципиально мои покурить. Как прошло?       — Не знаю… — мальчик затянулся, выдохнул дым из ноздрей и понял, что да, так действительно полегче, — пока вешаться не буду. Завтра с ним поговорим, как прилетит.       — Отрадно слышать, — хмыкнул мужчина.       — Шеннон… — швед запрокинул голову и уставился на звезды, — я должен сказать «спасибо». Мне кажется, ты пытался меня защищать. И прости за нарушенные планы.       — Забавно, что это ты у меня прощения просишь, а не Джей, — рассмеялся Шеннон, — хотя от него я, конечно, не дождусь. Виктор, я же прав был насчет?.. — он не закончил фразу, но мальчику и так все было понятно.       — Абсолютно. Я очень постоянный, на самом деле… Будет обидно, если он мне так и не поверит.       — Мне почему-то кажется, что поверит, — чувствовались, что мужчина говорит искренне, а не просто успокаивает, — а из-за чего у тебя тогда сегодня криз случился? Вообще я обычно не такой любопытный, но коли вы меня в эту историю втянули… — вдруг поспешил оправдаться Шеннон.       — Нормальный вопрос, для втянутого, — мальчик даже немного улыбнулся, — я увидел его фотку в обнимку с девушкой, вроде как она ваш адвокат, Сьюзен, и меня переклинило. Это тупо?       — Сьюзен? — Шеннон снова хмыкнул. — Здесь ты точно тупанул, братан. Сьюзен — убежденная лесбиянка-активистка, уже много лет. Отличная девчонка. У нее даже официальная жена есть. Мы все дружим миллион лет, поэтому я ну о-очень сомневаюсь…       — Ну значит я облажался, — ответил Виктор. С одной стороны, почти физически почувствовал, как прорастающий из груди терновник чахнет и растворяется, но с другой — его косяки от этого никуда не девались.       — Что дальше будет… — сказал он, скорее, себе.       — Пошли, я покажу тебе гостевую спальню, — Шеннон хлопнул его по коленке, — утро вечера мудренее. Не парься, Виктор, все будет ок! Кстати, хотел спросить, ты вообще откуда?       — Гётеборг, Швейцария, — мальчик принял приглашение вернуться в дом братьев, — какие были версии?       — О, а я думал, — скорее, русский…       Дверь в доме на Голливудских холмах захлопнулась за старшим Лето и любовником его брата. Дом засыпал, начиная готовиться к новому дню с его новыми страстями.