Флаффтобер

Иногда у Сергея возникает ощущение дежа вю, будто всё повторяется, с поправкой на время и мелкие детали, но повторяется. Яна ругается с иностранным продавцом, приславшим некачественные краски – говорит по-английски с акцентом, от которого у преподавателей из специализированной школы, где работает тетя, был бы шок – хотя нецензурные фразы из боевиков звучат вполне органично – периодически подглядывает в разговорник – но, тем не менее, ее разговоры приносят больше пользы, чем вежливые, идеально правильные с точки зрения грамматики послания. Сосед со второго этажа, обидно шутивший в адрес «растяпы-интеллигента» и ржавший, что Сергей, в отличие от него, не сможет донести с рынка домой огромную сумку картошки, в последнее время притих. Десятку до получки – а прежде сколько раз занимал и не отдавал – не просит. Даже прежние долги вдруг отдал… пришел, когда Яна была на работе, всё принес и с намеком протянул: «Ты того-этого, смотри, успей вовремя смотать удочки от этой шизанутой… она ж… у нее же, между прочим, справка есть! Вот так случись чего, а ей будет как с гуся вода!». Про справку, конечно, неправда. Но когда пытаются обидеть тех, кого Яна считает своими, у нее сразу становится такой взгляд, что желающих проверить не находится. У нее всё просто: «кто обижает моих близких, пожалеет, что на свет родился». Странно даже, как это сочетается с теплыми объятиями и нежным шепотом на ушко: «ты мое солнце и луна», с тем, как терпеливо Яна позирует для картины, не двигаясь, пока на лист не ляжет последний штрих. В выходной она достает из пачки несколько зубочисток, обламывает их, прячет в кулак, так, чтоб только кончики торчали, и спрашивает: «Ну что, играем? Кто вытянет самую короткую, идет на рынок». Когда Сергей рисует на ткани, она обрабатывает края и обрезает торчащие ниточки, помогает наносить первый слой. И, зная его рассеянность, зная, что, когда у него вдохновение, он забывает обо всем, она обрезает ярлычки на его новой одежде – чтобы ему не было неудобно даже в такой мелочи.