Нить

[5 часов] Этого ты не ожидала. Освещение в номере тусклое, но не настолько, чтобы скрыть мотив на обоях. Ты должна была почуять неладное, когда она фыркнула. Ты-то думала, что поступила одновременно хитро и романтично, но потом увидела выражение на ее лице. Немногим ранее она дала тебе триста евро и попросила купить вам билеты на Eurostar. В продаже были только два варианта: до Парижа или до какого-то французского городка с симпатичным названием. Ты выбрала городок. Почему бы и нет? Все, кто захочет вас найти, подумают, что вы направились в Париж: какого черта забыла гламурная Вилланель в Марн-ла-Валле? Ты видела себя настоящим шпионом, а городок – практичным выбором для влюбленных. Все было идеально. Или нет? Пробежавшись по бутикам вокзала Сент-Панкрас, она вернулась с двумя чемоданами одежды, которые тебе еще только предстояло обследовать. Ты показала ей билеты, ожидая получить в ответ милую улыбку, как ту недавнюю, на мосту. Но Вилланель только фыркнула. – Что не так? – спросила ты. – Ничего, – сказала она с ухмылкой. А теперь она хихикает, завозя чемоданы в номер. – Ах, заткнись. Смех становится только громче. Иногда ты ее и правда ненавидишь. – Я в душ. Покосившись на тебя, она оставляет это заявление без комментария и проходит с чемоданами в спальню. Уже раздевшись, ты решаешь, что лучше принять ванну, потому что сушить волосы после душа – удовольствие ниже среднего. Сегодня тебе не нужны язвительные замечания в адрес растрепанной феном шевелюры. Как оказалось, ванна – это именно то, что нужно. Последние сутки были не из легких. Нагревшийся от воды воздух приятно расслабляет, и ты почти перестаешь злиться из-за того, где вы оказались. Но потом, открыв глаза, видишь гель для душа и шампунь в бутылках с ушами Микки-Мауса… Ты вздыхаешь, уронив голову на колени. Этого ты не ожидала. Ты представляла себе симпатичный коттедж, романтический ужин и атмосферу, не пропитанную чертовой сказкой о Белоснежке и семи гномах! Но подозрения возникли еще в поезде: слишком много семей с маленькими детьми, слишком много народа в футболках с мультяшными героями. «О нет», – подумала ты и не изменила своего мнения до сих пор. К тому времени, как ты осознала свою ошибку, Вилланель уже спала, положив голову тебе на плечо. Ты пыталась убедить себя, что все будет хорошо, что вы найдете другой отель. Как оказалось по прибытии, отелей множество, но все они диснеевские и расположены дальше от вокзала. Поэтому теперь вы еще на триста евро беднее и ночуете в розовом замке. Зашибись. Ну почему хотя бы раз все не может пойти так, как ты задумала? У тебя были такие планы!.. Ты наконец-то заглушила внутренний голос, заставлявший держаться от нее на расстоянии, и теперь хочешь поцеловать, утонуть в ней… Но ты совсем не так себе это представляла. Раздается стук в дверь. – Ева? Я положу твою пижаму вот тут на пол, хорошо? – Э, спасибо, – бубнишь ты, спрятав лицо в ладонях. Черт, теперь она еще и внимательна, как это бесит! Хотя ты не совсем справедлива. Она часто проявляет заботу – иногда странным образом, так, что не сразу разберешь. Ты прячешься в ванной вот уже полчаса. Прекрасно сознавая, что пора выходить, ты заворачиваешься в полотенце и, приоткрыв дверь, пытаешься нащупать, что Вилланель оставила для тебя на полу. Ты почему-то ждала что-то шелковое и кружевное, созданное для того, чтобы привлекать ее взгляд, но она купила для тебя обычный трикотажный набор – футболку и шорты. Ты даже не знаешь, чувствовать облегчение или досаду. Пройдя в спальню, ты обнаруживаешь Вилланель сидящей на одной из двухместных кроватей. Наверное, ты бессовестно вытаращиваешься на нее, потому что вот на ком шелковые кружева, которые, как ты думала, она купит для тебя. Да, на ней пижама – но пошитая в условиях строгой экономии материала. Это не нижнее белье, все в порядке, внушаешь ты себе. Расслабься. Ничего особенного не произошло. Ты спокойна как удав. Все просто супер. Она распустила шиньон и теперь рассеянно заплетает несколько прядей в косу. Подняв взгляд от нового одноразового мобильника, о котором говорила в поезде, она улыбается тебе – мило и открыто: – Хорошо выглядишь. Более-менее переварив увиденное и снова обретя голос, ты сообщаешь ей, что она тоже. Кхм. Обходя занятую кровать, ты не можешь перестать пялиться. Господи, ну серьезно… Эти ноги? Просто с ума сойти. А грудь? И весь этот полупрозрачный шелк? Ты уже обратила внимание на шелк? А на… – Черт! – Что? Ты в порядке? – Нет. Черт. Ударилась мизинцем. Блин, больно-то как. Кто додумался поставить этот прикроватный столик… – Рядом с кроватью? – услужливо подсказывает она, подползая ближе и усаживая тебя на свою постель. – Дай взглянуть. – Она хватает тебя за лодыжку, и ты пытаешься отодвинуться. – Не трогай мои ноги, они ужасные. Но хватка не ослабевает. Вилланель очень сильная, ты видишь, как играют мышцы на ее руках, на ее прекрасной спине… Стоп, надо срочно перестать думать об этом. Только не когда армия Белоснежек с укором смотрит на вас со всех чертовых стен. – Перестань дергаться, ребенок-переросток. Ничего не сломано. – Наклонившись, она целует мизинец. – У тебя очень красивые ноги. – Э, спасибо, – хрипло выдыхаешь ты. Довольная, она подсаживает тебя повыше, к изголовью кровати, чтобы вы были рядом. С минуту никто ничего не говорит. Это непереносимо. Ты собиралась выйти из ванной уютного коттеджа и очаровать ее каким-нибудь остроумным и в то же время трогательным замечанием, а затем… ну… перейти к остальным вещам. Но кто же знал, что получится вот так. Ты надеялась, что разговор на мосту решил все вопросы, стер любую неуверенность, однако этого, видимо, не случилось. – Может, мне лучше… – ты указываешь на вторую кровать. – Если это то, чего ты хочешь, – отвечает Вилланель намеренно ровным тоном. Черт подери, конечно же нет! У тебя вырывается нетерпеливый вздох. Разве это не она гений секса, в сравнении с чем блекнут ее остальные таланты? Если у тебя очевиднейшим образом не хватает смелости на первый шаг, она ведь должна делать хоть что-то, кроме того, чтобы демонстрировать всю эту обнаженную натуру и вежливо ждать. Она тебя просто бесит. Придется высказать ей все начистоту. В уютном коттедже ничего бы из этого не произошло. – Нет, конечно же нет. Просто все так неудачно получилось, и я злюсь. У меня были планы! Всякие мысли. А теперь ты здесь в кружевах, но я не могу ничего сделать, потому что эти чертовы обои меня вымораживают. Это больше, чем ты собиралась озвучить, но забрать слова обратно уже нельзя. Она выглядит очень серьезной… и вдруг разражается хохотом. – Ты строила планы… Но теперь не можешь… из-за обоев? – Она продолжает смеяться. Ты закатываешь глаза. – Я не шучу, они жуткие. Разве тебе не кажется, что все эти рисованные физиономии за нами следят? Она тоже закатывает глаза, устраивается в кровати поудобнее и, уложив тебя на подушку, притягивает к себе. – Ты ведь в курсе, что и в Диснейленде люди трахаются? – О боже, давай без подобных историй. – Однажды я… – Только не надо мне рассказывать о том, как ты кого-то трахнула в Диснейленде. – Э-э, не все мои истории про секс. – Она выдерживает театральную паузу. – Иногда они про убийства! Тот человек, с которым мне надо было покончить, занимался сексом в Диснейленде. Интересным образом это не вызывает у тебя никакой негативной реакции. Что-то с тобой не так. Эта мысль посещает тебя в последнее время все чаще. Хотя… минуточку! – Ты убила человека, когда он занимался сексом? – Разумеется нет, Ева, господи. Я ведь не животное. Она пожимает плечами, и одна бретелька кружевной «пижамы» соскальзывает вниз. Твои глаза жадно следят за ней. – Я съела в коридоре яблоко, пока ждала, когда он закончит. Ты не можешь сдержать смешок. Вот она, ее заботливость. Изогнувшись, Вилланель накрывает вас обеих одеялом и снова устраивается близко-близко. – Если хочешь, можем выключить свет. Наверное, по тебе видно, насколько ты возмущена этой идеей. – Ни в коем случае. Ты же специально дразнила меня ничего не скрывающим кружевом. Я отказываюсь заниматься сексом в темноте. Она прячет лицо у тебя на плече, но в голосе слышится ухмылка: – Это всего лишь пижама. – Да-да, конечно. Рассмеявшись, она тянется к лампе и выключает ее. Затем лежит рядом с тобой очень тихо, так что молчание становится трудно переносить. – Я на взводе после всего, что произошло, и точно не смогу уснуть. Расскажи мне какую-нибудь историю. – Что ты хочешь услышать? – спрашивает она. – Что угодно. Лишь бы я перестала волноваться о том, с чем придется столкнуться завтра. Помолчав, она начинает: – У людей, зачавших ребенка в Диснейленде, даже есть своя группа на Фейсбуке. Они пишут туда, объявляя, что трахались в одном из этих отелей и получился ребенок. – Боже, неужели это правда? И откуда ты знаешь? – Я загуглила, почему в каждом номере пара двухместных кроватей. Ты смеешься. Она снова ненадолго умолкает. – Твоя очередь спрашивать. – О чем? – Неважно. Я постоянно что-то спрашиваю у тебя. Она собирается с мыслями. – Как ты думаешь, если бы мы встретились в детстве, то стали бы подругами? – В ответ на твой смешок она приподнимается на локте: – Что такого? – Иногда ты задаешь странные вопросы. – Ты сказала «неважно», – фыркнув, она снова укладывается. – Мы в отеле для детей, поэтому я хочу узнать про твое детство. В этом нет ничего странного. – Наверное, ты права. Хм… Я была… очень благоразумным ребенком. – А теперь, хочешь сказать, прямо рисковая? – улыбается она. – В какой-то мере. Я же здесь, с тобой, – отвечаешь ты, насупившись. Да, ты была осторожным ребенком, что в этом такого? Разве плохо, что ты не катилась вслед за другими к озеру по крутому склону холма, не прыгала с качелей в воду? – Думаю, мы бы подружились. Я бы подначивала тебя на всякие глупости, а ты не давала бы мне попадать в передряги. – То есть, в принципе, как сейчас? Улыбнувшись, она пожимает плечами. Через некоторое время ты нарушаешь тишину: – А какая ты была в детстве? – Злая, – отвечает она, подумав. Ты водишь пальцем по ее незаконченной косичке. – Мне очень жаль. – Теперь это уже не имеет никакого значения, – вновь пожимает плечами она. – У меня есть брат, он тоже постоянно злится… Ты не находишь, что сказать. Несмотря на эту связь между вами, слишком много кусочков мозаики по имени Вилланель остаются скрытыми от тебя. Твой инстинкт требует копать и копать, пока ты не найдешь абсолютно всё, однако ты ничего не говоришь, отчаянно надеясь, что она будет рассказывать дальше. – И еще один брат, он бесячий, но очень милый. – Значит, это семейная черта? – Ты говоришь это в шутку, но Вилланель будто каменеет. – Я унаследовала черты и похуже. Она умолкает… Твои пальцы все еще поглаживают заплетенные в косичку волосы. – От матери, наверное, в какой-то мере. Я про тьму. Она, скорее всего, отчасти моя, но отчасти точно мамина. Моргнув, она разворачивается на спину и устремляет взгляд в потолок, однако вы достаточно близко для того, чтобы ты успела заметить влажный блеск ее глаз. – Но, как я сказала, это уже не важно. «Копать, копать!» – кричит все твое существо, но теперь что-то сдерживает порыв. Время. На этот раз у тебя есть время. Больше не нужно тянуть клещами драгоценные подробности в те редкие моменты, которые вы проводите наедине. Теоретически у тебя впереди целая вечность, чтобы стать достойной всех ее секретов. Это пьянящее чувство. – Когда-нибудь расскажешь? – Хорошо, – в который раз пожимает плечами она. – Я хотела бы посмотреть на тебя в детстве. – Представив себе маленькую дикарку, ты улыбаешься. – Уф, стопудово. – Почему ты говоришь это таким тоном? – Тебе постоянно нужно абсолютно все. Ты хочешь знать про меня в настоящем, знать все мое прошлое, так что логично, что на детство это тоже распространяется. Коснувшись ладонью ее щеки, ты поворачиваешь к себе ее лицо. – Это напрягает? – Иногда, – серьезно говорит она, но сдабривает ответ искренней улыбкой. Вы и правда подружились бы в детстве? Тебе кажется, ты бы испугалась ее необузданной энергии – тогда еще более стихийной, чем сейчас. Да, ты бы испугалась… но не смогла бы оторвать взгляд. Разве это новость? Ты всю жизнь сомневаешься перед прыжком, а она тот человек, который уговаривает поддаться порыву, заставляет свернуть с привычной тропы благоразумия. Если бы она прыгнула в озеро, прыгнула бы ты следом? Наверное. – Ты бы мне понравилась в детстве, – заявляет она убежденно. – Я показалась бы тебе занудной. – Ни в коем случае, – горячо возражает она. – Да ладно. Пока мои друзья вытворяли что-то интересное, я держала портфели. Вот кем я была: сторожем портфелей. Ты бы меня и взглядом не удостоила. Она касается твоего лица. – Я ведь уже говорила, это не настоящая ты. Ты можешь сколько угодно сторожить портфели и одеваться во что-то бесформенное, но я все равно тебя вижу. Узел в твоей груди затягивается. Как ты вообще могла просуществовать так долго без того, чтобы чувствовать себя действительно увиденной? Тебе необходимо ее поцеловать – как подобает. Почему ты этого все еще не сделала, спрашиваешь ты себя в тысячный раз. По знакомой причине: кто-то должен был тебя подтолкнуть. Повернув голову, ты видишь, что Вилланель уже лежит лицом к тебе, и ты, подвинувшись ближе, целуешь ее. Она удивлена, и от этого все даже лучше. Ты целуешь ее долго, увлеченно, но вот она отстраняется, а затем, изобразив на лице возмущение, прикрывает рот рукой. – С языком, Ева?! На виду у Белоснежек? Вот извращенка! Она касается пальцем кончика твоего носа, и ты не можешь не хихикнуть. Господи, теперь ты человек, который хихикает. Обняв, ты притягиваешь ее ближе и снова целуешь в губы. Если ты позволяешь рукам некоторые вольности – что ж, к черту Белоснежек. Твоя ладонь ложится на грудь. Боже правый, под кружевным шелком чувствуется сосок, и он твердый из-за тебя. Твои губы скользят вдоль шеи вниз, потому что им необходимо быть там, где уже находятся пальцы. Но что-то не так. Руки Вилланель опустились, это странно. Ты переводишь на нее взгляд. Она смотрит не на тебя, а на абажур лампы, стоящей на прикроватном столике. – Так хорошо? – Ты готова сквозь землю провалиться из-за того, как неуверенно звучат эти слова. – Да, да! Очень хорошо. Не останавливайся. – Скользнув ладонью по твоему телу и обхватив задницу, она дарит тебе ободряющую улыбку. Ты проводишь пальцем по соску, она выгибается навстречу твоей руке, но внимание ее блуждает. – Нет, серьезно, что не так? – Все в порядке! – Не будь засранкой, просто скажи. Замявшись, она силится перебороть себя. – Они… смотрят. Страшные такие, – произносит она наконец, указывая на чертов абажур, покрытый лицами гномов. – Господи! Но я же пыталась тебя убедить, что это невыносимо! Она тихо смеется, но ничего не говорит и вместо этого укладывает вас в кровати так, чтобы прижаться спиной к твоей груди. – Наверно, не получится вступить в ту группу на Фейсбуке. Улыбнувшись, ты притягиваешь ее ближе. – Не получится… Но теперь время на нашей стороне, а разве мы хоть когда-нибудь были в таком положении? – Теперь перед нами целое будущее? – нерешительно произносит она. Согласно мурлыкнув, ты целуешь ее в плечо. Она устраивается поудобней. Черт. Значит, оказывается, ты хихикаешь, а она любит спать в обнимку. У тебя возникает подозрение, что вы станете настолько сладкой парочкой, что заработаете диабет. – Это хорошо, – шепотом сообщает она, все еще не совсем уверенно. – А теперь обними меня крепче и расскажи про Еву, маленькую и благоразумную, которая сторожила портфели. Сейчас моя очередь узнать все. __________ От автора: Неуместные подробности из моей жизни: в прошлом году на второй день рождения дочери мы тоже были в Диснейленде и тоже… не смогли. Во-первых, там ходишь целый день и к вечеру ужасно утомляешься. Во-вторых, с ребенком в комнате как-то не комильфо (можете назвать меня занудой, но я предпочитаю не травмировать нежную детскую психику, если этого можно избежать). Ну и обстановка криповая. Хотя если это по вашей части, то флаг вам в руки, конечно. На вкус и цвет все фломастеры разные. Но вернемся к нашим баранам. До одиннадцатой главы осталось совсем немного, и если эта глава показалась вам флаффной, то одиннадцатая вообще утопает в пуху самым бесстыжим образом.