Автор пишет со скоростью черепахи.
Со скоростью старой черепахи, которой определенно некуда спешить.
Я несколько раз пыталась начать писать, но ничего не выходило. Все по-прежнему очень плохо, если честно.
Я очень надеюсь, что никого вконец не разочарую.
Хотя с таким развитием событий меня надо съесть.
Мне это кажется немного выстраданным. В общем, все сейчас в руках читателей.
Если это будет совсем не похоже на меня, глава удалится.
Надеюсь на публичную бету, ибо текст не вычитан, и меня нужно потыкать носом в опечатки ><
_____________________________
Уйти быстро не получилось. Стоит ли говорить, что Малик сделал все, чтобы меня не отпустили просто так? Как мне сообщил Саймон лично, я не могу уйти, пока мне не найдут замену. Пока Зейн лично не выберет человека на эту должность. Искать работу мне никто не запретил, но из-за того, что все мое время почти всегда можно было обозначить как «занято Зейном Маликом», у меня просто физически не было ни сил, ни возможностей пройти хоть одно собеседование. Единственное, что меня хоть как-то успокаивало, это предложение Найла, отцу которого требовался новый человек. Но я решил, что лучше поискать еще варианты, чтобы сам Мистер Хоран еще раз обдумал, захочет ли он взять человека без опыта. К моему величайшему сожалению, разговор с Саймоном состоялся после того, как Луи застал меня с чемоданом в руках возле выхода. Немая сцена. Думаю, если бы не Пол, который в этот самый момент возвращался из гаража, моего друга могли бы привлечь к уголовной ответственности. Но, по правде сказать, Томлинсону было на это глубоко наплевать, потому что ты собирался молча уехать, ничего не сказав, засранец. И вот сейчас, пройдя через несколько нудных часов причитаний о том, что я последний трус, который собирается пойти самым легким путем, я жду, пока закончится собеседование. К сожалению, нанимают не меня. Потому что у меня, конечно же, нет возможности отлучиться хотя бы на полчаса, ведь «вдруг Зейн захочет попить, а доверяет такую наиважнейшую миссию он только мне». Я устало выдыхаю и потираю глаза, синяки под которыми кричали о том, что ночка у меня была веселая. Потому что куча сценариев, которая обычно пылилась на столе Зейна и трогалась только им, оказалась раздражающей именно вчера вечером, и все нужно было срочно разобрать. Мне начинает казаться, что Зейн тайно пообещал себе выжать из меня все соки. И совсем не в том самом смысле, о котором упомянул на днях Стайлс, игриво двигая бровями. – Ты как? – негромко интересуется Пол, протягивая стаканчик кофе из автомата. – Спасибо, жить буду, – я благодарно кивнул, принимая горячий напиток. Мы сидели в холле, пока Зейн о чем-то разговаривал с Саймоном, а остальные кандидаты ожидали своей очереди. Мне очень хотелось, чтобы менеджер промыл мозги этой молодой звезде. И мне заодно. Чтобы чертов брюнет исчез из головы раз и навсегда. Но ни его присутствие, ни песня по радио, которая находится в списке саундтреков к новому фильму Малика (не спрашивайте, откуда я это знаю, это все Луи), ни постер вышеупомянутой картины, висящий будто в насмешку прямо напротив меня и Пола – все это никак не помогает. – Слушай, что у вас там произошло? – осторожно интересуется мужчина, будто бы заводя светскую беседу, но вопрос звучит так, словно ответ заранее известен. – Ничего, – безразлично пожимаю плечами. – Я просто решил, что нужно идти куда-то дальше. Не всю же жизнь я буду на побегушках у звезды. Пол усмехается и качает головой, читая меня как открытую книгу. – Дальше? И где это самое «дальше»? Я слышал, что тебя просто приставят к кому-то другому. – Откуда ты это взял? – я вопросительно смотрю на него. – Отец Найла, парня, на яхте которого мы отдыхали, ищет того, кто будет заниматься клиентурой, так как бывшая работница внезапно забеременела. Мистер Хоран сказал, что моя кандидатура ему подходит, но я хочу для уверенности подыскать еще парочку вариантов. – Я тебя не понимаю, – выдыхает мужчина, выкидывая уже пустой стаканчик из-под собственного напитка в стоящий неподалеку мусорный контейнер. – Ты неплохо зарабатывал, тебя обеспечивали жильем, работа была не слишком тяжелой… – Не слишком? – перебил его я, указывая пальцем на свое лицо. – Ты видишь эти круги, а? Я похож на панду. – Ты ведь знал, что он капризный. Только с твоим приходом Зейн перестал вести себя как дива, а теперь ты говоришь, что именно это и есть причина твоего ухода, – бодигард хмыкает. – Мне интересно, кого именно из нас двоих ты сейчас обманываешь. Хотя, в общем-то, мне нет до этого дела. Я пытаюсь что-то сказать, но замолкаю, утыкаясь взглядом в бумажный стаканчик с остывшим напитком. И слова Пола снова заставляют ненужные мысли лезть в голову, потому что он раздражающе прав. И Луи прав. Потому что я действительно просто убегаю от проблемы. А «проблема» характерная, талантливая и болезненно красивая. – Лиам, – окликает выглянувшая в холл Даниэль и показывает жестом заходить. Я вздыхаю и, выкинув недопитый кофе, следую за ней. Мое присутствие на данном мероприятии столь же абсурдно, сколько присутствие бывшей жены на свадьбе своего когда-то мужа. Но я послушно захожу в кабинет и сажусь на стул позади Зейна, потому что пока в мои обязанности входит все, начинающееся с «я так хочу, Пейн». Все будто вернулось в то время, когда я начинал на него работать.***
Думаю, с первого взгляда ясно, что это вовсе не выбор нового телохранителя, поскольку я таковым по сути не являлся. Сила и главный щит – Пол, который собаку съел на этом и охраняет Зейна с самого начала его карьеры, задолго до моего прихода в особняк. Но простой уборщик или бодигард не стали бы делать то, что входило в мои обязанности. В принципе, обязанность всего одна: делать все, что может понадобиться Зейну. Я с самого начала был его «суррогатным позвоночником». Оказывается, люди способны избавляться и от такого. Если пересаженный орган не приживается. Наверное, хотя бы сейчас мне нужно доломать так называемую четвертую стену* и немного рассказать о том, как я вообще ввязался во все это. Тогда еще я был немного наивен и думал, что, если лично приду к Саймону, он обязательно послушает меня и сделает звездой. Не такой, как Джастин Тимберлейк, но на его половину хотя бы потянет. Как раз в тот момент еще тогда начинающий актер Зейн Малик словил звезду и вел себя как подросток в пубертатный период, который все пытается что-то доказать родителям. В месяц он мог впутаться в парочку скандалов, быть замеченным в нетрезвом виде или уехать с кем-то из клуба, попадаясь папарацци. Можно сказать, что изначально о нем узнали не благодаря таланту, а благодаря кучке статей, которые выставляли его в весьма невыгодном свете. Нужно ли говорить, что ни о каких предложениях и речи быть не может? Никому не нужен начинающий актер с ужасной репутацией – это невыгодно для картины. Именно тогда к Саймону в голову и взбрела эта гениальная идея: нужен был человек, который будет находиться с Зейном все двадцать четыре часа в сутки, если надо, и сопровождать его на какие-либо мероприятия, чтобы предотвращать катастрофы. Именно из-за последнего пункта внешность стояла на втором месте после надежности в характеристике того, кто должен быть устойчив к головным болям и капризам молодой звезды. И вот, когда я, воодушевленный тем, что мне удалось проскочить мимо охраны и так близко подобраться лично к Саймону, подхожу к его кабинету, я натыкаюсь на очередь. Как я в ней оказался – дело другое, но в итоге в заветный кабинет я попал. Тогда я еще не понимал, что попал я не только в кабинет. Звездой меня не сделали, но работой и определенной известностью обеспечили точно. А теперь все будто повторяется. Только очередь больше, и меня нет в списке. Десять. Ровно столько кандидатов отвергло Его Высочество, и это уже из второго захода. Потому что «этот щуплый, этот низкий, этот выглядит как фанат, а у этого вообще глаза добрые». Но одиннадцатого Зейн рассматривал довольно долго. А рассматривать было что, потому что этот парень был выше меня на полголовы, мог похвастаться широкими плечами и возможным преимуществом в силе. И то, с каким интересом Малик смотрел на кандидата, вызвало у меня двоякие чувства. Почему-то захотелось испариться. – Здравствуйте, – кивнул Саймон, открывая личное дело, – Крис. – Вы отвергли уже несколько кандидатур из нашего агентства. Надеюсь, что в этот раз мы сможем угодить, – произносит парень слишком уверено, не сводя взгляда с Зейна и улыбаясь. Этот засранец улыбался так, будто это он претендент на Оскар. И в этой комнате, кажется, стало на одно красивое лицо больше. При этом нужно признать, что я к этому списку не относил себя вообще. – Нанят. В комнате на какое-то время повисла тишина. И я, и Саймон, и Даниэль, просматривающая таблоиды, уставились на Зейна, который уткнулся в телефон, будто это не он только что все решил. Все. Вот так вот просто. А Крис улыбнулся еще шире и почему-то посмотрел на меня. Я понял, что если сейчас фыркну, буду похож на своего несдержанного друга, поэтому лишь нахмурился и отвернулся от сверкающего зубами парня. – Ты уверен? – на всякий случай спросил Саймон. Зейн кивнул, все так же не отрываясь от телефона. Вот с этого самого момента мое место официально занято.***
– Вот смотрю я на тебя и думаю: ты либо слишком идиот, либо это я слишком идиот и совсем не понимаю, что за хрень ты натворил. Я закатываю глаза и отправляю в рот еще один кусок мяса, игнорируя реплику друга. В любом случае, мой ответ ему не нужен. Потому что это может быть слишком опасным для моего здоровья, а на кухне слишком много всего разного, чем можно лишить человека жизни. Я не совсем понимаю эту страсть Томлинсона к физическому насилию, но, как бы я к этому не относился, нужно быть осторожнее. – Нет, серьезно, он нашел тебе замену, а ты спокойненько уплетаешь стейк!? – возмущенно ткнул в меня пальцем Луи. – Может, он сделал это потому, что я ушел и кто-то должен был занять мое место, нет? – приподнимаю я бровь, ловя вилкой порезанный помидор. – Вот я и говорю: идиот, – кивает Томлинсон, будто подтверждая свои слова. – И вообще, хватить поглощать мою еду, ты здесь больше не живешь. Он забирает у меня тарелку как раз тогда, когда я уже хотел съесть очередной кусочек мяса. Луи мстительно улыбается, видя мое недовольное лицо, и показательно доедает порцию, причмокивая. – Я тебя ненавижу, – бурчу я, смотря на сложно-назвать-таковым друга исподлобья. – Эй, кажется, это не я бросаю друзей, – кривится он. – Единственный, кто может здесь возмущаться, это я. – В тебе помирает актер – ты слишком любишь драматизировать. Никого я не бросаю, мы сможем видеться. – Тебя не будет здесь, – аргументирует друг. – Это – бросаешь. – Луи, мне казалось, что ты прекрасно понял всю ситуацию, – я обернулся на голос Шарлотты, которая заглянула на кухню. Луи нахохлился и замолчал, видя, что теперь его точно слушать никто не станет. – Лиам, – позвала меня женщина, – тебя просили зайти. Я сглотнул, а Шарлотта тепло улыбнулась и потрепала меня по волосам. Это значит, что бояться нечего, но природа моего страха понятна только мне и Луи, который во все глаза уставился на меня с немым вопросом. Все, что я смог бы ему ответить, – хилое «не знаю».***
Зейн сидит на кровати в не до конца расстегнутой рубашке и джинсах, смотря на меня пристально и настолько тяжело, что я втягиваю воздух чаще, стараясь скрыть чертово волнение. – Ванна, – внезапно нарушает он тишину, а я изумленно приподнимаю бровь. – Что? – Ванна, – повторяет он, на этот раз прищуриваясь. – Я хочу принять ванну. Я послушно киваю и стараюсь поскорее выполнить его просьбу. По факту, последнюю просьбу. Шум льющейся воды и приятный аромат нероли навевают воспоминания последнего спокойного вечера, после которого началась вся эта карусель. Я несколько секунд сомневаюсь, но в итоге все же добавляю лаванду. Больше, чем делал это обычно. – Ты ведь знаешь, что я не люблю. Лучше всех знаешь, – я дергаюсь от голоса Зейна, и еще несколько капель ненавистной лаванды растворяются в горячей воде. Темные глаза недобро блестят, а я к своему стыду успеваю лишь заметить, что рубашка теперь расстегнута полностью и открывает плоский смуглый живот. Зейн перехватывает мой взгляд, и его губы приподнимаются в чуть кривой улыбке. – Как тебе Крис? – внезапно спрашивает он, пока я ставлю бутылек на свое место. – Он… хорош? – все же получается вопрос. – Если Вы его выбрали, он хорош, я полагаю. Малик кривится ровно на моем «Вы», что-то шипя себе под нос про гребаную субординацию и мое, судя по всему, упрямство. Я уже собираюсь покинуть душное от пара помещение, но Зейн выставляет руку, мешая мне пройти. Я делаю несколько резких выдохов через нос, как можно незаметнее, чтобы взять себя в руки, и настойчиво опускаю его руку. – Извините, мне нужно собирать вещи. – Блять, ну что мне с тобой делать, а? – выходит он из себя и впечатывает в дверь. – Пусти, – сквозь зубы произношу я, посылая к чертям всякое «Вы», и пытаюсь разжать его пальцы на собственной шее. Не больно, но мне становится плохо от спертого воздуха, повышенной температуры и близкого присутствия Зейна. – Не отпущу, пока ты мне не объяснишь, что вдруг произошло. – Что произошло? – шиплю я. – Произошло то, чего не должно было случиться. Я это допустил, это лишь моя оплошность. Все, что сделал ты, – получил то, что захотел. – То, что захотел? – повышает он голос. – Какого черта ты решаешь, что именно я хочу? Ты хоть раз спросил меня? – Мне не нужно спрашивать, чтобы знать ответ. Мы сделали друг другу приятно и теперь расходимся. Все, конец истории. Глаза Зейна изумленно распахиваются, и я, пользуясь его замешательством, вырываюсь, потирая кожу на шее. – Так вот как ты на это все смотришь? – уже спокойно, но твердо спрашивает он. Я усмехаюсь. – Именно. Все это – твои капризы, Зейн. Не прекрати я это сейчас, тебе надоело бы через неделю или две – максимум. – Капризы? – рычит он. – Я тебе что, молокосос, которому подгузники надо менять, когда он обделается? Ты хоть раз подумал спросить или допустить мысль, что будет, если попробовать? – «Если», Зейн? Я не могу застрять с твоим «если», понимаешь? – устало выдыхаю я, смотря в темные глаза. – Лучше прекратить все это, пока не поздно, пока я смогу уйти. Он молча открывает и закрывает рот, не сводя с меня глаз. Я же разворачиваюсь и на негнущихся ногах иду к двери. – Это не капризы, – доходит до меня голос Зейна, когда я уже поворачиваю ручку. – И это – не прощание. Дай мне время, и я докажу. Просто пообещай, что будешь ждать. Я поджимаю губы и, наступая себе на горло, открываю дверь, сквозь шум в голове слыша фразу Зейна мне в спину. – Если ты промолчишь, я приму это за ответ, Лиам. Я сильнее сжимаю ручку и закрываю за собой дверь. ______________________________________ * – "Четвертая стена" - термин, пришедший из традиционного "трехстенного" театра. Четвертая стена - своеобразная стена между зрителями и актерами. Этот прием используется для того, чтобы показать, что персонаж вдруг обращается напрямую к зрителю/читателю.