За кадром

Я просто стянул майку и бросил в кучу к остальным вещам. Мне это не нужно. Я могу сам пойти в магазин и выбрать что-то себе. Что-то более закрытое и дешевое, потому что одна эта майка стоит как мои джинсы. Я вышел из примерочной и сразу наткнулся на ту же рыжую девушку. – Ну, что Вам приглянулось? – Ничего. Спасибо за помощь, – вежливо ответил я и сунул ей кучу этих тряпок в руки. Девушка явно такого не ожидала, поэтому чуть не выронила вещи. – Погляди-ка! – воскликнул с улыбкой Зейн и повернулся ко мне, держа в руках бюстгальтер. Я сконфуженно посмотрел по сторонам и с ужасом заметил, что внимание женского пола приковано к Малику. Ему это чертовски нравилось и нисколько не мешало размахивать этой «штукой» у меня перед лицом. – Что это такое? – прошипел я, стараясь отобрать у него нижнее белье. Но Малик увернулся и оказался возле кассирши, которая была уже в тон своей алой блузки. – Это? – он держал бюстгальтер на указательном пальце. – Это, Лиам, я называю лифчик фирмы «Наеби меня». Он расхохотался, а девушки в магазине старались сделать вид, что ничего не слышат и не видят. И я бы с удовольствием последовал их примеру, но, если прямо сейчас его застукают папарацци, скандальной обложки не избежать. Только вот сейчас об этом думал только я. Конечно, это ведь в моей компетенции. – Интересное название, не правда ли? – продолжал Зейн. – А все потому, что ты не узнаешь, что тебе досталось, пока не снимешь его. Эдакий сюрприз, Лиам. Женская смекалка и немного поролона! – Боже, да что с Вами сегодня? – не выдержал я и повысил голос. Это защитная реакция. Потому что такого Зейна я еще не знаю, потому что я не знаю, что с таким Зейном делать. Улыбка вмиг сползла с лица Малика, и я, воспользовавшись его замешательством, выдернул бюстгальтер из его рук и отдал смущенной кассирше. – Он Вам понравился? Тогда можете забрать его и делать с ним все, что угодно. Я прикусил язык, когда заметил, что Зейн недовольно хмурится. Я перешел черту. Но, погодите, не он ли первый сделал это в примерочной? – Отлично, – холодно ответил брюнет, смотря мне в глаза и опасно прищуриваясь. Он подошел к рыженькой и вытащил из кучи черную майку, которую я примерял до этого. – Мы возьмем эту, – он улыбнулся кассирше, будто ничего не произошло. И это уже второй раз, когда он делает подобное. – Идем, у нас еще много дел. Последнее было обращено уже ко мне, когда он совал пакет мне в руки. И вот тут я понял, что Малик недоволен. Об этом ясно говорило то, что теперь он сел на заднее сидение, и вся дорога прошла в полнейшей тишине. Ни одного взгляда, ни одного слова. *** Возле дверей нас встречал Пол, который внимательно осматривал Малика. Так и хотелось ответить, что я ничего с ним не сделал, и мы не попали по дороге в аварию. Но вместо меня все сказал сам Зейн: – Может, съездим в клинику и сделаем полный осмотр? – Извините, сэр, – моментально отвечает бодигард. – За что, Пол? Ты ведь просто обо мне беспокоишься. Я же гребаный ребенок, которому нужно слюни вытирать! Малик был зол. И зол он был далеко не на Пола, а на меня. Только вот у него было достаточно времени устроить мне сцену и все высказать, но он срывается на остальных. Это даже хуже, и мой работодатель прекрасно это понимает. Зейн далеко не дурак и видит то, как меня мучает совесть, пока краснеет взрослый мужчина, который всего лишь выполняет свою работу. – Пейн, – резко поворачивается Малик ко мне. И это тот редкий случай, когда он обращается ко мне по фамилии. – Можешь забирать пакет, Пол поставит машину. – Извини за это, – виновато говорю я мужчине, когда Малик уже скрывается за дверьми особняка. – Мне плевать. Что бы ни произошло в дороге, это говорит о том, как ты прекрасно справляешься со своими обязанностями, – Пол забирает у меня ключи и садится за руль. А я возвращаюсь в дом. Только теперь уже зол и я, потому что из-за выкрутасов Малика мои отношения с остальными работниками могут стать еще хуже. Я сразу направляюсь на кухню, где действительно могу свободно дышать. Звучит странно, потому что во время готовки Луи там летают разные запахи (и не все из них приятные, честно говоря). – Лиам, что произошло? – обеспокоенно спрашивает Шарлотта. – Ты не дал «малышу» напакостить и он недоволен? – весело улыбнулся Луи, подкидывая овощи на сковородке. – В каком-то смысле, – устало вздохнул я и сел на высокий стул, ставя пакет рядом с собой. – Мистер Малик сказал, что будет у себя, но вечером уедет с Полом, – оповестила Шарлотта. – Ага, а еще он сказал, если дословно, что «у тебя будет достаточно времени, чтобы сделать из свалки в моей комнате чистый стол», – добавил Томлинсон. – Кстати, почему ты не в костюме? – Понятия не имею, – фыркнул я. – Он сказал, что я в нем похож на федерала. И это странно, Луи. Раньше ведь ему это не мешало, и я мучился в чертовом костюме даже в жару. – Ты думаешь, что нас ждет очередной будущий «забытый»? – задумчиво произнес друг, а я лишь пожал плечами. Говорить Луи о том, что я нашел визитку, и что произошло в магазине, - глупо. Потому что подколов и нотаций мне тогда точно не избежать. От дальнейшего развития разговора спас настенный телефон сбоку от электрической плиты, который в этот самый момент разразился трелью. Я встал и поднял трубку: – Алло. – Я могу услышать Мистера Малика? – спрашивает мужской голос. И я узнаю этот голос. – Простите, но боюсь, что Вы ошиблись номером. Это крематорий для домашних животных. И прошу больше не звонить сюда. Я вешаю трубку, не желая больше разговаривать с человеком, которому я постарался сжечь все мосты, позволяющие свести его с моим работодателем. Сжег, но он оказался не тем человеком, который сам ждет звонка. – Крематорий? – Луи качает головой. – Не хочешь ничего объяснить? – Я пытаюсь все исправить. Как ты и просил, Луи, – безразлично отвечаю я и, забрав пакет, иду к себе. *** Малик, как и обещал, вечером уехал из дома. Узкие джинсы, футболка, кожаная куртка, начищенные ботинки и уложенные волосы – все говорило о том, что это не просто вечерняя прогулка. Еще более странным было то, что обычно на все мероприятия ездил я, а теперь моей единственной миссией является уборка в его спальне. К уборке его комнаты я приступаю не сразу, потому что до этого Луи пытается убедить меня взять выходной. Всего один день отдыха от моего работодателя и время с моим другом. Но Томлинсон не замечает, как я нервно поглядываю на часы. Потому что прошел уже час, как Малик уехал, и час, как я совершенно не знаю, что с ним происходит. Теперь я понимаю Пола. Но только считаю такое беспокойство ненормальным. Я ведь доверяю Полу и знаю, что мой работодатель не нуждается в няньке. И я уверен, что с ним ничего не может произойти, потому что он среди знакомых. Среди множества знакомых, одним из которых может оказаться человек, звонивший сегодня. Дерьмо. – А потом мы засыпаем два стакана сахара и взбиваем вместе с маслом в миксере на средней скорости, – громко говорит Луи, и я перевожу взгляд с часов на него. – Что, прости? – Ты где витаешь, Ли? Я уже битый час пытаюсь тебе объяснить, что придумал самые лучшие выходные для нас, а ты даже не заметил, как я перешел на рецепт капкейков, – недовольно отвечает Томлинсон. – Луи, я обещаю подумать об этом, до выходных еще куча времени. – Не куча, Пейн, а всего лишь три дня! – воскликнул друг и перекинулся через стол. Отросшая челка упала ему на глаза, и он раздраженно откинул ее в сторону, будто она мешает показать все его недовольство. Я прекрасно понимал, что он может обидеться, поскольку уже которые выходные я обещаю ему вырваться. Но Малику нужно то слетать в Торонто, то позагорать на пляже, то покататься на яхте. И Пол, конечно же, не может справиться один. Только вот сегодня ему это не помешало, ведь так? Значит, у меня есть хотя бы один аргумент, который позволит провести время с другом. – Я постараюсь что-нибудь придумать. Обещаю, – заверил его я, и Луи вернулся на свое место, недоверчиво смотря на меня. – А теперь я могу пойти убираться? Иначе меня не то, что на выходные не отпустят, а уволят вовсе. Луи устало махнул рукой, и я направился в спальню Малика. Как только я перешагнул порог его обители, я застыл на месте, потому что утром такого беспорядка не было точно. Раньше только письменный стол напоминал свалку, а теперь всю комнату можно было назвать таковой. Малик никогда не отличался особой чистоплотностью, но вещи до этого ни разу не раскидывал. Я издал обреченный стон и закрыл за собой дверь, понимая, что часа не хватит, чтобы все прибрать. Начать я решил со сбора вещей. Я не знаю, что тут делал Малик, но от гардеробной до самой ванной тянулась дорога из помятых рубашек, маек и футболок. Я поднимал одну за другой, откладывая в сторону те, которые нужно срочно погладить, и сворачивая остальные. Больше получаса потребовался на то, чтобы ни одного носка – он даже их выбирал? – не валялось в спальне. Я положил майку, которую Зейн купил сегодня, к остальным вещам и перевел взгляд на письменный стол. Ничего не изменилось, за исключением новой грязной чашки кофе. Теперь я просто уверен, что он ночью встает и читает. Я взял в руки один из сценариев. Очередная мыльная опера. С внешностью Зейна актеры очень востребованы, потому что радуют глаз, когда появляются на экране, но вот от типичных ролей героев-любовников им не убежать. Я убрал грязную чашку на свободный столик, чтобы она не мешала мне в дальнейшем. Мне кажется, что шаткая стопка сценариев стала больше, но Зейн просто переложил их из другой кучи. Он пытается разобраться с ними, что-то откладывая для себя. – Это хорошая работа, но у меня совсем нет времени на нее, – отвечает он мне каждый раз, когда я пытаюсь выкинуть прочитанные сценарии. Он занят сейчас в каком-то фильме, где его герой работает обычным учителем английского. Потом события закручиваются так, что в городе появляется серийный убийца. И Зейну, простому учителю, удается распознать его в своем коллеге. Гарри Эдвард Стайлс. Или, простите, Скотт Уильямс – учитель физкультуры, который работает в вымышленной школе в вымышленном городе. Все вымышленное, но вот опасность он представляет настоящую. И не только в фильме. Я отодвигаю очередной сценарий, на котором остался след от чашки кофе, и замечаю пепельницу. Ни одного окурка. Лишь визитка, которую я сжег вчера. Или, вернее будет сказать, пытался сжечь. Я с ужасом замечаю, что остался один подгоревший кусочек, который не превратился в пепел. И на этом кусочке черным цветом весьма разборчиво напечатало «Стайлс». Я хотел взять оставшийся кусочек в руки, но тут же подскочил, услышав, как открывается дверь в спальню. И нет, она не скрипела, потому что за этим пристально слежу сам я, чтобы не будить своего работодателя шумом, когда мне нужно сменить ему полотенца утром и подготовить одежду. Просто сейчас дверь распахнулась настолько сильно, что ручка ударилась о стену. От удара дверь вернулась бы в прежнее положение, но Малик выставил руку перед собой, останавливая ее. – Лиам, – протянул Зейн с какой-то блаженной улыбкой и направился ко мне, даже не закрыв за собой дверь. Только когда он сделал шаг, я понял, что мой работодатель был пьян. Зейн шел твердо и почти не покачивался, но его выдавали руки, которые не слушались и никак не хотели стягивать куртку. Именно поэтому двигался он по косой линии, и я даже успел забеспокоиться о том, чтобы он не вышел в окно. Он с недовольным видом откинул куртку на пол и снова посмотрел на меня, нетрезво улыбаясь. – Вы пьяны, – ляпнул я совершенно очевидную вещь. – А ты парень, – фыркнул он. Хотелось съязвить, потому что я был все еще недоволен сегодняшним поведением своего работодателя. Но вовремя прикусил язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Потому что не трезвого Зейна мне еще не приходилось видеть, как бы это странно не звучало в отношении знаменитости его возраста. Сегодня слишком много разных Зейнов, которых я вижу впервые. И я понятия не имею, что мне с ними делать. Малик тем временем оказался возле меня. Это расстояние было настолько близким, что я практически дышал с ним одним воздухом. Воздухом, пропитанным алкоголем, сигаретами и его парфюмом. И весь этот коктейль настолько резко заполнил легкие, что я готов был задохнуться. А когда он подается вперед и облокачивается руками о стол по обе стороны от меня, я, кажется, перестаю дышать вовсе. – Ты не успел к моему возвращению, – негромко произносит он, с интересом изучая мое лицо. И это я сегодня говорю очевидные вещи? – Не ожидал, что Вы так быстро вернетесь, – холодно отвечаю я, а он резко придвигается еще ближе. Я невольно делаю судорожный вдох как раз в тот момент, когда он выдыхает горячий воздух. Это как обмен. И я чувствую, что мои руки невольно сжимаются в кулаки от того, что я ничего не делаю, чтобы запретить ему и дальше проникать в мое личное пространство. Но, кажется, после этого вдоха он проник под самую кожу, зацепляясь внутри как паразит. Отличное определение, оно гораздо больше подходит, чем «малыш» Луи. – Но кое-что ты все-таки успел сделать, да? – насмешливо произносит он, и его голос звучит удивительно трезво. Я не сразу понимаю, о чем он. Но когда он тянется к пепельнице за мной и берет оставшийся кусочек визитки, я еле сдерживаюсь, чтобы не показать весь свой ужас. Пойман с поличным. Дважды дерьмо. – Знаешь, я виделся с ним, – ухмыляется он и откидывает «улику» на пол. – Я не знал, что живу в крематории для домашних животных. Он виделся с ним, Стайлс пересказал ему наш разговор. Отлично, Пейн, тебя все-таки уволят. И моего работодателя, кажется, весьма веселит мое замешательство. – Вы пьяны и нуждаетесь в отдыхе, – четко произношу я, сохраняя в голосе безразличие. Стараясь сохранить безразличие, потому что это невозможно, когда он настолько близко. Я предпринимаю попытку отдалиться, поэтому выпрямляюсь и пытаюсь осторожно убрать хотя бы одну из его рук, которые покоились на столе. Но Малик реагирует неожиданно быстро и перемещает ладони мне на талию. Я упираюсь руками ему в грудь и только теперь позволяю себе с ужасом распахнуть глаза. Какого хрена он творит? – Нуждаюсь, – Малик усмехается и убирает одну руку с моей талии только для того, чтобы переместить ее на мою шею. – Но только не в отдыхе, Лиам. – Правильно. Сначала душ, а потом спать, – я скидываю его руки, выйдя, наконец, из ступора. Но Зейн несильно толкает меня в грудь, заставляя практически завалиться на стол, и снова приближает свое лицо к моему. – Почему бы тебе не расслабиться хоть один гребаный раз, Лиам? Ты в моей спальне. Ночью. Может, сегодня просто Зейн? – на его лице снова появляется нетрезвая улыбка. Только теперь она выглядит чересчур довольной. – Просто расслабься. Я не смог бы расслабиться, даже если бы сильно этого захотел. Потому что невозможно расслабиться, когда он находится настолько близко, что мы соприкасаемся бедрами. Потому что я совсем не понимаю, что, черт возьми, взбрело ему в голову. И если меня происходящее до чертиков пугает, то его это нисколько не волнует. Не успел я ничего произнести, как почувствовал губы Малика на своих. Они были немного шершавыми из-за его дурацкой привычки покусывать их. Я не двигался только потому, что это было неожиданным. Два гребаных года я думал, что знаю его, как свои пять пальцев. И тут целый день, как сплошной сюрприз. Малик приоткрыл рот, раздвигая при этом мои губы своими. Я невольно выдохнул и Зейн, не теряя времени, проник языком ко мне в рот, прикасаясь к моему языку всего на мгновение. Всего на какую-то секунду, потому что я тут же оттолкнул его от себя. Брюнет покачнулся, потому что ноги подводили его под действием алкоголя. Я тяжело дышал, непонимающе уставившись на своего работодателя. Малик нахмурился, искренне не понимая моей реакции. Я демонстративно вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на него исподлобья: – Думаю, сегодня справитесь без меня, – слишком резко произнес я и вылетел из его спальни. Я громко хлопнул дверью своей комнаты и сразу направился в ванную. Набрав воды в ладони, я начал тщательно умывать лицо, пытаясь окончательно прийти в себя и смыть с губ привкус Зейна. Это должно было быть не так. Этого вообще не должно было быть. Трижды дерьмо!